Суд Магии. Орден Феникса

Молли устроилась поудобнее, хотя, бросив взгляд на название главы, несколько побледнела. Артур смотрел на любимую жену, вспоминая, что с ней приключилось вскоре после злополучного судебного разбирательства, и тяжело вздохнул. Да, они довольно часто ругались, его все считали подкаблучником, и он этого не оспаривал, да, побаивался, учитывая, что она была из «лучшей» семьи, чем его, и Артур долго удивлялся тому, что Молли, имея нескольких ухажёров, отдала предпочтение ему… Но, несмотря ни на что, даже на то охлаждение, которое произошло во время этих Чтений, он любил её… И ему было больно смотреть, как она страдает… Глава 9 Страхи миссис Уизли Быстрый уход Дамблдора застал Гарри врасплох. Он по-прежнему сидел в кресле с цепями, пытаясь справиться с двойственным чувством потрясения и облегчения. Судьи поднимались, разговаривали, собирали и укладывали свои пергаменты. Наконец Гарри встал. Никто, казалось, не обращал на него ни малейшего внимания, кроме колдуньи-жабы справа от Фаджа, которая теперь, за неимением Дамблдора, смотрела на Гарри. Игнорируя её взгляд, он попытался встретиться глазами либо с Фаджем, либо с мадам Боунс, чтобы узнать, можно ли ему идти. Но Фадж был, судя по всему, твёрдо настроен не замечать Гарри, а мадам Боунс сосредоточилась на своём портфеле. Гарри сделал сначала несколько неуверенных шагов к выходу, а потом, не услышав оклика, пошёл очень быстро. Многие в этот момент посмотрели на лиц, которые принимали участие в том заседании. Большинство ёрзало на своих местах, Перси углубился в изучение своего пергамента, Амбридж шевелила губами, но, судя по всему, на неё наложили очередное Силенцио (или предыдущие до такой степени ослабили её голосовые связки, что женщину никто не мог услышать), министр смотрел в пространство, мадам Боунс вспыхнула и побледнела, поправив свой монокль. — Безусловно… Это было не слишком… Но я понимала, что вся эта история чрезвычайно некрасива и не очень-то законна… У меня просто не хватило духу заговорить с мастером Поттером. — Вы часто реагируете таким образом на «не очень-то законные» дела? — спросила Лили. — Для начала — я была убеждена, что мастеру Поттеру заранее объяснили, как всё происходит в нашем ведомстве, а на деле — просто ответь на вопросы, не бойся… Да, процесс был несколько иным, чем предполагалось, в корне… И о том, какую это примет форму, я сама узнала в последний момент. Но, в любом случае, информация, которую получил мастер Поттер — по крайней мере, как это было обозначено в Книгах — была недостаточной, о чём мы узнаём только сейчас и здесь. — И вы не видели, что мальчик стоит, ничего не понимая, растерянный? — Почти всегда после даже рядового допроса у меня несовершеннолетние волшебники выглядят подобным образом. Инструкциями предписано в таких случаях предоставить означенному несовершеннолетнему возможность элементарно прийти в себя, не беспокоить. Безусловно, если бы у меня возникли мысли, что мастеру Поттеру ничего не известно о процедуре, я бы ещё до начала добилась от Фаджа разрешения перенести его на несколько минут, чтобы… — Боюсь, вам бы этого не удалось, учитывая, что наш многоуважаемый министр явно стремился избежать встречи с Дамблдором в зале суда, в связи с чем заседание уже было перенесено и на другое время, и в другой зал, — хмыкнул глава Невыразимцев. — Но существует особая статья, а у меня была ещё хоть слабая, но надежда, что у Фаджа остались хотя бы крупицы совести… Перед самой дверью он уже бежал. Открыл её — и чуть не налетел на мистера Уизли, который стоял вплотную к ней снаружи. Лицо у него было бледное и тревожное. — Дамблдор ничего не сказал… — Оправдали, — сообщил ему Гарри, закрывая за собой дверь. — По всем пунктам! Просияв, мистер Уизли схватил Гарри за плечи. — Гарри, это же просто чудесно! Ну, разумеется, они не могли признать тебя виновным, все факты в твою пользу, и всё-таки не могу сказать, что был совершенно… Мистер Уизли осёкся, потому что дверь зала снова открылась. Стали выходить судьи. — Разорви меня горгулья! — изумлённо воскликнул мистер Уизли, отодвигая Гарри в сторону, чтобы дать им пройти. — Тебя судили полным составом? — Похоже, что так, — тихо ответил Гарри. Двое-трое волшебников, проходя мимо, кивнули Гарри, несколько человек, в том числе мадам Боунс, пожелали доброго утра мистеру Уизли, но большей частью судьи отводили глаза. — Стыдно было, — пробурчал кто-то. — Фадж нам тогда чуть только не приказал… — Господин министр? — Мне нечего сказать в свою пользу, — чуть слышно пробурчал означенный чиновник. — Да, показал себя, как последний идиот… За что и расплачиваюсь… …Мистер Уизли умолк, не договорив. Они только что вошли в коридор девятого уровня. В нескольких шагах от них стоял Корнелиус Фадж и тихо разговаривал с высоким мужчиной, у которого были прилизанные светлые волосы и бледное, заострённое книзу лицо. Заслышав их шаги, собеседник Фаджа повернулся. Он тоже осёкся на полуслове. Холодные серые глаза сузились. Он посмотрел на Гарри в упор. — Так, так, так… Патронус Поттер, — недобрым тоном произнёс Люциус Малфой. — Лорд Малфой? — Безусловно, мастер Поттер имел основания считать меня своим врагом, — вздохнул аристократ. — Согласен, что наше первое знакомство состоялось при обстоятельствах, которые не предусматривают установления не то, чтобы дружеских взаимоотношений, но и обычной симпатии или уважения. Согласен, что допустил ошибки. И, если мастеру Поттеру или лорду Поттеру будет угодно затребовать виру за… я готов ответить за свои поступки. Конкретно в тот день мой недобрый тон был вызван не самим мастером Поттером, но тем, что у меня были основания… желать временного исключения мастера Поттера из Хогвартса и то, что это не удалось… — Какие основания? — спросил Джеймс. — Я опасался, что Лорд намерен в самое ближайшее время отомстить мальчику за то, что так эффектно сбежал от него на кладбище. У меня не было оснований желать мастеру Поттеру гибели, и я был не прочь сорвать планы моего так называемого господина. — Это вы натравили на него дементоров, чтобы спровоцировать исключение из школы? — Нет. Я догадываюсь, кто мог это сделать, но подозреваю, что дать об этом понять вам, не смогу. Поэтому я планировал сделать так: дождаться, когда Гарри будет исключён из школы — а из магического мира он изгнан не должен был быть — и поспособствовать его поступлению в другую элитную школу магии, где он был бы не доступен для Тёмного Лорда, благо, у меня есть для этого связи. Узнав, что Гарри остаётся в Англии, где до него легко доберётся… оригинал одного из присутствующих, — Люциус посмотрел на призрака, который никак не отреагировал на данную исповедь, — я был недоволен. Кроме того, Лорд уже тогда настаивал, чтобы я представил ему сына, чтобы Драко получил Метку… Я же был категорически против этого и моё настроение и тон были вызваны именно этим. У Гарри перехватило дух. Он словно наткнулся на что-то твёрдое. Эти холодные серые глаза он в последний раз видел в прорезях капюшона Пожирателя смерти. Этот насмешливый голос он в последний раз слышал на тёмном кладбище, где его мучил лорд Волан-де-Морт. Гарри представить себе не мог, что Люциус Малфой посмеет ещё раз взглянуть ему в глаза. И вообще что этот человек окажется здесь, в Министерстве магии, что с ним будет мирно беседовать Корнелиус Фадж. Ведь всего несколько недель назад он, Гарри, сказал Фаджу, что Малфой — Пожиратель смерти. — Министр только что поведал мне о вашем счастливом избавлении, Поттер, — манерно растягивая слова, проговорил мистер Малфой. — Поражает ваша способность выбираться из очень тесных ловушек… змеиная, я бы сказал. Мистер Уизли предостерегающе схватил Гарри за плечо. — Да, — отозвался Гарри, — я неплохо умею выбираться. Люциус Малфой перевёл взгляд на мистера Уизли: — И Артур Уизли — какая встреча! Что здесь делаете, Артур? — Я здесь работаю, — сухо ответил мистер Уизли. — Не здесь же именно? — спросил мистер Малфой, вскидывая брови и бросая через плечо мистера Уизли взгляд на дверь. — Я полагал, вы на втором этаже… и занимаетесь, в частности, тем, что утаскиваете домой и заколдовываете магловские изобретения? — Нет, не этим, — отрезал мистер Уизли. Его пальцы впились Гарри в плечо. — А вы что здесь делаете? — спросил Гарри Люциуса Малфоя. — Я не думаю, что наши личные разговоры с министром имеют какое-либо касательство к вам, Поттер, — произнёс Малфой, разглаживая мантию. Гарри отчётливо услышал лёгкое позвякивание, какое мог бы издать карман, набитый золотом. — То, что вы любимчик Дамблдора, отнюдь не означает, что вам следует рассчитывать на такое же потворство со стороны всех остальных… Поднимемся теперь к вам в кабинет, министр? — Конечно, — сказал Фадж, поворачиваясь к Гарри и мистеру Уизли спиной. — Сюда, Люциус. — Гарри, вопрос был не вежливым, — покачала головой Лили. — Независимо от обстоятельств, лорд Малфой значительно старше тебя по возрасту и ты не должен был вести себя в его отношении столь нагло, тем более, в общественном месте и при свидетелях. — Всё в порядке, леди Поттер, впоследствии мы с мастером Поттером пообщались и он извинился, в том числе и за тот инцидент. Тихо беседуя, они удалились вместе. Мистер Уизли не отпускал плечо Гарри, пока они не исчезли за дверью лифта. — Если у него к Фаджу какое-то дело, почему он не ждал у его кабинета? — негодующе спросил Гарри. — Что ему нужно было здесь? — Я думаю, он пытался проникнуть в зал суда, — сказал мистер Уизли. Вид у него был крайне взволнованный, и он оглянулся через плечо, точно опасаясь, что их услышат. — Пытался узнать, исключили тебя или нет. Я сейчас тебя приведу и оставлю Дамблдору записку, он должен знать, что Малфой опять разговаривал с Фаджем. — Какие такие личные дела они могут обсуждать? — Деньги, скорее всего, — рассерженно ответил мистер Уизли. — Малфой не один год щедро давал налево и направо… Это помогает ему сходиться с нужными людьми… Потом он может обращаться к ним с просьбами. Отсрочивать принятие невыгодных ему законов… О, у Люциуса Малфоя очень хорошие связи. Подъехал лифт — пустой, если не считать стайки служебных записок, которые стали виться над головой у мистера Уизли. Нажав кнопку атриума, он раздражённо от них отмахнулся. Дверь с лязгом захлопнулась. — Мистер Уизли, — медленно проговорил Гарри, — если Фадж имеет дело с Пожирателями смерти вроде Малфоя, если он разговаривает с ними наедине, как мы можем знать, что они не наложили на него заклятие Империус? — Это входило в планы Тёмного Лорда, — согласился Люциус. — Но только не на Фаджа. — А на кого? — Простите, Корнелиус, но, независимо от обстоятельств, вам в самом ближайшем времени пришлось бы покинуть свой пост, вам оставалось быть министром не больше года-полутора. — Но неужели вы думаете, что Руфус Скримджер — а моим преемником по всему должен стать именно он… — Безусловно, на данный момент у господина Скримджера шансов более, чем у прочих, — согласился Люциус, отвешивая означенному мракоборцу вежливый поклон, тот ответил кивком. — Но, несмотря ни на это, ни на то, что господин Скримджер является очень сильным магом, по моим подозрениям, у Тёмного Лорда уже на сегодняшний день имеются определённые планы на его ликвидацию, так что это опять только вопрос времени. И мне известно, что наши люди при министерстве получили задание подобраться максимально близко к сотруднику Департамента Магического Правопорядка Пиусу Тикнессу… — А каковы шансы господина Тикнесса? Амелия? — повернулся Кингсли к руководительнице отдела. — Тикнесс… Не знаю, скольких необходимо ликвидировать, чтобы освободить ему дорогу и как нужно тянуть его самого, чтобы довести до министерского кресла, — сказала мадам Боунс. — Сотрудник он средний. Трудолюбивый, с этим не спорю, берётся за всё, но результативность не самая лучшая. У меня нет оснований для того, чтобы его уволить, но и шансов занять пост выше секретаря при моём Департамента у него точно так же нет. Лорд Малфой, вы абсолютно уверены, что речь шла именно о Пиусе? — Абсолютно. По мнению Лорда, он, с одной стороны, довольно близко общается с вами, хотя и не является вашим другом или непосредственным подчинённым, а с другой — к нему будет проще добраться и он более… доступная жертва, не способная бороться с Империусом, остальные более устойчивые. — Да, Пиус слабоват, чтобы противостоять таким чарам, — вздохнула Амелия. — Не думай, что это не приходило нам в голову, — тихо ответил мистер Уизли. — Всё же Дамблдор считает, что Фадж пока действует по собственной инициативе. Но это, говорит Дамблдор, не очень-то успокаивает. Давай сейчас не будем об этом, Гарри. Дверь открылась, и они вышли в атриум, теперь уже почти безлюдный. Дежурный колдун Эрик опять был упрятан за своим «Ежедневным пророком». Они уже миновали золотой фонтан, когда Гарри вспомнил. — Подождите… — сказал он мистеру Уизли и, вынимая из кармана мешочек с деньгами, пошёл обратно. Подняв глаза, он взглянул красивому золотому чародею в лицо, но вблизи оно показалось Гарри слабовольным и глупым. Волшебница улыбалась пресной улыбкой участницы конкурса красоты, а гоблин и кентавр, судя по тому, что Гарри было известно об этих существах, уж никак не могли взирать на людей, кем бы они ни были, с такой сопливой нежностью. — Согласен, — кивнул Амос Диггори. — По всякому эта композиция оскорбительна и не соответствует положению дел. Что любопытно — заказывал данную композицию дед нашей глубоконеуважаемой госпожи Амбридж, и нам удалось найти документы, свидетельствующие о том, что реконструкция статуи в её нынешнем виде была заказана и оплачена одним из предков нашей многонеуважаемой госпожи Амбридж, а этот род изначально отличался своей крайней нетерпимостью к нечеловеческим магическим расам. Долорес, вы хотите онеметь до конца своих дней? Убедительно выглядел только приниженно-подобострастный эльф-домовик. Гарри улыбнулся, представив себе, что сказала бы Гермиона, если бы увидела статую эльфа, и вытряс в фонтан всё содержимое мешочка, где было побольше, чем десять галеонов. — Если бы я увидела этот фонтан, то была бы возмущена просто до глубины души. И не только фигурой домовика, — сказала девушка, которая о чём-то говорила с Крамом, тот продолжал хмуриться. * * * — Я так и знал! — завопил Рон и нанёс воздуху боксёрский удар. — Ты всегда выходишь сухим из воды! — Они и не могли решить по-другому, — сказала Гермиона, которая, когда Гарри вошёл в кухню, была от тревоги сама не своя и теперь дрожащей рукой прикрывала глаза. — Никаких доводов против тебя не было, ровно никаких. — К сожалению, в истории известно немало случаев осуждения людей по надуманным поводам и также при отсутствии доводов, пример — мистер Блэк, — сказала леди Лонгботтом, качая головой. — …Ну ещё бы! Раз Дамблдор взялся тебя защищать, решение только таким и могло быть, — счастливым голосом сказал Рон, наваливая всем на тарелки горы картофельного пюре. — Да, он здорово мне помог, — согласился Гарри, чувствуя, что проявил бы чёрную неблагодарность, не говоря уже о том, что высказался бы по-детски, если бы добавил: «Жаль, правда, что он даже словечком меня не удостоил. Даже взглядом». — Я уже пытался объяснить здесь причины данного своего поведения. Если я не прав, то приношу Гарри свои извинения, — сказал старик. — Боюсь, ваши объяснения нам всем мало что дают и мы мало вам верим, — вздохнула Августа * * * В последующие дни Гарри волей-неволей заметил, что один из обитателей дома двенадцать на площади Гриммо не преисполнен веселья по поводу его скорого возвращения в Хогвартс. Узнав, что Гарри оправдали, Сириус, конечно, постарался изобразить радость: крепко-крепко стиснул ему руку, сиял улыбкой, как все остальные. Вскоре, однако, он сделался угрюмей и нелюдимей прежнего, ещё меньше со всеми разговаривал, даже с Гарри, и всё больше времени проводил взаперти с Клювокрылом в комнате своей матери. — Только не вздумай винить в этом себя! — жёстко сказала Гермиона, когда Гарри через несколько дней поделился с ней и Роном своими ощущениями. Они в это время оттирали заплесневелый буфет на четвёртом этаже. — Твоё место — в Хогвартсе, и Сириус прекрасно это знает. Я лично считаю, что он ведёт себя как эгоист. — Сириус?! — Джеймс, я не спорю, мне бы очень хотелось жить вместе с крестником, — поднял руки Бродяга. — Мне было приятно, что он и сам спросил о такой возможности, когда… До своего оправдания. Да, с одной стороны, в этом случае — случае, если бы Гарри не был оправдан — я бы не был так одинок, но — извините, я прекрасно знаю, что такое жизнь человека без будущего… Я знаю, как живут те волшебники, которые, даже не являясь официально преступниками, вроде меня до моего оправдания, лишены возможности нормального существования в магическом мире… Даже некоторые сквибы живут лучше, чем такие изгои! И такой участи я для Гарри не желал ни в коей мере! Но в первый момент мне было очень непросто сознавать, что я остаюсь один… Члены Ордена бывают в доме лишь время от времени. Уизли и Гермиона просто ждали у нас начала школьного года, остальные — хорошо, если кто-нибудь забежит вечером на часок… Я всё равно, что опять оказался в Азкабане, только камера состояла из нескольких помещений, да дементоров не было… — А Ремус? — Извини, Сохатый, но Дамблдор дал мне персональное задание, из-за которого я и в Лондоне-то бывал не слишком часто, — развёл руками оборотень. — Ты слишком к нему строга, — хмурясь, заметил Рон, который пытался отковырнуть накрепко приставший к пальцу кусок плесени. — Представь, что тебе самой пришлось бы торчать тут в одиночестве. — Не в одиночестве! — возразила Гермиона. — Здесь как-никак штаб-квартира Ордена Феникса! Он просто тешил себя надеждой, что Гарри станет жить здесь с ним. — Вряд ли это так, — сказал Гарри, выжимая тряпку. — Он ушёл от ответа, когда я спросил, можно ли будет у него поселиться. — Просто он не хотел слишком уж сильно себя тешить, — мудро рассудила Гермиона. — И он, вероятно, сам чувствовал себя немного виноватым, потому что отчасти действительно хотел, чтобы тебя исключили. Тогда вы оба стали бы отверженными. — Перестань! — в один голос воскликнули Рон и Гарри. Гермиона пожала плечами: — Как вам угодно. Но иногда я думаю, что мама Рона права: Сириус путает тебя с твоим отцом, Гарри. — По-твоему, он что, чокнутый? — с негодованием спросил Гарри. — Нет, по-моему, он просто очень много времени провёл в одиночестве, — бесхитростно ответила Гермиона. — Безусловно, человек не может долгое время оставаться в одиночестве и оставаться при этом в здравом уме, — согласился Гиппократ Сметвик. — Жаль, что у меня не было возможности обследовать мистера Блэка на тот момент, но, когда мы с ним познакомились здесь, я, хотя и не производил освидетельствования, но заметил в глазах следы тяжёлой депрессии, усугублённой чрезмерным употреблением алкоголя. В этот момент у них за спиной в комнату вошла миссис Уизли. — Ещё не кончили? — спросила она, засунув голову в буфет. — А я-то думал, ты пришла для того, чтобы объявить перерыв, — упрекнул её Рон. — Знаешь, сколько плесени мы уже счистили с тех пор, как стали здесь жить? — Вы говорили, что хотите потрудиться для Ордена, — сказала миссис Уизли. — Ваша задача — помочь сделать штаб-квартиру пригодной для обитания. — Я чувствую себя эльфом-домовиком, — проворчал Рон. — Возмутительно! — Но дом… — Минуточку. Никто не спорит с тем, что дом был в ужасном состоянии. Никто не спорит с тем, что с вашей стороны было благородно помочь мистеру Блэку с приведением его в порядок. Но при этом вы не имели права таким образом использовать детский труд, подвергая при этом опасности их жизнь. Не говоря уже о том, что вы при этом превратили в «домашних эльфов» не только собственных детей, но и мисс Грейнджер и мастера Поттера, которые не находятся под вашей опекой, — сказала Амелия Боунс. — В принципе, Сириус, у вас, несмотря на все ваши… проблемы, была возможность нанять в помощь нескольких молодых домовиков. — Для этого мне было необходимо выйти из дома или выдать доверенность, и тогда… — Ничего подобного. Я сама трижды приобретала домовиков для своих друзей и никто никаких доверенностей с меня не требовал… — Возможно, потому, что вы являетесь министерским сотрудником, да ещё и возглавляете столь серьёзный отдел? — хмыкнул бывший узник. — Нет, как ни странно, но наши законы действительно допускают такую возможность, — сказал Шеклболт. — Единственно, мы не могли это сделать без твоего согласия — даже в устной форме. Безусловно, надо было с тобой поговорить на эту тему, но я думал, что ты знаешь о такой практике. . * * * Чем ближе был конец каникул, тем больше Гарри мечтал о Хогвартсе. Ему не терпелось снова свидеться с Хагридом, сыграть в квиддич, даже пройтись мимо огородов к травологическим теплицам. Подарком будет сама возможность покинуть этот пыльный затхлый дом, где половину шкафов и буфетов ещё даже не отпирали, где из тёмных углов в тебя частенько летят хриплые оскорбления Кикимера. В присутствии Сириуса, впрочем, Гарри старался об этом не говорить. — У вас так и не было нормальных каникул?! — Возмутительно! — Ребята сами… — Но вы не имели права использовать их труд в таком объёме, даже если они изначально проявили желание оказать вам помощь! …В последний день каникул, когда Гарри сметал со шкафа помёт Хедвиг, в спальню вошёл Рон с двумя конвертами. — Списки учебной литературы, — сказал он, бросая Гарри, стоявшему на стуле, один из конвертов. — Давно пора, я уж думал, они забыли, обычно присылали гораздо раньше… Гарри смёл последние кусочки в пакет для мусора и через голову Рона швырнул его в стоявшую в углу корзину, которая проглотила пакет и громко рыгнула. Потом разорвал конверт. В нём лежало два листа пергамента — на одном обычное напоминание, что учебный год начинается первого сентября, на другом список необходимых книг. — Новых только две, — сказал он, прочитав список. — «Общая теория заклинаний» для пятого курса Миранды Гуссокл и «Теория защитной магии» Уилберта Слинкхарда. — А Слинкхард по какому предмету? — полюбопытствовала Лили. — Защита от Тёмных Искусств. — Хммм, был я знаком с этим типом, — сказал Каркаров, чуть ли не впервые вступая в диалог после завершения четвёртой книги. — Его в дрожь бросало только при упоминании о защитных заклинаниях… Дуэлировать не умел вовсе… В разговоре со мной он однажды прямо сказал, что в случае опасности лучшая защита — бегство. Любопытно, о чём он мог написать в этой книге? — В перерыве вам передадут экземпляр, надеюсь, — сказала МакГонагалл. — Или мисс Грейнджер расскажет, не думаю, что в своём стремлении зазубрить наизусть все книги на свете она сделала исключение для этого опуса. — У меня при чтении этой книжонки тоже создалось впечатление, что этот Слинкхард — трус и полный невежда в предмете, по которому пишет, — отозвалась девушка. — Он тоже писал, что противостояние силам тьмы при помощи применения магии, пусть даже и защитной, не только бесполезно, но и глупо. И всё это он ухитрился расписать в двадцати главах. Книга при мне, я давала её почитать Виктору, он сегодня мне как раз вернул. — Худшего бреда мне читать не доводилось, — пробурчал Крам. — Даже ваш Биннс кажется мне куда более компетентным специалистом. Интересно, почему мадам Амбридж рекомендовала вам этот труд — разве только не хотела повысить спрос на сочинения этого, с позволения сказать, автора? Хлоп! Рядом с Гарри в спальню трансгрессировали Фред и Джордж. Он настолько уже к этому привык, что даже не упал со стула. — Мы тут задались вопросом: кто вставил в список книгу Слинкхарда? — сказал Фред как ни в чём не бывало. — Потому что это означает, что Дамблдор нашёл-таки нового учителя защиты от Тёмных искусств, — подхватил Джордж. — Вовремя он, однако, — заметил Фред. — О чём это вы? — спросил Гарри, спрыгнув на пол. — Несколько недель назад мы Удлинителем ушей подслушали один разговор родителей, — сказал Фред, — и усвоили из него, что Дамблдор никак не может найти человека на эту должность. — Неудивительно, если вспомнить, что сталось с предыдущими четырьмя, — вставил Джордж. — Один уволился, другой умер, у третьего отшибло память, четвёртый девять месяцев провёл в сундуке, — сказал Гарри, загибая пальцы. — М-да, понятно. — Что с тобой, Рон? — вдруг поинтересовался Фред. Рон не ответил. Гарри обернулся. Рон неподвижно стоял, приоткрыв рот, и смотрел на письмо, присланное ему из Хогвартса. — Что там случилось?! — Что там такое? — нетерпеливо спросил Фред и, обойдя Рона, посмотрел на пергамент через его плечо. Нижняя челюсть Фреда тоже отвисла. — Староста? — проговорил он, не веря своим глазам. — Староста? Джордж метнулся вперёд, вырвал у Рона из другой руки конверт и перевернул. На его ладонь выпало что-то алое с золотом. — Не может быть, — произнёс Джордж глухим голосом. — Ошибка, — сказал Фред. Выхватив у Рона письмо, он поднял его к свету, словно проверял на водяные знаки. — Никто в здравом уме не способен сделать Рона старостой. — Это точно, худшей кандидатуры вы выбрать не могли при всём желании, — сказала Августа. — Молли, ты меня уж извини, но я тут в течение года пронаблюдала за тем, что происходит в школе, и могу сказать, что Рональд категорически не подходит для этой роли. Я не знаю, почему Дамблдор в этом году так взъелся на Гарри, понимаю, что Невилл не слишком… Но — Дин и Симус? — Мистера Финнигана до последнего не отпускали в школу, — сказала Минерва. — Родители хотели забрать его из Хогвартса и отказались от этой идеи лишь потому, что у них не было возможности поместить его в другую магическую школу, а домашнее образование допустимо лишь при определённых обстоятельствах, которые… Мистер Томас недостаточно авторитетен на факультете. — Ага, а Рональд там царь и бог. Подозреваю, его сделали старостой лишь потому, что Билл, Чарльз и Перси в своё время хорошо зарекомендовали себя в данном качестве, — леди Лонгботтом осталась при своём мнении. Близнецы разом повернули головы к Гарри. — Мы на все сто были уверены, что это будешь ты! — воскликнул Фред таким тоном, словно Гарри в чём-то его обманул. — Мы думали, у Дамблдора и варианта другого нет, кроме тебя! — негодующе подхватил Джордж. — И Турнир Трёх Волшебников выиграл, и чего только не совершил! — сказал Фред. — Значок старосты выдаётся отнюдь не за победы в таких мероприятиях, как злополучный турнир. А остальные «свершения», к сожалению, при всей свой значимости, сопряжены с таким количеством нарушений школьных правил… — Словно Рональд меньше нарушал! …Дверь позади неё открылась чуть шире, и в комнату, пятясь, вошла миссис Уизли со стопкой свежевыстиранных мантий. — Джинни говорит, прислали наконец списки книг, — сказала она, мельком увидев конверты по дороге к кровати и начав раскладывать мантии на две стопки. — Дайте их мне, я отправлюсь сегодня в Косой переулок и получу ваши книги, пока вы собираете вещи. Рон, я куплю тебе новые пижамы, эти короче нужного дюймов на шесть, ты невероятно быстро растёшь… Какого цвета ты хочешь? — А взять детей с собой вам в голову не пришло? — Лишний раз слоняться по улицам… — В этом не было абсолютно ничего такого! То, что Сириус в силу определённых обстоятельств не мог выйти наружу, не значит, что вы имели права превращать в узников дома ещё и детей! Почему-то Гарри не хотелось смотреть на Гермиону. Он подошёл к своей кровати, взял стопку чистых мантий, которую положила на неё миссис Уизли, и двинулся к своему чемодану. — Гарри… — неуверенно начала Гермиона. — Поздравляю, Гермиона, — произнёс Гарри, по-прежнему не глядя на неё и придав голосу такую сердечность, что он зазвучал как чужой. — Великолепно. Здорово. Классно. — Спасибо, — сказала Гермиона. — М-м-м… Гарри… Можно мне позаимствовать у тебя Хедвиг, чтобы сообщить родителям? Им будет действительно приятно. Староста — это доступно их пониманию. — Бери, конечно, о чём говорить, — откликнулся Гарри всё тем же жутким чужим сердечным голосом. — Что случилось?! — вскинулись родители. — Глупость, — буркнул Гарри. — Просто… Немного позавидовал, если честно, но это прошло и я надеюсь, что Рон не слишком на меня обиделся… Он склонился к своему чемодану, положил мантии на дно и притворился, будто что-то ищет. Гермиона тем временем подошла к шкафу и позвала Хедвиг. Прошло несколько секунд, хлопнула дверь, но Гарри всё не разгибался, всё прислушивался. До него доносились только очередные ухмылки пустой картины на стене да кашель корзины для бумаг, подавившейся совиным помётом. Он выпрямился и огляделся. Ни Гермионы, ни Хедвиг в комнате уже не было. Гарри медленно подошёл к своей кровати, лёг на бок и невидящим взглядом уставился на нижнюю часть шкафа. Он начисто забыл, что на пятом курсе назначают старост. Его так тревожила возможность исключения, что он ни разу не подумал про значки и про то, кто их получит. Но если бы он вспомнил? Если бы подумал? Чего бы он ожидал? — Не этого, — произнёс правдивый голосок у него в голове. Гарри сморщился и закрыл лицо руками. Он не мог себе лгать. Если бы он помнил о рассылке значков, он ожидал бы, что старостой назначат его, а не Рона. Значит ли это, что он так же высокомерен, как Драко Малфой? Значит ли это, что он ставит себя выше других? Что он, по его собственному мнению, лучше Рона? — Нет, — с вызовом ответил тот же голосок. — Что же на самом деле? — беспокойно спрашивал себя Гарри, пытаясь разобраться в собственных чувствах. — В квиддич я играю лучше, — сказал голосок, — Но во всём остальном у меня нет преимущества. «Истинная правда», — подумал Гарри. В учёбе у него нет преимущества перед Роном. Но как быть с тем, что происходит вне уроков? Как быть с испытаниями, которые раз за разом выпадают на долю ему, Рону и Гермионе с первого же года в Хогвартсе? С тем, что могло иметь куда худшие последствия, чем исключение? — Что ж, Рон и Гермиона большую часть времени были со мной, — прозвучало у Гарри в голове. — Но не всё время, — возразил себе Гарри. — Они не помогали мне драться с Квирреллом. Им не пришлось сражаться с Реддлом и василиском. Я один отбивался от дементоров в ту ночь, когда Сириус бежал из Азкабана. Их не было со мной на кладбище, когда возродился Волдеморт… Им овладело то же ощущение несправедливости, что и при первом появлении в доме Сириуса. «Я, безусловно, сделал больше, — с негодованием подумал Гарри. — Я сделал больше, чем любой из них!» — Но, может быть, — раздался честный голосок у него внутри, — может быть, Дамблдор назначает людей старостами не за то, что они то и дело ввязываются в опасные приключения. Может быть, ему важны другие качества… У Рона, наверно, есть что-то, чего у тебя нет. Гарри открыл глаза и, глядя в промежутки между пальцами на ножки шкафа, напоминавшие когтистые лапы, вспомнил слова Фреда: «Никто в здравом уме не способен сделать Рона старостой». Гарри фыркнул. Но спустя секунду ему стало тошно от самого себя. Рон ведь не просил у Дамблдора значок старосты. Его вины тут нет. И что же — теперь он, Гарри, лучший друг Рона, станет дуться из-за того, что не получил значка? Ржать вместе с близнецами у Рона за спиной? Портить Рону, который впервые в жизни в чём-то его превзошёл, всё удовольствие? Тут Гарри опять услышал шаги Рона по лестнице. Он встал, поправил очки и ещё до того, как Рон вприпрыжку вбежал в комнату, изобразил на лице улыбку. — Догнал её! — радостно сообщил Рон. — Говорит, купит «Чистомет», если есть в продаже. — Отлично, — отозвался Гарри и с облегчением почувствовал, что сердечности в голосе больше нет. — Слушай, Рон… Ты молодчина. Лицо Рона вытянулось. — У меня и в мыслях не было, что это могу быть я! — сказал он, качая головой. — Я думал, что это будешь ты! — Да нет, от меня слишком много хлопот, — повторил Гарри слова Фреда. — Да, — сказал Рон, — да, наверно… Ну что, будем чемоданы собирать? — Вот и хорошо, — сказала Августа, тепло глядя на мальчиков, было видно, что, даже если Рону и не понравилась реакция Гарри на его повышение, то он никак этого не проявляет, даже хлопнул друга по плечу. — Зависть — ужасное дело. — В одной книге я нашла выражение: зависть — мать всех пороков, — сказала Гермиона. — Большинство преступлений, по крайней мере, в магловском мире, но я уверена, что и на магический это тоже распространяется, происходят именно из-за зависти. — Из-за зависти вы уже поругались однажды, да так, что я удивлена, что вы смогли помириться, — сказала леди Лонгботтом. — И я рада, что в этот раз зависть не пустила корни в твоей душе. Гарри промолчал. Даже странно, по какой обширной площади оказались разбросаны их вещи. Им чуть ли не до вечера пришлось разыскивать по всему дому и запихивать в школьные чемоданы книги и прочее имущество. Гарри заметил, что Рон никак не оставит в покое значок старосты: то на прикроватную тумбочку положит, то засунет в карман джинсов, то вынет и пристроит на стопке сложенных мантий, словно хочет увидеть, как смотрится красное на чёрном. Только когда ввалились Фред и Джордж и предложили прикрепить значок ему ко лбу Заклятием вечного приклеивания, Рон любовно завернул его в бордовые носки и запер в чемодане. Многие рассмеялись, некоторые посмотрели на одного из взрослых представителей рыжеволосого семейства, который предпочёл сделать вид, что не замечает или не понимает данных взглядов. — А что, очень даже похожи! — Билл протянул руку и разворошил волосы самого младшего из своих братьев. — Но я рад видеть, что это не превратило тебя в буку. …Вскоре после того как Гарри налил себе сливочного пива, вошёл, тяжело ступая, Грозный Глаз Моуди. — Я так рада видеть тебя здесь, Аластор, — приветливо сказала миссис Уизли, когда Грозный Глаз скинул с плеч дорожную мантию. — Мы давным-давно ещё хотели тебя попросить: не мог бы ты заглянуть в письменный стол в гостиной и сказать, что там внутри? Мы не решились его открыть — вдруг там что-то действительно скверное. — Конечно, Молли… Ярко-голубой волшебный глаз Моуди крутанулся вверх и замер, уставясь в кухонный потолок. — Гостиная… — прорычал Моуди, и зрачок глаза сузился. — Стол в углу? Вижу, вижу… Да, это боггарт… Хочешь, чтобы я поднялся и разобрался с ним, Молли? — Минуточку, Аластор, — вскинулась Тонкс. — Может, ты нас просветишь в вопросе: на что похож боггарт, когда он пребывает в полном одиночестве? — Просто струйка белёсого дымка, — ответил старик, даже не просыпаясь. — Нет, нет, я сама потом, — светясь, успокоила его миссис Уизли. — Отдохни, выпей. У нас тут, честно сказать, маленькое торжество… — Она показала на алое полотнище. — Уже четвёртый староста в семье! — с обожанием воскликнула она и взъерошила волосы Рона. — Староста? — пророкотал Моуди и, глядя на Рона нормальным глазом, повернул волшебный так, что он смотрел теперь сквозь его, Моуди, висок. У Гарри возникло неприятное ощущение, что глаз глядит на него, и он отошёл к Сириусу и Люпину. — Что ж, поздравляю, — сказал Моуди, не переставая таращиться на Рона нормальным глазом. — Лица, наделённые властью, частенько навлекают на себя неприятности, но раз Дамблдор тебя назначил, он, похоже, уверен, что ты способен противостоять большинству серьёзных заклятий… Рон явно не ожидал такого отклика на событие, но от необходимости что-то отвечать его избавило появление отца и старшего брата. Миссис Уизли была в таком хорошем расположении духа, что даже не стала им пенять на приход Мундунгуса, которого они привели с собой. На нём было длинное пальто, которое в неожиданных местах странно топорщилось. Он категорически отказался его снять и положить вместе с дорожной мантией Моуди. — И что там такое было??? — раздались вопросы со всех сторон. Блюстители порядка, как по команде, повернулись в сторону лица, которое частенько означенный порядок нарушало, но оно тоже предпочло сделать вид, что спит и его данные события никоим образом не касаются. — Ну что же, я думаю, напрашивается тост, — сказал мистер Уизли, когда все наполнили кубки. Он поднял свой. — За Рона и Гермиону — новых старост Гриффиндора! Все выпили и поаплодировали. Рон и Гермиона сияли в ответ улыбками. — А я вот никогда не была старостой, — весело сказала Тонкс у Гарри за спиной, когда все двинулись к столу положить себе на тарелки еды. Волосы у неё были сегодня помидорного цвета и доходили до талии; её можно было принять за старшую сестру Джинни. — Декан моего факультета сказал, что у меня нет кое-каких необходимых качеств. — Каких именно? — спросила Джинни, выбирая печёную картофелину. — Тех, какие нужны, чтобы самой хорошо себя вести, — объяснила Тонкс. Джинни засмеялась, а у Гермионы был такой вид, точно она не знала, смеяться ей или нет. В порядке компромисса она сделала большой глоток из кубка со сливочным пивом и закашлялась. — А ты, Сириус? — спросила Джинни, хлопнув Гермиону по спине. Сириус, стоявший рядом с Гарри, издал свой обычный лающий смешок. — Никому в голову не могло прийти назначить меня старостой. Я только и знал, что на пару с Джеймсом сидел после уроков наказанный. Вот Люпин — другое дело, он был паинькой и ходил со значком. — Дамблдор, видимо, надеялся, что я смогу хорошо повлиять на моих закадычных дружков, — сказал Люпин. — Вряд ли нужно добавлять, что я потерпел в этом полный провал. У Гарри отлегло от сердца. Его отец тоже не был старостой. Вдруг он почувствовал, что может получать удовольствие от ужина. Он наполнил свою тарелку, испытывая удвоенное расположение ко всем, кто был в кухне. Рон с упоением рассказывал всем, кто готов был слушать, про свою новую метлу: — Ускорение — от нуля до семидесяти за десять секунд. Совсем неплохо, правда? «Комета-260» может только от нуля до шестидесяти при хорошем попутном ветре — так написано в буклете «Выбери метлу»… — Эти мальчишки… — И не только они одни. Сколько раз ты сама заставляла нас по десять раз подряд выслушивать твои восторженные или разносные речи относительно книг, которые ты купила или прочитала? Гермиона очень серьёзно излагала Люпину свои взгляды на права эльфов. — Разве это не такая же бессмысленная жестокость, как сегрегация оборотней? Всё это растёт из одного жуткого корня — из идеи превосходства волшебников над другими существами… Миссис Уизли пустилась в обычные препирательства с Биллом по поводу его волос: — Это уже ни в какие ворота не лезет, а ведь ты очень даже пригожий парень, гораздо красивей было бы покороче, правда, Гарри? — Ну… я даже не знаю, — промямлил Гарри, которого эта просьба о поддержке привела в смятение. Он откочевал от них поближе к Фреду и Джорджу, которые шушукались в углу с Наземникусом. Увидев Гарри, Мундунгус умолк, но Фред подмигнул Гарри и поманил его к себе. — Не беспокойся, — сказал он Мундунгусу. — Гарри можно доверять, он наш спонсор. — Смотри, что нам Флетчер принёс, — сказал Джордж, показывая Гарри горсть каких-то сморщенных чёрных стручков. Хотя они лежали совершенно неподвижно, из них доносилось тихое дробное постукивание. — Ядовитая фасоль Тентакула, — объяснил Джордж. — Нужна нам для Забастовочных завтраков, но она занесена в класс «С» и не подлежит продаже, поэтому раздобыть её не так-то просто. — Ну так что, Мундунгус, десять галеонов за партию? — спросил Фред. — А трудов-то мне каких стоило её достать, — сказал Мундунгус, и дряблые мешки под его налитыми кровью глазами отвисли ещё ниже. — Как хотите, парни, двадцатник — и точка. Ни кната не сбавлю. — Он шутник у нас, — сказал Фред Гарри. — Это точно. Самая пока что смешная его шутка — шесть сиклей за сумку перьев нарла, — подхватил Джордж. — Смотрите в оба, — тихо предостерёг их Гарри. — Ты чего? — спросил Фред. — Мама вовсю воркует про старосту Рона, опасности никакой. — Вас Моуди может засечь, — объяснил Гарри. Мундунгус беспокойно оглянулся. — Твоя правда, — проворчал он. — Ну ладно, ребята, десять так десять, если по-быстрому. — Молоток, Гарри! — восхищённо сказал Фред, когда Мундунгус опустошил карманы в подставленные ладони близнецов и поспешно двинулся к еде. — Пошли отнесём наверх… — Так ты ещё и покрываешь этих контрабандистов?! Ну, парень, ты даёшь! — покачал головой Доулиш. — Я не покрываю. И потом, откуда взялось множественное число, даже если там и был контрабандист, то им был только Флетчер… А раз он всё равно приволок эту несчастную фасоль… Глядя им вслед, Гарри почувствовал некоторое смущение. Ему пришло в голову, что мистер и миссис Уизли неизбежно рано или поздно узнают про затеваемый Фредом и Джорджем магазин волшебных фокусов и трюков, а узнав, станут думать, откуда у них на него деньги. Отдать близнецам призовые за победу в Турнире Трёх Волшебников казалось тогда поступком простым и естественным, но что, если это поведёт к новой семейной ссоре, к отчуждению вслед за Перси ещё двоих сыновей? Будет ли миссис Уизли по-прежнему считать Гарри своим приёмным сыном, если ей станет известно, что именно он помог Фреду и Джорджу начать заниматься совершенно неподходящим, по её мнению, делом? — Мальчик мой, откуда такие мысли? Я, конечно, не в восторге от занятий этой парочки, но, с другой стороны, рада, что у них такой хороший друг… Стоя там, где его оставили близнецы, и не имея другого собеседника, кроме виноватой тяжести в глубине живота, Гарри вдруг услышал свою фамилию. Поверх общей болтовни до него донёсся густой бас Кингсли Шеклболта. — Почему Дамблдор не назначил старостой Поттера? — спросил Кингсли. — На то наверняка были причины, — ответил Люпин. — Этим он показал бы, что верит в него. Я бы поступил именно так, — настаивал Кингсли. — Особенно в то время, когда «Пророк» то и дело прохаживается на его счёт… — Вот именно, Альбус. Вы могли хотя бы во время слушаний в министерстве заметить, что парень не в своей тарелке и хоть как-то его поддержать…. — У Гарри на плечах и без того слишком большая ответственность, — сказал Дамблдор. — Но я надеюсь, что об этом тоже будет прочтено впоследствии. — Ну как, Поттер, порядок? — прохрипел Моуди. — Да, всё нормально, — соврал Гарри. — На будущее — никогда не пытайся врать при Аласторе, это бесполезно, — сказал Кингсли. Моуди хлебнул из фляги и скосил на Гарри ярко-голубой глаз. — Пошли, я тебе покажу кое-что интересное. Из внутреннего кармана мантии Моуди достал старую, сильно потрёпанную волшебную фотографию. — Орден Феникса, каким он был в самом начале, — прорычал Моуди. — Наткнулся вчера вечером, когда искал другую мантию-невидимку. Подмор, учтивец такой, не посчитал нужным вернуть мне мою лучшую… Я подумал, может, люди захотят взглянуть. Гарри взял карточку. Сфотографированные сидели небольшой группой. Увидев его, одни приветливо помахали, другие подняли бокалы. — Это я, — сказал Моуди, показывая на себя пальцем, в чём не было никакой нужды. Моуди на снимке узнавался безошибочно — только волосы были чуть темней, и нос был ещё цел. — Рядом со мной Дамблдор, по другую сторону Дедалус Дингл… А это Марлин Маккиннон, её убили через две недели, её и всю её семью. Это Фрэнк и Алиса Лонгботтомы… При взгляде на Алису Лонгботтом живот Гарри, где и так было не слишком уютно, свело судорогой. Хотя он ни разу её не видел, он очень хорошо знал это круглое приветливое лицо: её сын Невилл был её копией. — Бедняги, — прорычал Моуди. — Лучше смерть, чем-то, что с ними произошло… А это Эммелина Вэнс, ты её знаешь… Это, разумеется, Люпин… Бенджи Фенвик, ему тоже досталось, мы кусочки только потом отыскали… Посторонитесь-ка чуть-чуть, — попросил он, ткнув в карточку пальцем, и фигурки на первом плане сдвинулись одни вправо, другие влево, сделав лучше видимыми тех, кто сидел дальше. — Это Эдгар Боунс, брат Амелии Боунс, его они тоже прикончили вместе с семьёй, выдающийся был волшебник… Стерджис Подмор — батюшки, какой молодой он здесь… Карадок Дирборн, исчез через полгода, тело мы так и не нашли… Хагрид — этот, конечно, какой был, такой и остался… Элфиас Дож, ты его видел, я и забыл, что он тогда носил эту дурацкую шляпу. Гидеон Пруэтт… чтобы расправиться с ним и с его братом Фабианом, понадобилось пять Пожирателей смерти, братья погибли как герои… Двигайтесь, двигайтесь… Фигурки ещё раз перегруппировались, и вперёд вышли теперь самые задние. — Аберфорт, брат Дамблдора, — это был единственный раз, когда я его видел, странный тип… Это Доркас Медоуз, Волдеморт убил её лично… Сириус — он ещё не отрастил тогда длинные волосы… Ну, и… вот, я думаю, кто тебя заинтересует! У Гарри перевернулось сердце. Сияя улыбками, на него смотрели отец и мать. Между ними сидел малорослый человечек с водянистыми глазками, в котором Гарри мгновенно узнал Хвоста — того, кто выдал Волдеморту их местонахождение и тем самым способствовал их гибели. — Ну? — спросил Моуди. Гарри перевёл взгляд на щербатое, исполосованное шрамами лицо Моуди, который, похоже, считал, что доставляет Гарри немалое удовольствие. — Да, — сказал Гарри, опять пытаясь улыбнуться. — Э… вы знаете, я сейчас вспомнил, что не положил в чемодан… От необходимости придумать, что именно он не положил, избавил его Сириус, который как раз подошёл со словами: «Что тут у тебя такое, Моуди?» Воспользовавшись тем, что Моуди повернулся к Сириусу, Гарри быстро, чтобы никто не успел окликнуть, пересёк кухню, выскользнул за дверь и поднялся в коридор. Он не понимал, почему это так его потрясло: он и раньше видел снимки родителей, а Хвоста встречал живьём… Но разве можно вот так, с бухты-барахты, когда он совсем не готов… «Такое никому не может понравиться», — думал он в сердцах. И потом, увидеть их в окружении всех прочих радостных лиц… Бенджи Фенвик, от которого остались только кусочки, героически погибший Гидеон Пруэтт, Лонгботтомы, которых мучениями довели до сумасшествия… Всё весело машут с фотографии и будут махать вечно, не ведая, какая судьба их ждёт. Если Моуди находит это интересным — на здоровье, но ему, Гарри, это тяжело… — Да, это было испытание, но ты его прошёл, — сказал старик, открыв глаза. — И, если оно показалось тебе чрезмеро жестоким… — Всё в порядке, мистер Моуди, правда… — Гарри предпочёл прижаться к отцу и не смотреть ни на Амелию Боунс, сестру Эдгара, ни на его дочь Сьюзен — тётя и племянница плакали, не стесняясь своих эмоций, ни на миссис Уизли — сестру Гидеона и Фабиана Прюэттов… Ни на Невилла, хотя у него в голове и промелькнула мысль, что у его друга жизнь тоже налаживается, что родители уже ждут сына в родном доме… Довольный, что наконец рядом никого нет, Гарри на цыпочках прошёл коридором и стал подниматься по лестнице мимо эльфийских голов. Но, приближаясь к площадке второго этажа, он услышал звуки. В гостиной кто-то рыдал. — Кто здесь? — спросил Гарри. Ответа не было. Рыдания продолжались. Прыгая через две ступеньки, Гарри взбежал на лестничную площадку, пересёк её и открыл дверь гостиной. У тёмной стены, съёжившись, стояла женщина. В руке волшебная палочка, всё тело сотрясается от плача. На пыльном старом ковре в пятне лунного света, явно мёртвый, лежал Рон. В лёгких у Гарри вдруг не стало воздуха. Ему показалось, он проваливается сквозь пол. Мозг точно заледенел — Рон погиб, нет, не может быть… Но погодите — этого же действительно не может быть… Рон внизу… — Что случилось?! — Как это могло случиться?! — Да успокойтесь вы, он здесь! — послышалось со всех сторон, некоторые даже подошли к Рону и стали его ощупывать, чтобы убедиться, что он живой и не является призраком, отпущенным только на время чтений. — Миссис Уизли? — хрипло спросил Гарри. — Р… р… ридикулус! — прорыдала миссис Уизли, трясущейся рукой направляя волшебную палочку на тело Рона. Хлоп. Мёртвый Рон превратился в мёртвого, распластанного на спине Билла. Глаза пустые, остекленевшие. Миссис Уизли зарыдала ещё громче. — Р… ридикулус! — крикнула она опять. Хлоп. Теперь на полу лежал уже не Билл, а мистер Уизли. Тоже мёртвый. Очки съехали, по лицу течёт струйка крови. — Нет! — простонала миссис Уизли. — Нет… Ридикулус! Ридикулус! РИДИКУЛУС! Хлоп. Мёртвые близнецы. Хлоп. Мёртвый Перси. Хлоп. Мёртвый Гарри… — Миссис Уизли, выйдите отсюда! — закричал Гарри, глядя на свой собственный труп. — Пусть кто-нибудь другой… — Что тут происходит? В комнату вбежал Люпин, за ним, немного отстав, Сириус. Вдалеке послышались тяжёлые шаги Грюма. Люпин посмотрел на миссис Уизли, потом на безжизненное тело Гарри и мгновенно всё понял. Вынув волшебную палочку, он очень твёрдым и ясным голосом произнёс: — Ридикулус! Мёртвый Гарри исчез. Над местом, где он лежал, в воздухе возник серебристый шар. Люпин ещё раз взмахнул волшебной палочкой, и шар пропал, сделавшись струйкой дыма. — О… о… о! — давилась миссис Уизли. Потом, закрыв лицо руками, дала волю рыданиям. — Молли, — сдержанно сказал, подойдя к ней, Люпин. — Молли, не надо… Миг спустя она заливала слезами его плечо. — Молли, это был всего-навсего боггарт, — успокаивал он её, гладя по голове. — Всего-навсего жалкий боггарт… — Я т-т-то и дело вижу их мёртвыми! — горько жаловалась миссис Уизли. — То и д-д-дело! Мне в-в-всё время это снится… Сириус разглядывал то место на ковре, где только что лежал боггарт, принявший вид мёртвого Гарри. Моуди смотрел на Гарри, но тот отводил глаза. У него было такое чувство, что волшебный глаз Моуди следил за ним всё время, пока он шёл из кухни. — Н-н-не говорите Артуру, — всхлипывала миссис Уизли, яростно утирая глаза рукавом. — Н-н-не хочу, чтобы он знал… вот ведь какая я глупая… Люпин подал ей платок, и она высморкалась. — Прости меня, Гарри. Что ты будешь теперь обо мне думать? — дрожащим голосом проговорила она. — От боггарта не могла избавиться… — Ну что вы, — запротестовал Гарри, пытаясь улыбнуться. — Просто я с-с-совсем извелась, — сказала она, и слёзы снова брызнули из глаз. — Половина с-с-семьи в Ордене, это б-б-будет чудо, если мы все уцелеем… А П-П-Перси с нами не разговаривает… Что, если случится к-к-какая-нибудь беда, а мы с ним т-т-так и не помиримся? А если мы с Артуром п-п-погибнем, кто позаботится о Роне и Джинни? У большинства слушателей на глазах стояли слёзы, многие — особенно женщины и девочки — держали у лиц носовые платки. Самой Молли было очень тяжело читать об этом, те, кто видел её со своих мест, могли заметить мертвенную бледность, разлившуюся на её лице, то, как часто она сглатывает что-то… Женщине срочно пришлось выдавать лекарства… — Молли, перестань, — твёрдым голосом сказал Люпин. — Сейчас всё не так, как в тот раз. Орден лучше подготовлен, и мы начали вовремя, мы знаем, чего хочет Волдеморт… Услышав это имя, миссис Уизли в ужасе вскрикнула. — Стыдно, Молли, когда же ты наконец привыкнешь… Пойми, я не обещаю, что никто не пострадает, никто никогда этого не может обещать, но мы в гораздо лучшем положении, чем в прошлый раз. Ты не понимаешь, потому что не была тогда в Ордене. В прошлый раз на каждого из нас приходилось двадцать Пожирателей смерти, и они расправлялись с нами поодиночке. Гарри снова пришла на ум фотография, сияющие лица родителей. Он знал, что Моуди по-прежнему наблюдает за ним. — Насчёт Перси не беспокойся, — отрывисто сказал Сириус. — Он приползёт обратно. Это всего-навсего вопрос времени. Как только Волдеморт выступит в открытую, Министерство полным составом запросит у нас прощения. И я лично не уверен, что прощу, — закончил он с горечью. — А что касается судьбы Рона и Джинни, если вы с Артуром погибнете, — сказал Люпин, еле заметно улыбаясь, — ты что думаешь, мы дадим им умереть с голоду? На лице миссис Уизли проступила дрожащая улыбка. — Вот ведь какая я глупая, — повторила она, утирая глаза. Но Гарри, закрывая минут через десять за собой дверь спальни, не мог согласиться с тем, что она глупая. Он всё ещё словно бы видел отца и мать, радостно улыбающихся ему с истрёпанной старой фотографии, не знающих, что их жизням, как и жизням многих их товарищей, скоро придёт конец. Вдобавок перед глазами то и дело вспыхивал образ боггарта, прикидывающегося трупом каждого из членов семьи Уизли по очереди. Внезапно шрам на лбу опять полоснуло болью, и в животе стало совсем нехорошо. — Кончай с этим, ясно? — твёрдо сказал он, потирая шрам. Боль постепенно уходила. — Разговоры с самим собой — первый признак сумасшествия, — ехидно подала голос со стены пустая картина. Гарри пропустил её замечание мимо ушей. Он чувствовал себя намного старше, чем когда-либо, и ему трудно было поверить, что всего час назад его волновали магазин Фреда и Джорджа и назначение Рона старостой. — Но после всего этого ты уже не будешь думать, что мы тебя не любим, — сказал Артур, глядя на Гарри. — Несмотря ни на что, мы никогда не делали различий между тобой и своими детьми… — Но будет лучше всё же сделать паузу, — сказал Флитвик. — слишком многое было освещено за этот сеанс, было много событий, много эмоций, надо успокоиться…