В омуте

Крис хотелось до панических вдохов. При всем параде, в шикарном платье и со шлейфом сладких, но не приторных духов. Или растрепанную ранним утром, с чистым лицом и в растянутых шортах, под которые было удобно просовывать ладонь, впиваясь пальцами в гладкую теплую кожу. Ее просто хотелось. Гриша иногда ловил себя на мысли, что у него едет крыша, потому что желать какую-то бабу, да еще вот так? Ну, это как ебанный пиздец на районе Бескудниково, но только с реальным кайфом. Потому что Крис внезапно и стала этим кайфом: жестким и одновременно расслабляющим, от которого закладывало уши и сердце стучало так сильно, что еще немного и разорвет. Разорвет к херам всю грудную клетку, выберется наружу и затопит этой сраной нежностью, о которой Измайлов даже думать не хотел. Просто в какой-то момент остановился, перевел дух и понял: все, блять, накрыло. От запахов, от голоса, да просто от присутствия в жизни, когда встречаешься не просто так или для очередной сделки, а просыпаешь в одной постели, утыкаясь носом в каштановые пряди. И это было охуено! Знать, что она рядом, думает о тебе, звонит и пишет эти дурацкие сообщения, на которые ты, как последний малолетний придурок, отвечаешь с такой же дурацкой улыбкой. И Гришу реально топило от мысли, что она пошла учиться готовить ради него. Не для собственного удобства, а потому, что Измайлову, блять, охота жрать нормальную домашнюю еду. Вот так вот. И она готовила утром, ждала вечером, задавала эти банальные вопросы о том, как прошел его день. Херня ведь, да? А в горле ком стоял каждый раз, когда она поднимала на него теплый взгляд, машинально отводя за плечи тяжелые пряди волос. И это тоже заводило, напоминая о том, как хорошо их гладить, подносить к лицу и вдыхать легкий цветочный аромат. Как невъебенно круто наматывать эти волосы на кулак, заставляя ее орать. Слышать стоны, от которых перехватывало в груди, словно там стальные канаты. Гриша мог часами перематывать эти моменты, захлебываясь в таком диком желании, что иногда становилось тошно от самого себя. И ведь не знал, что так может случится. Что придет день, когда одна единственная девушка перечеркнет все старое, привнося в его жизнь нечто новое, поглощающее и приносящее именно то, чего всегда так хотелось. А хотелось уюта, тепла, мелких ссор и потрясного секса. Ну и жратвы нормальной, да. — Крис, ну ты там скоро? — Гриша так увяз в собственных мыслях, что опомнился только в тот момент, когда аппетитные запахи добрались и до комнаты. После целого дня беготни хотелось только поесть и завалиться спать. Ну, может быть еще и потрахаться, но медленно и с оттягом. — Гриш, двадцать минут прошло, не сдохнешь. — Кристина выглянула из дверного проема, знакомо втягивая одну щеку, словно сдерживала себя от смеха. Гриша подвис, будто впервые заметив этот жест. Щеки эти он полюбил так же сильно, как и все остальное тело. Тут, конечно, мысли стремительно понеслись в сторону минета и прочих прелестей, но голод все равно оказался сильнее. Гриша резво подскочил с дивана и пошел на кухню: тискать, подгонять и тупо пялиться на то, как Крис вытирает рот обычной бумажной салфеткой. — Крис, а пошли в спальню? — Гриша почти лег на стол, заглядывая в лицо девушки. — Пойдем? — Гриш, с тобой все нормально? — Кристина не больно, но ощутимо ткнула ему в лоб кончиком пальца. — У тебя весь вечер какой-то нездоровый взгляд… — Трахнуть тебя хочу, — без шуток произнес Измайлов. Кристина могла и умела спорить. Могла вообще вписать такого, что потом на неделю пропадало желание подъебывать. Но она молча кивнула и без всяких возражений поднялась из-за стола. Сначала убрала всю грязную посуду, а затем легко отправилась в комнату, поманив Гришу за собой. В этот момент Измайлов был готов поклясться, что на его лице расплылась самая убогая, но до ужаса счастливая улыбка. Идиот, одним словом. В спальне Крис ожидаемо погасила верхний свет, погрузив комнату в легкий полумрак — за окном еще не стемнело, и Гриша без труда мог разглядеть ее лицо. Конечно, Измайлов бы предпочел оставить свет, но понимал, что Кристине так легче. Словно темнота скрадывала старые привычки, рабочие жесты и не всегда контролируемую мимику, над которой Крис корпела уже несколько месяцев. Такая херня не смущает, когда вы просто трахаетесь и расходитесь уже через несколько часов, а вот так, как у них — Гриша тоже боролся с собственными демонами, которые редко, но все же давали о себе знать. Сейчас она была с ним, подпускала к себе тоже только его, но знание о профессии, которая еще недавно была неотъемлемой частью ее жизни, периодически заебывало и требовало хоть каких-то мер. Но какие, блять, меры? Грише было похер на все это, иначе бы он не стал делить одну постель с проституткой, которая по утрам варила ему кофе и отчитывала за вечно грязные красные кеды. Просто иногда, в особо херовые дни, когда Володя выплевывал тонну слюней, а какие-нибудь левые утырки проходились по его ребрам, Гриша хотел сломать ее шею. Знал ведь все, понимал, а что-то все равно поднимало голову и мерзким апатичным голосом гудело, мол, она же шлюха, че ты делаешь, придурок? И в такие моменты Гриша сжимал зубы, стараясь трезво смотреть на ситуацию. Похер просто. Крис теперь его, и он может делать с ней то, что остается только в пределах этой маленькой спальни. Как сейчас например. — Ты идешь? — Крис протянула к нему руку, хватая за ворот футболки. — Гриш, ты меня пугаешь. — Да брось ты. — Измайлов, обнимая, уткнулся носом в ее висок. — Настроение просто… такое. — Какое? — Теплая ладонь легла на его затылок, успокаивая. — Не знаю. — Гриша куснул ее за губу, а затем резко, но осторожно, опрокинул спиной на заправленную постель. — Просто хочу тебя. Всю. Руки сами потянулись стянуть с нее домашние шорты и следом футболку, под которыми ожидаемо не было белья. Только полная грудь, которую хотелось мять до болезненных стонов и тихих просьб, чтобы он был помягче и нежнее. Но если и была эта нежность, а она была, то сейчас ее просто глушило таким желанием, что у Гриши реально пересыхало во рту. Голова отключалась и работала с перебоями, руки шарили по всему телу, оглаживая грудь, тонкую талию и округлые бедра. Крис в ответ тихо стонала и шептала какую-то чушь, которые они оба не могли разобрать. Гриша снова поймал себя на том, что у него закладывает уши, а в груди рвет уже знакомым ощущением. Знал бы, что вляпается в такое дерьмо — еще бы в первую встречу не слезы ей подтирал, а обошел по огромной дуге. Но это так, проскочило где-то под коркой, особо не застревая в постоянном потоке важных мыслей. Сейчас у него в руках было горячее тело, которое он боготворил и да, черт с ним, любил. Потому что Крис смотрела на него с этой удушающей нежностью, гладила по лицу и тянулась влажными губами к его рту, толкаясь в него горячим языком. Гриша просто вжал ее в постель, вдавил своим телом, а пальцами заскользил между разведенных ног. Внутри было горячо и мокро, так охуено хорошо, что Измайлов почти рычал, представляя, как войдет в нее уже членом. Но он тянул, сам не зная зачем: то ли отрываясь за весь этот чертов день, то ли потому что у него очередной заеб, с которым он пока не готов был бороться. И поэтому перевернул Крис спиной к себе, заставляя прогнуться в пояснице и уткнуться лицом в подушку. Гриша вылизывал ее, толкался языком и глухо стонал, дурея от вкуса, а потом все же выпрямился, сжав задницу и резко вогнав член, задыхаясь от всех ощущений. И пальцы уже машинально схватили за спутанные волосы, наматывая прядь на кулак. Крис застонала, почти захрипела, но двигалась навстречу, позволяя Грише брать все, что она дает. Измайлов как в бреду толкался бедрами и одновременно тянул ее на себя, доводя обоих до грани. Под веками рябило всего несколько секунд, из груди рвалось что-то страшное, хотя и понятное. Гриша медленно выдохнул, отпуская Крис, и завалился рядом. Он ласково отвел влажные пряди от ее лица, затем оставил ладонь на теплом затылке и сам потянулся поцеловать, отпуская из себя всю ту нежность, что он глушил последние полчаса. Хер с ним, это уже неизбежно. Ему свыкнуться недолго, а Кристина уже смотрела на него так, словно он ей гребаную звезду с неба принес. — Ты идиот, Измайлов, — прошептала Крис. — Да я в курсе, не маленький, — незло огрызнулся он, укрывая их одеялом. — Просто сносит от тебя… иногда. У Крис в глазах был такой омут, что Гриша уже заранее понял — там ему самое место.