Змеиные штучки

      Осознание того, что Кроули был змеем, настигло не сразу. Нет, разумеется, ангел знал, с кем имел дело, ещё с самого первого дня их знакомства: тогда, когда он стоял на стене Эдемского сада, охраняя вверенные ему Восточные врата, а длинная громадная ползучая тварь (в значении «создание», конечно) вскарабкалась по отвесной стене и проползла рядом с его оголёнными ступнями. Уже в следующий миг она воспряла ввысь, элегантно выравниваясь, и обратилась демоном, имеющим вполне сносный человеческий вид. Того самого Змея-искусителя в Кроули выдавали лишь сияющие желтизной глаза с узким вертикальным зрачком, какие встречались лишь у рептилий, да небольшой перманентный рисунок на виске, складывавшийся в кольцующуюся неспокойную змею.       Но одно дело знать и другое дело — осознать. И осознание пришло к Азирафаэлю лишь спустя шесть тысяч лет после их знакомства, в момент, когда они оба — ангел и демон, уже не принадлежали ни к Небесам, ни к Геенне Огненной, а их родным домом стал средний мир — Земля и населяющие её потомки Адама и Евы. Если так подумать, то с того самого седьмого дня ангел больше и не видел змеиной формы своего друга: тот всегда находился в облике человека и даже имя сменил, лишь бы отвязаться от ползуче-пресмыкающихся ассоциаций. С момента изобретения очков Кроули стал прятать свои необычные глаза за тёмными стёклами. Если честно, Азирафаэлю даже думалось, что демону некомфортно с данной ему сущностью, но все эти сомнения быстро проходили, ведь тот был крайне уверенным в себе, и, казалось, его ничего не могло смутить. Да и шипел он иногда совсем по-змеиному, при этом выглядя так, словно это действо доставляет ему определённое удовольствие.       …Но как-то в один день Азирафаэль стал свидетелем странной сцены: он проснулся один в широкой кровати, хотя за то время, что они провели вместе после неудавшегося Армагеддона, уже разучился это делать. Демон, ко всему прочему, оказывается, был ещё и потрясающе комфортной грелкой, а в некоторые моменты — и отличной подушкой, так что его отсутствие сразу же было заметно.       Азирафаэль оторвал всклокоченную голову от подушки, рассеяно потирая глаза. Спать он начал относительно недавно и лишь за компанию, но очень скоро ему это занятие даже пришлось по душе. Хотя не так сильно, как Кроули, который однажды, удовольствия ради, проспал практически целый век. Предаваться сладкой дрёме на остывших простынях в абсолютном одиночестве совсем не хотелось, так что Азирафаэль, сладко потягиваясь, опустил ноги на холодный пол и едва не поёжился, чувствуя, как в приоткрытое окно задувает студёный ветер, заставляя табун колких мурашек бегать по оголённой коже.       Уже не чужая, но ещё не успевшая стать родной комната давила на ангела своей бетонной серостью и странным ультрасовременным дизайном, полным металлического отблеска, камня и чёрного дерева. Эту ночь они провели в апартаментах Кроули лишь потому, что припозднились с возвращением из очередного своего путешествия во Францию. Глубокий вечер застал демона и ангела в дороге, а если точнее — в пробке, аккурат на границе Лондона. Они решили не пробиваться сквозь автомобильный затор и не гнать Бентли до букинистического магазинчика, который негласно считался их основным общим домом (лишь из-за того, что Азирафаэлю было комфортнее, когда его окружали книги, а не голые стены; а Кроули мог смириться с любой обстановкой, при условии, что будет находиться в желанной компании).       Из Бургундии — винодельческого региона Франции — они привезли небольшой ящичек молодого вина и не упустили возможности основательно заложить за воротник той же ночью, а следом предасться акту трепетной, страстной любви прямо на сбитых серых простынях…       …И вот, после того, как всю прошлую ночь в уши текли слова любви, кожи касались горячие губы, а тело ласкали умелые пальцы, просыпаться в гордом одиночестве было даже слегка обидно. Но Азирафаэль не желал плодить в себе деструктивные чувства. А потому, накинув на голое тело чужой чёрный халат (еле-еле стягивающийся в области живота) и пытаясь таким образом скрыться от промозглого сквознячка, снующего по спальне, ангел вышел в коридор, решив прогуляться по апартаментам в поисках демона.       Тот нашёлся в одной из комнат. Азирафаэль буквально замер в проходе, увидев, как огромный змей плавно двигается в центре полупустого помещения: словно разминается, вынуждая каждую мышцу сокращаться. Сильное тело сворачивалось кольцами, которые ни на миг не прекращали свой ход, заставляя антрацитовую чешую, разбавленную огненно-рыжими вкраплениями, глянцево блестеть под искусственным светом ламп. Оранжевое брюшко змея то показывалось, то исчезало в постоянном водовороте шевеления… И это так гипнотизировало и завораживало, что Азирафаэль пришёл в себя лишь тогда, когда Кроули приподнял голову и обернулся, встретившись с распахнутыми в изумлении глазами ангела своими — золотыми и блестящими как начищенная монета.       — Чщ-щ-щёрт! — моментально зашипел змей, высунув раздвоенный язык, и быстро — настолько быстро, насколько было возможно — вернулся в своё человеческое обличие.       Азирафаэль успел лишь моргнуть, как перед ним уже возник привычный лик его возлюбленного: худощавое мужское тело, вихрастые рыжие волосы… лишь глаза не изменились. Пока ещё не сокрытые тёмными линзами очков, они отражали в себе такую вселенскую панику, словно Кроули был пойман с поличным за чем-то крайне постыдным и теперь не знал, что с этим делать. Демон помялся, нервно стряхивая с тёмных джинсов и пиджака невидимые пылинки. Рвано улыбнулся, явно пытаясь скрыть за маской бахвальной уверенности свою неловкость.       — Ангел, ты сегодня рано, не… не ожидал тебя увидеть. Надеюсь, тебе хорошо спалось?       — Кроули, что ты сейчас?.. — начал было Азирафаэль, проигнорировав вопрос, как тут же оказался перебит нервным смешком. Раздвоенный язык змея быстро скользнул по красным губам, тщетно пытаясь их увлажнить.       — Я? Да я ничего, — отмахнулся демон, пожав плечами, и как бы невзначай метнул взор в панорамное окно на оживающую после сна улицу. — Ты, случаем, не голоден? Мы могли бы зайти в небольшой ресторанчик тут, за углом. Его, вроде, совсем недавно открыли. Чёрт, постоянно забываю, как он называется… «Кумкват»? «Кинкан»?..       Ангел с долей подозрения вскинул брови, наблюдая как Кроули, явно волнуясь, пытается перевести тему. Что ж, Азирафаэль не даст и шанса этим нелепым попыткам.        — Милый мой, ты только что был змеем, — это мягкое замечание прозвучало так твёрдо, что заткнуло рот демону, уже было готовому рассыпаться в ненужных словесных реверансах. Кроули поёжился, скуксился, и, помолчав с минуту, наконец-то повержено кивнул.        — Ну да, я принял эту форму. Иногда так делаю, просто чтобы кости размять и не утерять навык. Я, знаешь ли, не эфирный, а оккультный и мне положено творить всякие штуки с превращениями. — Ответил он чуть раздражённо, а следом вдруг выдохнул под внимательным взглядом Азирафаэля и виновато отвёл глаза. — Прости, что тебе пришлось это увидеть.       — Прости? — недоумённо переспросил Азирафаэль, а следом его лицо вытянулось, будто перед ним открылась страшная истина. По сути, так и было — он понял, что хотел сказать Кроули. Видимо, демон по какой-то причине решил, что ангелу противно его змеиное обличие, что оно отталкивает и тревожит его… Но, право, это было совсем не так! Азирафаэль яростно покачал головой.        — Нет! Тебе не за что извиняться! Это просто было неожиданно. Я удивился, ведь в последний раз я видел тебя таким ещё в Эдемском саду. Уже почти забыл эту форму, — оправдался ангел, розовея щеками, и закончил на тон ниже, несмело приподнимая уголки губ. — И, на самом деле, это мне нужно просить прощения за мою бестактность. Признаться, я засмотрелся…       — Засмотрелся? — с брезгливостью сморщился демон. — Вот уж не надо этого, Ангел!       Засмотреться на то, что люди с брезгливостью называют «гад ползучий»? В это верилось с трудом! И пусть Кроули никогда не отрицал своей сущности, всё же предпочитал держать её сокрытой от чужих взглядов. Он любил быть змеем — ему нравилось ползать, извиваться, шипеть… Он обожал испытывать абсолютно другие чувственные ощущения, когда глаза видели иначе, а обоняние перетекало в язык. Но это не значит, что он не осознавал, как это выглядит в глазах остальных.       Пресмыкающиеся не были самым любимым видом зверюшек среди людей. Даже если и находились почитатели, считающие чешую, холодную кожу и длинный раздвоенный язык эстетичными, на них приходилась толпа любителей пушистых мягких комков, которые мурчали, пищали или тявкали. Змей же было принято избегать. Если так подумать, вокруг этих созданий человечество, вообще, сложило какую-то нездоровую атмосферу брезгливости, боязни и, отчасти, мистики. Так что желающих иметь с ними дело находилось крайне мало.       …И пусть Азирафаэль не был человеком по сути своей, а его естество переполняла любовь ко всему живому по определению, Кроули никогда не видел, чтобы тот, запуская руку в волшебную шляпу во время очередного своего дурацкого фокуснического перформанса, доставал оттуда хладнокровную тварь, вроде ящерицы или хамелеона. Или чтобы он гладил змей и подкармливал их молоком, что, несомненно, проделывал с ежами и котами. Или чтобы он в умилении охал, глядя на лупоглазых рептилий с вытянутыми мордами, таранящими его абсолютно жуткими холодными и неосмысленными взглядами. Так что, с какой это стати ангелу вдруг сейчас начать умиляться ползущей чешуйчатой гадине?       Кроули давно решил, что в своей змеиной форме не способен ни у кого вызвать положительных эмоций. И небезосновательно, потому что, оказываясь в ней, он часто сталкивался с нелепейшими попытками его убить — раздавить чем-нибудь или, что было реже — поймать… А иногда и с банальным неуважением, с которым к нему отнёсся, например, святой Патрик. Впрочем, это уже совсем другая история.       Азирафаэль воинственно вскинулся, плотнее запахивая узкий халат. Его белые бровки грозно надломились над глазами, что сделало выражение лица непередаваемо трогательным и в тот же миг бескомпромиссно суровым. Ангел выглядел так, будто был готов сорваться в драку за свои поруганные убеждения.       — Но это правда! — жарко возразил он, и скептицизм Кроули дрогнул под этим напором. — Ты выглядишь очень красиво. И я искренне не понимаю, почему ты вдруг решил, что это не так!       Демон замялся. Такое с ним случалось нечасто, но ангел, стоящий напротив, имел какую-то особую силу выбивать его из колеи. Будь они врагами, это было бы отличным поводом его убить. Но в реальности, когда у них не осталось никого ближе друг друга, это было поводом, разве что, пойти на попятную.       — Я думал, тебя смутит эта форма, — несмело пробубнил Кроули, одаряя собеседника скупым взглядом исподлобья, — думал, напомнит тебе о том, что я представляю собой на самом деле…       В произнесённом признании эхом слышалось: «Неужели тебя не смущает то, что ты близок с пресмыкающимся? А ядовитые клыки? А холодная кожа? А шипение и ползанье? Серьёзно, будь я на твоём месте — себя бы не выбрал». Демон словно негласно указывал на свою наиболее постыдную и неприличную часть, которая не должна была попадаться на глаза посторонним, но попалась… И теперь ему самому было крайне неловко за это.       Кроули только и ждал с покорным смирением, что Азирафаэль в отвращении наморщит свой вздёрнутый нос, отвернётся и скажет: «Вот чёрт, лучше бы я этого не видел!». Демон даже не осудил бы его — кому вообще может прийтись по вкусу ползающая склизкая тварь? А понимание того, что ты с ней ещё и ночь провёл в одной постели должно быть вообще невыносимо… Так что змей принял бы любой выпад в свою сторону, даже не думая оскорбляться внезапному проявлению холодности. Он считал, что Азирафаэль имеет полное право презирать эту форму… И напрасно. Совершенно напрасно.       Ангел покачал головой и ответил твёрдо, уверенно; так, что в сознании демона отпали всякие сомнения в его абсолютной искренности и принятии.       — Я знаю, что ты представляешь собой на самом деле, Кроули, и я люблю всё это в тебе. Уж не думаешь ли ты, что я забыл о том, что ты был… — он на секунду осёкся и поправился, — являешься змеем? Дорогой мой, тебе не нужно скрывать этого и прятаться. Ты волен превращаться в любой момент, когда тебе заблагорассудится, и не нужно волноваться о моей реакции. Я всегда буду счастлив, если ты будешь счастлив.       Кроули был готов прослезиться. И он бы наверняка сделал это, если бы не желание сохранить в себе хотя бы крупицы былой непревзойдённой крутости и сберечь, насколько возможно, образ плохого и дерзкого парня.       Это был едва ли не первый раз, когда от него не отказались. Небеса изгнали Кроули, посчитав природное любопытство пороком, а ад, хоть и хвалил его демонические достижения, за глаза презирал за излишнюю разнузданность и любовь к благам цивилизации. Да и в итоге, братья-падшие, как только подвернулась возможность, с радостью избавились от него, мигом забыв все заслуги, даже чёртово М25!       …И только одно существо на всём обозримом свете — ангел с тёплой и любящей улыбкой, был готов принять его таким, какой он есть.       — И вообще, раз уж ты вспомнил про ресторанчик, почему бы не позавтракать там? — предложил тем временем Азирафаэль, как бы между прочим, пока демон, явно переживающий личный момент, пытался прийти в себя и вымолвить хоть что-нибудь. — А на обратном пути мы могли бы прогуляться в парке и… ну, не знаю, помочь тебе избавиться от комплекса? Если ты согласишься, я был бы не против покатать тебя на своих плечах. Думаю, к моему пальто из верблюжьей шерсти отлично бы подошёл живой шарф из змеиной кожи. Что на это скажешь?       Азирафаэль очаровательно хихикнул, ожидая чужой реакции. Между ним и Кроули повисла тишина, но не тяжёлая или пустая — эта тишина была из того благородного вида тишины, которая даёт мыслям успокоиться, а заходящемуся в ударах сердцу вернуть свой привычный ритм. Осмысленная и глубокая, она не давила, а дарила возможность оглянуться и понять, насколько всё вокруг прекрасно.       Кроули покачал головой, но не в жесте отказа или приятия. Его змеиные глаза смотрели влюблённо и заворожено.       — Ангел, — нежно произнёс он, подаваясь вперёд, — я куплю тебе все блинчики, что ты захочешь.

・🐍・

      Так, в итоге, и случилось. Тот день в каком-то смысле стал знаменательным, и вовсе не потому, что ангел так сильно объелся, что даже был вынужден отказаться от десерта. (То, каким тоскливым взглядом Азирафаэль буравил креманку с мороженым, оставляло в душе Кроули странный неприятный осадок: он вроде бы хотел сделать приятное, заказав ещё, а получалось, что лишь раззадорил ангела, уже физически не способного запихнуть в себя больше).       Знаменательность крылась в ином. В прогулке после плотного завтрака. Явить так долго и тщательно скрываемую форму Азирафаэлю было сложнее, чем щеголять змеиной шкуркой на людях, хотя и в этом крылись свои тонкости. Кроули, свернувшись вокруг ангельской шеи, сиял на солнце: его антрацитовая чешуя отливала едва ли не металлическом блеском; рыжие пластинки горели огнём, а золотые внимательные глаза чутко следили за движением вокруг.       Азирафаэля провожали взглядами, вслух и беззвучно удивляясь сидящему на его плечах «питомцу». Кто-то даже рискнул подойти и завязать разговор, а некоторые без страха тянули руки, чтобы потрогать, но Азирафаэль — и Кроули был за это безмерно благодарен — быстро пресекал подобные попытки.       — Какой необычный питомец! — воскликнула какая-то девушка, с интересом разглядывая змея и совсем не замечая, как огромную сахарную вату в её руке подъедает наглая муха.       — Это мой друг, мисс, — поправил ангел, улыбаясь.       — Мистер, а можно фото со змеёй? — заявил чуть позже мужчина, потряхивая в руке компактным фотоаппаратом-мыльницей. Его сынишка пугливо жался к отцовской ноге, испуганными глазами таращась на Кроули. Тот не удержался и оскалился, обнажив ядовитые клыки.       — Боюсь, я вынужден отказать, сэр, — добродушно пожал плечами Азирафаэль, поглаживая пальцами кольца, пересекающие его плечи. — Он терпеть не может фотосъёмки.       — Вау-вау, папаша, это что за порода? Это где вы такого достали? — привязались потом подростки-неформалы, испытывающие какой-то ненормальный восторг от созерцания чёрно-красного змея. Кроули одарил их снисходительным взглядом и спрятал морду в чужом бежевом воротнике. Такое бурное внимание было приятно, но уже начало надоедать.       — Там где достал, больше нет, — уклончиво ответил ангел, и подростки загоготали, но проявили уважение к чужой тайне и больше не стали задавать вопросов. Лишь сопроводили странного мужчину, одетого по моде ХIХ века, и его ползучего спутника до выхода из парка, пытаясь получше разглядеть мордочку чудного зверя, но тот и не думал покидать импровизированного укрытия.       Кроули понял, чего хотел добиться Азирафаэль этим необычным представлением, и его метод действительно сработал: комплекс, отравлявший демону жизнь и мешавший ему принимать ту форму, которую он хотел, растворился без следа.       Кажется, времена действительно изменились, потому что змея, скажем, в период Средневековья, совсем не могла вызвать той же радости и ажиотажа, которыми в ХХI веке одарили Кроули уличные зеваки. Но их мнение демона не больно-то волновало, в отличие от мнения конкретного ангела… И этот ангел выглядел гордым и довольным, когда очередной прохожий отвешивал комплимент его живому «шарфику» из змеиной кожи.       Азирафаэль всю прогулку поглаживал Кроули по шкурке в знак поддержки, и, если бы змеям было дано мурчать, тот бы замурчал от переполняющей его нежности. Он ценил этот маленький, но такой значимый жест.       … И вот с этого-то дня всё встало на круги своя. Кроули перестал стесняться и начал превращаться даже чаще, чем планировал изначально, вытворяя всяческие змеиные штучки. Это открыло для них обоих новую грань отношений, постигать которую оказалось крайне увлекательно.       Так, например, в скором времени выяснилось, что змеиные качества Кроули были полезны в повседневной жизни. Если было необходимо пролезть за стеллаж, чтобы вытащить безвременно соскользнувший туда сборник стихов; достать томик Достоевского с верхней полки, или банально отогнать надоедливых покупателей — Кроули в форме статного чёрного змея был незаменим.       Последнее, впрочем, открылось для Азирафаэля неожиданно…

・🐍・

      …Азирафаэль не хотел продавать эту книгу. Боже правый, это же было то самое «Первое фолио» Шекспира, 1623 год! Первое издание, которое ангел приобрёл лично у Джона Хеминга, в честь чего заполучил на форзаце небольшой автограф с пожеланием.       Азирафаэля совсем не прельщали баснословные горы денег, которые обещал ему тощий высокий мужчина с редеющей на затылке шевелюрой и козлиной бородкой, уже сорок минут как уламывающий ангела продать бесценную в своей редкости книгу.       Мужчина, носящий имя Эрик Колумб, но не имеющий ничего общего с первооткрывателем Америки, не привык сдаваться, и в узких кругах был известен тем, что всегда добивался своего — выкупал самые редкие и востребованные экземпляры книг, и зачастую перепродавал их по цене в разы больше той, по которой приобретал.       В Лондоне он был проездом и совсем не ожидал, что заглянув на минутку в захолустный букинистический магазинчик, набредёт на настоящий алмаз в мире книг. Серьёзно, что делало на пропылённой дубовой полке целое состояние, на которое всей его семье можно было безбедно жить до самой смерти да ещё оставить денег будущим поколениям? Эрик не верил до конца своей удаче, но факт оставался фактом: подлинное «Первое Фолио» лежало прямо перед ним, впитывая в пожелтевшую от времени обложку косые солнечные лучи. И как после этого предприимчивый Колумб мог уйти с пустыми руками?!       Впрочем, с продавцом — упрямым, как баран, англичанином, который явно был голубее неба над Италией — ему приходилось непросто. Стоило только Эрику изъявить желание приобрести ценный экземпляр, как тот упёрся — даже забрал книгу из рук покупателя и бережно отложил на миниатюрный столик позади Колумба, а на все увещевания отрицательно покачивал головой, изрекая что-то вроде: «Простите, сэр, эта книга не продаётся». Этот белобрысый дурень словно не понимал, какая ценная реликвия затесалась в его дешёвой лавчонке! Но, несмотря на все отказы, Колумб всё ещё был свято уверен в том, что в итоге дело выгорит и старый, едва не рассыпающийся от времени фолиант окажется в его руках.       …Которые пока что были заняты совсем другими предметами. Эрик деловито держал в одной руке чековую книжку, а другой прижимал к бумаге чёрную авторучку.       — Назовите свою цену, мистер Фелл! — требовал он уже в который раз, сверля взглядом несчастного, испытывающего одновременно злость, раздражение и досаду ангела, который от такого мощного напора терялся и не знал, как себя вести. — Большая сумма для меня не проблема. Только подумайте, сколько всего можно будет себе позволить, лишь продав мне эту книгу!       Азирафаэль ненавидел подобные ситуации! Его загоняли в угол, будто кролика на охоте, где ему, в итоге, не оставалось ничего, кроме как сдаться: кивнуть и распрощаться с… не просто очередной книгой, а со своим дорогим другом. И этот момент был близок, учитывая, что ангел всё более нервно потирал ладони, потел и кривился, не зная, как ещё объяснить вероломному человеку, что эта книга НЕ. ПРОДАЁТСЯ.       — Мистер Фелл, это выгодная сделка. Клянусь, Вы не пожалеете! У Вас никто не купит её так же выгодно, как я, — продолжал напирать покупатель.       — Я не планировал её продавать… — возразил Азирафаэль и Колумб раскинул руками.       — Да Боже правый! — воскликнул он, заставив ангела невольно дёрнуться от упоминания Всевышней. Из уст этого меркантильного смертного подобное звучало кощунственно, но этот малый определённо знал, куда давить. — Вы хоть понимаете, чего лишаете мир, пряча такой ценный экземпляр здесь? Где никто не может ознакомиться с ним? На данную книгу уже есть покупатель — её хотел бы видеть в своей коллекции музей книгопечатания в Лионе. Мой кузен работает там и давно ищет этот экземпляр. Смею заверить, что книгу не просто выставят под стеклом как экспонат, но и воссоздадут в виртуальном пространстве до мельчайших деталей. Так издание станет вечным и каждый сможет посмотреть на него! Неужели Вы не хотите поспособствовать тому, чтобы люди увидели сие чудо? Чтобы исследователи и обычные любители приобщились к чему-то настолько прекрасному?       — Ну я… — неуверенно начал Азирафаэль, повинно опуская голову. Было видно, упрёк болезненно задел его за живое.       Эрик усмехнулся одними только глазами — почувствовал, как треснул лёд и упёртый продавец дал слабину. Болевая точка была найдена, оставалось лишь давить на неё до тех пор, пока этот святоша в белых одеждах не сдастся.       «Хм-м, значит, он добродетельный, беспокоится о других… что ж, можно этим воспользоваться, » — проскользнула в голове мужчины сальная мысль.       Колумб, как взявшая след ищейка, даже едва подался вперёд, к ангелу, вытягивая узловатую шею и упорно всматриваясь своими болотными глазами в мягкое и явно расстроенное лицо оппонента.       — Разве Вы не будете чувствовать себя виноватым, зная, что скрыли от мира такое сокровище? А если Вы, не дай Боже, утеряете этот ценный экземпляр? Или по случайности испортите его?..       — Такого не произойдёт! — возразил Азирафаэль, возмущённый тем, что человек сомневается в его бережном отношении к книгам. — Я очень осторожно отношусь к…       — …Но разве творчество Шекспира не достойно того, чтобы с ним ознакомились и другие? Разве искусство книгопечатания не должно изучаться? Разве правильно содержать в частной коллекции такую большую культурную ценность? Разве культура не должна быть доступной для всех? — Перебил его Эрик шквалом вопросов и ангел окончательно растерялся. Поражённо хлопая глазами, он попытался выдавить из себя ответ.       — Должна, но…       — Именно поэтому мне и нужен экземпляр этой книги! — не дал и слова вставить Колумб, для пущей убедительности резко взмахнув рукой, а в следующую же секунду его брови опасно нависли над глазами, придавая лицу то ли гневное, то ли осуждающее выражение. — Я хочу донести до масс… позволить людям увидеть сей шедевр литературы и книгопечатания. Представьте, какую культурную и историческую ценность несёт в себе эта книга! А вы эгоистично прячете её на тёмной полке!       — Послушайте, я правда не…       — Вы не согласны со мной? — огорошил очередным вопросом Колумб и Азирафаэль даже чуть испуганно отступил назад, не понимая, как этот человек умудряется держать его в таком эмоциональном напряжении.       — В чём? — несмело поинтересовался он.       — В том, что не следует так эгоистично скрывать нечто настолько важное. Это же искусство, мистер Фелл! Целое искусство! — голос покупателя едва ли не срывался на крик, — А искусство не может принадлежать лишь одному человеку. И я хочу поспособствовать тому, чтобы и другие люди вкусили его!       Азирафаэль натянуто, но вполне вежливо улыбнулся. Он больше не знал что ответить, хотя и чувствовал, что чужие возвышенные слова — лишь пыль в глаза, чтобы уломать его распрощаться с ценным экземпляром книги, которую этот мужчина напротив, выжидающе тянущийся к нему и готовый в любой миг выписать цифру на чеке, способен оценить лишь по рыночной цене. Но… но кролик почувствовал угол за своей спиной. Гонка была окончена.       — Ладно, — сказал он скорбно, опустив голову, и ощутил, как с этими словами что-то в его душе неумолимо погасло, оставляя после себя неприятную стужу. — Можете забрать книгу…       Колумб тут же живенько встряхнулся, не сумев спрятать на губах широченной, неприятной триумфальной улыбки. Его кадык живо заходил под тонкой светлой кожей, а руки, удерживающие чековую книжку и авторучку, задрожали.       — Вы об этом не пожалеете, господин Фелл! Только представьте, сколько людей будут вам благодарны! — Эрик что-то быстро и размашисто чиркнул в чеке, показал его Азирафаэлю. — Надеюсь, вас устроит такая сумма?       Тот уныло посмотрел на ряд нулей, идущий после простого числа, и кисло кивнул. Ему не нужны были деньги — он всегда мог расплатиться, ведь монеты и банкноты буквально появлялись в его руке лишь по одному её мановению. Наглый покупщик «взял его на понт» — как выразился бы сам Азирафаэль; прищучил обвинениями в таких пороках как эгоизм и жадность, а ангелу не захотелось с этим соглашаться. Только ведь доказать несостоятельность чужих обвинений по-иному нельзя — лишь продать книгу.       Довольный сделкой, Колумб обернулся к столику, где всё это время лежало печатное яблоко раздора, и едва не подскочил на месте, испуганно взвизгнув от неожиданности.       — М-мистер Фелл, — позвал Эрик, заикаясь от ужаса, заставившего его и без того бледную кожу посереть ещё больше, — э-это ваш питомец?       Азирафаэль с удивлением поднял взгляд, вынырнув из своих не больно-то радостных мыслей, и обнаружил Кроули, скрутившегося кольцами на раритетном экземпляре книги. Змей полностью оплетал «Первое фолио» своим телом и предупреждающе шипел, приоткрывая зубастую пасть. Золотые глаза воинственно сверкали.       — Я… я терпеть не могу этих тварей! — признался Колумб, стратегически отступая подальше от змеюки, гипнотизирующей его недобрым взглядом, к растерянному продавцу. — При всём уважении, моя офидиофобия не позволяет по-другому относиться к змеям. Прошу вас, мистер Фелл, Вы не могли бы убрать свою зверушку?..       Азирафаэль снова посмотрел на Кроули и был готов поклясться, что тот, на миг, исследуя языком воздух, подмигнул ему. Ангел, напустив на себя ужаса не меньше, изумлённо перевёл взгляд на Эрика.       — Сэр, но это не моя змея. Я вообще не держу змей!       — Как это? — шокировано отозвался тот. — Откуда же она взялась?! Да ещё и такая здоровая!       — Я не знаю точно, — доверительно сообщил Азирафаэль, чуть наклоняясь к собеседнику, — но тут неподалёку открылся приезжий экзотариум. Кажется, вчера говорили, что у них сбежала какая-то крайне ядовитая змея… Ну, думаю, она уже нашлась.       — Боже правый! — икнул от страха Колумб. — Никакого порядка в этих частных зоопарках! Эта гадина ещё и уселась прямо на книгу!       Азирафаэль повернул голову к мужчине, профиль которого был искажён нечитаемой гримасой и каплями холодного пота, стекающими по виску.       — Хотите рискнуть и попробовать её достать?..       Эрик утёр влагу одним неловким резковатым движением, отчаянно посмотрел на ангела, пытаясь унять неприятную дрожь, зарождающуюся в ногах. Сколько себя помнил, змеи всегда вызывали у него неконтролируемые приступы паники, и сейчас держать себя в руках было крайне сложно.       — Знаете… я думаю, вам следует позвонить в службу отлова животных.       — Думаю, стоит, — моментально согласился Азирафаэль, — в таком случае, может быть, вам следует зайти позже?       — Да-да, это отличная идея, я вернусь за книгой вечером. Ой, мамочка! — пискнул Эрик, когда огромная змея сымитировала бросок в его сторону, и тут же, потеряв последние крупицы самообладания, бросился к выходу. Из его головы мигом выветрились все мысли и о выписанном чеке, и о книге… и о том, как он лгал прямо в лицо древнему существу, пытаясь сыграть на его светлых чувствах.       Азирафаэль засмеялся, наблюдая, как за окнами его магазинчика засверкали чужие пятки. Надо ли говорить, что Эрик Колумб сюда больше никогда не вернется, потому что в его памяти не останется даже воспоминаний об этом инциденте.       — Никогда не пойму в чём смысл, — отозвался Кроули, и ангел, обернувшись, увидел как тот, вернув людское обличие, развалился прямо на столике, лениво удерживая одной рукой «Первое Фолио», а другой подпирая рыжеволосую голову, — это же просто старый кусок макулатуры, а все тексты уже переиздавались не по одному разу.       — Может так и есть в глазах обывателей, но для ценителей каждый подобный экземпляр — бесценен. Спасибо, что помог! — просиял ангел, и демон, соблазнительно оскалившись, небрежно отбросил книгу в мягкое кресло.       — За такое положена награда, Ангел.       — Чего ты хочешь, дорогой? — с готовностью спросил Азирафаэль, подступая ближе.       — Ну… визита в Ритц на пару бокальчиков красного будет достаточно. Для начала, — Кроули протянул руку и крепко ухватил чужую ладонь, потянул на себя, вынуждая ангела склониться. И Азирафаэль понял его намёк без лишних слов.       — Старый змей… — выдохнул он игриво, сразу перед тем, как опустить свои мягкие розовые губы на довольную дьявольскую ухмылку.       …Про себя же ангел отметил, что демон в змеиной форме — отличное средство борьбы с надоедливыми клиентами. И можно было бы попросить Кроули отвадить ещё парочку наглых личностей, имеющих нездоровое хобби приходить сюда по субботам и устраивать скандалы, требуя продать им редчайшие фолианты… В последнее время скупщики антикварных книг будто с цепи сорвались и следовало бы поставить их на место. Азирафаэлю думалось, что демон прекрасно бы справился с этой работой.

・🐍・

      Помимо очевидного «отпугивающего» действия, Кроули так же мог быть полезен и в употреблении… Конечно, ничего пошлого за этой мыслью не крылось, и Азирафаэль не испытывал никакого желания отведать змеиного мяса (разумеется, если речь не шла о шашлычке из гремучей змеи в ресторанчике Гуанчжоу). В конце концов, змеи обладали ещё и различными жидкостями, которые так же использовались людьми в гастрономических целях: кровью, желчью, ядом… И вот если с двумя первыми ингредиентами было невозможно что-либо сделать, не навредив Кроули, то с последним можно было поработать. На такую мысль ангела натолкнул старый знакомый…

・🐍・

      Вечер в тот день выдался крайне дождливым. Как говорили люди: «в такую погоду пёс из дома носа не кажет», но не ангел, ушедший ещё с утра по своим добрым делам.       Кроули дожидался его в магазинчике, лениво распластавшись в кресле и абсолютно некультурно забросив длинные ноги на стол. Без особого энтузиазма скроллил новостную ленту на флагманском смартфоне. Всплывающие сводки наводили демона лишь на одну единственную мысль: кажется, адовы силы работают сверхурочно, ибо почти любой инфоповод был связан с негативом или чьим-то грехопадением… А в некоторых прискорбных событиях он напрямую видел почерк Хастура или Дагон.       Наконец, над входной дверью задребезжал колокольчик. Кроули тут же отвлёкся от очередной статейки о мошеннических схемах, и, повернув голову, увидел своего ангела. Тот явно попал под дождь — со светло-бежевого плаща стекала вода; тонкий шерстяной шарф, лежащий на чужих плечах, можно было выжимать; а влажные кудряшки светлых волос завивались больше обычного.       Азирафаэль встряхнулся у порога, словно промокший щенок, и прошёл внутрь, целенаправленно двигаясь к столу. Кожаные ботинки при каждом шаге оставляли за собой лужицу, которая тут же бесследно исчезала. К моменту, когда ангел приблизился к своему демону, его одежда была практически полностью сухой.       Впрочем, всё внимание Кроули было приковано отнюдь не к повседневному маленькому чуду — в руках Азирафаэль удерживал нечто более интересное: пузатую фигуристую бутылку из толстого матового стекла.       — Ангел, что это у тебя?       — О, подарок от друга, — улыбнулся Азирафаэль, ставя презент на стол, аккурат рядом со ступнями демона, — мистер Луиджи Бейкер, помнишь его? Он недавно сдал в печать свою новую книгу и, чтобы отметить это событие, подарил мне алкоголь.       Кроули едва слышно фыркнул, устремляя взор в мелькающие картинки на телефоне — статья о мошенничестве успела смениться новостью об убийстве какой-то важной политической шишки.       Помнил он этого Бейкера… старый шнырь, постоянно вился у Азирафаэля в магазине, пытаясь выцепить для вдохновения редкие книги и побеседовать с его ангелом. Нет, Кроули конечно же не ревновал — у него были гордость и самоуважение, чтобы не обращать внимание на мельтешение жалкого смертного рядом со своим дорогим возлюбленным, но вот последняя книга, вышедшая из-под руки этого человека, всё же заставила Кроули испытать что-то вроде раздражения и неприязни.       Всё потому, что там был персонаж, до одури похожий на Азирафаэля, которого любили все, кому не лень. Про откровенные сцены, вообще, даже упоминать не стоило — у змея подёргивался глаз, когда, читая, он чересчур легко представлял всё эротическое взаимодействие. Вернее даже будет сказать, не представлял, а вспоминал. Этот Луиджи, видимо, удивительно точно прогнозировал поведение ангела в постели, даже просто разговаривая с ним. И тот факт, что этот старый шельмец позволяет себе фантазировать об Азирафаэле, приводил Кроули в тихое холодное бешенство.       «Но хоть польза от него есть…» — подумал демон, переведя взгляд на сосуд, с этикетки которого ему улыбался первый российский император. Кто ж будет против глотка согревающего спиртного в такой прелестный дождливый вечер?       Азирафаэль тем временем, пока Кроули задумчиво гипнотизировал бутыль взглядом, успел раздеться и аккуратно повесить любимое пальто на плечики. Следом провёл пятернёй по влажноватым волосам, откинув назад особо непослушные вьющиеся пряди. И, наконец, снова приблизившись к столу, опустился в противоположное кресло. Посмотрел на демона каким-то странным раздумывающим взглядом и спросил.       — Кроули, у тебя же есть яд?       — Пардон? — удивлённо вскинулся тот, мигом теряя интерес к алкоголю.       — Яд, — повторил ангел, неловко улыбаясь, — можешь дать немного? Чисто ради эксперимента. Луиджи недавно вернулся из Лаоса и рассказал, что там нередко пьют водку со змеиным ядом. Будто она приобретает очень необычный вкус и свойства… Мне захотелось попробовать.       Демон вскинул бровь, скользнув изучающим взглядом по скованной смущённой фигурке, сидящей напротив… А уже спустя пару минут держал свою змеиную голову над стеклянной тарой. Тёплые пальцы Азирафаэля придерживали его, несильно надавливая чуть выше ядовитых желёз — на основание черепа.       — Ангел, ты хоть умеешь это делать? — с сомнением вопросил Кроули и Азирафаэль неопределенно пожал плечами.       — Ну… я видел, как другие делали. Кажется это несложно, нужно лишь зажать.       Уверенности в змее от чужих слов не прибавилось, но он решил идти до конца — раскрыл пасть, обнажив большие ядовитые клыки. В конце концов, в итоге плод совместных трудов достанется и ему. Хотя пить свой же яд…       …Но не успел Кроули усомниться, как чужие пальцы без предупреждения до боли вжали его в стакан. То ли крик, то ли писк наполнил комнату. Демон истерично забился всем своим чешуйчатым телом, пытаясь вырваться, и ангел тут же отпустил его, не на шутку перепугавшись такой реакции.       — Ты с ума сошел?! — взорвался змей. — Ты меня сейчас чуть не раздавил!       — Прости, прости дорогой мой, — залепетал виновато Азирафаэль, на его глазах едва ли не выступили слёзы, — я… мне так жаль, я попробую осторожнее…       Что ж, это было ненамеренно, да и долго злиться, наблюдая погрустневшее и обеспокоенное пухлое личико ангела, было невозможно. Кроули послушно раззявил пасть во второй раз и уперся клыками в стеклянную стенку стакана изнутри. Азирафаэль снова положил большой и указательный палец на его голову, на сей раз правильно: ровно на мешочки ядовитых желёз, но надавил совсем легонько. Даже капли не вышло.       — Тхеперь слищком слапо! — дал знать демон, еле-еле проговаривая звуки из-за мешающегося гладкого стекла во рту. Ангел, повинуясь указаниям надавить сильнее, сжал пальцы покрепче. По стенке тонкими ниточками потекли желтые маслянистые ручейки.       — Получается! — обрадовался Азирафаэль, — получается, Кроули!       Тот что-то нечленораздельно промычал, ощущая как нежные пальцы ангела слабо, но приятно массируют его голову. Отдавать яд стало в разы приятнее и легче.       …Коктейль они в итоге вылили. Он был такой, что в рот не вломить, даже заткнув ноздри и лишив язык возможности чувствовать. Кроули подумал о том, что, возможно, у демонов, даже если они во всём похожи на змей, яд немного другой и в пищу не пригоден.       Впрочем, даже без этого экзотического ингредиента презент чёртового Луиджи Бейкера заходил лишь в том случае, если нужно было безбожно надраться в самый кратчайший срок. Этого ни ангел, ни демон делать пока что не хотели. Поэтому решив, что с экспериментами на сегодня покончено, они продолжили приятный вечер в компании оставшейся бутылочки Шатонёф-дю-Пап.

・🐍・

      Помимо фактора полезности Кроули имел и чисто «змеиные» особенности, которые Азирафаэль, наблюдая за чужим, не всегда ему понятным поведением, с любовью про себя прозвал «змеиными штучками». Демон вытворял их постоянно — изо дня в день, стоило ему только оказаться в своей ползающей и шипящей форме.       Азирафаэль, как ангел не лишённый любопытства, в какой-то миг сильно заинтересовался природой земных змей, надеясь хоть так прояснить для себя некоторые странности, творящиеся с Кроули. Он даже откопал на пыльных полках своего магазинчика несколько подходящих книг за авторствами Кеннета Л. Уильямса, Стива Уилсона, Джерри Суона и других… Но все они либо представляли собой каталог известных, на момент публикации, видов пресмыкающихся, либо подробно описывали змей, живущих на конкретном континенте. Впрочем, даже из таких источников Азирафаэль почерпнул много нового.       …Например, он узнал о такой вещи как «теплорегуляция». Ангел не без удивления обнаружил, что змеи являются пойкилотермными животными, что значило: температура их тела напрямую зависит от температуры окружающей среды.       Что ж, это отлично объясняло, почему Кроули такой мерзляк. В конце концов, погода в Лондоне нечасто могла побаловать жаркими деньками… А когда ртутный столбик падал совсем низко, змеиная чувствительность к холоду давала о себе знать особенно остро.       Так они могли засыпать на разных половинках кровати, но просыпались неизменно в одном плотно сплетенном клубке. Кроули зяб и в попытках согреться вжимался что есть мочи в тёплого ангела, стараясь соприкоснуться с ним всеми доступными участками тела. И это, вопреки ожиданиям, могли быть разные формы: иногда Кроули предпочитал давить Азирафаэля всем своим живым весом в человеческом облике, а иногда обращался змейкой и прятался под чужую пижаму, скручиваясь прохладной колбаской на мягком животе.       И это было странно, потому что демоны обычно предполагали в себе наличие дьявольского огня и всего такого… Но видимо природа конкретных демонов его как-то не предусматривала. Так что в любое похолодание змей неизменно тёрся рядом с ангелом, желая урвать его ценное тепло…

・🐍・

      Под Рождество Кроули становился крайне вялым. И уж неизвестно, дело тут в его змеиной породе и определённом желании впасть в спячку на весь зимний сезон, или же в пышущем благодатью окружении. Ели, фигурки ангелов, рождественские венки и светлые песни — всё это, в избытках встречающееся на праздничных улочках и в уютных домиках, претило тёмному демоническому роду. Это время определённо было самым нелюбимым для таких существ, как Кроули, многие даже предпочитали носа не казать из-под земли. Вот и повелось как-то, что Рождество стало временем чудес, волшебства и счастья — демоны просто дружно брали выходной, позволяя своим заклятым противникам — ангелам — творить чудеса.       …Впрочем, кто-то предпочитал работать и в таких невыносимых условиях, этим и объяснялись вечные дедлайны, предновогодняя нервотрёпка и бесконечные пробки на дорогах, а также снежные бури и, как следствие, отмены некоторых рейсов в аэропортах.       Кроули же упорно филонил, просто по причине того, что даже шевелиться в эту пору было тяжко. Большое количество времени он просто дремал, стремясь «перетерпеть» новогоднюю бучу, но иногда крайне апатичным демоном замирал у окна и просто следил за пробегающими прохожими.       В один из таких моментов его и застал Азирафаэль. Он опустился в своё любимое кресло, удерживая книгу в одной руке, а другой отставляя чашку какао на крохотный журнальный столик.       Демон снова был в своей излюбленной форме змея. Чем ближе к Рождеству, тем реже он возвращался к человеческому облику. Как-то Азирафаэль услышал, что у него просто «нет сил каждый раз менять форму» да и «так удобнее, к тому же, мне идёт». И это было правдой. Ангелу доставляло какое-то особое удовольствие наблюдать змея — абсолютно тропическое животное — на фоне панорамного заледенелого окошка и хлопьев снега. Чешуя Кроули отражала отсветы уличной гирлянды, а сам он лениво рисовал круги туловищем время от времени, словно разминал затёкшие мышцы.       — Зима выдалась адски холодной в этом году, — ни с того ни с сего заключил он, и обернувшись, поймал на себе взгляд Азирафаэля. Расценил его как-то по-своему, и плавно стёк с подоконника, целенаправленно двинувшись в сторону занятого кресла. — Я совсем замёрз. Всё же такая погода не для меня.       — Ты сам делаешь это с собой, — недовольно отметил ангел, едва хмуря в осуждении светлые бровки, — морозишься, в смысле. Перевоплотись в человека и оденься теплее.       — Не-е, — лукаво протянул змей, подползая к ногам Азирафаэля так близко, что в лакированной обуви отразилось смутное, чёрно-красное пятно с двумя горящими ярко-жёлтыми точками. — Я нашёл решение получше…       И только стоило этим словам раствориться в воздухе, как демон, чуть приподняв верхнюю половину туловища, упрямо втиснулся мордой в чужую штанину; быстро пополз по ноге выше, устремляясь в уютную, расширяющуюся темноту.       — Кроули! — взвизгнул ангел и поёжился от противных мурашек, пробегающих по его спине от ощущения холодного чешуйчатого тела, нагло вторгающегося под тёплую одежду.       — Тс-с-с, не будь жадиной, — протяжно прошипел змей, но из-за слоя ткани его голос звучал не очень-то разборчиво, — тебе хватит тепла и на нас-с-с двоих.       — Да, но это очень неприятно! Ты холодный и тяжёлый и… И это ощущается так, словно по мне стекает ледяная вода! Ненавижу, когда ты так делаешь! — Азирафаэль практически выкрикнул это и осёкся. Ему показалось, что слова прозвучали чересчур грубо.       Движение под одеждой на миг остановилось, но следом возобновилось: тяжесть поднялась от бёдер — к животу, а от живота — к груди, осела где-то в районе солнечного сплетения… а в следующий миг из мягкого шерстяного ворота показалась мордочка змея, внимательно пронзающая его испытывающим взглядом умных золотистых глаз.       — Дай мне немного времени, — попросил демон примирительно, — я нагреюсь, и станет лучше.       Совсем по-змеиному Кроули «обнюхал» ангела или же «поцеловал» — Азирафаэль сам, за всё время изучения особенностей обоняния у змей, так и не смог понять, что конкретно демон пытался сделать — лишь почувствовал крохотные прикосновения гладкого раздвоенного язычка к своему подбородку.       Азирафаэль тяжко выдохнул, полностью принимая своё поражение, и расслабился настолько, насколько это было возможно, пригревая на груди наглую змеюку.       …Что ж, он потерпит. Не в первый раз. Под одеждой Кроули свернулся кольцами, неприятно надавливая на грудь и живот, но ангел уже почти привык не обращать на это внимания. Демон сполз чуть ниже, так, чтобы только ноздри торчали из-под вязаной горловины, а букинист вернулся к своей книге.       Так протекали минуты, полные тишины, разбавляемой лишь отдалённым шумом суматошного новогоднего Лондона. Азирафаэль путешествовал по страницам «Божественной комедии» Данте Алигьери, изредка поднося к губам сладкий какао, а Кроули мерно дышал, не забывая время от времени «прощупывать» языком воздух, в котором витали приторные ароматы шоколада и ванили.       Ещё через какое-то время ангел почувствовал, что змей окончательно расслабился: его голову повело в сторону, а тело осело глубже под шерстяную ткань. Взглянув вниз, Азирафаэль обнаружил, что Кроули плавно заваливался на бок — и в прямом и в переносном смысле.       — Милый, не засыпай на мне, — предупредил он тихим тоном. — Мне скоро нужно будет уйти, устроить парочку благословений.       — Я совсем немножко, — сонно оправдался демон и, завозившись под одеждой, сладко потянулся, раскрывая пасть в затяжном зевке. Следом подтянул кольца, сместившись повыше, и, наконец, вынырнул из своего тёплого убежища. Ангел, умилённо выдохнув внезапно возникшей перед глазами мордочке, подался вперёд и невинно поцеловал змея прямо в кончик носа.       Хоть Кроули и был демоном, ему тоже не помешало бы своё маленькое рождественское чудо… С этой мыслью Азирафаэль позже и покинул магазин, оставив всё-таки задремавшего и свёрнутого клубком змея греться под своей настольной лампой.

・🐍・

      — Это что? — спросил Кроули пару дней спустя, прищуривая в презрении золотистые глаза.       — Змеиный свитер! — с торжествующим видом объявил Азирафаэль, — я знаю, что ты очень мёрзнешь и поэтому купил его тебе. Он поможет согреться!       Демон посмотрел на вытянутую шерстяную колбасу — по-другому и не скажешь — в руке ангела, выполненную крупной вязкой из пряжи противного солнечно-оранжевого цвета. Свитер выглядел, как грёбаная фэшн-катастрофа, и, кажется, был в достаточной мере колючим, чтобы обчесаться с ног до головы после первой же примерки… Но ангел так сиял, что Кроули даже испытал некое угрызение совести, когда пояснил, почему надевать «это» — не самая лучшая идея.       — Боюсь, не поможет, Ангел. Змеи — хладнокровны, и чтобы согреться свитера будет недостаточно, ведь он задерживает тепло, исходящее от тела, а моё тело тепла не производит.       — Оу… — улыбка моментально спала с чужих губ, — я… я этого не знал, извини.       Несчастное выражение лица Азирафаэля всегда что-то ломало в глубине черной демонической души. Видеть светлые, удручённо изломленные бровки над круглыми блестящими глазами и опущенные уголки розовых пухлых губ было невозможно. Кощунственно в каком-то смысле. Ангелу не шла грусть от слова совсем, и Кроули поспешил стереть её с чужого лица.       — Впрочем, знаешь, это неважно, я всё равно его надену. Он выглядит довольно… — следующее слово змей выдавил из себя с видимым усилием, — …круто.       — О, правда? — моментально просиял Азирафаэль, на радостях прижимая вязаную колбасу к своей груди. — Тебе нравится?       –…ага.       — О, я счастлив это слышать! Иди сюда, я помогу тебе одеться!       Уже через пару мгновений Кроули был облачён в странного рода одёжку. Справедливости ради, по ощущениям она оказалась не такой уж и плохой: довольно мягкой и удобной. Свитер можно было бы даже признать классным, если бы не одно «но»: его абсолютно ущербный внешний вид.       Апельсиновый оттенок смотрелся на древнем злобном существе крайне нелепо, а из-за крупной вязки демоническое исчадие ада — тот самый Змей-Искуситель, выглядел крохотной гусеничкой, запутавшейся в мотке пряжи. Короче говоря, это был совсем не стиль Кроули с его извечными утончёнными и элегантными костюмами, не исключающими в себе открытую сексуальность.       Впрочем, в таком подарке тоже были свои плюсы. Например, приятный массаж. Пока ангел пытался пропихнуть длинное тело Кроули в этот постыдный чулок, тот полностью разомлел под горячими руками. Подушечки пальцев бережно касались его гладкой шкурки, иногда чуть надавливая на пластинки. К концу облачения демон едва ли не урчал от удовольствия, позволив себе полностью расслабиться. Так что когда Азирафаэль поднял его, чтобы привычно закинуть к себе на плечи, Кроули даже не пошевелился.       — Милый мой, ну чего ты развесился, как лапша? — с напускным укором, в котором всё равно не слышалось ничего, кроме беспокойства, спросил Азирафаэль, наблюдая, как змей бесчувственно свесился с его рук. — Ты не заболел?       — Не-ет, — протянул тот, позволяя своему брюшку проседать всё ниже и ниже в провал между ладонями ангела. Он мог бы выскользнуть, да знал, что Азирафаэль этого не позволит: в любом случае ухватит крепче, когда почувствует опасность чужого падения, а значит, можно было продолжать притворяться бесчувственной макарониной. — Просто ус-с-стал. С самого утра в соседней лавке хор орёт рождественские песни. Это очень выматывает.       Кроули жаловался на подобный произвол отнюдь не из-за своего музыкального вкуса… хотя если бы сам Фредди Меркьюри голосил: «Аллилуйя!» — через дорогу, то он, возможно, даже не возмутился бы. Дело было в другом: демоны плохо переносили церковное хоровое пение, ведь оно по звучанию сильно походило на молитвы, а в эту сказочную пору звуки рождественской музыки даже отдавали божественной благодатью…       Наверное, для таких, как Кроули, слушать подобное было настоящей пыткой. Азирафаэль даже почувствовал себя немного виноватым, ибо он, услышав по пути домой эти чудесные чистые песнопения, едва не расправил крылья от блаженства.       — Ох… — выдохнул ангел жалостливо и аккуратно направил мордочку демона, всё-таки вынуждая того заползти на своё плечо, — могу я для тебя что-нибудь сделать?       Змеиная пасть не предполагала улыбки как таковая, но будь Кроули в облике человека, на его губах в этот миг заиграла бы хитрая и опасная ухмылка.       — Думаю, можешь, — произнёс он заговорщически и чуть-чуть извился, сменив курс движения. А когда почти упёрся прохладным носом в шею букиниста, моментально соскользнул под его воротничок.       — Нет-нет нет, — запротестовал Азирафаэль, попытавшись выловить нахального змея, явно намеревающегося снова забраться под одежду и устроить себе лежанку на чужой груди, — только не это! Я же купил тебе свитер специально, чтобы ты прекратил так делать!       — Да, и это работает… — поспешил согласиться Кроули, продолжая вопиющее в своей дерзости проникновение, — но с-с-сейчас мне нужно не только тепло, но и покой…       — Кроули!       — Тише, я заслужил своё с-с-счастливое место. Поэтому, пожалуйста, с-с-спрячь меня. — Демон легко проскользнул сквозь пальцы и в итоге скрылся в укромном пространстве между мягкой тканью и безволосой ангельской грудью.       Змеи различают темноту как безопасное место — и это было самое любимое из всех безопасных мест Кроули. Не то чтобы он поддавался своей звериной части или был настолько глуп, чтобы вслепую следовать указаниям инстинктов… просто ему нравилось использовать эту маленькую уловку, ведь Азирафаэль сразу же прекратил попытки вытащить его отсюда.       Под рубашкой не только отсутствовал раздражающий яркий свет, но и сохранялась комфортная температура. Демону думалось, что даже если бы люди изобрели какой-нибудь навороченный свитер с обогревом на электропластинах, он ни за что бы не променял на него возможности греться об Азирафаэля.       Довольный Кроули позволил себе обвиться вокруг чужого тела в несколько оборотов. А следом, не сдержав эмоционального порыва, в обожании стиснул его так крепко, что даже заставил ангела закашляться.       — Раз уж ты снова прилез ко мне, тогда будь добр вести себя прилично! — строго попросил Азирафаэль, легонько хлопнув змея по одному из колец, окрутивших его туловище. — Я собираюсь поработать со счетами.       — Я не помеш-ш-шаю, — прошипел Кроули откуда-то со стороны лопаток, чуть ослабляя твёрдую хватку.       Ангел фыркнул, не очень-то поверив этому обещанию, и проследовал к старенькому компьютеру, дабы заняться бумажной работой.       Содержание букинистического магазинчика требовало от Азирафаэля определённых усилий, так что время от времени он был вынужден оплачивать счета и заниматься документами. И хотя все проблемы подобного рода можно было бы решить лишь парой щелчков пальцев, ангел предпочитал обходиться без чудес в таком важном бюрократическом деле.       Он уселся на старенький стул, держа спину прямо, чтобы не придавить весом обернувшего вокруг него змея. Принялся тихо шуршать бумагами и умиротворяюще постукивать клавишами доисторической клавиатуры.       …А Кроули, разомлев в тепле, снова провалился в сладкий сон. Змеиный свитер, больше похожий на дырявый носок, приятно прилегал к его чешуе; темнота окутывала безопасной пеленой; обоняние ласкал знакомый и родной запах Азирафаэля, а ещё до чуткого слуха практически не долетали раздражающие рождественские песнопения.       Змею казалось, что он был способен провести здесь, под рубашкой своего любимого ангела, вечность или, по крайней мере, следующие шесть тысяч лет.

・🐍・

      На одной терморегуляции «змеиные» особенности не заканчивались. Ещё бы! Ведь змеи были крайне удивительными и интересными животными. Азирафаэль хоть и постигал тайны ползучих пресмыкающихся в качестве досуга и небольшой шпаргалки в своём понимании Кроули, испытывал искреннее уважение к этим божьим творениям. Они определённо заслуживали внимания.       …И ангел уделял его. В очередной приятный вечер, пока демон угорело носился по улочкам Лондона в чёрном Бентли, он заперся в своём рабочем кабинете с горячим напитком и вазочкой фруктовой пастилы. Разложил перед собой всё те же тематические книги, за авторствами Кеннета Л. Уильямса, Стива Уилсона, Джерри Суона и других… И углубился в изучение. Сегодня его интересовал процесс сбрасывания кожи.       Листая пожелтевшие от времени страницы, Азирафаэль узнал о таком интересном явлении, как период «голубых глаз»; запомнил, что существует научное определение процесса смены покровов — «линька»; а забавное слово «выползок» даже заставило его хрюкнуть в чашку чая, чуть расплескав её содержимое.       Впрочем, когда Азирафаэль постигал этот деликатный змеиный процесс, то не больно-то в него вдумывался. Посчитал, что эти сведения ему не понадобятся. Небезосновательно. В конце концов, ангел ни разу не видел Кроули в подобном состоянии: за все шесть тысяч лет знакомства не натыкался на сброшенную змеиную кожу, и не замечал, чтобы та отслаивалась от демона; да даже тех самых пресловутых мутных глаз не видел! Очи Кроули всегда горели безудержным адским огнём, а иногда сияли в нежности как два маленьких солнца.       Что ж, всё когда-нибудь случается впервые…

・🐍・

      Однажды Кроули просто пропал. Его не было нигде: ни в уютном букинистическом магазинчике, где накануне они с ангелом надирались спиртным и играли в шахматы; ни в его холодной, минималистической квартире в самом центре Мейфэра; ни в одном из их тайных секретных мест, закреплённых Соглашением.       Бентли же, в отличие от своего хозяина, никуда не делся: тоскливо стоял прямо под окнами кабинета Азирафаэля, грустно обрастая опавшей листвой и штрафными квитками.       О такого рода пропажах обычно говорят: «как сквозь землю провалился», и это было бы даже забавно, учитывая, что Кроули — демон, а Преисподняя — его родной дом… Только вот Азирафаэлю было вовсе не до смеха.       В первый же день он обошёл все места, где, теоретически, мог находиться его демон: прочесал Сент-Джеймсский парк, облазил окрестности родного Сохо, даже спустился в ночной клуб неблагопристойного вида, о котором Кроули как-то заикался…       Ничего.       И это сводило с ума.       В тот день случайные прохожие могли наблюдать странного вида мужчину, облачённого в светлые одежды старой эпохи, что метался по улицам, как обезумевшее раненное животное. Он явно был чем-то очень встревожен и кого-то искал… но не находил.       Позже паника чуть улеглась, а в висках перестало стучать. Нет, Азирафаэль вовсе не прекратил изъедать себя переживаниями, но спустя несколько дней бесплотных розысков он принял решение просто сесть и подумать; попытаться понять, в чём причина чужого внезапного исчезновения.       Конечно, раньше они с Кроули могли не видеться столетиями… Для обоих это было вполне нормально. В конце концов, работа обязывала их скитаться по самым разным частям света, где не всегда удавалось пересечься.       Но всё же иногда судьба благоволила и сводила их вместе. Обычно каждая такая встреча оставалась в памяти ангела и демона тёплыми приятными воспоминаниями. Воссоединяясь после долгой разлуки, им было очень трудно расстаться… Так что часто демон уходил по-английски, не желая испытывать муки прощания; а сам ангел не раз принимал это как данность, ощущая в груди смутную тоску.       Однако с тех пор, как удалось остановить Армагеддон, их отношения вышли на новый уровень. Теперь ни Рай, ни Ад не были властны над Змием и Ангелом Восточных Врат — больше не существовало ограничений и бесконечных служебных заданий; никто не возводил меж ними стен, и им наконец-то не было нужды покидать друг друга. Да даже если бы такая необходимость нашлась, то Кроули после всего, что они с ангелом пережили, не смог бы уйти, не попрощавшись. Это уж точно. А Азирафаэлю бы не удалось проигнорировать отсутствие демона рядом.       Ангел перебирал в голове все ситуации, складывающиеся между ними в последние совместные дни, с излишней дотошностью анализировал каждое своё движение и произнесённое слово. Может он сказал что-то не то? Может ненароком обидел? Может, не заметил чего-то?       Если так подумать, в последнее время Кроули действительно вёл себя странно. Для начала, он совсем ничего не ел.       Даже когда они посещали Ритц, демон без интереса листал своё меню и отправлял улыбчивого официанта восвояси, так ничего и не заказав. А когда они останавливались в придорожных кафешках, чтобы быстро перекусить, на его половине стола всегда было пусто. Да и во время прогулок, если они подходили к уличному ларьку со сладостями, в котором Азирафаэль неизменно набирал странного вида натуральные конфеты и орехи, то демон брезгливо морщился, а потом упрямо не брал любезно предложенных угощений.       Кроули отказывался от любых продуктов, и, кажется, даже не пил, изменяя традиции покупать себе чашку чёрного крепкого кофе, который он всегда потягивал, пока ждал, когда его возлюбленный ангел набьёт едой своё брюхо.       Исключение из правил составлял лишь алкоголь, содержание которого в чужом бокале, впрочем, также уменьшилось относительно обычных порций.       Следующим тревожным звоночком было странное эмоциональное состояние демона. Он казался чертовски спокойным… если не сказать, отрешённым.       И тут важно учитывать, что подобное настроение было совсем не свойственно Кроули, потому что он сам по себе — необузданное пламя, дикое и бушующее! Даже когда он был умиротворён и безмятежен, Азирафаэль всё равно чувствовал в нём кипящую адскую энергию. Однако в последние дни казалось, что этот огромный костёр в чужой тёмной душе кто-то ненароком притушил.       …Азирафаэль до сих пор с ужасом вспоминал все вспышки гнева, которые ему довелось наблюдать, пока он гостил в квартире змея. Кроули абсолютно без повода (на взгляд ангела) срывался на свои несчастные комнатные растения, после чего те умудрялись зацвести, хотя такое, определённо, не предусматривалось их природой.       Демон держал их в страхе. Любое маленькое несовершенство на вечнозелёных пышных листьях выводило его из себя, и растения старались не огорчать требовательного хозяина, ведь понимали: шанса оправдаться не будет и придётся закончить свою жизнь в дальней комнате… в мучениях и агонии.       Однако в последний раз, датируемый несколькими днями до пропажи, Кроули как-то чересчур вяло отреагировал на облетевшие листья недавно приобретённой шеффлеры. Не было ни криков, ни угроз, ни страшного змеиного шипения… Он просто в гробовом молчании подобрал злосчастное растение, в презрении поджав губы, и унёс в дальнюю комнату под тревожный и испуганный шелест остальных своих зелёных подопечных.       …Кроули не проронил и слова даже тогда, когда вернулся, совершив ужасную экзекуцию. Лишь с громким стуком поставил опустевший горшок провинившейся шеффлеры на бетонную плиту и злобно ткнул в него указательным пальцем в назидании, мол: «вот что вас ждёт, если посмеете разочаровать меня». И всё.       И вот такое вот чересчур тихое общение Кроули с растениями определённо было ненормальным!       Ещё Азирафаэль заметил, что странности не заканчивались лишь на одном людском обличии его возлюбленного. В змеиной форме Кроули тоже вёл себя нетипично: пытался спрятаться от лишних глаз и побыть в уединении, а ещё практически не реагировал на раздражители.       Так ангел недавно решился разобрать одну из огромных книжных полок, чтобы проверить состояние некоторых книг и, при необходимости, распределить их в другие зоны своего магазинчика. В тот день все свободные поверхности были усеяны стопками томов и сборников, которые букинист деловито перетаскивал в свой рабочий кабинет.       И вот в очередной такой заход с полным собранием сочинений Сэра Артура Конан Дойля в руках он совсем не заметил раскинувшегося прямо на пути змея и нечаянно наступил на его хвост.       В следующий же миг Азирафаэль испуганно взвизгнул и отдёрнулся от Кроули так, будто бы его ошпарило кипятком. Под подошвой замшевых ботинок фантомом сохранилось отвратительное ощущение проминаемой плоти и хруста чужих костей.       Не глядя, ангел бросил стопку книг прямо на пол, рухнул на колени перед демоном, и, распаляясь в раскаянии, залепетал бесконечным потоком искренние извинения.       — Милый мой, родной, дорогой мальчик… Я не увидел! Я не хотел. Прости меня, прости! — он подхватил тяжёлый хвост в горячие ладони, краем глаза подметив, что привычно насыщенная чёрная шкурка была сильно бледнее обычного, и призвал божественное чудо, способное излечить все травмы и снять боль. — Сейчас станет лучше, потерпи мой драгоценный. Всё будет хорошо, Кроули… Ох, мой славный, любимый бедный малыш!..       Не сдержав слёз от осознания того, что причинил боль дорогому существу, Азирафаэль склонился и быстро, но аккуратно, со всей возможной нежностью, поцеловал отдавленное место.       В своих страданиях он не сразу заметил, что демон даже не пикнул. Он вообще никак не отреагировал — лишь посмотрел на него абсолютно безучастным, немного сонным взглядом, а следом плавно вильнул хвостом, заставляя его соскользнуть с чужих рук.       — Да ладно, Ангел, всё нормально, — обнадёжил абсолютно равнодушным тоном, словно всё происходило не с ним, и как ни в чём не бывало пополз куда-то в сторону захламлённого стеллажа, где и скрылся за рядами старых книг.       Азирафаэль остался в одиночестве: сидеть на полу и наматывать сопли на кулак. Кажется, вся эта ситуация выбила его из колеи больше, чем непосредственно пострадавшее лицо.       Не то чтобы ангел ожидал от Кроули скандала, воплей или ещё чего-нибудь такого, но ему думалось, что тот мог бы хоть как-то отреагировать на то, что его едва не раздавили.       …Таким образом, можно было смело сделать вывод о том, что Кроули в последнее время вёл себя, минимум, необычно… но это не бросалось в глаза и уж тем более не было достойной причиной для исчезновения.       Тем не менее, в какой-то миг Азирафаэль проснулся один в их общей кровати.       Впрочем, если причина не была связана с хандрой и потерей аппетита, то значит с демоном что-то случилось, и подобная догадка вызывала бо́льшую панику. Что если Кроули похитили? Вдруг он попал в беду? Может, прямо сейчас ему нужна помощь?!       Ангел уже всерьёз подумывал спуститься вниз и попытаться выяснить что-нибудь у падших, а если потребуется — даже попросить их помощи, предложив взамен пару галлонов святой воды и тайные сведения Небесной Канцелярии. Демоны же чуяли других демонов, верно? Собратья Кроули наверняка бы отыскали его.       Азирафаэль был готов на крайние меры… когда в один из дней его демон просто спустился с лестницы второго этажа. Ещё и сладко потянулся, зевая, а потом воззрился на него слегка изумлённо, явно не понимая, почему ангел сверлит его таким странным взглядом, полным одновременно и ярости и облегчения.       — Ты! — взревел Азирафаэль в совсем не свойственной ему манере. — Ты, чёртова мерзкая гадюка! Где ты был?!       — В смысле? — Кроули опешил, но в целях безопасности предусмотрительно сделал шаг назад от взбешённого ангела. Следом указал большим пальцем куда-то за свою спину. — Я был здесь…       — Ты издеваешься?! — кулаки Азирафаэля дрожали так, словно он был готов пустить их в ход, и змей внутренне порадовался тому, что при нём не было пламенного меча — в данной ситуации тот бы точно прибавил веса духовным аргументам. — Тебя не было две недели! Я не знал, что думать! Ты!.. Да как ты мог вообще?!..       Голос вдруг надорвался, а в воинственных светлых глазах задрожали злые слёзы. Азирафаэль сдавленно всхлипнул, быстро утёрся рукавом и постарался взять себя в руки. Он явно был на грани срыва.       Кроули внутренне похолодел, только сейчас осознав как сильно облажался. Довести до такого состояния чистое, непорочное и крайне уравновешенное существо — высший пилотаж, но, кажется, он смог. Впрочем, проявлению дьявольского профессионализма Кроули, впервые в своей бесконечно долгой жизни, не порадовался.       — Эм, Ангел… — начал он несмело, растерянно потерев ладонью собственную вспотевшую шею. — Прости меня, наверное, следовало предупредить… У меня была линька и я…       — Линька? — вопрос прозвучал тихо, но оттого не менее опасно. На секунду демону даже показалось, что они с Азирафаэлем поменялись ролями и теперь тот вкрадчиво шипел, подобно ядовитому ползучему гаду. От этого было не по себе.       — Ну, да, такое случается. Редко, раз в столетие, если не реже… Знаешь, змеи сбрасывают кожу и, ну, я — отчасти змея, так что… в общем-то… Словно не услышав чужих объяснений, Азирафаэль разъяренно топнул ногой.       — Какого чёрта ты ничего мне не сказал?! Где ты пропадал?!       — Я был здесь. Хотя сначала, конечно, планировал вернуться к себе на это время, но процесс застал меня врасплох, так что я тут отлинял в твоей кладовке… — Кроули виновато покосился в сторону лестницы и неприязненно поморщился. — Лучше не заходи туда, пока я всё не уберу.       — Уберу?! Ты хоть знаешь, что наделал?!       — Прости, я просто хотел провести больше времени с тобой и профукал момент, когда мне нужно было уйти. Я не собирался пачкать твою кладовку.       — Кладовку?! — экспрессивно взмахнул руками Азирафаэль. — Да кому какое дело до этой несчастной кладовки, будь она неладна! Я волновался за тебя! Не знал, что делать, думал, ты попал в беду!       — Не драматизируй, Ангел, я всего лишь полинял. Всё в порядке, теперь я чувствую себя даже лучше, чем раньше. — Беспечно заверил Кроули, а затем, не выдержав испепеляющего взгляда, потупился и промямлил куда-то себе под нос. — Я не хотел заставлять тебя волноваться. — В сердцах добавил с явным сожалением. — Всё же нужно было уехать вовремя…       — Звучит ещё лучше: ты просто хотел сбежать и даже не поставить меня в известность? — Азирафаэль прищурил глаза, сделал шаг вперёд. Демон повержено выдохнул, ощущая, что его плотно прижали к ногтю, вынуждая сознаться в чём-то крайне постыдном. Он больше не мог юлить, выискивая оправдания.       Слова перекатывались на его языке, будто тяжёлые холодные камни, когда он заговорил.       — Я надеялся сохранить в тайне то, что линяю.       На пару мгновений между ними воцарилась тишина. Брови Азирафаэля удивлённо поползли вверх, отражая на лице искреннее недоумение чужим признанием.       — Что? Но почему? У нас же нет друг от друга секретов… — произнёс он вполголоса, с несмелой надеждой на то, что это действительно так, а следом, словно опомнившись, что ему нужно выглядеть рассерженным, снова нахмурился. — Если бы ты просто попросил, я бы проявил тактичность. Но ты взял и исчез! Думаешь, я бы предпочёл находиться в тревожном неведении, вместо того, чтобы знать, что ты линяешь?!       Кроули оскалился. Разговор ему явно не нравился.       — Это змеиная кожа. Много змеиной кожи, Азирафаэль! Это отвратительно, я не хотел, чтобы ты видел это.       Как только слова сорвались с губ, демон отвернул голову, спрятав взгляд; напрягся, будто приготовился к болезненному удару… которого, конечно же, не последовало. Азирафаэль внезапно всё понял: услышал в шипящих нотках родного голоса и увидел на дне золотых, загнанных глаз. Комплекс непринятия своей природы — своей сущности — проявился снова, даже спустя такой большой отрезок времени. Пусть Кроули свыкся со своим змеиным обличием, позволяя себе открыто находиться в чешуйчатой шкуре, не скрываясь от посторонних глаз, всё ещё оставались аспекты, которые он считал постыдными и недостойными.       Ангел смягчился. Он осознал, что сейчас не время для криков и выяснений отношений. Ему пора обратиться к своей внутренней сути — доброте, принятию и состраданию.       К демону он подошёл осторожно, словно к опасному взбешённому зверю, и с неудовольствием заметил, что тот насторожился, но не сдвинулся с места. Азирафаэль, протянув руку, мягко положил ладонь на чужую щёку.       — Кроули, посмотри на меня, — попросил спокойно, и когда демон поднял взгляд, отвечая на зрительный контакт, заговорил. — Я люблю тебя. Любым. Змеем. Демоном. С усами, без них. В очках, без очков. С длинными волосами или с короткими. Со старой кожей или с новой…       — Ты просто не видел то, что там наверху… — перебил Кроули, возражая, на что ангел благосклонно кивнул.       — Покажи мне.       Они поднялись на второй этаж в абсолютном молчании. Открыли дверь маленькой тёмной кладовки, щёлкнули выключателем… В неверном свете единственной лампочки перед взором обоих предстало слегка захламлённое помещение: полки, забитые нужными в хозяйстве мелочами, вроде ящика строительных инструментов, запылённой бутылки керосина и пары картонных коробок с неизвестным содержимым; металлическая лестница, прижимающаяся к покрашенной стене; инвентарь для уборки — ведро со шваброй — сиротливо спрятавшийся в углу.       Не считая пары скинутых банок, покосившегося стеллажа и, конечно же, огромного мотка перекрученной змеиной кожи молочного цвета, расположившегося прямо в центре, комнатку даже можно было бы признать опрятной.       Азирафаэль ступил внутрь, подобрал с пола выползок голыми руками. Привалившегося спиной к косяку Кроули едва не передёрнуло от этого зрелища. Ему показалось крайне неправильным то, что эта его позорная мерзкая часть оказалась в нежных ангельских ладонях.       И почему тот не испугался и не побрезговал коснуться сброшенной кожи? Она же отвратительна.       — Ты просто выкидываешь это? — спросил Азирафаэль, обернувшись через плечо. Кроули неопределённо пожал плечами.       — Обычно зарываю.       — Хорошо, тогда зароем это вместе, — огорошил ангел, и пока демон не успел хоть что-то возразить, продолжил. — И давай условимся, с этого дня ты не маешься дурью и не выдумываешь невесть чего. А ещё, если ты мне позволишь, я бы хотел находиться рядом с тобой в период линьки или, если нет, я должен хотя бы знать, что с тобой всё в порядке и процесс протекает нормально.       — Ты не понимаешь, о чём просишь, — Кроули покачал головой, мрачно посматривая на выползок, который потянулся по полу вслед за Азирафаэлем, двинувшимся ему навстречу. — Это выглядит очень мерзко, шкура сходит с меня живьём…       — Нестрашно, — просто покачал головой тот, сложив на губах тёплую, снисходительную улыбку. Демон попытался ещё.       — …А ещё глаза синеют и затягиваются плёнкой, и мне нужно постоянно возиться, чтобы старая кожа слезла. Это выглядит так… ну… как если бы гнилая мумия шевелилась, пытаясь стянуть с себя бинты. Неужели тебе так уж необходимо смотреть на это? — Кроули вперил взгляд в носы своих ботинок и практически выплюнул следующую фразу. — Это же просто омерзительно.       — Кроули, — позвал родной голос, и демон почувствовал, как на его щёку снова легла тёплая ладонь, приподняла голову, заставляя посмотреть в ангельское лицо. Глаза Азирафаэля лучились добротой, любовью и принятием в такой мере, которую было даже сложно представить. — В этом мире нет ничего, что заставило бы меня разлюбить тебя. Веришь или нет, но мне неважно, как ты выглядишь. Совсем. Абсолютно. Поэтому, пожалуйста, пообещай мне, что в следующий раз не поступишь так, как в этот: не оставишь меня в неведении, страхе и одиночестве.       — Ладно… — обязался Кроули, смущённый одновременно и откровенным признанием и своим недостойным поступком. Действительно, в желании спрятать своё «несовершенство» он совсем не подумал о чувствах своего прелестного ангела…       Азирафаэль мягко улыбнулся, довольный его решением, а следом опустил руку и отступил. Кроули слегка разочарованно потянулся за ним, не желая упускать тепла нежного прикосновения. По-честному сказать, после таких потрясений демон надеялся, минимум, на поощрительный успокаивающий поцелуй… но ангел был неумолим.       — А теперь заводи Бентли и бери лопату в инвентарной, — распорядился он, приподнимая жухлую шкурку на пухленьких аккуратных пальцах, — у нас ещё есть небольшая работа.

・🐍・

      В своей тяге к изучению ползучих пресмыкающихся Азирафаэль обратился и к другому, более живому источнику. Или, вернее будет сказать, его с этим источником свели по воле случая.       Лидия Харт была одним из любимых клиентов ангела хотя бы потому, что она ни разу не купила ни одной книги в его магазине. Лишь одалживала некоторые экземпляры на время в целях изучения для своей научной работы и возвращала обратно в неизменном виде — в целостности и сохранности, зачастую с небольшим презентом — плиткой бельгийского шоколада или небольшой коробочкой марципанов. Опуская меркантильную любовь Азирафаэля ко всему сладкому, подобный вид сотрудничества устраивал ангела ещё и потому, что Лидия была вполне благовоспитанна и добра, а с таким ценителем букинистики было приятно не только иметь дело, но и просто почесать языками на животрепещущие темы.       И вот однажды, во время очередного визита (кажется, тогда миссис Харт нужен был пятитомник Ганса Крэмера «Вселенная и человечество» на немецком языке, 1990 год, который Азирафаэль долго и упорно пытался найти в завалах своего рабочего кабинета) Лидия приметила в кресле букиниста смотанного клубком черно-красного змея, что мирно посапывал, прикрыв мордочку кончиком длинного хвоста.       На заинтересованное: «Мистер Фелл, вы держите змею?» — ангел ответил утвердительно, а когда посыпались разного рода уточняющие вопросы о содержании «питомца», его виде, происхождении и особенностях, ещё и неловко признался: «У меня не такой большой опыт общения со змеями, миссис Харт. Признаться, я в них не очень-то хорошо разбираюсь… Так что даже не знаю, что вам ответить».       С тех пор женщина загорелась идеей познакомить Азирафаэля со своим кузеном — опытным разводчиком змей, полагая, что таким образом поможет букинисту, безвозмездно содействующему в её исследованиях, заполнить пробелы в знаниях об этих животных ну и поднатореть в уходе за ними. Ей искренне хотелось хотя бы так отблагодарить мистера Фелла за то, что тот доверяет ей на руки книги, стоимость которых зачастую превышает её зарплату.       Эта идея пришлась по вкусу и Азирафаэлю. Так что когда в другой день Лидия предложила посетить её брата на его рабочем месте — в небольшом экзотариуме на окраине Лондона — ангел с радостью согласился, увидев в этом возможность не только узнать что-то новое, но и завести полезное знакомство. Ведь с практической точки зрения, ему нужен был приятель, подкованный в вопросах змеиного здоровья, на случай непредвиденных ситуаций, связанных с Кроули.       Да и по поводу некоторых «змеиных штучек» было бы неплохо проконсультироваться со знатоком. Например, недавно змей оставил на полу свой ядовитый клык. И хотя он заверял, что в подобном нет ничего страшного, и что свято место пусто не бывает — у него уже есть зуб-заместитель, ангел всё же предпочёл бы убедиться в этом самостоятельно, а веру в него могли вселить лишь слова профессионала. Не то чтобы Азирафаэль не доверял Кроули… но, учитывая, что тот имеет тенденцию преуменьшать свои проблемы, лишь бы не волновать его, лучше было бы услышать и «третью сторону».       Они с миссис Харт договорились встретиться ранним вечером, неподалёку от места назначения. И пока Азирафаэль подбирал одежду, стремясь выглядеть не слишком вычурно или официально, Кроули наблюдал за ним со своего кресла, меланхолично покручивая в пальцах ножку стеклянного бокала, наполненного вином.       — Значит, тебе мало меня одного и ты пошел смотреть на других змей… — проворчал он, добавляя в голос наигранного осуждения, — …изменник.       — Милый мой, ну что ты такое говоришь! — искренне возмутился Азирафаэль, взглянув на демона через плечо, и параллельно пытаясь потуже затянуть галстук-бабочку на шее, — Миссис Харт просто проявила участие и пригласила меня познакомиться с её братом. Было бы невежливо отказаться. К тому же с тобой никто не сравнится. Ты всем змеям — змей!       Кроули снисходительно фыркнул на явную попытку его задобрить и ничего не ответил.       Ну, хочет ангел смотреть на безмозглых змеёнышей — пусть смотрит. Чем раньше он поймёт, что у них с Кроули ничего — за исключением ряда биологических процессов — общего, тем быстрее уяснит, что на самом деле бесполезно пытаться их сравнивать и смотреть на Кроули через призму знаний о земных гадах. В конце концов, Кроули не просто змей — он демон, Эдемский Искуситель, оккультное существо, а не какая-то там жалкая чешуйчатая макаронина, с радостью принимающая подачки в виде дохлых мышей и позволяющая таскать себя на металлических крючках.       Что до Азирафаэля, тот вечер действительно стал для него плодотворным. Чендлер Палмер — кузен Лидии — оказался приятным молодым человеком, что отлично разбирался в пресмыкающихся. Ещё бы! Это же была его работа — любимая, надо сказать, и то с каким воодушевлением и азартом он рассказывал о своих хладнокровных подопечных, подкупало ангела. Всегда было приятно встретить людей, увлечённых своим делом.       Чендлер дал много новой информации о змеях, а некоторых — самых спокойных и неядовитых — даже позволил подержать на руках. Не забывал при этом и сам время от времени задавать гостю вопросы, на которые Азирафаэль отвечал расплывчато и неточно (он понятия не имел, к какому виду относится Кроули, не знал, что такое «морфа», и уж точно не мог признаться в том, что в рацион его змеи входят не кормовые грызуны, а французский сыр, терпкое вино, крепкий кофе, а иногда — виноград и сливы). Впрочем, неосведомлённость ангела не портила его общения с человеком.       Так же Азирафаэлю удалось застать кормежку, и подобное зрелище вызвало в нём истинное трепетное изумление. Змеи двигались быстро, точно и смертоносно, не давая и шанса прыткой добыче… Ангел распахнутыми глазами глядел на то, как их сильные, мускулистые тела обвивались вокруг жертв; как острые клыки в доли секунды вонзались в плоть, отравляя её ядом; как аккуратно потом они поглощали свой честно добытый ужин…       А уж когда Чендлер продемонстрировал ему королевскую кобру песочного цвета, что, предупреждающе сопя, настороженно расправила капюшон, при этом идеально удерживая равновесие на крепкой руке Палмера, ангел мог лишь поражаться тому, насколько змеи — удивительные, грациозные и прекрасные существа!       Они отлично контролировали свои тела — почти как кошки, которые умудрялись двигаться ловко, быстро и крайне осторожно. Но в отличие от пушистых млекопитающих, большинство змей таили в себе настоящую смертельную опасность. Одно неверное движение — один стремительный бросок… и всё могло завершиться. Навсегда.       Но, чёрт возьми, какими восхитительными были эти создания!..       В тот миг в голове Азирафаэля зародилась уверенность в том, что змеи — изящные и изворотливые — не могли выглядеть непретенциозно или глупо. Несмотря на богатое воображение, складывавшееся на протяжении более чем шести тысяч лет, ангел не мог себе даже представить ситуацию, в которой подобные творения смотрелись бы неуклюже.       …И всё это объясняло, почему Кроули был настолько привлекателен в каждый период своего существования; почему оказываясь в новом месте, он неизменно приковывал к себе любопытные, а подчас и голодные взгляды; почему его природная утончённость вкупе с напускным щегольством так манили к себе доверчивых людей, жадных до плотской красоты. А уж что говорить о его манере держаться дерзко и уверенно? Он словно жалил острым словом, улыбкой опьянял, как ядом, и мог так обманчиво нежно, практически обволакивающе, обвиться вокруг доверчивой души, а следом жёстко стиснуть в смертельной хватке, отрезав ей все пути к отступлению… Всё это было так по-змеиному, так в духе великолепных вёртких и коварных существ.       …Однако сам Кроули своего родства с ползучими гадами не признавал, или признавал частично, но с большой неохотой. И Азирафаэль долго не мог понять причин этого упрямства, пока однажды сам не углядел разницу.       Змеи не могли попасть в неловкую ситуацию и выглядеть нелепо… а Кроули мог.

・🐍・

      Азирафаэль с неким благоговением переставлял старые фолианты с места на место и стирал с дубовых полок едва заметный слой пыли. Конечно, наверное, в этом не было необходимости — крохотное чудо — и вся лавка могла блистать чистотой, но ангелу нравился сам процесс — тягучий, успокаивающий и медитативный. Этим он выражал свою заботу к книгам, которые были для него не просто некими материальными объектами, а близкими к сердцу друзьями. Было чудесно брать их в руки, ощущая кожей всякую шероховатость и вмятинку обложки, нежно проводить пальцами по корешкам и вспоминать, как именно эти экземпляры оказались здесь… Этот процесс можно было назвать интимным — душевное единение букиниста с его книгами не портило даже наличие посторонних людей.       В помещении находилась лишь пара посетителей: пожилой мужчина с благородной сединой в волосах, что стоял у полок с литературой по психиатрии и, время от времени деловито поправляя очки, всматривался в мелкие буковки на корешках, в надежде найти именно то издание, которое он мечтал заполучить уже последние несколько лет; и дама на безбожно высоких каблуках, которая всё никак не могла выбрать себе книгу по вкусу, а потому пролистывала, поверхностно вчитываясь в текст, практически каждую, что только попадалась ей на глаза.       Кроули нигде не было видно, хотя пару часов назад он, определённо, неприкаянным призраком слонялся туда-сюда по лавке, с видом мученика провожая взглядом спину Азирафаэля, который чётко дал понять: сегодня никаких поездок на Бентли, обедов в Ритц и посиделок в парке со стаканчиком мороженого — сегодня полностью посвящено букинистическому магазинчику и книгам.       О-о-о, как Кроули ненавидел подобные дни, когда его ангел, будто запойный пьяница, отрывался от реальности и фокусировался лишь на пожелтевших страницах, мелких печатных буковках и запахе старой бумаги. Если бы причиной подобной одержимости действительно был алкоголь, демон бы ещё смог понять Азирафаэля. Но не книги же! Что особенного в этих кусках переработанного дерева? Что в них настолько хорошего, чтобы даже отказаться от его общества?! И нет, Кроули не ревновал. Совсем-совсем. У него было чувство собственного достоинства.       В итоге, по наблюдению ангела, его демон просто куда-то делся. Возможно, самостоятельно ушёл проветриться, а может, затаился где-то между книжных полок, окружённый и сломленный бумажной армией. В любом случае, об этом не стоило беспокоиться.       Азирафаэль вернул на место очередную книгу, по наитию расставляя их в алфавитном порядке, и обернулся, отвлёкшись на шум у одного из стеллажей.       Взыскательная посетительница, видимо, так ничего и не подобрав, решила расширить область поиска, переключившись на верхние полки. Поскуливая от натуги, она встала на носочки, вытянувшись во весь свой немалый рост, в попытке достать до самой крайней книги в верхнем ряду — первой публикации романа «Королева Марго» за авторством Александра Дюма. Рука женщины напоминала перетянутую гитарную струну, и дрожала от напряжения; подушечки пальцев то и дело сползали по корешку, который никак не удавалось подцепить, чтобы достать книгу.       И когда ангел уже был готов предложить покупательнице свою помощь, та вдруг подпрыгнула и всё же крепко схватилась за корешок. Обрадованная своей удаче, мадам потянула томик вниз, почти вытаскивая… как вдруг вскрикнула от ужаса и отпрыгнула назад. Прямо перед ней с чудовищным грохотом рухнуло нечто чёрное, длинное с рыжими пятнами и жёлтыми обезумевшими глазами, утянув с собой ещё несколько старинных книг, что с тяжёлым стуком разлетелись по полу.       Дама завизжала так, что оконные стекла едва не треснули. От страха хотела было вдавить своим тяжёлым каблуком по шокированной змеюке, как та быстро отреагировав, резко вильнула в сторону, избежав удара, и тут же угрожающе зашипела, обнажив длинные ядовитые клыки.       Посетительница, видимо не очень разумея, что творит, снова приподняла ногу, и та опасно нависла подошвой над мордой Кроули, грозясь обрушиться в любой момент.       Азирафаэля пронзило ужасом.       — Нет! — закричал он, бросаясь к ним, чтобы не позволить женщине повторить удар, — это мой муж! Эм… То есть мой уж! Он безобидный, не кусается. Ручной, домашний!..       Ангел тут же подхватил змея на руки и крепко прижал к своей груди, словно хотел спрятать ото всех опасностей, а тот все ещё скалясь, во всю таращился на перепуганную посетительницу, отчего последней было крайне жутко. Она читала вполне осознанный гнев в золотых глазах, которого там, определённо, быть не должно. Это же просто грёбаное тупое пресмыкающееся! Оно не могло думать и уж тем более, что-то чувствовать, но ей было не по себе…       Букинист тем временем подал голос, успокаивающе приглаживая ладонью ощетинившегося гада, моментально обвившегося вокруг его руки.       — Извините, мэм. Я думаю, он и сам испугался не меньше вашего… — Кроули в явном несогласии сдавил предплечье ангела слишком сильно, — …ну не испугался, конечно, это всё из-за эффекта неожиданности. Могу ли я помочь Вам с выбором книги?       — Нет уж, обойдусь! — грубо отрезала та, а следом разразилась возмущённой тирадой. — Боже правый, развели тут зоопарк, аж змеи на голову сыплются! Поседеешь от ужаса! Не думайте, что я не пожалуюсь в компетентные инстанции по поводу этого случая, мистер Фелл! Ждите проверок.       Выплюнув угрозу, женщина тут же развернулась на своих огромных каблуках и пошагала к выходу, где демонстративно громко хлопнула дверью, заставив ни в чём неповинный колокольчик залиться тревожной трелью.       — Кто-нибудь, скажите этой сучке, что седины ей в принципе не грозят… — мстительно прошипел змей, наблюдая расплывчатый отдаляющийся силуэт скандалистки сквозь огромную витрину.       — Кроули! — воскликнул Азирафаэль с ноткой негодования, опуская взгляд на демона, удобно устроившегося в его руках. — Что ты, вообще, делал так высоко?       — Убивал время, — однозначно сообщил тот. — Ты меня игнорируешь, и я решил пойти вздремнуть рядом с книгами Джеффри Арчера — у них тут самая приятная атмосфера. Но стоило только удобно улечься, как эта дура скинула меня вниз. Впрочем, это даже хорошо. По крайней мере, теперь ты соизволил обратить на меня внимание.       Ангел пропустил едкий комментарий мимо ушей, озабочено осматривая на предмет повреждений чужое гибкое тело: лоснящуюся чёрную спинку, аккуратную голову и верткий хвост.       — Ты не ушибся?       — Я в порядке, — заверил Кроули, недовольный тем, что его укол остался незамеченным.       Азирафаэль облегченно выдохнул, обрадовавшись такому ответу, а следом перевёл взгляд на пол, где всё ещё валялись антикварные книги, явно не заслуживающие такого непочтительного обращения. Прямо у ботинка ангела тоскливо лежал раскрытый «Фауст» за авторством Гёте, из-под стеллажа торчал уголок второго тома «Война и Мир», вверх тормашками замерла у стены книга Джейн Остин «Гордость и Предубеждение»… Подобная картина совсем не услаждала взора профессионального букиниста.       — Нехорошо, конечно, получилось… — изрёк он задумчиво, неясно чему конкретно выдавая оценку, а следом досадливо кивнул на разруху. — Теперь нужно будет привести в порядок ещё и эти полки. Надеюсь, издания не пострадали при падении.       Слова растворились в воздухе. Демон с ангелом простояли в молчании ещё несколько мгновений, во время которых первый не предпринял даже попытки покинуть чужих рук, а второй не поспешил взяться за уборку.       — Твой муж? — внезапно спросил Кроули, в любопытстве задрав мордочку кверху.       — Что? — не понял Азирафаэль, а опустив голову, наткнулся взглядом прямо на узкие вертикальные зрачки, обрамлённые золотой сияющей радужкой.       — Ты меня так назвал. Сказал: «это мой муж».       — Я не помню, что сказал… — ангел смущённо замялся: кончики его ушей побагровели, но он всё же постарался звучать крайне непринуждённо, — должно быть запаниковал и оговорился. Она могла ударить тебя!       Змей недовольно шикнул — словно цокнул языком. Опустил голову, подчёркнуто обиженно уставившись в сторону. Весь как-то подобрался, словно не хотел соприкасаться с ангелом и теперь пытался по максимуму ограничить области их телесного контакта. Выходило не очень, учитывая, что руки Азирафаэля — это всё, что удерживало его на весу.       — Знаешь, некоторые вещи сейчас бьют больнее.       — Что? Какие вещи? — встревожился ангел, заозирался вокруг, но так и не приметил поблизости ничего, что могло бы причинить вред его демону.       — А такие: шесть тысяч лет тебя обхаживал, а ты меня даже признать своим мужем не можешь.       — Но мы не женаты, Кроули…       — И чья же это вина? — змеиный хвост ударил ангела в бок — игриво и несильно, но так, чтобы неповадно было. Азирафаэль всё равно охнул на всякий случай, а следом его брови виновато изломились, как бывало всегда, когда он собирался напомнить о чём-то крайне неприятном.       — Дорогой мой, ты же знаешь, что браки заключают на небесах, а ты немного… — он кивнул так, словно Кроули должен был сам додумать эту мысль. И тот додумал. Сморщился настолько, насколько позволяла гладкая змеиная морда, припоминая не самый приятный эпизод своего существования, и выплюнул с досадным недовольством.       — Ах, ну да, я же невъездной.       Ангел посмотрел на эту насупленную мордашку со смесью вины и нежности; глубоко вздохнул, ощущая как внутри разрастается уверенность и неожиданное желание сделать что-нибудь крайне невообразимое — что-то такое, что навсегда бы стёрло все сомнения и надуманные границы. Азирафаэль не знал, откуда взялось это чувство, но ему казалось, что будет правильно ему последовать.       К его груди прижимался змей, и он не ощущался холодным; при одном только взгляде на чёрные чешуйки, умные жёлтые глаза и юркий раздвоенный язычок, что быстро появлялся и скрывался в опасной пасти, ангел ощущал нечто большее, чем просто привязанность, нечто более ёмкое, чем всё, что люди вкладывали в слово «любовь».       Они через многое прошли вместе; преодолели такое число трудностей, на которые не хватит и нескольких человеческих жизней. Они более чем полностью сроднились за всё время пребывания на Земле. Никого ближе друг друга у них не было.       Кроули был особенным и незаменимым. Не имело значения, в какой форме он представал перед глазами Азирафаэля — в ангельской светлой душе всегда что-то с теплотой откликалось на этого сумасбродного и дерзкого демона.       Был ли он готов провести с ним остаток жизни этого мира? Да.       Был ли он готов быть с ним вечно? Определённо.       Этим фактам не были нужны никакие доказательства и объяснения: клятвы, обещания, заверения и расписки… Ангел научился быть честным с собой; перестал скрываться за вуалью небесного долга и божественного призвания. Он уже давно сделал свой выбор и тот был не в пользу Рая или Ада; Бога или Дьявола…       Азирафаэль просто выбрал Кроули, а Кроули выбрал его. Вот и всё.       Что же теперь им мешало?       — Хотя какая разница, где там заключаются браки, верно? — сказал вдруг ангел, привлекая к себе внимание демона, — нам давно не нужно ничьё одобрение. К тому же откуда нам знать, что всё это не часть Её непостижимого замысла? Милый мой, не мог бы ты чуть…       Азирафаэль мягко коснулся змеиной шкурки кончиками пальцев, направил Кроули на себя, и тот понял всё без лишних объяснений: неторопливо пополз вверх по чужой руке и, обвившись вокруг шеи, словно дорогое ожерелье, удобно угнездился на ангельских плечах.       — Ага, вот так, — одобрил тот.       Освободив руки, Азирафаэль стянул с мизинца перстень — тот самый, который носил с незапамятных времён. Кроули заприметил его ещё в Эдеме — странная конфигурация из смеси крыльев и герба, что обнимала пухлый пальчик, сверкая благородным золотым блеском в свете молодого Солнца, и частенько привлекала его внимание. Это украшение сопровождало Азирафаэля практически всю его бесконечную жизнь, и иногда демону казалось, что эта железка просто-напросто вросла в чужие кости и обросла кожей; спаялась с сущностью ангела в одно целое. Представить эту штучку отдельно от её хозяина было просто невозможно… Но она легко снялась и осталась зажатым колечком между большим и указательным пальцем.       На секунду замедлившись, Азирафаэль пригладил свободной ладонью хвостик змея, а следом осторожно подобрал в руки и натянул на него перстень под изумлённый, если сказать не шокированный взгляд Кроули.       — Ну вот. Теперь, думаю, можно считать, что мы женаты. Даже кольцо есть.       То, что в тот миг творилось внутри черепной коробки демона, было невозможно передать словами: тайфун, ураган, цунами из разного рода чувств захлестнули собой всю его чёрную нечестивую душу. Крохотное змеиное сердце работало на пределе своих возможностей, выдавая невообразимо быстрый ритм. Кроули хотелось кричать, шипеть, говорить так много всего… но он ограничился лишь одним скупым замечанием. Раздвоенный язык будто отказал, не желая ворочаться.       — Их должно быть два.       Азирафаэль смутился, сложив на губах неловкую улыбку, как бы располагающую на снисхождение. Неопределённо пожал плечами.       — Возможно, но… не думаю, что нам есть смысл следовать человеческим традициям. У них столько всяких обрядов…       — Это настолько плохо, Ангел, что даже по-своему мило, — демон приподнял хвост к собственным глазам, чтобы получше рассмотреть теперь уже его кольцо, выгодно выделяющееся благородным сиянием на антрацитовой чешуе.       — Ой, если не нравится, то отдай обратно! — сконфуженно фыркнул ангел, и было потянулся за чужим хвостом, как тот ловко увильнул от хватки, сохранив на себе дорогое украшение.       — Я этого не говорил. Да и после такого подарка… не думай, что сможешь вернуть себе эту побрякушку.       Кроули приподнялся и воинственно зашипел, демонстрируя, что готов драться за перстень до последней капли крови. Азирафаэль на это добродушно прыснул со смеху и, протянув руку, ласково почесал змея короткостриженными ногтями под подбородком.       Он был так сильно увлечён Кроули, что совсем не замечал как всеми позабытый оставшийся покупатель — мужчина с сединой в волосах — нервно кладёт экземпляр так нужной ему книги на место и медленно движется к выходу, надеясь, что безумец, разговаривающий со змеей, которая, кажется, ему ещё и отвечала, не заметит его присутствия.       Всё же этому малому книга по психиатрии явно была нужнее…

・🐍・

      Со дня импровизированной «свадьбы» ничего не изменилось, разве что кольцо Азирафаэля чуть увеличилось в размерах, посредством маленького чуда, и перекочевало на безымянный палец Кроули. А сам демон в один из вечеров вернулся домой с перстнем из чёрного золота. Тот был выполнен на заказ умелым мастером и имел вид детализированной ядовитой змеи с маленькими глазками из жёлтых бриллиантов. Он-то и заменил Азирафаэлю утраченный аксессуар на всё том же мизинце.       …Никакие уговоры сменить палец на безымянный ангела не убедили, так что Кроули сдался. В конце концов, это действительно не имело особого значения. Куда более важным было то, что они продолжали находиться рядом и наслаждаться каждым совместно проведённым днём.

・🐍・

      «Змеистость» Кроули находила себе применение и в других сферах повседневной жизни. Например, демон не стеснялся использовать все возможности своего гибкого чешуйчатого тела в постели.       Азирафаэль не сразу смирился с этим. В его голове подобное взаимодействие всё ещё если и не оставалось запретным (ведь, будем честны, это не являлось зоофилией, поскольку Кроули не был животным в прямом смысле данного слова, да и человеком не являлся; он был демоном, а их тела, как известно, не подчинялись никаким законам физики), то уж точно представляло собой что-то не совсем приличное.       Впрочем, сил сопротивляться новым, ни на что не похожим и безумно приятным ощущениям у ангела не хватало. Всё же природа Кроули — искушение, а свою работу этот хитрый змей всегда выполнял безупречно…       Впервые подобный контакт произошёл между ними спустя некоторое время после того, как демон открылся ангелу, перестав стесняться собственной истинной сути. Началось всё с безобидных, казалось бы, шуточек, которые постепенно переросли в полную дикой страсти ночь запретной любви…

・🐍・

      Ни одна книга прежде не удостаивалась таким вниманием со стороны Кроули, но не эта. Камасутра. Толстенький томик с большой красочной обложкой, на которой были изображены полуобнажённые людские фигуры, явно предающиеся бесстыдному совокуплению прямо в декоративном позолоченном обрамлении…       Он нашёл её во время очередного обследования магазина и с торжествующим видом принёс в главный зал, где теперь, развалившись на диванчике, прямо напротив невозмутимого Азирафаэля, демонстративно листал, не обращая внимания на текст, но с удовольствием всматриваясь в комичные иллюстрации, представляющие собой эротические миниатюры монгольской и индийской живописи.       — Занятно видеть у такого святоши, как ты, нечто подобное на полке, — наконец-то заговорил Кроули, не выдержав отсутствия реакции со стороны букиниста. — Разве разврат — это не демоническая юрисдикция, Ангел?       Тот оторвался от своей вполне благопристойной и скучной книжки, спокойно посмотрел на демона поверх аккуратных круглых очков.       — Разврат — да. А это всего лишь книга.       — Полная развратных картинок, — поддел Кроули, не скрывая ехидной ликующей ухмылки. Азирафаэль на провокацию не поддался. Лишь хмыкнул сухо, словно благородный джентльмен, вынужденный иметь дело с наглым оборванцем, которому не позволяют грубить изысканные манеры.       — Может быть, но на самом деле всё зависит от того, что ты подразумеваешь под словом «разврат». Потому что занятие любовью, если оно происходит между теми, кто любит друг друга, развратом не является, и может принимать любую форму. То, что я сплю с тобой, и мои крылья всё ещё ослепительно белые — это подтверждает. Разврат — грехопадение, но любовь не является грехом. — Ангел объяснил простые истины, как школьный учитель, а следом поморщился, наблюдая, как демон перелистнул ещё несколько страниц. — И вообще, если бы ты читал текст, а не только с видом дурачка рассматривал картинки, то знал бы, что занятие любовью — искусство, а не та низость, о которой ты думаешь…       — Вот это ты выдал, Ангел. Ну-ка, давай подыщем идейку на сегодняшний вечер, — Кроули подобрал в руки Камасутру и одним резким движением захлопнул, только для того, чтобы в следующий же миг в слепую раскрыть на случайной странице. Прошелестели хрупкие бумажные листы, а взгляд демона упал на первые строчки. Он усмехнулся. — О-о-о, ролевые игры!       — Мы не будем…       — Да ладно тебе, Ангел. Это же… как там его, просто форма любви, верно? Не обязательно брать что-то сложное. Можно поработать с тем, что есть. Ну, давай, например, я обращусь змеем и укушу тебя куда-нибудь в пах, а потом, уже человеком, отсосу и яд… и кое-что другое…       — Что? Нет! Я не позволю тебе кусать меня! — тут же взвился Азирафаэль, и даже поджал ноги, прикрыв причинное место от демонических поползновений своей старой и унылой книгой, в которой уж точно не было никаких интересных рисунков.       Золотые глаза засверкали ненормальным азартом — подобная реакция лишь раззадорила Кроули. Он подался вперёд, хищно облизывая свои тонкие губы; красный язык мелькнул меж рядами белых зубов.       — Я же не всерьёз, — начал он елейно, — обещаю, тебя даже не парализует.       — Нет! — категорично отрезал ангел, резко мотнув головой. — Держи свои клыки от меня подальше, изверг!       — Зато представь, как потом мой язык…       — Даже слушать не хочу!       — Не упрямься, Ангел, обещаю, тебе понравится. В конце концов, можно и расширить область действия… Как насчёт глубокого и чувственного… — Кроули на миг стрельнул глазами в книгу, — анилингуса?       — Изыди, сатана! — внезапно в демона прилетел ещё один букинистический шедевр, но змеиное чутьё сделало своё дело — он легко увернулся от импровизированного снаряда и не сдержал искреннего смеха, когда наткнулся взглядом на нахмуренное и красное от смущения ангельское лицо.       Азирафаэль был очарователен.

・🐍・

      В тот день или, вернее, в ту ночь, Кроули всё же удалось соблазнить своего ангела.       Начиналось всё довольно привычно: нежные поцелуи стекали по доверчиво открытой шее Азирафаэля, когда демон ненавязчиво подталкивал его к широкой двуспальной кровати, что появилась в магазинчике букиниста аккурат после неудавшегося конца света. Тогда ни ангел, ни демон уже не видели смысла скрывать своих довольно очевидных чувств, которые они оба давно осознали и признали, но никак не решались проявить по отношению друг к другу.       Азирафаэль — потому что метафорический ошейник, сжимающийся на его горле при каждом неверном движении, поводок которого уходил далеко на небеса, сдавливал, мешая вздохнуть. Будто напоминал: твой возлюбленный — падший; демон; тот, кто одним своим существованием должен быть тебе противен. И ангел подчинялся, испытывая тягостное чувство вины. Он даже не помышлял о большем, ровно до того момента пока не узнал от этого же «нечестивого демона», в итоге спасшего его жизнь, что всё светлое начальство при первой же удобной возможности решило избавиться от него, даже не дав шанса на реабилитацию. Азирафаэля бы просто сожгли в адском пламени те самые праведные добродетели, которым он служил последние шесть тысяч лет… И это было ужасно.       После подобного он больше не видел смысла стараться сохранить к себе хоть какое-то положительное отношение.       Азирафаэль был из ангелов Начал, что являлось титулом повыше архангельского, и вполне чётко представлял границы допустимого, чтобы оставаться по сути своей ангелом, но уже не подчиняться верхам, которые лишь с огромной натяжкой можно было назвать хорошими. И в эти границы вполне себе входила сильная привязанность и светлые чувства к подлому и хитрому демону. В конце концов, разве Она не говорила, что прощения достоин каждый, и нужно любить друг друга?       Что до Кроули, то с ним ситуация была похожая, разве что он не так сильно боялся Ада, ведь, в отличие от Азирафаэля, пасть ему было уже некуда. Демона от шага навстречу ангелу останавливал лишь страх неприятия со стороны этого самого ангела.       Кроули мог жить шесть тысяч лет с одной лишь возможностью находиться рядом с Азирафаэлем и видеть его улыбки; обедать с ним в каком-нибудь кафе и наблюдать, как тот уплетает очередное пирожное с небывалым аппетитом; гулять вдвоём по парковым дорожкам; или кататься на любимом Бентли, не сбрасывая скорость ниже девяноста, чтобы ангел вжимался в пассажирское сидение, упираясь ладонью в потолок, и бросал эти свои испуганные осуждающие взгляды на демонический профиль, пока очередной зазевавшийся пешеход едва не оказывался под колёсами автомобиля…       …Но вот перспектива жить с тем, что его отвергнут, и он лишится сразу всего вышеперечисленного, пугала Кроули куда больше нереализованных желаний.       Теперь же, когда они наконец-то дорвались друг до друга, можно было больше не скрывать своих истинных чувств… Потому демон уронил ангела на кровать, по пути лишив их тела одежды, и тут же навис над ним сверху. Встретил чужой кончик носа своим, блаженно улыбнулся. Глубоко втянул родной аромат: сладкая ванильная глазурь с примесью ни с чем не сравнимого запаха книжных страниц и совсем чуть — ангельская благодать, которой надлежало быть сокрытой, но которая всё равно пробивалась сквозь симфонию запахов, давая понять, что под Кроули сейчас лежит не какая-то там смертная душа или оккультное существо, а самый что ни на есть чистый ангел, Божье создание… которое было до одури приятно подталкивать к греховному и порочному, но безумно желанному искушению.       Кроули, словно хищник, рывком приник к розовым губам, прикрывая золотые глаза, и тут же почувствовал нежные прикосновения ангельских рук. Азирафаэль мягко и бережно обнял его — будто держал бесценное сокровище — провёл ладонью по всклокоченным рыжим волосам, и опустил её на впалую щёку. Он не поддавался страстному напору — отвечал на яростное движение тонких губ с любовью и трепетом. Так что вскоре Кроули подстроился под этот неторопливый ритм: улёгся на чужое мягкое тело сверху и принялся блуждать горячими пальцами по светлой чувствительной коже. В этом был свой корыстный расчёт: поглаживая и одаривая нежностью, демон медленно разжигал бушующий огонь страсти, и постепенно вёл к тому, о чем оба так долго мечтали.       Вскоре в комнате раздался первый робкий стон. Азирафаэль замер на мгновенье, будто испугавшись собственного голоса, и демон ободряюще поцеловал его в уголок рта, словно поощряя, разрешая не сдерживаться. Чуть сместившись, упёрся своим пахом в чужой и с удовольствием отметил, что его искусная ласка нашла оживленный отклик — в тощее бедро недвусмысленно вдавливалась эрекция.       От осознания своей власти над эфирным созданием, которое так легко бросилось в тёмные воды похоти, спёрло дыхание. Кроули, предвидя ожидающий их обоих экстаз, нетерпеливо повёл плечами и крупно задрожал, чувствуя, как внизу живота стягиваются тугие путы блаженства. Внезапно сверху на него опустилось тонкое одеяло, накрыв худую спину. В удивлении распахнув глаза, демон заметил, как Азирафаэль расслабил кисть, щелчок пальцев которой только что сотворил маленькое чудо.       — Ты серьёзно, Ангел? — насмешливо спросил Кроули, приподнимая аккуратные брови. Его возлюбленный неловко улыбнулся в ответ.       — Милый мой, я не хочу, чтобы ты мёрз.       — Мне и не придётся, — многообещающая улыбка растянула красные губы, обнажив ряд белых зубов. Демон чуть привстал, удерживая верхнюю половину тела на локтях, и плотнее прижался своим животом к чужому, грудью — к груди, бедрами — к бедрам. Коснулся поцелуем участка шеи под подбородком.       Азирафаэль в ответ поглаживал его спину широкими ладонями, постепенно опускаясь всё ниже — от лопаток к пояснице, и дальше… пока, наконец, не сжал округлые подтянутые ягодицы. Кроули посмотрел ему в глаза — в узких змеиных зрачках искрилась странная озорная эмоция, скрывающая в себе смесь торжества, ликования и триумфа — словно у него выгорело какое-то дельце; будто бы он соблазнил непорочную чистую душу или выиграл в каком-то споре. Демон поступательно качнул бёдрами, имитируя секс. Их члены соприкоснулись, потёрлись друг о друга, и ангел охнул, сильнее стиснув в пальцах упругую мякоть.       Петтинг всегда был неотъемлемой частью их прелюдии. Было что-то прекрасное в том, чтобы нежиться в объятиях друг друга; просто касаться, ощущая кожей; делить одно тепло на двоих; оглаживать, мять, ласкаться, не переходя невидимую черту, за которой начиналась животная страсть, огонь вожделения и дикие ненасытные движения.       Их сердца бились в унисон, дыхание смешивалось. В эти моменты затишья перед бурей, они оба чувствовали сильное единение не столько телами, сколько душами, внутренними сущностями, что переплетались, роднились и образовывали из себя нечто совершенно новое. В такие мгновения было неясно, где заканчивался Кроули и начинался Азирафаэль. Обоих это устраивало.        — Хочу кое-что попробовать, Ангел, — прошептал демон через какое-то время, и тот блаженно прикрыл глаза, ощущая, как пальцы игриво побежали вниз по его животу, следуя дорожке из светлых кучерявых волос. Следом Кроули плавно утек под одеяло полностью и Азирафаэль закусил губу в предвкушении, чувствуя, как демон дразнит его мягкими влажными прикосновениями к напряжённым бедрам, старательно избегая привставшего члена… а в следующий же миг истошно закричал, почуяв холодное и склизкое нечто.       В панике сбросив одеяло, Азирафаэль увидел чёрного змея, свернувшегося вокруг его полового органа. Хотел было возмутиться, да не смог — захлебнулся в неожиданном вздохе, когда чужие кольца, предупреждая все возражения, мягко прошлись по чувствительной тонкой кожице, массируя поджатые яички и заставляя пенис непроизвольно дёрнуться.       — Не трать с-с-слова, я и так знаю, что ты скажешь, — прошипел змей и подался вперёд, вытягиваясь на ангеле; раскручиваясь из клубка, но при этом всё равно оставаясь задней частью рядом с пунцовым ангельским достоинством, — и я знаю, что как бы ты не хотел обратного, это принесёт тебе удовольс-с-ствие.       — Это неправильно…. — робко отозвался Азирафаэль, выдыхая горячий воздух. Он боялся даже пошевелиться: всё его тело ощущалось перетянутым канатом, который мог лопнуть в любой момент, из-за чего каждое движение брюшных мышц змея чувствовалось особенно остро.       — Ты так думаешь? А знаешь, что с-с-смертные давно раскусили прелесть подобного, — вкрадчиво зашипел искуситель, своей массивной мускулатурой вырисовывая таинственные узоры на часто вздымающемся животе Азирафаэля, — у них даже существует массаж питонами, потому что те достаточно с-с-спокойны и не ядовиты. Тебе повезло больше, мой Ангел, с тобой это делает не какая-то выдрессированная гадина, а самый настоящий Эдемский змей.       Азирафаэль захныкал, чувствуя, как в паху тянет почти болезненно, а кончик чужого хвоста медленно, будто издеваясь, скользит по стоящей, краснеющей плоти, размазывая по стволу естественную смазку.       Это была пытка, сладкая желанная и практически невыносимая.       Ангелу казалось, что он горел заживо; тлел в бушующем демоническом пламени; плавился, как молочное эскимо в сорокоградусную жару. Его лицо было мокрым, а волосы завивались влажными кудрями, приставали ко лбу, к вискам и шее; разгорячённое тело липло к ситцевым простыням.       Пропадая в сумасшедшем наслаждении, Азирафаэль мог лишь прикрыть тяжёлые веки, обостряя до максимума и так невыносимо-яркое ощущение трения гладких чешуек об свой напряжённый член; и искать спасение от дьявольского огня в его источнике — в гибких изгибах змеиного тела, которое приятно оттеняло порочный зной спасительной прохладой.       — Кроули, пожалуйста…       — Пожалуйста, что? Мне прекратить? — демон нагло усмехнулся, точно зная, что такой просьбы не последует. — Брось упрямиться, Ангел. Я же знаю, что ты безумно желаешь этого. Даже если бы подобное грозило тебе падением, ты бы не смог отказаться…       Азирафаэль открыл глаза, посмотрел на змея жалостливо и умоляюще — его пугала сама мысль о том, что крылья станут черными, а он навсегда изменится, не сумев сохранить в себе ту благодать, которую так бережно хранил на протяжении последних шести тысяч лет. Кроули, будто прочитав его страхи, снисходительно зашипел. Вильнул змеиной головой и мягко проскользил вдоль мокрой ангельской щеки, бережно стирая непрошенные слёзы.       — Но, к твоему счастью, этого не произойдет. Ты слишком чист, чтобы пасть. И даже я не могу этого исправить.       — Кроули, мой дорогой… — позвал ангел и мягко обхватил змеиную шейку ладонью, словно хотел притормозить чужое движение, но лишь почувствовал, как та беспрепятственно проскальзывает под сухими горячими пальцами.       — Однако я могу заставить тебя умолять… — угрожающе, но все так же игриво отозвался демон и вдруг кольцо на члене Азирафаэля стянулось до неприличного туго, заставив того всхлипнуть и вжаться спиной в тревожно скрипнувшую кровать.       Это ощущение было ни на что не похоже. Этого было слишком много…       Передавленный, взбухший пенис налился кровью ещё больше и стал практически бордовым. На глянцевой гладкой головке выступила крупная жемчужная капля. Боль и удовольствие слились в единый жгучий коктейль. Азирафаэль захлёбывался им; тонул в нём, ощущая, как тремор ломает конечности, а трахею жжёт от нехватки воздуха.       Кроули видел, как изнемогает его светлый ангел, как мучается от невозможности отпустить себя и сбросить напряжение, терзающее несовершенную человеческую плоть. Подобный вид расхристанного, беспомощного ангела — услада для жёлтых демонических очей, и змей, хищно вглядываясь во взмокшее красное лицо, подобрал раздвоенным языком выступившие из уголков глаз капли.       Но этого было недостаточно.       Он вдруг завозил хвостом, чуть приподнялся, направляя горящую желанием плоть к своей клоаке и, не убирая взгляда — желая до малейших деталей запечатлеть в памяти выражение странного блаженства и одновременно невыносимого страдания на лице Азирафаэля — медленно насадился на его член.       Тот бесконтрольно двинул тазом, чувствуя, как что-то гладкое и склизкое окутывает его, и от этого было так стыдно и так горячо, что пальцы на ногах поджались, а он сам схватился за Кроули, стискивая его в крепком бессознательном объятии.       Змей зашипел, дернул нижней частью тела, проталкивая пенис Азирафаэля глубже в себя, и тот не сдержал беспокойного скулежа.       Ангел чувствовал, как его затягивает: внизу было так жарко, скользко и тесно, что он не выдержал этого напора и сам подался бедрами вперед, погружая член до самого основания… и уже не смог остановиться. Его бедра ритмично закачались, совершая жадные фрикции, а протяжный, если не сказать жалобный стон затих в плотно стиснутых белых зубах.       Кроули громко зашипел и завозился, утыкаясь своей мордочкой куда-то за ухо ангела. Словно хотел спрятаться от терзающих его абсолютно новых ощущений во всклокоченных белых волосах Азирафаэля, где его уникальный ни с чем несравнимый запах ощущался особенно остро.       От диких, даже в чём-то ненасытных толчков, змея едва ли не подбрасывало на чужом теле. Было больно, клоака не предназначалась для таких объёмов… но он держался, нашёптывая в раскрасневшееся ангельское ушко нежные слова любви.       «Я люблю тебя, Ангел… люблю больше мира, больше запланированных пробок на М25 и моего Бентли. Ты особенный, ты был им всё время. Я всегда так сильно любил тебя…»       Змеиный язычок скользнул по чужому уху в чисто биологической необходимости «понюхать» воздух, задержав в себе частички дурманящего голову аромата развращённого ангела и секса… и это стало пределом для Азирафаэля. Он прогнулся в спине, вжимаясь головой в подушку, а его нижняя часть подорвалась на кровати, подкидывая вверх змеиное тело. Комнату наполнил отчаянный, испуганный, но полный шального упоения вскрик.       Кроули отчётливо почувствовал, как внутрь него брызнуло что-то безумно горячее и вязкое. Он не смог бы назвать это приятным ощущением, потому что прежде эластичное тело теперь раздувалось от немалого количества спермы, и это демона в каком-то смысле даже раздражало… но он сдержал себя от того, чтобы выпустить ядовитые клыки в беззащитно открытую вспотевшую шею Азирафаэля. Вместо этого лишь беспомощно дёрнулся, да случайно вдарил хвостом по расставленным в стороны чужим ногам.       На пару минут всё стихло.       Ангел переводил дух, пытаясь прийти в себя после оглушающего оргазма: бесчувственно распластался на сбитой простыне, раскинув конечности в стороны, да смотрел в потолок затуманенными глазами, восстанавливая утраченные силы.       Кроули же пришёл в движение: соскользнул с обмякшего пениса, сложился кольцами, подтягиваясь поближе к ангельской груди, оставляя за собой след из белёсого семени. И, наконец, прекратив прятать голову за ухом Азирафаэля, выпрямился прямо перед его лицом.       Жёлтые глаза оценивающе взглянули в голубоватые, а следом змей подался вперёд, вжимаясь мордочкой в приоткрытые влажные губы. Азирафаэль замер, зажмурился, и вскинул руки, чтобы обхватить демона покрепче… Те сомкнулись за уже вполне себе человеческой спиной, а рот ангела приветственно поцеловали самые настоящие тёплые губы.       Кроули вернул себе свой привычный облик… и стал немного тяжелее, но Азирафаэлю нравилось это давящее ощущение своей ноши.       — Спасибо, дорогой, это было здорово, — искренне поблагодарил он, влюблённо посматривая снизу-вверх на демона, рыжие волосы которого растрепались больше чем обычно, а золотые глаза казались немного уставшими.       Кроули беззлобно хмыкнул, игриво упираясь кончиком своего носа в чужой. Потёрся слегка, создавая глупый «эскимосский поцелуй», на что Азирафаэль мило хихикнул, сморщив нос.       — Вообще-то я тебя развратил, Ангел…       Азирафаэль не выглядел смущенным этим заявлением, хотя демон ожидал минимум нахмуренной мордашки или поджатых губ. Ангел лишь улыбнулся и вдруг распустил крылья: они накрыли их обоих словно купол; спрятали от внешнего мира и Кроули почувствовал, как ласково светлые перья, пышущие благодатью, скользят по его оголённым бокам и щекам… не оставляя ожогов, не раня.       — Ты не развратил меня, Кроули, — наконец-то ответил Азирафаэль, одаривая демона лёгким чмоком в подбородок. — Ты просто… любил меня в своей истинной форме. Я же уже говорил, что это разные вещи?       Демон фыркнул, решив оставить его без ответа, а следом выпустил свои тёмные крылья, помогая ангелу укрыть их обоих от оставшейся за порогом уютного букинистического магазинчика холодной ночи, в которую с небосвода упало несколько звёзд, принёсших людям исполнение их желаний.

・🐍・

      Нет ничего лучше творожных оладушков на завтрак, и в этой истине могли сойтись обе противоборствующие стороны — и Рай, и Ад. Возможно, если бы тогда, давным-давно, у ангелов была возможность вкушать сладкие молочно-мучные кругляшки, то и не было бы никакого раскола и восстания, а Кроули не пришлось бы покидать небесную длань в огромной толпе несчастных и отвергнутых падших.       Впрочем, всё шло согласно Её непостижимому замыслу, а значит, Она была не против того, чтобы этим утром, следующим сразу же за изнуряющей ночью, демон с ангелом сидели в уютной светлой кухне — в букинистической лавке — и с аппетитом уплетали жареные шедевры кулинарного искусства.       В любом случае, Кроули было приятно так думать.       Сквозь чистое окошко, прикрытое лёгким тюлем, в помещение заглядывали приветливые солнечные лучи, выделяя светлым ореолом две расслабленные фигуры. На столе, накрытым кружевной скатертью, стояла пара тарелок с оладьями, между которыми важно уместилась, словно звезда на рождественской ёлке, стеклянная баночка с лимонным джемом. Рядом находились две кружки: белая, наполненная приторным какао — со стороны Азирафаэля, и чёрная, практически сливающаяся цветом с крепким кофе — у Кроули.       Это было чудесное, умиротворённое утро.       Ангел едва не мурлыкал от удовольствия, пережёвывая материальную пищу. Его щёки и челюсть находились в непрерывном движении, а сам он, казалось, таял от блаженства, полностью отдаваясь нежному творожно-лимонному вкусу.       Кроули любовался им: скользил взглядом по довольному румяному личику, умилялся аккуратным выверенным движениям салфетки у пухлых губ, осматривал шею, покрытую алеющими засосами… В рыжеволосой голове ярким слайд-шоу замелькали воспоминания о вчерашнем, и Кроули не сдержал самодовольной ухмылки, припоминая, что выделывал со своим невинным чистым ангелом.       Разумеется, одним заходом дело не обошлось. Сразу после тестирования змеиной формы, они долго и упорно изучали крылья друг друга, искали им новые, более интересные применения… под утро они сделали это на потолке, и в кудряшках Азирафаэля до сих пор можно было найти мелкие кусочки осыпавшейся штукатурки.       В глубине тёмной нечестивой души вёртким червячком завозилось яркое и отчётливое желание повторить этот опыт и дополнить его чем-то столь же неординарным, но Кроули решил приберечь это чувство до более подходящих времён. Сейчас ему куда больше нравилось просто пожирать глазами это чистое, незапятнанное создание…       …Которое, кажется, заметило, что пожирают именно его, а не с любовью приготовленный — практически выстраданный, учитывая, что ни ангелам, ни демонам не дано было кухарить — завтрак.       Они встретились глазами, и Кроули быстро опустил взгляд в тарелку, осознав, что его поймали за нескромным разглядыванием. На секунду ему даже представилось, что ангел смог увидеть все его пикантные мысли, отражающиеся развратными картинками в расширенных зрачках. От этого стало одновременно и стыдно и возбуждающе настолько, что по загривку пробежали щекотные мурашки.       …Но, разумеется, последнее, о чём думал ангел за столом — это секс.       — Милый мой, почему ты не ешь? — брови Азирафаэля несчастно изогнулись. — Тебе не нравится?       Кроули внутренне чертыхнулся. Ангел всегда так расстраивался, когда его кулинарные изыски не встречали ответного, определённо заслуженного, восторженного отклика. Особенно, когда на блюдо было изведено одно из его чудес.       — Нет… нет, это не так. Мне нравится, даже очень! — выпалил демон, и вдруг в следующий же миг, совпавший со взмахом ангельских ресниц, обратился небольшим змеем. Не теряя и секунды, словно в доказательство своих слов, проглотил все оладьи, едва ли не с посудой. Азирафаэль вздрогнул от вида разявившейся, прямо на него, пасти. Когда всё содержимое тарелки навеки сгинуло в змеином чреве, Кроули выпрямился на стуле уже человеком.       — Дорогой, но разве смысл не в том, чтобы почувствовать вкус? — несмело спросил ангел, наблюдая, как раздвоенный красный язык быстро пробежался по тонким губам, стирая масляной след.       — Я и чувствую, — заверил Кроули, убедительно покачивая головой. — Вкусно получилось. Ты молодец.       Азирафаэль недоверчиво прищурился, словно пытался понять — лгут ему или нет, но вскоре морщинки в уголках ясных глаз разгладились, и ангел благодарно кивнул, принимая похвалу. Следом опустил в рот очередной кусочек педантично отрезанного оладушка, нанизанного на десертную вилку.       — Всё ещё не понимаю, как в такую малютку столько влезло… — произнёс с набитым ртом, и только оговорившись, удивленно распахнул очи, подметив необычную деталь, — Милый, ты ведь сейчас выглядел несколько… иначе, чем вчера.       — Меньше ты хотел сказать? — вскинул бровь демон, пригубив из кофейной чашки, — Ну да, я регулирую свои размеры. Демоны же не подчиняются законам физики, помнишь?       — И какой же твой настоящий размер? — спросил Азирафаэль, заинтересовано подавшись вперёд.       Демон задумался.       — Не знаю точно, но, думаю, очень большой. Возможно, если бы я развернулся сейчас во весь свой рост, то твоего магазинчика просто бы не стало. Ты в курсе того, что змеи растут всю свою жизнь? А мне уже… — он запнулся и не смог продолжить, пытаясь сопоставить разбегающиеся в сознании цифры.       — Ты очень старый, — подсказал Азирафаэль, но из его нежных уст это звучало, как комплимент. Демон пожал плечами, оставляя затею высчитать свой истинный возраст.       — Кстати, ты натолкнул меня на одну мысль: я же совсем не выявил своих пределов в подобных превращениях. Знаешь, а ведь это можно было бы как-нибудь использовать…       Жёлтые глаза возбуждённо загорелись, как бывало всегда, когда в голову к Кроули приходила очередная безбашенная авантюра, и Азирафаэль выдохнул так, словно его обрекали на муки.       — Прошу тебя, не начинай… по крайней мере, пока мы за столом.       — Нет, ты послушай, — перебил его демон. — Только представь, сколько горизонтов откроется для нас обоих! Я хочу попробовать!       — Мне ещё нужен мой магазин, Кроули… — практически простонал Азирафаэль, мысленно представляя, сколько убытков понесёт за развалившееся здание в самом центре Сохо, и как потом будет объяснять людям происхождение гигантской черной змеи в букинистическом магазине.       Кроули, кажется, сжалился.       — Как скажешь, Ангел, В конце концов, изменение размера работает в обе стороны, так что я попробую уменьшиться, чтобы влезть, в, ну… — золотые глаза пробежались по интерьеру, выискивая нечто подходящее, и остановились прямо в середине небольшого кухонного столика, — …в эту баночку джема.       Не дав возлюбленному даже возмутиться, Кроули быстро отвинтил металлическую крышку и положил пузатый сосуд на бок, чтобы, видимо, было удобнее заползать. Азирафаэль страдальчески посмотрел на испорченную скатерть, обляпанную бесформенными лимонными сгустками. Пока он молча сокрушался порче своего антикварного имущества, на противоположном стуле снова завозился и зашипел Змей-Искуситель.       — Кроули, ты не можешь погрузиться в банку джема целиком — будет беспорядок!       — Ха! А ты ос-с-станови меня, с-с-святоша! — с вызовом пискнул Кроули, стремительно уменьшаясь в размерах, а в следующий же миг, выстрелил всем своим гибким телом, словно лопнувшая пружина, и самоотверженно нырнул в валяющуюся на боку банку.       В глотке Азирафаэля затухли все возмущения, так и не вырвавшись наружу. Он не мог ругаться на кого-то просто за то, что тот наслаждался своей телесной формой и явно ловил дикий кайф от собственной природной вертлявости, ползучести, шипучести… и, конечно, от сладости цитрусового варенья.       Ангел давно понял, что круто иметь друга-любовника демона, но куда круче, когда тот ещё и может превращаться в неподражаемую наглую змеюку, которую было невозможно не обожать.       Она создала ангелов созданиями света, и Азирафаэль следовал своей сущности, не жалея собственного сердца (и скатертей), без всяких надуманных ограничений, каждый миг своего существования, одаривал Кроули любовью, получая от того взамен такие же сильные искренние чувства, на которые демоны, кажется, даже не были способны.       — Новый день — новые змеиные штучки… — терпеливо изрёк Азирафаэль, наблюдая, как длинный змеиный хвост юрко помахивает ему из огромной, по сравнению с миниатюрным тельцем, банки джема.