Десерт

      Азирафаэль любила сладкое на завтрак. Тягучая сгущенка на кусочек тоста, персиковый джем, завёрнутый в блин, который только-только снят с огня; воздушный зефир, спрятанный в шоколадную униформу; песочные корзиночки, тающие во рту, — сладко, сочно, непередаваемо. Всё это она любила запивать горьким кофе — игра на контрасте. Ангел вообще любила контрасты: ей нравились зебры, так чертовски привлекательно раскрашенные в эту полоску — они белые в чёрную полоску или чёрные — в белую? Она ставила на чёрных зебр. А Кроули всегда на белых.       Демона тошнило от приторной сладости шоколада, а безе, тающее во рту, было похоже на песок — для чего, зачем — непонятно. Но если Азирафаэль попросит его забежать вон в ту миленькую пекарню на краю Парижа, он зайдёт, купит и брезгливо передаст ангелу со словами: «Чаевые перечислишь». Друзьям надо помогать.       Если Кроули спросят, что он хотел бы съесть на завтрак, будь у него выбор из овсянки с сахаром и клубникой, ароматно пахнущей летом и мечтами, и лёгким латте с двумя ложками сахарозаменителя и какой-нибудь ванильной булочкой — он тогда заявит Азирафаэль , что ещё немного — и всё его человеческое тело станет похоже на один большой леденец, который она тогда даже и не попробует, потому что этот леденец будет со вкусом зла. Конечно, ангел испугается — снова воспринимая все всерьёз — и скажет, что демонов она ни в коем случае есть не будет, мол, это их работа — людей на завтрак запивать горьким кофе.       Горький кофе-без-всего ей не нравился от слова совсем. Лишь сделав глоток, прочувствовав темноту американо, ангел забавно, на взгляд демона, кашляла и роняла купленный Кроули кофе, и тому то и дело приходилось стучать ей по спине, мол, милая, надо аккуратнее быть с этим человеческим телом. Азирафаэль злилась, но так умилительно-нежно, что пролитый стаканчик кофе стоил того. А затем она сыпала неимоверно огромное количество сахара в стакан демону и наслаждалась, как он давится отвратительно-сладким американо. В ней всё-таки есть что-то от демона, Кроули уверен.       А ещё воздушная и наивная ангел пугала. Пугала именно своей неприспособленностью к странному миру, который казался ей огромным облаком: раз — пушинка, два — пушинка, три — кочка. И вот на каждую кочку Кроули должен был подкладывать мягкую подушку, чтобы она никогда-никогда не поняла, что мир плохой. Иначе поймёт, решит, что упасть на эту кочку и сесть рядом с демоном неплохой вариант, вот только допустить этого он не мог. Но хотел.       Наверняка, то, что произошло, правильно, главное — они в одном мире и рядом, верно? А булочкой Азирафаэль как была, так и осталась. Зато не в глазури, а всё ещё с ванилью.       Но если аккуратно снять глазурь, не дать ей застыть, превратиться в тот самый доспех во времена рыцарей, Азирафаэль ничего бы не потеряла и осталась сидеть рядом с ним на теневой кочке. Мол, в тесноте да не в обиде. Но ничего. Действительно ничего, булочка остаётся булочкой даже на другой стороне болота, а Кроули всё ещё чувствует её вкус: посмакуйте слова «ваниль», «слоёное тесто», «сахар» — и у вас на языке появляется привкус, похожий на детство, запрятанное в рамки настоящего. Чарующе? Так и Азирафаэль осталась в руках Кроули рассыпчатой ванилью.       У него было то, чего нет у других демонов, — воображение. Поэтому он так спокойно и уверенно наливал на французский блин тягучее сгущенное молоко, представляя, что это святая вода льётся на тело ангела — будоражаще и вкусно. И не дотронуться. Если бы Азирафаэль целиком и полностью состояла из святой воды, у Кроули бы было много ожогов. Но она состоит из каких-то розовых зефирок, сделанных по первому разряду — из яблочного пюре, смешанного с корицей и взбитого вместе с сиропом, овсяных блинчиков с шоколадом и грецким орехом — подавай на завтрак, не прогадаешь! — и клубничного йогурта, сделанного из настоящего творога… — всё-всё, что существует в этом мире сладкого сочеталось в ней необъятной сочностью и эмоциями.       Ангелу хотелось верить, что стоит нацепить на демона пару умилительно-розовых браслетиков, налить клюквенный морс и дать апельсиновый мармелад — и вот уже у него растут где-то между лопаток снежные крылья, укрытые божественным светом, а черное — это просто сажа, вытрем, вымоем, исправим! Верить-то ей хотелось, но не верилось. Она зрила в корень, прямо в душу, хваталась за свет, сама была маяком — но разжечь огонь, чтобы приготовить новый сладкий десерт, не выходило. Да и не нужны Кроули никакие десерты, у него уже есть упрямая ванильная булочка с мечтой превратить его в сахарный тростник.       Стоя с разных сторон этого мира, они были вместе, лучшие друзья, схватившиеся за руки через границу света и тьмы. Идеальный завтрак для неидеальных смертных.       Азирафаэль была той булочкой, которую так приятно запивать горьким кофе. Кофе, которым был демон.