Нахожу в тени я силуэт твой

Неро всё ещё видит его, не смотря на то, что всё давно уже было окончено — точку в этой истории поставлено, но она всё никак не желает отцеплятся от него, точно утопающий за единое спасение, спутывает в свои сети, вынуждая раз за разом вспоминать то, что вечной болью въедается куда-то под кожу. Утягивает за собой в неизвестном, но явно сгубительном направлении. Пробуждает только было утихомиренные, приглушённые образы недалёкого прошлого. Он видит его — в чёрных волосах играет лёгкий, почти что не ощутимый ветерок, напоминая то, как они едва заметно развевались от взмахов больших крыльев демонической птицы рядом; больно режет что-то изнутри — пока добивает оставшихся в человеческом мире демонов, количество которых с каждым днём стаёт меньше и меньше, что, несомненно, замечательно для общей картины, но не для него; он понятия не имеет, чем будет занимать себя после, а, особенно, отвлекать от былых времён и рассыпающих всё в прах воспоминаний. Ломает очередной Бич Дьявола, иногда даже пропускает какой-то удар, засмотревшись на больно знакомые очертания, всё ожидая, что на него посмотрят в ответ, подойдут, заключат в нежные, хрупкие, как сам Ви, объятия; благополучно забывает, что сейчас этот образ вдали нарисован исключительно его памятью, ничем более. Ему кажется, что он медленно, но верно погружается в само безумие, гостеприимно встречающее его чёрными осколками и простыми завитками — подобными тому, что ранее были у Ви. Он видит его — в смешанного оттёнка мутных глазах смешалась печаль и сожаление, но он никак не желает посмотреть на него; режет больнее, если бы он только мог что-то изменить... — когда с особыми стараниями очищает Алую Королеву от россыпи пятен демонической крови, оставшейся после сражений. Тихо вздыхает, задерживая взгляд на едва проглядывающейся вдали фигуре — просто потому, что не может не скользнуть взглядом ещё один раз, пока возможность есть — сердце сжимается, будто в тяжёлых металлических оковах. Он видит его — чёрные узоры сплетаются между собой, путаются, накладываются друг на друга, покрывая бледную кожу без единого следа былых трещин; татуировки размещены в точности так, как и были (Неро в этом может поклясться, поскольку без труда нарисовал бы их все по памяти), а в руках всё та же серебристая трость, со своими незамысловатыми узорами, вычерчеными на рукояти и заострённым концом — когда отходит вдаль от фургона с пестрящей ярко-синим вывеской «Devil May Cry», сжимая в руках книгу с объёмной «V» на обложке. Разворачивает её, читает написанные стихи вкрадчивым шёпотом, но в ответ — лишь тихое шуршание вечернего ветра. Неро знает, какова на вкус горечь, обида, боль — живет с ними, словно с привычными, давно знакомыми соседями. Неро знает, потому что на него никогда не смотрят в ответ тёмные глаза. Знает, потому что к нему никогда не повёрнется укрытое спадающими прядями чёрных волос лицо. Не отзовётся мягким, тихим голосом — лишь едва уловимым шелестом ветра. Каково оно — безумие? Персональный ад, тянущий свои окрашенные всепоглощающе чёрным пламенные языки, нарочно медленно обжигая, а после и сжигая остатки души, а может быть, рай, просто по пути к которому нужно преодолеть некие препятствия, доказав, что ты действительно достоин? Неро ответить на этот вопрос не в силах. Бросить хоть один ещё взгляд, пусть даже издалека, без позволения и права подобраться ближе, на вновь промелькнувшие где-то вдалеке очертания кажется самым лучшим даром небес, но, в то же время, быть не в силах что-либо поменять, осознавая, что это всё — мнимые, ускользающие воспоминания, которые он отчаяно пытается ухватить за хвост, кажется мукой, посланной ему из Ада ни за что. Ви давно уже нет — не существует сам по себе, нет в живых. Но красочный и такой живой образ напрочь ломает, разрушает этот факт, в который верить не особо-то и хочется, заставляя на лице промелькнуть вымучаную улыбку и взглянуть на оставленную ему книгу. Он просто верит. Верит в свой личный мир, отдельный и отсечённый от того, который люди считают реальным — они давно разошлись в совершенно различные стороны; Неро плевать. Если безумие позволит ему хоть ещё раз очертить взглядом знакомые черты — пусть будет так.