I'm eating bugs

      В прошлый раз, когда они вместе отвисали у Бокуто и играли в бутылочку, Ойкава поклялся всем мыслимым и немыслимым богам, что это был первый и последний раз в его жизни, когда он сел играть в любые азартные игры с Куроо Тетсуро и Котаро Бокуто. Но кто бы мог подумать, что Бо загадает Ойкаве в «действии» всегда соглашаться играть с ними в бутылочку, какие бы условия ни стояли при этом. А если он не захочет играть, тут же подхватил Куроо, то они вместе расскажут Хаджиме один маленький секретик Тоору. Ойкава, припертый к стене таким заявлением, быстро и не раздумывая мученически вознес глаза к богу, вздохнул, и скрипя зубами согласился. И буквально в эту же минуту пожалел об этом скоропалительном решении. Конечно, с горем пополам, но та игра закончилась более менее прилично и нормально, что даже странно. Но Ойкава подумал, что не стоит об этом напоминать, и уж тем более думать, потому что Куроо-дурья-башка мог придумать все что угодно, и как хорошо, что сейчас он мирненько переписывается с Кенмой.       Однако последующие приглашения «в гости» Тоору пытался пропустить, извернувшись каким-нибудь любым доступным способом, будь то отмазка, происшествие или история. Неудивительно, что простое «Я устал после тренировки» или «Я не хочу» не работали от слов совсем — он это уже проверял, и в последний такой раз в квартиру Тоору друзья ворвались всей шайкой-лейкой и проторчали там до самого раннего утра. А еще Ойкава не хотел идти не столько от того, что там придется выполнять идиотские желания, сколько от того, что там будет Ушивака и его извечное «Ойкава, ты словно прекрасный росток кабачка, что вырос посреди сорняков и камней, поэтому ты должен уйти в Шираторидзаву». Типа, окей? Да и в конце концов, где Куроо, там и Бокуто, а где Бокуто и Куроо вместе — там всегда раздрай и веселое безумие. А значит и игра в бутылочку, вот же черт.       Первые три раза Ойкава пытался отлынивать от капитанских посиделок ссылаясь на загруженность, и поэтому подговаривал то Маттсуна, то Ханамаки ему подыгрывать, поэтому сборы проходили без него. Пока кое-кому это все не надоело. Как известно, число четыре в Японии непопулярно, потому что имеет два чтения , и одно из которых означает «смерть». И как и получилось — трижды все проходило гладко и спокойно, и, Ками-сама, именно на четвертый раз, в самый неподходящий момент, все сломалось, оборвалось. Ну мало того, что его хотели затащить в этот адский кружок всеобщего веселья, так эти два известных идиота, попросили об этом именно Ушиваку и Савамуру. И, как ни странно, у них это вышло блестяще. В наказание Ойкаве выпало самое жесткое желание из всех, какие только могли придти в головы всем собравшимся. И предложил его Даичи. А это уже настораживает.       POV Ойкава. Это случилось семнадцатого марта.       Нет звуков в настоящем. Нет их в прошлом. Нет в будущем. Гробовая тишина рвущая своим писком уши. Смешно, но это выглядит запиской в дневнике сумасшедшего, но это не записка, не дневник, и уж тем более, я не псих. — Пожалуйста, даже не думайте шутить потом об этом, я знаю, ты уже хотел это сделать. — Делай давай, — с суровым лицом сказал Куроо, а Бокуто, с не менее суровым лицом начал кивать, скрестив руки на груди. Все остальные молчали, вперив серьезный взгляд в Тоору.       Это не я, это не я сейчас делаю вот это. Это не я ем жуков. Ем жуков… — Не смейте меня за это осуждать! Я знаю, вы меня осуждаете за это! — Хрустят на моих зубах, и кажется, что шевелят лапками, пытаясь выбраться на волю. ползают. Ползают по языку в поисках выхода. — Расслабься бро, мы все так уже делали, — пытается его успокоить Бокуто, но получается у него из рук вон плохо. Вспомнил строчку из одной песни, которую мы слушали совершенно случайно, когда отвисали у Ушиваки, с нам тогда еще Тендо был, и он был единственным человеком, у которого оказался с собой плеер. К моему величайшему огорчению, у Ушиваки нет музыки. Никакой. Он ее не слушает. Он вообще человек? Я просто поражаюсь ему. Так вот, строчка гласила «Ненавижу авокадо на своем тосте, мне больше по вкусу класть на него своих жуков». Мне стало очень смешно от того, и я просто не удержался и слегка хихикнул. — Бро, мы его сломали, — шепнул Котаро на ухо Куроо — Я тоже так думаю, бро, — ответил ему так же шепотом собеседник. — Не смейся с набитым ртом, — наставил на путь истинный меня Ушивака и продолжил наблюдать за этим «кулинарным» извращением. Савамура лишь кивнул.       Первая ложка жареных в масле кузнечиков была приговорена, оставалось еще примерно ложки три. Опять это чертово число четыре, чтоб его черти взяли! Ну не могу я их съесть, не могу! — Ешь давай быстрее, не тяни время, — поторопили меня в один голос Бокуто и Даичи. — Перед смертью не надышишься, — поддакнул Тетсуро.       Секунда текла за секундой, неумолимо медленно, но раздражающе громко. — Можно не надо, ну пожалуйста! — Взмолил я, отодвигая от себя приборы и пакетик с мертвыми зверушками. Тишина все еще давила на меня, ровно до того момента, пока меня не начал давить уже смех. Куроо и Бо покашляли в кулаки, переглянулись, улыбнулись и завели свою шарманку: — Im eating bugs… on toast?. — Fuck! — Ругнулся Савамура и прикрыл глаза ладонью в немом протесте против пения. — There's a bug under a rug, under a mug, — к прекрасному фальшивому дуэту прибавился бас Ушиваки. — Please, don't think of me forever in the wrong way, — чего греха таить, я тоже подключился. Мне было весело (я пытался оттянуть время). — Pictures of a bug, just a pretty little pill bug, — пели мы все вместе. — Hanged on my wall, — Куроо замолк, продолжил Даичи. — Pictures of a bug, oh I pray it crowls in my mouth! — Подхватил Ушиджима. — Are you eating bugs… — загробным голосом закончил Бокуто. Пугать у него получалось лучше, чем петь, этого у него не отнять. Отсмеявшись все снова стали серьезно на меня смотреть, ожидая чуда или прихода нового Иисуса. — Ладно, ладно! Съем я ваших багов! Конец POV Ойкава Тоору засыпал оставшихся кузнечиков в свой рот, и совершенно без удовольствия начал их жевать, однако ж отметив, что они ничо такие, солененькие. Этот жест был встречен всеобщим улюлюканьем, свистом, смехом и прочими звуками радости. Будто кто-то еще раз освободил Бастилию или что-то в этом роде. Еще раз поклявшись всем богам, что это был последний раз, Ойкава улыбнулся сквозь боль и набитые щёки, думая, куда бы сплюнуть это все, пока Бо фотографировал всех собравшихся на свой телефон. — Фух, на этом все, — Ойкава уже отвалился было спиной к стене, у которой так замечательно пристроился, но его отдых жестоко обломали слова Куроо о том, что круг еще не закончен, а значит ему придется спустя пять ходов отрабатывать еще одно действие. На вполне себе логичное «А какого хрена?!», ему ответили, что он очень долго не хотел с ними тусить. — Ну хоть ты им что-нибудь скажи, Савамура! — Бокуто обиженно надул губки, а Куроо демонстративно отвернулся. — Ну уж нет, это твоя проблема, вот как хочешь, так с ними и разбирайся. — Ладно уж, — сдался капитан Аобаджосай, — что у вас там опять за действие.       Дьявольские улыбки загуляли по лицам неразлучного дуэта. — Ты должен… — Начал Бокуто. — Рассказать Иваидзуми… — Протянул за ним Куроо. — Боже, нет! Ни за что! Я не буду говорить ему о том, что влюблен в него с самой началки! — Выпалил Тоору, зажмурив глаза и протестующе замахав руками. Будь его глаза открыты, он бы увидел, насколько сильно вытянулись лица его друзей. Наступила одна из тех видов тишины, когда все сидят, открывши рты и думают, а не послышалось ли им. — Ты что?.. — Попытался переспросить Даичи, но вовремя остановился. — А? — Кажется, даже сам Ойкава не ожидал от себя такого, — Я не говорил этого! Вы это не слышали! — Завопил он с такой громкостью, что казалось вот-вот выпадут стекла с окон. — Мы хотели предложить тебе рассказать про кузнечиков, но раз ты так настаиваешь, то милости просим, — с подленькой улыбочкой протянул Тетсуро и вложил Ойкаве в руки мобильник, с уже вызываемым абонентом.