Джордж Джостар

Цукумоджуку пропал без вести, предположительно, умер, и, казалось, дни моих приключений подошли к концу. Я ходил в школу, почти ни с кем, кроме мамы, не разговаривал, и целые дни просиживал в школе или дома, уткнувшись в книгу. Хоть в детстве у меня и не было друзей, да и на улицу я выходил редко, большим читателем я не был. Однако дружба с Цукумоджуку и наблюдение за тем, как он использует полученную информацию для решения дел и повышения гибкости своего мышления, сделали меня неспособным оставаться в невежестве. Но я всё ещё ненавидел учёбу и никогда не относился к школе серьёзно, из-за чего не мог учиться вровень с другими учениками. Поэтому я решил начать с малого, с романов. У мамы имелась целая коллекция английских романов, переполнявших наши книжные полки. Поскольку в ней имелись детективы, начал я с Шерлока Холмса, однако после увиденных с Цукумоджуку настоящих мест преступлений он показался мне таким банальным и жестоким, что я сдался. Затем я попробовал Чарльза Диккенса и Эмили Бронте, но влюбился я в Г. Д. Уэллса[1]. «Машина времени», «Остров доктора Моро», «Война миров», «Человек-невидимка» - всё из научной фантастики, всё потрясающее. Из-за этих книг я даже полюбил науку. Когда мама увидела меня за чтением научной книги, она предложила нанять репетитора. Мама никогда не заставляла меня учиться или рано ложиться спать, но при этом внимательно следила, когда я смогу открыться к подобному предложению, а потому я не почувствовал порыва отказать ей. У меня уже была идея о том, кто мог стать хорошим репетитором; девушка, встреченная нами с Цукумоджуку во время последнего дела, которая помогла нам наконец-то поймать Хавьера Кортеза. Её звали Пенелопа Де Ла Роза. У неё была патологическая боязнь клоунов, из-за чего, когда Хавьер преследовал её во снах, замаскировавшись под клоуна, и пытался побудить её к совершению убийства в запертой комнате, удар по её организму оказался настолько тяжёл, что она бросила учёбу и перестала выходить из дома. Она была вполне хороша собою, и я подумал, что, может быть, поделившись хорошими историями о временах с Цукумоджуку, я мог бы её немного взбодрить. Однако когда я пришёл к ней, дела пошли не так гладко. Едва ли она обратила на меня внимание. — Прости, но при виде тебя я начинаю вспоминать клоуна из снов, и мне становится страшно. Уупс. Безусловно, я был бестактен. Теперь, когда она упомянула об этом, я вспомнил, что когда Хавьер её преследовал, Пенелопа всё время находилась панике и постоянно дрожала, даже средь бела дня. — Ох. Прости, что так наведался. Я не хотел тебя расстраивать, — сказал я и развернулся уходить. — Мне тоже жаль, Джордж, — сказала она по ту сторону двери, которую отказалась открыть. — Ты проделал весь этот путь. Я не могу перестать думать о клоуне, но… я была рада тебя видеть, и, честно говоря, такой разговор для меня как помощь. Я был очень рад это слышать. Кроме того, почти все, кого я встречал во время расследования дел, были испанцами, но произносили моё имя не Хорхе, а Джордж — прощальный подарок Цукумоджуку. Эта мысль меня огорчила, но в печали этой было какое-то тепло. Я ушёл домой. На следующий вечер Пенелопа пришла ко мне с очень встревоженным видом. — Джордж! — закричала она снаружи. Удивившись, я встал с кровати. Часы показывали полвторого утра. На мгновение я решил, что всё это сон, но затем она вновь закричала. — Джордж Джостар! Я раскрыл шторы, Пенелопа стояла у входной двери. — Что такое, Пенелопа? — Ты должен помочь! Ты должен что-нибудь сделать! — Сделать что-нибудь с чем? Успокойся! — Как я могу? Хавьер Кортез вернулся! Это всё из-за тебя! До вчерашнего дня всё было в порядке! Хавьер? Бессмыслица. Островитяне убили его и сбросили его тело в море. — Хорошо, подожди секунду, я сейчас выйду. Я ушёл от окна, спустился вниз и вырвался через входную дверь. Пенелопа вся дрожала, стоя в платье без рукавов и паре сандалий. Похоже, она не пострадала. Просто испугалась; когда я к ней подошёл, она упала мне на руки. Её тело на ощупь было ужасно холодным. — Ахххх! — вопила она, вцепившись в меня. — Мне так страшно! Хавьер Кортез всё ещё преследует меня! — Вовсе нет, — сказал я. — Он мёртв. Ты видела тело, — они избивали его камнями и сельскохозяйственными инструментами, пока у него не раскололся череп. Никоим образом он не мог остаться в живых. — Это был всего лишь сон. Не волнуйся. Его больше нет. Пенелопа отскочила и взглянула на меня. — Нет, это был не сон! Это произошло по-настоящему! Он пришёл в мой дом! — Не мог он этого сделать, — сказал я с нарастающей тоской. Видимо, у Пенелопы и впрямь поехала крыша. Разочарованная, Пенелопа закричала сквозь слёзы: — Это правда! И на пути сюда он бежал впереди, набрасываясь на меня. Набрасываясь на неё? — О чём ты? Я тебя выслушаю, только успокойся и начни с самого начала. — Послушай… после твоего вчерашнего визита я вернулась в свою комнату. Дверь оказалась заперта изнутри, равно как и окна. Я не смогла войти. — …? — Это была запертая комната! Сначала я подумала, что там должен кто-то быть… мне стало страшно, поэтому я пошла на кухню, где сидела моя мама. Но дверь в кухню захлопнулась прямо перед моими глазами. Она была заперта изнутри! Я испугалась, позвала на помощь и закричала: «Ааа! Здесь кто-то есть!» И так мы обе в панике пытались открыть дверь, но она не поддавалась. Кортез хотел, чтобы я убила собственную мать, помнишь? Она это знала, и потому решила, что это снова из-за меня, и закричала: «Не делай этого, Пенни! Остановись! Не убивай меня!» Я никогда бы этого не сделала! Кортез мёртв, и я вернулась в норму! Я так за неё волновалась, что попыталась вышибить дверь, но она всё равно не открылась! Вот так вы с Цукумоджуку входили в запертые комнаты, да? В экстренном случае да. В случае, если действие не прекращалось, мы пытались вмешаться, но обычно мы старались оставить место преступления нетронутым и искали иной способ открыть дверь, например, ключ. Или же войти иным путём. Люди, создававшие запертые комнаты, часто принимали во внимание наличие сломанной двери и зачастую пытались использовать это для скрытия улик. Нам не хотелось давать им такой повод для радости. — Но мой удар не оказал на дверь никакого эффекта, и поэтому я начала бросаться на неё, снова и снова. В конце концов, она сломилась, и я ворвалась внутрь, как раз вовремя, чтобы увидеть клоуна перед его исчезновением. Я застыла на месте. Не в силах пошевельнуться. Мама в истерике пряталась за диваном. Наконец она вышла и подошла ко мне, однако теперь она во всём обвиняет меня. Она решила, что я опять пытаюсь её убить, и уверена, что сейчас я её ненавижу. Родители Пенелопы развелись четыре года назад, и мать Пенелопы полностью взяла её под опеку. Пенелопа винила её в том, что она лишила её отца. С самого начала их отношения были натянутыми, и когда Пенелопа начала встречаться с мужчиной по имени Эдвард, отморозком, который избивал её и продал всё её имущество, Изабелла, её мать, попыталась убедить Пенелопу расстаться с ним. Эдвард стравил их друг с другом, оставив Пенелопу одной в этом мире. Он угрожал полностью сломить Пенелопу в случае, если Изабелла вмешается, и в конечном итоге Изабелла отказалась от своей дочери. А потом во снах Пенелопы начал появляться клоун. Лицо всё белое, с яркими кругами вокруг глаз и рта, огромная улыбка, шаловливые манеры, уйма широких жестов и зазываний к толпе. Пенелопа нашла его нелепую натуру до ужаса пугающей. Она не могла и пальцем пошевелить; её тело покрывалось холодным потом, а сердце билось так быстро, что оно, казалось, вбивается прямо в её мозг. Она не могла даже отвернуться, а дыхание её становилось таким поверхностным, что она едва ли успевала что-либо подумать. Порой у неё даже закатывались глаза, и она теряла сознание – всё ещё оставаясь во сне. Единственным человеком, с кем она могла поделиться своим страхом, была Изабелла. — Она – единственный человек, которому я могу доверять. Я наконец-то это поняла, но, сколько бы я это ей не повторяла, она… — Пенелопа снова заплакала. Понятия не имею, что нужно делать, когда плачут девушки. Я просто неловко стоял рядом и ждал, когда она перестанет. — Итак… — продолжила она, не переставая плакать, — я подошла к окну, за которым стоял клоун, очень медленно, в готовности убежать. И я нашла это, — она протянула куклу размером со свою ладонь. Она была без одежды, с бесформенным лицом и глазами и широко разинутым сшитым ртом. Вместо глаз у неё были белые круги без зрачков, а из её рта по подбородку непрерывно стекала кровь. На шее у куклы была повязана мёртвая петля. — Это… — Мертвец. Должно быть, это я, уверена. Это сигнал. Приближается моя смерть. Кто-то собирается меня убить. Скоро. — Этого не произойдёт, — сказал я, хоть у меня не было никаких тому обоснований. И Пенелопа это знала. Однако мне казалось, что всё это происходит по причине моего бездумного к ней визита. Ничего подобного не происходило до сегодняшнего дня. — Почему ты не зашла внутрь? — спросил я. Я привёл её на веранду и попытался открыть дверь. Она была заперта изнутри. Мама? Почему она нас не впускает…? — Джордж, — послышался её голос изнутри, — беги! ? Что? Открой дверь, мам. Внезапно испугавшись, я начал греметь дверной ручкой, но от этого дверь не сдвинулась с места. — Послушай, Джордж. Тебе нужно убегать. — Мама! Открой дверь! Что происходит!? — Тут клоун. Клоун? — Иии! — пискнула Пенелопа. Она отошла в сторону, чуть не упав на две ступеньки у крыльца. — Ох… Джордж… прости… кажется, я привела его с собой. Что за чушь. Хавьер Кортез был мёртв. В призраков я не верил. Должно быть, это вытворяет кто-то живой. За четыре года дружбы с Цукумоджуку я понял многое. Призраков не существует. Магии не существует. Проклятия действуют лишь на эмоции тех, кто в них поверил. Китайцы не были волшебниками, и нет в мире никаких наркотиков или ядов с особыми свойствами, которые помогали бы преступникам. Всему есть какая-то трактовка. Всё можно объяснить логически. Присутствие клоуна по ту сторону двери тоже можно объяснить. Загадочные клоуны существовали только во снах! Я облокотился спиной и вышиб дверь. Крашшш! За время работы с Цукумоджуку я вышиб немало дверей, но это, безусловно, была моя лучшая попытка. Дверь вырвалась из замка, вылетела внутрь и сделала полный оборот на 180°, врезавшись во внутреннюю стену. — Мама! — закричал я, врываясь внутрь. Затем я увидел вот что: клоун парил в воздухе, а моя мама смотрела на него снизу. Клоун… существовал. — Аииии! — взвизгнула Пенелопа позади меня. Ладно, клоун был настоящим. Пенелопа тоже могла его видеть. Толстый маленький белый клоун. Белые волосы, белый грим, пышный белый костюм. — Пенелопа! Подожди снаружи! — закричал я и схватил стоящий рядом стул одной рукой. Сначала бей, потом думай! Я взмахнул стулом в воздухе и ударил и клоуна. «Ра-а-агх!» Шухх! Стул пронёсся по воздуху. Клоун исчез… нет, он разбился на куски. Какого!? Стул упал на пол. Это был не призрак. Я никогда не видел призраков, но этот клоун не исчез, как туман или дым, он разбился на мелкие кусочки — их всё ещё трудно было разглядеть, но они всё ещё парили в воздухе передо мной. — Мама, выбирайся отсюда! — сказал я. — Спокойно, Джордж, — сказала мама позади меня. — Не думаю, что этот клоун хотел нам как-то навредить. — ? С чего ты это взяла? — Я очень удивилась, когда он появился, и все двери и окна захлопнулись. Но когда эта девушка – Пенелопа? – появилась снаружи, я поняла. Не знаю как, но я считаю, что этого клоуна призывает Пенелопа. Она делает это для самозащиты. — … а...? — Джордж? Ты в порядке? — спросила Пенелопа. Я обернулся – Пенелопа возвращалась по ступенькам на крыльцо и всматривалась в дверной проход. — Пенелопа, не… — входи, хотел сказать я, но внезапно дверь захлопнулась, и парящий клоун появился в тени позади неё. Визг Пенелопы и мой вопль перекрывали друг друга. Клоун нас проигнорировал, притащил к двери тяжёлый стол и втиснул его под дверную ручку. Заперев нас. Мы оказались в запертой комнате. — Джордж! Беги! — закричала Пенелопа. — Прости! Это я привела его сюда! Но клоун ни разу на меня не взглянул. Он просто смотрел на Пенелопу по ту сторону двери. Стул в руке, я медленно подошёл ближе. Клоун не обернулся. Я внимательно его рассмотрел. На его поверхности то тут, то там виднелись трещины, и я смог увидеть его внутренность; там ничего не было. У клоуна была лишь оболочка. Полый клоун. Я подошёл ещё ближе. Трещины в клоуне имели потрепанные края. Когда же я приблизился к нему лицом, я разглядел нитки. Этот клоун был соткан из нитей. Что за нитки? Найдя одну нитку, свисавшую с бедра клоуна, я проследил за ней взглядом. Она проходила по полу через щель под входной дверью. — Пенелопа, отойди назад. — Хнык, хорошо. Прости. Она опять заплакала. Я услышал её шаги по лестнице, затем отодвинул стол в сторону и открыл дверь. — И-и-и, осторожно, Джордж! Сзади! — закричала Пенелопа. Должно быть, она видела клоуна, так что я вышел на крыльцо и закрыл дверь. — Ох! Боже, Джордж, с тобой всё в порядке? Иди сюда. Прямо за тобой был клоун! — белая нить пробежалась по крыльцу, спустилась по ступенькам и направилась к Пенелопе. Хмм. — Постой, Джордж! Твоя мама!? Она всё ещё там с клоуном! Мы должны её спасти! — Пенелопа снова смело поднялась по ступеням, и поэтому я обхватил её руками. Это её здесь нужно было спасать. — Ч-что ты делаешь, Джордж, — сказала с трудом она. — Клоун! Мои руки лежали на её плечах, и я мог уверенно сказать, что её платье держалось всего на одной лишь нити на каждом из её плеч. В ночном воздухе её плечи были очень холодны. — С моей мамой всё в порядке, — сказал я. Пенелопа перестала сопротивляться. Она всё ещё была напугана и растеряна, но теперь она стояла на месте. Мои руки обнимали её, притягивая к себе. Борясь с силой её страха. Это случилось снова, подумал я. Прямо как власть Хавьера Кортеза над снами и сбрасывание кожи Антонио Торреса, постоянный страх и страдания наделили её странными силами. Я вспомнил, что трюк, который Хавьер Кортез хотел провернуть с помощью Пенелопы, заключался в том, что под дверью лежала нить для поворота ключа. Очень простой трюк. Это наскучило бы Цукумоджуку до слёз, но страх, которым он наполнял Пенелопу, был настолько велик, что привёл к возникновению этой таинственной силы. Я молча проклинал страх, крепко прижимая её к себе. В конце концов, нить на платье Пенелопы оборвалась, кукла в петле упала за дверью, и мама вынесла её наружу. Я её взял, показал Пенелопе и разрушил прямо перед её глазами. Из бедра куклы торчала свободная нить, и всё, что нужно было сделать – один рывок. Кукла развалилась так легко. — Я знаю, в это трудно поверить, но всё это твоих рук дело, Пенелопа. Клоун, запертая комната и эта кукла. Ты слишком напугана тем клоуном, который хотел, чтобы ты совершила убийство в запертой комнате. Ты не смогла вынести постоянный страх, и он наделил тебя странной силой, способностью создавать запертые комнаты. Но так как ты не хочешь их создавать, ты заставляешь это делать клоуна, а поскольку ты не хочешь никого убивать, ты убиваешь эту куклу. И всё это происходит в запертой комнате. Конечно, Пенелопа мне не поверила. Она не могла заглянуть ни в запертую комнату, ни в глубины своего сердца. Мне нужно было просто надеяться, что со временем она привыкнет. Но куда бы Пенелопа ни шла, вне зависимости от того, к какой двери она приближалась, её страх запирал её, создавая запертую комнату, внутри появлялся клоун, и кукла была повешена. И это лишь подогревало её страх. Привык я к этому достаточно быстро. Я никогда не боялся клоунов или запертых комнат. Я объяснил всё Изабелле и уговорил пронаблюдать за силой в действии, однако она оставалась в ужасе, убеждённая, что Пенелопа одержима дьяволом, поэтому я обсудил всё с мамой, и мы приняли решение, что Пенелопа будет жить с нами. Наш дом, вероятно, был самым большим в Ла-Пальме, с множеством комнат. Моя мама была главным акционером успешной английской компании под названием Speedwagon Company, так что в деньгах у нас недостатка не было, а также она управляла собственной торговой компанией с судами и складами в каждом порту на Канарских островах. Она наняла Пенелопу на работу в офисе Ла-Пальмы. И моим репетитором. Даже когда Пенелопа просто стояла перед дверью, она закрывалась и образовывалась запертая комната, оставляя её дрожать в тени клоуна, однако я провожал её до работы и сопровождал в доме, поэтому со временем запертые комнаты перестали появляться в офисе и дома. Честно говоря, я был несколько разочарован. О том ли я, что нахождение перед дверью заставляло одежду Пенелопы распутываться? Сперва стоит сказать, что в Ла-Пальме круглый год было жарко, и одежды все носили немного. Пенелопа носила летние платья, и, може-ет быть, лёгкую шаль на плечах, всё. С распутыванием одежды прикрытая площадь тела резко сокращалась… боже. Естественно, я ничего ей не говорил, делая вид, что сосредоточен на проблеме и ничего не заметил, но, парни, девушки видят нас насквозь. Она улавливала мои скрытые взгляды и резко укрывалась подушками или покрывалом. «Всё ещё не могу в это поверить, но улыбка на твоём лице заставляет меня думать, что это правда». А? Я улыбался? Чё-ёрт, в смысле, прости, ты и впрямь меня здесь пугаешь! Каждый раз я был взволнован, но, к счастью, Пенелопа никогда на меня не злилась. Я когда-нибудь стану настоящим джентльменом? Видимо, нет. Однажды в феврале, спустя шесть месяцев после того, как Пенелопа переехала в жилище Джостаров, и через некоторое время после того, как она смогла начать самостоятельно ходить на работу, она попросила меня провести её снова. «Извини, Джордж. Только сегодня, обещаю. Просто вчера мне взбрело в голову, что меня кто-то преследует. Мне страшно идти одной». Обычно моя работа заключалась лишь в том, чтобы сказать: «Ты сама создала эту запертую комнату, Пенелопа», или: «Клоун сделан из ниток, и через пару минут он станет куклой, так что не надо так пугаться». Но в этот раз всё больше напоминало работу телохранителя. Мне уже стало не по себе. То есть, когда мы работали с Цукумоджуку, мы и на места преступлений врывались, и убийц преследовали, и ловили их, однако большую часть работы выполнял он и полиция, пока я визжал рядом. Я вообще никогда не дрался и всё ещё не был уверен в своём левом хуке. Единственное, что я извлёк из этого опыта – смелость? Или мне так показалось, но, видимо, даже этого я сделать не смог, ведь пока я пытался встать со стола после завтрака, мои ноги так тряслись, что я не смог пойти прямо и споткнулся об него. Вся посуда загремела. Блин, я был слишком напуган. И я даже не удивлялся самому себе. — Ой, Джордж… прости. Ты в порядке? Тебе не обязательно идти, — Пенелопа храбро улыбнулась. — Со мной всё будет хорошо. Да уж, она прекрасно знала, что я был напуган. Но, хоть я и засмущался, часть меня была очень рада её словам и с нетерпением ждала возможности продолжить пить свой кофе. Жалкое зрелище. С начальной школы я не стал лучше ни на йоту. Но прежде чем я успел что-либо сказать, в разговор вмешалась мама. «Нет, Джордж, ты должен пойти с Пенелопой». По крайней мере, я сохранил своё достоинство. Возможно. Но поскольку обе они, вероятно, точно знали, о чём я думал, то вряд ли. Внезапно у меня возникло очень плохое предчувствие насчёт дня. Тем не менее, из дома я вышел с Пенелопой. Она из заботы решила быть ужасно болтливой, чтобы отвлечь меня от всего этого, но моя голова была забита всевозможными воспоминаниями о временах преследования бандой Антонио, у меня было такое чувство, будто над моей головой плывёт тёмная туча, и я был уверен, что это сулит мне несчастье. Конечно, Антонио Торрес умер, а его основной напарник Хулио давно потерял ко мне интерес, поэтому ни один из них мне не встретится. Однако на пути в офис проходила дорога, проложенная посреди открытого поля, и там нас ждал бывший Пенелопы, ужасный Эдвард Нориега. Я застыл на месте, ни о чём не думая. Пенелопа уставилась на него. — Привет, Пенни. Давно не виделись. — …что? Что тебе надо? — Я просто хотел узнать, как ты поживаешь. — Я больше не хочу тебя видеть. — Не говори так! Я тут помираю. — Ты слышал, что я работаю на Джостаров, так? Я не буду одалживать тебе денег, и не важно, в какой ты беде, помощи от меня не жди. — Всё совсем не так… у меня нет денег, это правда, но они мне не нужны. Я… я видел кое-что странное… Мм? Странное? Это слово окончательно растормошило меня. Эдвард был совсем не таким, каким он был, когда мы с Цукумоджуку разговаривали с ним в последний раз. Если раньше он был альфа-самцом и относился к Пенелопе, как к своей собственности, то сейчас Эдвард был поистине напуган, его голос дрожал, лицо побледнело. Он откровенно просил у Пенелопы помощи. — Пойдём, Джордж. Оставь его. Он – великий актёр, всегда умел вызывать к себе сочувствие, — сорвалась Пенелопа. Правда? Актёр? Это всё актёрская игра? — Нет… я серьёзно. Пожалуйста, выслушай! Я видел жуткого парня, с крыльями… — Заткнись и уходи! — Я был так напуган… было слишком темно, чтобы разглядеть его лицо, но он был позади меня… — Мне плевать! Позаботься о себе сам! — Просто я знаю, что он меня убьёт, Пенни. Сжалься… ты должна услышать. Он как мотылёк в ночи, слегка постукивая по стене… — Заткнись, заткнись, заткнись! Ты ни разу не выслушал меня, когда я рассказывала о клоуне! Так тебе и надо! — Я никогда ни о чём так не жалел, честно. Я во всём виноват, так что, пожалуйста, просто остановись на секунду. Не копайся в прошлом. Послушай, две ночи назад я вышел, чтобы встретится с девушкой, с которой встречаюсь, Прунелла... — Не хочу ничего об этом слышать! — Ты должна выслушать! Я и близко так сильно её не люблю, как любил тебя, клянусь. — Мне всё равно! Лучше остановись, или…! Пенелопа так разозлилась, что остановилась на месте. Как она могла не разозлиться? Когда дело Хавьера Кортеза закрыли, Эдвард расстался с ней, даже не попрощавшись. Даже когда Пенелопа замкнулась в себе, Изабелла сказала, что какое-то время ждала его возвращения. И сейчас он появляется, рассказывая о своей новой девушке, хотя так и не побеспокоился о расставании со старой. Худшее, что мог сделать парень, не говоря уже о бывшем. — Так вот, я лежал в постели с Прунеллой, как вдруг внезапно проснулся. — Ты не расслышал, что я сказала остановиться? Я! Не хочу! Слышать это! — Пенелопа взревела. Я знал, что ей приходилось чувствовать, но её гнев был настолько взрывным, что я испугался. — Да ладно тебе, просто игнорируй его, пойдём, — сказал я, пытаясь успокоить её и оттащить в сторону. Но потом я увидел её лицо. На лбу у неё вздулись вены. Её губы были скручены назад, упираясь в зубы. Выглядела она прямо таки… обезумевшей. Это не сработает. Словами Пенелопе было не помочь. Однако Эдвард был слишком погружён в свои проблемы, чтобы заметить это. — Он стоял у основания кровати. Чёрный, как дьявол, но такой тихий, что едва ли казался настоящим… Из носа Пенелопы сочилось что-то красное. Кровь. Она была так взбешена, что кровь полилась вниз по её подбородку. — Если ты не заткнёшься, я убью тебя, — сказала она. Я был слишком напуган для попыток остановить её. Пока я дрожал, рядом со мной пронесся порыв ветра. Ветер переменился? Нет, подо мной что-то громыхало, и звук перемещался, приближаясь всё сильнее. Какого!? Я оглянулся, ожидая увидеть всех собак и кошек острова, бросившихся ко мне, но нет. То, что происходило на самом деле, было гораздо ужасающее. Двигалась сама земля. Шуррррх! Земля кружилась, собираясь в кучу вокруг нас. Гора земли промчалась мимо, словно хищник, одержимый пожиранием добычи. Она прошлась позади меня, направляясь к Эдварду. — Я знаю, это был не вор или кто-то в этом роде. Воры не смотрят на людей, когда они спят. Они не носят одежду, в которой выглядят так, будто у них есть крылья… — Я убью тебя, Эдвард! Прекрати сейчас же, или умрёшь! Они продолжали говорить, не обращая внимания друг на друга. Кровотечение Пенелопы окрасило её грудь в красный, а глаза Эдварда ни на чём не были сосредоточены – сам факт того, что он не замечал происходящего, наверное, был самой пугающей частью всей этой ситуации. Смотрите! Я открыл рот, чтобы закричать, а грязь и трава вокруг него поднялись, сформировав четыре стены, которые его окружили. Однако Эдвард не переставал болтать. «Мне было слишком страшно вставать. А потом он заговорил: закрой глаза, ложись и думай о завтрашнем дне», — сказал он. Его собирался поглотить пятиметровый участок грязи. — Я сказала прекратить, — прошипела Пенелопа, ещё одна капля крови выстрелила из её носа. Я взглянул на неё, и до меня дошло, что всё это её рук дело. — Не знаю, что он имел в виду, но одно я знаю точно… этот чёрный крылатый парень собирался сделать со мной что-то ужасное… Прежде чем земляные стены полностью поглотили Эдварда, я увидел чёрную фигуру, стоящую позади него. У неё был круглый нос, шляпа и пышные волосы. Клоун. Стены окончательно сомкнулись сверху, закрыв Эдварда наедине с грязевым клоуном. Запертая комната была завершена. — Если бы ты остановился, ты бы остался в живых! — разъярилась Пенелопа. Пенелопа таки научилась создавать запертую комнату без использования своей одежды. И со злым клоуном внутри. Часть меня была по-настоящему впечатлена. Раны Пенелопы наделили её особыми способностями, и она обратила их в оружие. Учитывая источник её сил, я тотчас же решил назвать их раной. Назвать их увечьем было слишком грубо, а травма звучала слишком по медицински, да и наличие психических страданий подразумевалось слишком явно. Эта рана была как физической, так и эмоциональной, и со временем росла. Но сейчас было не время давать вещам имена! Я что, идиот? Удивиться я мог и позже! — Пенелопа, нет! Остановись! — сказал я с усилием над собой. — Не убивай его! Пенелопа даже на меня не посмотрела. — Это не я. Конечно, нет. Это клоун. — Эдвард! Беги! — прокричал я, бросаясь к запертой комнате. В ней не было ни двери, ни окон. Одни лишь стены. Трава плотно сплелась воедино, а грязь залепила трещины. Я попытался выдернуть траву, но дыры быстро заполнились ещё большим количеством травы и грязи. Эти стены были живыми. — Ааааа! — закричал Эдвард внутри. Клоун надел на него петлю? По сути, смысл убийств в запертой комнате состоит в том, чтобы сделать убийство похожим на самоубийство. Но если бы Эдвард умер таким образом и кто-то бы его нашёл, то подумала бы полиция, что он построил комнату из травы и грязи и повесился в ней? Не знаю. Но без доказательств, показывающих, как была заперта комната, без доказательств того, что это было убийство, будет ли у полиции иной выбор, кроме как остановиться на варианте самоубийства? Если так, то убийство в запертой комнате у Пенелопы будет успешным. Но я бы этого не допустил. Я бы не позволил Пенелопе кого-либо убить! Я разрывал траву и грязь, создавая открытую дыру. Пришлось работать быстрее, чем шло восстановление. У меня получилась достаточно большая дыра, чтобы проверить состояние Эдварда. Я не мог увидеть большую его часть, однако его ноги, дёргаясь, висели в воздухе. Он был подвешен. — Остановись, Пенелопа! Не создавай запертую комнату! Разрушь её! — крикнул я, делая дыру ещё шире. Прежде чем её заполнили грязь и трава, я пронырнул внутрь. — Нет! Не надо, Джордж! Вылезай оттуда! — прежде чем Пенелопа перестала кричать, стена позади меня закрылась, приглушив её голос. Я обернулся как раз в тот момент, как дыра окончательно закрылась. Эдвард свисал с потолка на верёвке из травы вокруг своей шеи. Позади него на потолке вверх-ногами болтался грязевой клоун. Зачем я сюда запрыгнул? «Ааа!» — закричал я. По щелчку травяная верёвка упала с потолка и туго затянула мою шею. Она с трудом вздёрнула меня в воздух. Трава впивалась мне в горло, разрывая кожу, но едва ли я это заметил. От веса своего тела я чуть ли не мгновенно потерял сознание. К счастью, моя шея не сломалась, но петля сдавливала мне трахеи и яремные вены, перекрывая поток воздуха в мозг. Моя кровь была неподвижна, моё тело задыхалось от нехватки кислорода. Боль была так остра, что я отчаянно пытался ослабить или разорвать петлю, но она не поддавалась. Вместо этого ещё больше нитей проскользнуло вниз и вплелось в петлю, сделав её прочнее. Я начинал паниковать. Грязевой клоун расположился рядом со мной, наблюдая, как я умираю. Теперь я действительно был в панике, но я не мог! Не сейчас! Мои ноги не могли достать до пола, и этот клоун уже готовился убедиться в том, что я умер! Прорывая путь на свободу грубой силой, отсюда мне было не выбраться. Думать! Надо было думать! Как разрушить запертую комнату? Пенелопа! Могла ли Пенелопа меня спасти? Нет, она создала запертую комнату. Пенелопа понятия не имела, что происходит внутри. По её мнению, всё, произошедшее здесь, произошло по вине клоуна. Пенелопа осознавала свою причастность к этому даже слабее, чем клоун, смотрящий мне в глаза. После нашей с Эдвардом смерти она бы какое-то время поплакала, рассказала всем, что клоун убил нас в какой-то загадочной запертой комнате, и, как только бы закончились похороны, обо всём забыла. Нельзя было на неё полагаться! Нужно было придумать способ, как разрушить запертую комнату самостоятельно! Без грубой силы!? Но это может быть возможным! Если б я только мог разрушить саму идею запертой комнаты, хоть как-нибудь! Смысл убийств в запертой комнате состоит в том, чтобы сделать убийство похожим на самоубийство. Если бы у меня получилось предоставить доказательство того, что это было убийство… если б я каким-нибудь образом оставил его после себя так, чтобы полиции пришлось продолжить расследование! Тогда это разрушит функцию запертой комнаты! — Гра-а-а! — закричал я, но не из-за пришедшей в голову идеи, а потому-что блины и чай, которыми я позавтракал, затекли мне в горло и обратно стекали в дыхательные пути. Вот дерьмо. Мой завтрак собирался убить меня, прежде чем это сделала бы петля. Мне надо было поторапливаться. Но только осторожно. Нельзя было облажаться! Я вытащил из заднего кармана нож. Это был карманный ножик, в основном предназначенный для открытия бутылок вина; лезвие было три сантиметра в длину. Я держал его для самозащиты, ведь я был жалок, но сегодня я был этому рад. Я приподнял рубашку и воткнул нож в свой обнажённый живот. «Гла-а-ргх», — закричал я, полоская рвоту в своих трахеях. У меня помутнело в глазах. Я едва что-либо видел. Но я знал, что клоун всё ещё здесь. Раздался пронзительный звон в ушах, и я уже было окончательно потерял сознание, но мне нельзя было паниковать! Я должен был написать! Чувствуя животом движения ножа, я написал. Сообщение. Которое клоун должен будет прочесть. «УБИЙСТВО» Просто и понятно. Сделал я это с трудом. Пока я писал последнюю «О», я потерял сознание, и мир в моих глазах погрузился во тьму. В темноте я увидел крошечный огонёк, и у меня возник вопрос, неужели это вход в загробную жизнь. Было так тепло. Мне надо вскочить? Нет, нет, я ещё не закончил с этим миром, но…? Только я почувствовал себя довольно восторженно, как моя задница упала на землю, потолок открылся, и меня вырвало так, как никогда прежде. Бла-а-а-аргх. Бла-а-а-а-а-а-а-аргх. Бла-а-а-а-а-а-а-а-а-а-аргх. Когда мой желудок, лёгкие и трахеи окончательно прочистились, я почувствовал себя таким счастливым, что подумал о том, смогу ли разделить свою радость с Пенелопой, которая вцепилась в меня и плакала: «Прости, прости, прости». Эдвард потерял сознание, но выжил. Я был рад это видеть. У меня болел живот, но со временем он заживёт. Или я так только думал, ведь, по всей видимости, я вколол нож слишком глубоко, и перевёрнутое слово «убийство» навсегда останется на моём животе. Когда доктор сказал мне это, я широко разинул рот, и знакомый голос за дверью больничной палаты вскрикнул: — Джордж! Кто с тобой это сделал!? — я повернулся посмотреть, и увидел стоящую там Лизу Лизу, которая была немного выше, чем раньше, волосы её были гораздо длиннее и сама она стала ещё красивее. Я спрятал свой оголённый живот, а Пенелопа перестала плакать и вытерла глаза. — Они всё ещё над тобой издеваются!? Убийство? Это угроза? Джордж, во что ты впутался!? — Лиза Лиза спешила с выводами. Четыре года сотворили с ней чудеса, однако пропасть между её характером и внешностью уже начинала действовать мне на нервы. — Нет, нет, я сам это сделал. — Не ври мне! Никто бы так не сделал! — У меня была веская причина. — Тогда объясни мне её сейчас же! — Заткнись! Я не должен объяснять тебе всё, что делаю! — пренебрежительно сказал я. Она оставила свою болтовню при себе, её губы задрожали, на глазах навернулись слёзы. Вот дерьмо. — Мм, простите, — сказала Пенелопа, вставая. — Это всё по моей вине. — Забудь, Пенелопа. Сейчас это уже не важно. — Но… — Это Пенелопа, которую упоминала матушка Эрина? — сказала Лиза Лиза, глядя на нас. — Наверное, мне надо представиться. Я… — Лиза Лиза, верно? Джордж и Эрина рассказывали мне о тебе. — Не называйте меня Лиза Лиза, меня зовут Элизабет Стрейтс, Сеньорита. Я съёжился. Между ними будто летали искры. Пенелопа, казалось, готова была создать вокруг Лизы Лизы запертую комнату и призвать в неё клоуна. Я должен был что-нибудь предпринять, так что, преодолев себя, я сказал: — Какими судьбами ты здесь, Лиза Лиза? Ты пойдёшь с нами домой? Мама будет рада тебя видеть. Или ты уже с ней говорила? Ты сперва сходила к ней? Думаю, да, иначе ты бы не узнала, куда надо прийти. Мы сохранили твою комнату в том виде, в каком ты её оставила, так что… — Я нашла тебя здесь по случайности, Джордж, — перебила меня Лиза Лиза. — У меня был вопрос к доктору, и, увидев, что ты пострадал… я была немного удивлена, вот и всё, — к моему облегчению, её тон смягчился. — Вопрос ко мне? — сказал доктор. — Сюда приходили пациенты, утверждающие, что видели человека с крыльями? Или человека, похожего на мотылька? Вот тебе и облегчение. Я только недавно слышал точно эту же историю. Пожалуйста, выслушай! Я видел жуткого парня, с крыльями… Слова Эдварда. Пенелопа выглядела такой же ошеломлённой, как и я. — Да, — сказал доктор, — у нас было много пациентов, думающих, что у них нервный срыв. Лиза Лиза кивнула, словно ожидала такого ответа. «Также я проверила это у полиции. У них целый набор сообщений об этом человеке, и жители создали группу наблюдения для его поиска». Э? Правда? Ничего об этом не знал. Я практически никогда не выходил из дома, а потому был не в курсе вещей, происходящих в городе. — Сначала я подумал, что это была игра света или галлюцинация, — сказал доктор, — Но приходило всё больше и больше людей, поэтому мне пришлось заключить, что это что-то вроде массовой истерии. Бред, в который все поверили, — он приостановился и глубоко вдохнул. — Но правда в том, что прошлой ночью он пришёл и ко мне. Этот человек с чёрными крыльями. Он действительно существует. Это была не галлюцинация… я… не знаю, из этого ли он мира, но он настоящий. — …! Галлюцинация дошла и до доктора? Должен ли он всё ещё обследовать людей? Озабоченный этим, я посмотрел на Лизу Лизу. — Помнишь, что случилось пять лет назад, Джордж? Когда пришли Стрейтс и остальные и сказали всем не покидать свои дома? Конечно же, я помнил. По моей спине пробежал холодок. — Это происходит снова? — Да. На этот раз мы исследуем всё тщательнее. Теперь я был напуган. — Он говорил со мной, — сказал доктор, его глаза были такими же стеклянными, как и у Эдварда. — «Закрой глаза, ложись и думай о завтрашнем дне», сказал он мне, — та же фраза, слово в слово. Стало ещё страшнее. — Не слушайте его, Доктор, — сказала Лиза Лиза. — Сегодня ночью запритесь дома, и если что-то вас напугает, уйдите ещё дальше вглубь. То, как она это преподнесла, было страшнее всего. — Что случилось пять лет назад? — спросила меня Пенелопа. — Я помню, как запиралась внутри, но… — я не смог ей ответить. Втроём в тишине мы пошли домой, чтобы найти маму и Стрейтса, потягивающих чай в гостиной. Настроение было не из приятных. Более того, царило такое напряжение, что мне хотелось плакать. Бежать было некуда. Всё на острове было ужасно. Поприветствовав их, Лиза Лиза сказала: — Матушка Эрина, я думаю, Джорджу пора узнать правду о том, что случилось с его отцом. Мама поставила свою чашку для чая на стол. — Да, думаю, вы уже готовы услышать эту историю, хоть она и пугающая. Нетнетнетнетнетнетнетнет, определённо, я не был готов, но я не мог сказать этого или хотя бы помотать головой, уже слишком я был напуган, чтобы пошевелиться. — Мне лучше подождать в своей комнате? — спросила Пенелопа. Мама помотала головой. — Ты должна остаться. Эта история касается не только семьи Джостаров, но и всего человечества. И затем она рассказала историю. Имя Дио мне было знакомо, бог на итальянском (Дио) и на испанском (Диос), такое же имя как имя и у дяди, с которым у меня нет кровного родства. Мой отец раскрыл план Дио, желавшего медленно отравить моего дедушку Джорджа, а когда полиция пришла его арестовать, он сопротивлялся, и особняк Джостаров сгорел дотла. Всё было именно так, как я слышал ранее, однако концовка была иной. Дио не умер. Мамина история началась с этого замечания. Дио Брандо (он сохранил это имя даже после того, как был принят в семью Джостаров) заколол моего дедушку прямо перед Джонатаном и полицией, а затем надел каменную маску, найденную в ацтекских руинах в Мексике. Он растёр кровь по всей её поверхности, и длинные иглы выстрелили и вонзились прямо ему в голову. То, что должно было убить его, вместо этого превратило его в вампира. Он с яростной силой убил полицейских и сражался с моим отцом. В конечном итоге, оба они пережили пожар с серьёзными травмами. Мой отец повстречал мужчину по имени Уилл А. Цеппели, который научил его секретной технике дыхания, основывающейся на пульсациях и называющейся Хамон. Вооружившись этой техникой, мой отец вновь сразился с Дио в маленьком английском городке под названием «Судьба Рыцаря Ветра». Дио мог в одно мгновение забрать всё тепло из его тела, но мой отец, который, казалось, был близок к поражению, сумел изменить ход битвы и выйти победителем. Однако (согласно заключениям Лизы Лизы) ему не удалось удостовериться в убийстве, и он позволил вампиру упасть в долину. Пока тело Дио уничтожал Хамон моего отца, ему самому удалось отрезать себе голову, прежде чем Хамон добрался и до неё, и таким образом выжить. На два месяца он залёг на дно, не имя тела и выживая с помощью своих зомби. Затем он проник на корабль, на котором мои родители проводили медовый месяц, и в третий раз сразился с моим отцом. Когда моя мать добралась до машинного отделения, где шло сражение, глаза Дио выстрелили непонятной телесной жидкостью, пронзив руки и горло моего отца. На краю гибели мой отец использовал последние силы, пустив волны Хамона по напавшему зомби, чтобы, манипулируя им, уничтожить корабль и всех зомби на нём. Мама хотела умереть вместе с ним, но он убедил её забрать младенца Лизу Лизу, которую нашли плачущей возле трупа своей матери, и уместиться в специальном ящике, построенном Дио. Спустя два дня её, плывущей в ящике, нашли какие-то рыбаки с Канарских островов… Когда эта длинная сумасшедшая история подошла к концу, Стрейтс сказал: — Как только Дио открыл давно потерянную дверь в царство мёртвых, запутанные отголоски судьбы и взаимосвязи событий стали причиной пробуждения по всему миру тёмных сил, и мы так и не смогли до конца устранить все последствия. Похоже, на этих островах, появился ещё один зомби или вампир. Хоть мы и думали, что убили их всех ещё пять лет назад». Я вспомнил, как солнечный свет обратил мистера Эрнандеса в пыль, и… Хамон? Которым Лиза Лиза уничтожила Алехандро Торреса, я не мог перестать дрожать. — Это остров, — сказала Лиза Лиза. — Вампиры и зомби не могут попасть сюда по суше. Есть острова больше в размерах, острова с бо́льшим населением, но тем не менее это уже второй инцидент на Ла-Пальме. Мы начинаем задумываться, есть ли на острове каменная маска. Лиза Лиза посмотрела прямо на маму. — Матушка Эрина, у нас есть к вам вопрос. Мы поговорили с рыбаками, которые нас обеих спасли. Они сказали, что нашли нас в ста километрах к юго-востоку от Ла-Пальмы, плывущих в большом чёрном ящике, похожем на гроб. Эээээ? Гроб? Антонио Торрес называл меня белым плотом, а на самом деле это был чёрный гроб? Лиза Лиза быстро глянула на меня, а затем продолжила: — Гроб был достаточно велик, чтобы вместить в себя взрослого человека. Внутри лежали подушки, и разработан он был так, чтобы защитить человека внутри от внешних ударов. Как для гроба, звучит слишком, но рыбаки описали всё именно так. Это был гроб, матушка Эрина? Я посмотрел на маму, и она, казалось, стиснула зубы от какой-то боли. Она мрачно посмотрела на Лизу Лизу, но не ответила. — Также рыбаки сказали, что когда Вы вылезли из своего плавающего гроба, у вас был ребёнок, я, и что-то ещё в свёртке из ткани, сорванной с подола вашего платья. Они сказали, что Вы прижали это вплотную к себе… и что оно было размером с человеческую голову. …размером с голову? Так Лиза Лиза подумала, что это была голова? — Вы же не притащили голову Дио Брандо на Канарские острова, ведь так, матушка Эрина? — спросила Лиза Лиза. — Вы бы не оставили тело отца Джорджа на тонущем корабле и не взяли бы с собой голову вампира, защищая её от солнечного света? Правда? В её глазах виднелся резкий блеск. Вот, что она имела в виду под «тщательнее». Они не собирались сжаливаться даже над семьёй. Но это уже выходит за все пределы. — Мама никогда бы не оставила отца! Лиза Лиза, всё, что ты говоришь – абсурд! — сказал я. Однако Лиза Лиза не сводила глаз с мамы. Почему мама ничего не говорит? Она могла бы заткнуть Лизу Лизу одним словом! Моё желание защитить её потихоньку сменялось беспокойством. В конце концов, она прервала тишину. — Это… была не голова Дио Брандо. Слава Богу! Конечно же нет, дура Лиза Лиза. Я уж было накричал на неё, как мама заговорила вновь. — Это была голова моего мужа, Джонатана Джостара. Впервые в жизни я испугался собственной матери.

Примечания

[1] Герберт Джордж Уэллс — английский писатель и публицист, автор научно-фантастических романов «Машина времени», «Война миров», «Первые люди на Луне» и др.