Джордж Джостар

На единственной имевшейся у мамы его фотографии, которая была сделана на их свадьбе, папа был очень красив; не намного выше меня, но в три раза крепче, с густыми, прямыми, грубыми бровями и добрыми глазами. В нём виднелась какая-то грусть, как в испуганном псе, пытающемся скрыть свою слабость. Его рот был крепко закрыт, и он, казалось, был не особо разговорчив. Его волосы выглядели мягкими и растрепанными и падали ему на шею, закрывая собой уши. Мама стояла рядом с ним так, будто она уже не могла любить его ещё больше и будто она была готова защитить этого хрупкого гиганта от всего, что встанет на его пути. Когда мама привела нас в подвал, о существовании которого я даже не подозревал, и показала нам голову Джонатана Джостара, он выглядел в точности так же, как на фотографии, за исключением того, что глаза его были закрыты, а ниже шеи ничего не было. Когда она сказала нам, что хранила отрезанную голову моего отца в течение пятнадцати лет после его смерти, я представил себе голый череп без плоти. Но эта голова выглядела так, словно его убили всего пару секунд назад – нет, словно он всё ещё был жив. Цвет его кожи был естественным, со здоровым румянцем; его волосы, брови и ресницы были чёрными, будто бы намокшими. Губы его были сжаты – это была удивительно привлекательная отрезанная голова. Мама хранила её в красивом стеклянном коробе, который явно частенько вычищала до блеска. — Джордж, это твой отец, — сказала мама, но выглядел он таким живым, что я боялся с ним поздороваться, ведь вдруг он откроет свои глаза и ответит. — Оно… оно мертво, да? — спросил я. — Не называй его «оно»! — не выдержала мама. Её голос был как щелчок кнута, не менее чем в два раза сильнее, чем я когда-либо его слышал. Здесь она была не моей мамой; она была женой этой головы. — Прости. Но… он действительно выглядит так, будто всё ещё живой, — сказал я. Мама не ответила. Эм? Он был мёртв, да? — Боже милостивый, — сказала Лиза Лиза, прикрывая руками рот. Для неё это тоже стало шоком. — Тогда остальная его часть… тот ужасный человек, который был с нами в ящике, неужели он… — Ты… помнишь? Лиза Лиза? — Да. Я думала, это был сон. Тот мужчина был таким жутким, а вы были так напуганы, что я… я не совсем всё поняла, но, казалось, будто вы любили друг друга, и выглядел он как отец Джорджа, но отец Джорджа никогда не был настолько грозен, чтобы заставлять вокруг себя дрожать сам воздух… Будто она его любила? Что это значило? Смущённый, я посмотрел на маму, и выглядела она виноватой. Это смутило меня ещё больше. Что это значило? В этом ящике или гробе, пока я ещё был внутри неё… что произошло? Мама вздохнула. — Если ты всё это видела… конечно же, ты видела это, ящик был очень мал. Но даже запомнить? Ты и впрямь необыкновенная, Лиза Лиза. — Извините… — Ты не сделала ничего плохого. Хе-хе-хе. Думаю, в конце то концов, ты запомнила и последний вздох Джонатана. — …по-моему, мне было страшно. До отчаяния. — Да. И когда мы выбрались с корабля, этот страх никуда не исчез. — ……… — Позвольте мне начать с самого начала, — сказала мама. Она попросила Стрейтса и Пенелопу подняться наверх, оставив лишь меня с Лизой Лизой. Здесь была кушетка, мягкое кресло и стол, расположенный напротив стеклянного шкафа. Было очевидно, что мама иногда спускалась сюда и проводила с ним время. Мама села на кресло, а мы с Лизой Лизой уселись рядом друг с другом на кушетке. Это не мешало нам её видеть; мебель была расположена диагонально, как буква V, и таким образом голова моего отца в шкафчике была видна, где бы ты ни сидел. Было видно, что временами мама ложится на эту кушетку, глядя на отца. Оставаясь с ним наедине вдвоём. Даже сейчас её глаза смотрели не на нас, а на него. Мы сидели здесь какое-то время, но мама ничего не говорила, поэтому я решил переварить ужасающую историю, которую я услышал всего пару минут назад. Страшная судьба Джонатана Джостара и Дио Брандо. Мой дядя стал вампиром! Я был наивным дураком. История моих родителей и тайна моего рождения были тем, о чём я должен задуматься, засомневаться и спросить сам. Но я был слишком занят утопанием в жалости к себе, чтобы сделать это. Размышляя об этом сейчас, мне стоило хотя бы спросить, как только маме удалось пережить потопление корабля с таким то количеством пассажиров, особенно учитывая то, что моему отцу, несмотря на все его мускулы, не удалось. Пассажирские суда были оснащены большим количеством спасательных шлюпок на случай происшествия. Но раз взрыв был настолько внезапным, что больше никто не выжил, тогда мама должна была знать о нём как минимум за пару минут перед тем, как он произошёл. Если бы знала она, знал бы и папа. Раз он не спасся с ней, значит, он, должно быть, умер перед взрывом или был близок к смерти. Она, судя по всему, укрылась в ящике как раз перед взрывом, и у неё не было времени спасать кого-либо другого. В противном случае мама почти наверняка бы взяла его тело с собой. Мама никогда бы не оставила папу позади, даже если он был мёртв. Лиза Лиза также прекрасно это понимала, и именно поэтому выдвинула эти обвинения. И этот особенный ящик. Почему такая вещь так кстати оказалась около моей мамы в ситуации, в которой только она с Лизой Лизой могли сбежать? Потому что этот ящик был кому-то нужен, а мама была с этим кем-то. Этим кем-то был вампир Дио. Мама стала свидетелем того, как он убил папу. Папа умер, и от него осталось одна голова. Хотя перед тем, как корабль взорвался, одной головой был именно Дио. Что произошло с телом моего отца? На это был очевидный ответ, но мне было страшно о нём думать. Ужасающий человек из воспоминаний Лизы Лизы был тому объяснением. Но Лиза Лиза сказала, что мама с этим человеком казались влюблёнными друг в друга. Я понятия не имел, что это значило. Мне не хотелось знать. Но я не мог встать и убежать наверх. Стрейтс с остальными дожидались нас там, и если бы я выбежал, они бы меня засмеяли. Пять лет назад я уже продемонстрировал Стрейтсу, как я был жалок. Я не хочу таких сил, как у Лизы Лизы, сказал я тогда, хныкая. Я отказывался это признавать. Но если бы я убежал от их насмешек и выбежал на улицу, меня бы ожидали ещё более ужасные вещи. Те самые вещи, ради избегания которых я когда-то понёс позор, могли настичь меня вновь. На острове мне прятаться было негде. У Лизы Лизы кончилось терпение, и она начала задавать вопросы о тех вещах, о которых я не хотел слышать. — Матушка Эрина, вы спасли Дио от этого взрыва? — ……… — Не подумайте, что я вам не сочувствую. Просто… если здесь только голова отца Джорджа, то это, должно быть, из-за того, что Дио украл его тело. Верно? Я понимаю, почему вы хотите сохранить тело мужа. Вы могли никогда и не знать, насколько ужасным Дио Брандо был на самом деле. Вам хотелось бы, чтобы плоть Джонатана Джостара осталась в живых, даже если она и была телом Дио Брандо. Никто вас в этом не винит. Но что меня беспокоит, так это близость между вами, настолько сильная, что я почувствовала её даже будучи ребёнком. — ……… — …вы с Джонатаном дружили с детства, так ведь? Следовательно, и с Дио вы были знакомы. Я была в Англии, и, исследуя жизнь Дио Брандо, ездила к останкам усадьбы Джостаров. Также я разговаривала с жителями города. Они рассказали мне, что вы с отцом Джорджа впервые стали парой, когда вам было по тринадцать лет, но Дио Брандо заставил вас расстаться. Некоторые даже сказали, что вы изменили Джонатану. Я им не верю, но Дио Брандо явно сделал что-то такое, из-за чего вы даже не могли смотреть друг на друга. Я всегда предполагала, что мужчина, убивший дедушку Джорджа и ставший вампиром, был жестоким, злым человеком, но, к моему удивлению, он пользовался большой популярностью среди людей в окрестностях поместья Джостаров. Большей, чем Джонатан Джостар. Он был умён, был джентльменом, имел много друзей, как мужчин, так и женщин. Он был звездой регби, но никогда этим ни перед кем не хвастался; его товарищи по команде полностью ему доверяли, у него всегда находилось время для поклонников. Он был самым популярным лицом в городе. Полгорода до сих пор думает, что он невиновен! Он был довольно популярен среди дам, но, похоже, у него никогда не было девушки. Кажется, многие думают, что это потому, что он любил вас, матушка Эрина. Что бы ни произошло, когда вам было тринадцать, это стало настоящей романтической легендой. Думаю, моя точка зрения такова… что если отец Джорджа ничего не рассказал вам про Дио Брандо, а публичным имиджем вампира был прекрасный джентльмен, то я могу понять, как вы запутались во всём на плоту. Хмм. На что намекала Лиза Лиза? Настроение было слишком напряжённым, чтобы осмелиться что-то спросить. — Элизабет, — сказала мама, ловя её взгляд. Она так редко звала её по её настоящему имени, что мы оба ахнули. — Да? — пропищала Лиза Лиза. — Тебе всего шестнадцать, — сказала мама, — Маленькой девочке, как ты, никогда не стоит пытаться говорить о сердечных делах так, будто она может в них что-то понять. Ты ещё ничего не знаешь. По крайней мере, ты и понятия не имеешь, что было между мной и Джонатаном и что остаётся между нами и по сей день. Упс! Я видел как она ругает Лизу Лизу и до этого, но раньше она никогда не становилась такой эмоциональной. Я знал, это было не из-за того, что Лиза Лиза попала в самую точку, или мамина гордость была задета, или подобных пустяков. Лиза Лиза тоже это знала. Мама не позволяла себе выражать своим видом горечь, гнев или другие негативные эмоции. Чем злее она становилась, тем спокойнее она была, тем холоднее становилось её поведение. Она никогда не улыбалась сильнее, чем когда сталкивалась с неприятностями и несчастьем. Но как? Её гнев заставил её вести себя разозлённо. И было это явно по той причине, что затронут был мой отец. — …но, думаю, есть много вещей, которые ты, как ни надейся, не смогла бы понять, потому что я тебе ничего не рассказала, — сказала она, её тон вновь смягчился. Мне полегчало. Лизе Лизе, должно быть, тоже. Только вот мама держала внутри себя ещё один щелчок кнута. — Но это не оправдание для спекуляции на пустых слухах. Затем мама начала свою историю. — Дио Брандо был злым с того самого дня, когда я его повстречала. Лукавый, жестокий манипулятор, он даже не пытался скрыть свою жажду контроля. Однако он был так харизматичен, что многие безоговорочно восхищались его поступками. Единственными, кто не был слеп к его истинной природе, были те, кто не нуждался в его благосклонности, и было таких немного. Подавляющее большинство одобрило его дерзкую хитрость и инстинктивно поняло, что стоит им когда-либо перейти ему дорогу, он их уничтожит. Возможно, они этого и не осознавали, однако они отчаянно старались остаться у него на хорошем счету. Любой, кто его бы взбесил, стал бы изгоем, безжалостно замученным его лакеями. Люди всё видели и боялись, что это коснётся и их; они отводили свои глаза и отказывались даже разговаривать о нём. Поэтому те немногие, кто знали его истинное зло, кому пришлось увидеть темноту его души, становились теми, кому не дано было заслужить благосклонность, не дано было отвести свой взгляд. Теми, за кем он прямо и методично ходил по пятам. Прежде всего, это был Джонатан Джостар. Но только на короткий период после присоединения Дио к семье Джостаров. Как только он заставил нас с Джонатаном расстаться, он перестал нападать на Джонатана напрямую и переключил своё внимание на меня. Не то, чтобы он что-либо сделал – он попросту внимательно наблюдал за мной, следя за тем, чтобы я никогда не приближалась к Джонатану. Сначала я подумала, что он пытался погрузить Джонатана в глубокое одиночество. В конце концов, когда мы с Джонатаном впервые сблизились, Дио украл всех его друзей, за исключением его домашнего пса. Вскоре после того, как я была насильно разлучена с Джонатаном, я услышала, что его пёс, Денни, умер в кошмарном, загадочном несчастном случае. Я подумала, что теперь Джонатан был окончательно одинок. Однако Дио полностью изменил свою манеру обращения с ним, словно он был абсолютно другим человеком. Все старые друзья Джонатана вернулись к нему, а сам Дио стал обнимать его за плечи, будто никакого конфликта между ними никогда не было. Со стороны я могла бы сказать, что Джонатана это сбило с толку. Хоть возвращение друзей и стало для него большим облегчением, он никогда не мог окончательно избавиться от подозрений к Дио, которые у него когда-то зародились. Иначе говоря, Дио оставил его болтаться на скалах одиночества. Находясь в окружении притворных «друзей», он никогда не мог поверить, что навсегда сохранит свою изоляцию. Если бы его оставили одного, он вполне мог бы найти себе где-нибудь настоящего друга. Дио избавил себя от усилий подавления каждого нового друга поодиночке. Однако… в то время, как другие мальчишки были допущены в компанию Джонатана, он продолжал пристально за мной следить, не давая мне к нему приблизиться. Больше, чем что-либо ещё, именно это убедило меня в правде. И неважно, как сильно Дио пытался препятствовать этому, одна я, если бы мы только увиделись друг с другом, если бы мы только обменялись взглядами, могла добраться до сердца Джонатана. Вот почему он так упорно старался не допустить этого. Зная, как ужасно это должно быть для Джонатана, неспособного поверить никому вокруг себя, я долгое время задавалась вопросом, стоит ли мне что-нибудь сделать. В конечном итоге, я сдалась. В конце концов, Джонатан мог за меня сражаться, но не смог меня защитить. Я был шокирован слышать, как мама говорит это. В том смысле, что папа был прямо здесь. Может он и был одной головой, но он казался таким живым. Мама увидела выражения моего лица и засмеялась. — Не волнуйся, Джордж. Я частенько говорила такое, разговаривая здесь с твоим отцом. Эээ? А как же не говорить о мёртвых плохое…? — Хе-хе-хе. Видишь ли, я знала кое-что ещё. Я знала, что Джонатан никогда не позволит Дио разрушить его жизнь. Я знала, что однажды судьба снова сведёт нас вместе. Но то, чем это было вызвано, было намного хуже, чем я когда-либо себе представляла. Я стала медсестрой, а Джонатан был оставлен мне на попечение после пожара в поместье Джостаров, тяжело раненым и едва живым. Спустя некоторое время Джонатан снова покинул меня, без единого слова, чтобы продолжить своё сражение. Я не возражала. Я сохранила в себе веру, и он вернулся ко мне – снова сильно пострадав. Наконец он решил вопрос с Дио Брандо, и мы поженились. Точнее я так считала. Но, как я сказала ранее, Дио выжил – или, по крайней мере, его голова. Ещё один раз он попытался оторвать меня от Джонатана. Хе-хе. Как видите, мой муж немного был дураком. Какой идиот не побеспокоится найти тело бессмертного вампира? Мама взглянула на голову папы и улыбнулась, без следа печали или сожаления, с одной лишь нежностью и любовью. «Она была удивительной женщиной», — подумал я. Я услышал, как Лиза Лиза сглотнула. — Вот мы и подошли к сути дела, — сказала мама. Мы с Лизой Лизой переглянулись. — Что случилось с Джонатаном и Дио Брандо во время их третьей битвы, и что произошло со мной, Лизой Лизой и Джорджем внутри меня, когда мы дрейфовали в этом ящике, — на минуту она закрыла глаза, и затем открыла их и начала. — Происходящее на том корабле было словно не из этого мира. Мертвые нападали на живых, и каждая комната, каждый коридор раздавался криками, чудовищными стонами и зловещим смехом. Запах крови и ощутимый жар безумия наполнили воздух. И посреди всего этого сражались Джонатан и Дио. Всё кончилось мгновенно, прямо перед моими глазами. Джонатан принял свою смерть, но когда я поклялась умереть вместе с ним, он указал туда, где плакала маленькая Лиза Лиза, и сказал мне спасти её и жить дальше. Я не могла отказать ему, поэтому взяла Лизу Лизу и залезла в ящик. Уже с первого взгляда можно было сказать, что это был не обычный ящик. Это было бомбоубежище в форме гроба, достаточно большое, чтобы в него мог забраться взрослый. Я могла запереть его изнутри. Как раз перед тем, как закрыть крышку, я выглянула обратно, думая о том, могу ли я как-нибудь затащить Джонатана внутрь, но он крепко обхватил руками голову Дио и больше был не способен стоять на ногах. Джонатан был намного тяжелее меня, и я никогда бы не смогла за короткое время сдвинуть его с места, учитывая, что машинное отделение было готово взорваться в любую секунду. А Джонатан использовал свои последние силы на сдерживание Дио. У меня не было никаких шансов разжать и избавиться от Дио и спасти тело Джонатана в одиночку. «Будь счастлива, Эрина», — сказал он, и его улыбка подтолкнула меня в ящик. «Подумай об этом, Джоджо! — услышала я вопль Дио. — Я могу дать тебе вечную жизнь!» Я закрыла крышку и заперла её изнутри. Как только я это сделала, раздался громовой рёв, и ящик отбросило взрывом. Лиза Лиза плакала у меня на руках, а я пыталась не закричать. Я вспомнила колыбельную, которую слышала в детстве, и попыталась её спеть. Подушки внутри ящика были очень мягкими, и я сообразила, что ящик принадлежал Дио, поэтому я была не так обеспокоена, как вы могли подумать. Дио Брандо, несмотря на все свои недостатки, был умным человеком, и принял бы все меры предосторожности. Снаружи пронеслось ещё несколько взрывов, и нас отбросило вверх, вниз, вправо и влево, но прочная железная рама и толстые подушки поглотили большую часть ударов. Со временем ящик стал лишь легонько покачиваться. Я подумала, что мы, должно быть, упали в воду. Если выжил кто-то ещё, я должна была бы их спасти, решила я. Поэтому я открыла ящик. Я прекрасно знала, что то, что плывёт по воде, может оказаться совсем не человеком, а одним из этих двигающихся трупов. Однако я оставила в себе надежду, что тело Джонатана будет плавать поблизости, и мне пришлось выглянуть. Для начала я прижала ухо к крышке, пытаясь уловить крики и смех мертвецов. Всё, что я услышала, был звук плещущейся воды, поэтому я повернула ключ и слегка приоткрыла крышку. Не было никаких признаков кошмара. Через щёлку я смогла увидеть небо. В тот момент солнце только село, и было оно красивого оттенка фиолетового цвета. Морской бриз проскальзывал вместе со светом, и казалось, будто он унёс всё безумие и ужас с собой. С облегчением я открыла крышку и села. К моему удивлению, мы были более чем в ста метрах от останков корабля. Я осмотрелась вокруг, но не увидела выживших, живых или мёртвых. Я опустила руку в воду, намереваясь грести обратно к кораблю. И тут я увидела под ящиком руку. Она попыталась схватить меня за рукав. Я её узнала. Я знала эту руку, эту ладонь, эти пальцы. — Я выдернула свою руку из воды и попыталась снова закрыть крышку… но затем я поняла, что Лизы Лизы не было рядом со мной. «Эрина Пендлтон», — обратился голос. Я обернулась, и ужасное лицо Дио Брандо плавало на поверхности воды. Ниже его головы было тело, которого минуту назад там не было, и это большое, крепкое тело было одето в драную, обгоревшую одежду, которую я знала слишком хорошо. Дио, должно быть, с ударом взрыва вырвался из хватки Джонатана и украл его тело. Горе и ужас были так сильны, что мне хотелось зарыдать, но я не могла позволить себе такую роскошь. Дио наколол ноги Джонатана на деревянную палку, встроенную в потрёпанную сторону ящика. От одной лишь мысли, что он был так груб с телом моего мужа, меня охватила ярость, но я не осмелилась озвучить свой гнев. Я не могла этого сделать, потому что то, что было руками Джонатана, прижимало маленькую Лизу Лизу к тому, что было его грудью, а Дио Брандо обнажил свои клыки. «Или мне лучше сказать Эрина Джостар?» — спросил он. Половина его лица была поражена взрывом, но это сделало его полуулыбку ещё ужаснее. Голова Дио, казалось, едва держалась на плечах Джонатана. Он предложил мне сделку. «Твой выбор, — сказал он. — Кровь малышки Лизы Лизы или я». — Я обещала Джонатану, что спасу жизнь Лизы Лизы. Поэтому я сказала Дио, что если он хоть пальцем её тронет, я сниму его ноги с кола и оставлю его плыть по течению. Я не думала, что у него хватило бы сил бороться со мной, ведь если бы они у него были, ему не пришлось бы красть младенца Лизу Лизу и пытаться со мной договориться. «Тогда ответ только один», — сказал Дио. Я ничего не сказала, но я знала, что должна была принять его. Отдать малышку Лизу Лизу вампиру было не тем выбором, который я могла рассмотреть. «Если это поможет, подумай об этом с такой стороны, — сказал Дио. — Ты удерживаешь в живых не меня. Ты удерживаешь в живых тело своего мужа». Я позволила ему остаться, но заставила его пообещать не превращать меня в один из этих жутких живых трупов. «Я буду должным образом чтить того, кто спасает мне жизнь, — сказал Дио. — Такую же честь, коей я удостоил Джонатана Джостара, я окажу и его жене». Но единственной честью, которую он пытался оказать моему мужу на том корабле, была быстрая и безболезненная смерть. В этом было высокомерие Дио. Я протянула руку и позволила ему поесть. Затем я взяла Лизу Лизу и отдохнула в ящике. Дио Брандо был не из тех, кто склонен к сдержанности, и выпил столько крови, что я с трудом могла оставаться в сознании. Прежде чем я закрыла крышку, Дио сказал: «Я думал, моя встреча с Джонатаном была обречена, но, судя по всему, нас троих вместе свела судьба. Я ему не ответила. — Дио провёл ночь, борясь с ужаснейшей болью. Я слышала, как он трепыхается в море, взбирается на крышку и падает в него обратно, борясь за контроль над телом. Иногда он из-за этого кричал, иногда орал как сумасшедший, тряся крышкой, и больше я ничего не могла сделать, кроме как держать Лизу Лизу и дрожать. Конечно же, Дио было больно. Он пытался слиться с телом, непохожим на его собственное, даже не с той группой крови. Я была медсестрой и знала, что это было невозможно для любого обычного человека. Человеческий организм отвергает инородные ткани и атакует их. Если группы крови совпадают, переливание крови возможно. Но с органами и костями всё не так просто. Попытка прикрепить одну голову к другому телу была немыслима. Спустя долгое время я перестала слышать голос Дио, а он перестал трепыхаться. Я таила надежду, что тело Джонатана отвергло голову Дио, и попытка Дио украсть его тело провалилась. Я надеялась найти его снова уничтоженным до одной головы. Я надеялась, что его молчание сигнализировало о провале. Но спустя долгое время я услышала смех Дио, и надежды мои рухнули. Тело Джонатана отпущено не будет. Дио закричал, и на этот раз я его чётко услышала: «Мир мой! Хорошо, хорошо. Путь в рай? Хмф! Я до него доберусь!» Гордость в его голосе заставила меня побледнеть от страха. Дрожа в темноте ящика, я начала размышлять о том, как я могла бы похоронить этого дьявола. — Прежде, чем взошло солнце, Дио постучал в крышку и разбудил меня. Когда я её открыла, он сказал: «Позволь мне выпить ещё раз перед восходом». Я протянула руку, чтобы он выпил. Закончив, он сказал: «Ты, должно быть, голодна. Вряд ли для меня приемлемо набираться сил, пока ты истощаешься, а мне нужно, чтобы ты продолжала делать свежую кровь». Он показал мне пойманную им пригоршню рыбы. Затем он выхватил из воды куски разломанного корабля, плавающие рядом. Из его глаз выстрелил свет, поджёгший дрова, и он использовал их для приготовления рыбы и передал её мне. Я знала, что это был тот же свет, что украл жизнь Джонатана. И всё же сейчас он меня спасал. Я взяла у него рыбу, пережевала её и покормила ею Лизу Лизу. Судя по её размеру, ей было всего три месяца. Это было рискованно, но она быстро теряла силы. Я потеряла много крови, и сил у меня было очень мало. Я голодала, но не способна была взять еду у Дио. Когда он увидел, что я не ем, он сказал: «Ты можешь не хотеть есть то, что даю я. Но если ты будешь кормить этого ребёнка, тебе стоит кормить и ребёнка внутри себя». К тому времени я ещё не поняла, что была беременна. Однако я была в курсе об изменениях в своём теле. Я никогда не ожидала, что услышу такие новости от него. Я была этим потрясена, однако мои женские инстинкты подсказали мне, что он говорил правду. Закончив кормить Лизу Лизу, остатки рыбы я съела сама. Выбора у меня не было. «Ешь хорошо, делай много крови – так много, чтобы я не смог её выпить всю». Я не собиралась диктовать ему, как много крови он мог выпивать. Наша сделка была заключена, и мне больше не чем было торговаться. Дио восстановился достаточно для того, чтобы убить меня, если бы мой каприз вдруг по нему ударил. В любом случае, рыба была вкусной. Я ела быстро, пережёвывала и глотала. Мой желудок принимался за работу, и моё тело начинало вырабатывать кровь. Я чувствовала, как мой пульс становился сильнее. Кровь – это сила, которая поддерживает нас в живых и даёт нам энергию. Не удивительно, что она наделяет вампиров силой, которой люди никогда не могли обладать. Как только я съела свою порцию рыбы, Дио начал глотать морскую воду. «Стоит ввести её в моё тело, и я могу изменить её как захочу», — ухмыльнулся он. Он обратил солёную воду в свежую, затем протянул свои руки, поднёс пальцы Джонатана к Лизе Лизе и мне, как он сделал, чтобы накормить нас, и ввёл воду в наши тела. «Солнце взойдёт скоро. Пока оно светит, я ничего не могу сделать. Я не могу дать тебе умереть от жажды. Как только солнце взойдёт, закрой крышку и избегай каких-либо усилий. Ящик разработан так, чтобы поддерживать комфортную температуру вне зависимости от того, что происходит снаружи». Дио начал возвращаться в воду, чтобы спрятаться под ящиком. Однако я его остановила и сказала ему залезть внутрь. Не в тот же отдел, что и мы с Лизой Лизой, конечно. Я выяснила, что этот ящик имеет два уровня. Глубина моего спального места по сравнению с высотой ящика снаружи ясно дала понять, что под подушками есть место для другого человека. Второй отдел для экстренного случая, кажется, был предосторожностью, которую предпринял бы любой умный вампир, чтобы избежать солнечного света. Держа Лизу Лизу, я передвинулась на открытую крышку, а Дио вылез из воды. «Ты думала, вероятность того, что у тебя появится шанс, в этом ящике будет выше, чем в воде, Эрина Джостар?» — спросил он. Он видел мой план насквозь. Мне нечего было сказать. Под ящиком Дио мог легко убежать. Если бы он уплыл на несколько дюжин метров, солнце никогда бы его не достигло, а поскольку он был вампиром – очевидно, он мог это сделать. Однако если бы он был вместе со мной в ящике, всё, что мне осталось бы сделать, это открыть крышку, и солнце залило бы всё внутри. Дио точно знал, о чём я думала. Он отряхнулся от воды и сказал: «Позволь тебе напомнить, что я могу убить тебя в любую секунду. Я могу разорвать этого ребёнка на куски, я могу вспороть тебе живот, вырвать из него зародыш и съесть его перед твоими глазами. Помни об этом. Хорошенько запомни это. Единственная причина, по которой я этого не делаю – уважение. Как я уже говорил. Каждый утомительный план, который ты пытаешься провернуть, снижает моё к тебе уважение. А если я перестану тебя уважать, я причиню тебе величайшее унижение». Я замерла от страха. Дио наклонился поближе и прошептал мне на ухо: «Ты хотела, чтобы я залез в нижнее отделение. Это было так очевидно. Ты действительно настолько глупа? Ни один примитивно мыслящий человек не имеет права на руку Джонатана». Эти слова попали мне прямо в сердце и разорвали меня насквозь. «Ты будешь наказана. Я заберу обратно то, что дала тебе рыба». Он засунул пальцы в мою шею и снова выкачал из меня кровь. Наша сделка подошла к концу. Как бы мы не претендовали на равенство, оно рухнуло в одно мгновение. — «А вот и наказание», — сказал он и вырвал Лизу Лизу из моих рук. Мне было слишком дурно, чтобы сопротивляться. Затем он бросил меня лицом к низу во второй отсек. Подушки внутри были такими же толстыми, так что сильно я не пострадала, однако Дио должен был видеть, как я пыталась защитить своё чрево. «Если ты и впрямь глупа, этот ребёнок умрёт», — сказал он. Он сместил перегородку, закрыв меня на дне ящика. Секунду спустя я услышала щелчок, поэтому предположила, что он закрыл крышку, чтобы не пускать лучи солнца. В темноте я положила руки на живот и начала изо всех сил удерживать себя от потери сознания. Я чувствовала, что если потеряю сознание, функции моего организма ослабеют так сильно, что ребёнок умрёт. Спустя показавшееся мне долгим, долгим, долгим время я услышала через подушку голос Дио. «Не смей умирать, Эрина Джостар. Если ты умрёшь, мне придётся съесть этого ребёнка». Мысль о маленькой Лизе Лизе в его руках заставила меня с отчаянием сообщить, что я всё ещё была здесь жива, но мой голос был хриплым шёпотом, и не было ничего тяжёлого, обо что можно было бы ударить, только мягкие подушки, которые поглощали весь звук. «Ты не можешь сделать даже это?» — прорычал он и перевернул ящик, так что теперь он лежал вверх тормашками. Теперь я лежала на спине, не способная пошевельнуться. Прямо перед моими глазами дверца, которую я никогда не замечала, вскользь открылась, и я смогла увидеть голубое небо над головой. Белые облака и ослепительный солнечный свет сделали с моей душой чудеса, и я смогла подняться к маленькому окошку и выглянуть наружу. На вершине ящика лежала птица с оторванными крыльями и пожаренным телом. «Съешь это. Сделай кровь», — сказал голос Дио подо мной. Я сделала, как он сказал, и пока ела, думала о том, как Дио смог открыть это окно и приготовить эту еду, не попавшись на солнечный свет. Я была слишком ошеломлена, чтобы мыслить ясно, и ответ ко мне в голову не пришёл. Я поняла только одно – Дио обладал какой-то силой, которую я не понимала. И с этой новой силой он мог посреди бела дня схватить с неба птицу, разжечь огонь и приготовить её. Ничего из этого нельзя было совершить, прячась под ящиком в воде. Ничего из этого нельзя было совершить, не выйдя из-под отсека подо мной, чего Дио и не сделал. — Я слопала птицу, и свежая кровь вновь понеслась по моему телу. Наконец моя голова начала работать. Первая мысль была о том, что раз здесь были птицы, мы должны быть не слишком далеко от земли. Это повышало наши шансы на спасение, возможное в ближайшем будущем. Мне оставалось лишь до него дожить. И на протяжении всего этого времени защищать Лизу Лизу. Я потеряла всякую надежду убить Дио в море. Я была заинтересована лишь в том, чтобы выжить. Не ради спасения своей жизни, но ради Лизы Лизы и ребёнка внутри себя. Но какой бы дух мне не дала новая кровь, он был сметён одним лишь рёвом Дио. «Эй! Закрой крышку и возвращайся в ящик, тупая корова! Не впускай свет в мой ящик! Если закончила есть, возвращайся в свою дыру, сука!» Никто никогда так не говорил со мной. Я никогда не связывалась с кем-либо, кто бы так выражался. Для меня это стало таким большим шоком, словно удар молнии. Но Дио не дал мне даже времени вздрогнуть. «Меня тошнит от твоей хрéновой привередливости! Ты могла съесть рыбу и птицу сырой! Я мог бы запихать их тебе прямо в желудок, а не позволить тебе кормится самой! Единственная причина, по которой я этого не сделал, из уважения! И при этом ты не можешь ответить мне той же добротой? Останови грёбаный солнечный свет!» Такой поток оскорблений. Я поспешила закрыть дверцу. Когда она закрылась, всё, что я могла делать, это лежать там в темноте и слушать тираду Дио. Я ничего не знала о «настоящих страданиях»; то, что я была медсестрой, только доказывало, что я была «лицемеркой»; в глубине души я действительно была «фальшивой», «медленной» и «чумой, которая тянет людей вниз, чем больше ты пытаешься ей помочь». Он сказал, что именно из-за меня умер Джонатан Джостар. «Причина, по которой мне пришлось убить Джонатана Джостара, начинается с тебя». «Когда мы были детьми, я просто слегка пристал к тебе, а Джонатан потерял свой дурацкий разум, напав на меня без причины. Вот почему мне пришлось убить его». «Джонатан был хорошим парнем. Если бы он никогда на меня не нападал, мы бы были настоящими друзьями. Братьями. Но ты позаботилась о том, чтобы этого никогда не произошло». «Джонатан умер из-за того, что ты использовала его, чтобы позлить меня». «Ты убила Джонатана Джостара». Я не могла поспорить ни с чем из этого. Я просто подавила свой голос и плакала так тихо, как только могла. Это было мучительно. Я хотела закричать в ответ, но… не смогла. Я настолько не привыкла к такому обращению, что в глубине души начала задумываться, мог ли он быть в чём-то прав. В конце концов, совсем недавно я потеряла любимого мужа при таких обстоятельствах, которые с трудом казались реальностью. Я не контролировала свои эмоции. И Дио этим воспользовался. Он не позволял мне мыслить здраво. Он продолжал нападки несколько часов, насильно меняя свои манеры, чтобы выбить меня из колеи. Если я начинала плакать, он на минуту замолкал, а затем менял свой тон. «Я сказал, что буду проявлять к тебе уважение. Прости. Я не смог взять под контроль свои собственные эмоции. Я наговорил вещей, которых мне не стоило говорить. Закрыть дверцу было лучше для тебя. Как я уже сказал, днём мои действия ограничены. Если бы ты была обезвожена, не уверен, что смог бы тебя спасти. Поэтому я хотел, чтобы ты вернулась в ящик как можно скорее, прежде чем ты бы начала потеть». Ранее он утверждал, что днём не может делать ничего. Однако он смог перевернуть ящик, приготовить птицу и покормить меня. Я была слишком напугана, чтобы оспорить это перед ним. Его поведение было странным, нестабильным и непредсказуемым. Чем больше Дио рассказывал мне о том, как всё, что он делал, было ради меня, тем больше я извинялась. Говоря то, что он хотел слышать. «Я должна была об этом подумать. Я так сожалею». Всё, чего я хотела, это заставить его перестать обвинять меня, а потом объясниться за то, что предала его уважение и разозлила его. Но извинения лишь заставили его снова сменить тактику. «Ты сожалеешь? Сожалеешь о чём?» «Ты даже не знаешь, за что извиняешься. Ты надо мной смеёшься?» «Я проявляю к тебе уважение, а ты его игнорируешь!» Скрытая дверца распахнулась, и меня вытащило из ящика. Как ему это удалось, я не знала. Что-то схватило мою одежду в кучу, но я не могла видеть, что. Это невидимое нечто бросило меня в воду. Мы были на медовом месяце, и я была одета к ужину. В один миг моя одежда насквозь промокла, потяжелела и запуталась в моих конечностях. Я не могла плавать в этом, не с той слабостью, в которой была; я тонула, словно камень. Дио оставил меня так, пока я чуть не утонула, а затем его невидимая сила выдернула меня из воды обратно и положила в ящик. Я, вся трясясь, откашляла воду, и он потребовал, чтобы я показала ему «раскаяние». Я сказала всё, что он хотел, чтобы я сказала, отчаянно не желая снова быть выброшенной в воду. И затем его голос снова стал сладким. Он объяснил, насколько я была бесполезна, насколько я заслуживала того, чтобы утонуть, или того, чтобы он питался моей кровью, и как всё это было сделано из доброты для моего же блага. Он накормил меня достаточно для восстановления того, что он выпил, и затем начал снова кричать на меня на пустом месте. К полудню я полностью была под его контролем. Я не хотела, чтобы он топил меня, не хотела, чтобы он пил мою кровь, а всё остальное потеряло значение. Тогда для некоторого воображаемого унижения Дио потребовал, чтобы я выбрала между утоплением и истощением своей крови. Пусть, позволив ему напиться, это причинило бы мне не так много боли, но я волновалась о ребёнке, и поэтому выбрала быть потопленной в океане. Большую часть дня он измучивал меня водой. Между тем, не забывая кормить. Либо в наказание толкал меня на край смерти, при этом всегда заставляя меня возвращаться к жизни. Порой я искренне желала, чтобы он дал мне умереть. Однако Лиза Лиза и ребёнок внутри меня удерживали меня в живых. Я хотела выжить. Я должна была выжить. Я бы сделала всё, чтобы выжить. Прежде чем солнце село, все следы моей личности были стёрты, и, хоть я ни разу не увидела Дио Брандо на протяжении всего этого испытания, я даже согласилась выйти за него замуж. — Что бы я ни делала, я никак не могла ему угодить. Страх был так велик, что меня чуть ли не рвало всякий раз, когда я слышала его голос, а он, если замечал это, бросал меня в воду, поэтому мне приходилось погружаться лицом под воду и рвать так тихо, как я только могла. Наказания и нападки Дио продолжались. Он не давал мне даже безопасно отдохнуть в ящике. У меня наступило обезвоживание, а затем и тепловое истощение. Я была в лихорадке, не в состоянии думать, не в состоянии понять, что со мной происходит. Я даже не знала, кто я такая. Дио во всём мне отказывал. Только солнце село за горизонт, Дио открыл крышку ящика и появился передо мной. Он потягивал мою кровь с рассвета, и его ожоги почти полностью зажили. Его кожа и волосы блестели, и на фоне облаков заката он выглядел воистину привлекательным мужчиной. Мои глаза видели не Дио Брандо, а того, кто всецело мною завладел. Я была его игрушкой, с которой можно было делать всё, что вздумается. Как ни странно, часть меня гордилась тем, что мой владелец был так красив. Его странная сила удерживала меня прямо над поверхностью воды. Дио посмотрел на меня сверху и улыбнулся. «Ты мокрая, грязная, уродливая, ни на что не годная, кроме своей крови. Пока я позволяю тебе жить, отдай мне всю свою кровь. Я не давал тебе разрешения умирать». Под этим багровым небом я наконец-то увидела Дио тем, кем он был. В конечном счёте, мой разум понял, что человек, стоящий там, был Дио Брандо. И я вспомнила. Я была Эриной Джостар. Моя девичья фамилия была Пендлтон. И я осознала кое-что ещё. В течение дня, когда Дио брал меня под свой контроль, я задумалась, хотел ли он меня как женщину, но это, конечно же, было не так. Он был Дио Брандо. Даже когда он грубо со мной обошёлся, чтобы разлучить с Джонатаном, я вообще никак его не заботила. Он просто пытался изолировать Джонатана Джостара. Я была лишь инструментом, пешкой на пути к его цели. Даже сейчас он не лишил меня души, потому что я была нужна ему. Я его не волновала. Ни десять лет назад, ни сейчас. — Сидя на крышке, Дио использовал свою таинственную силу, чтобы приблизить меня к себе, и перевернул меня вверх ногами, оставив висеть в воздухе. «Поцелуй своего нового мужа, — усмехнулся он. — По собственной воле. Сделай это хорошо, и я смогу дать тебе воды и еды». Как только эти слова вышли из его рта, моя рука вырвалась и дала ему по лицу. Едва ли я знала, что улыбалась. «Я не могу этого сделать. Здесь нет грязной воды, чтобы отмыть мои губы». …Я воздержусь от объяснения того, что это значило, но такое ему сопротивление, при всей моей напряжённости, похоже, застало Дио врасплох. Он выглядел удивлённым и отреагировал не сразу. Это было всего лишь мгновение, однако у меня было время поразмыслить. Он был тем же человеком, коим был десять лет назад. Его сущность не изменилась. Он совершал всё то же. Повторяя то, что случилось десять лет назад. Он подчинял меня, чтобы изолировать Джонатана Джостара, чтобы заставить его чувствовать себя бессильным. Он хотел, чтобы Джонатан Джостар видел, что он делает со мной. А значит, Джонатан Джостар должен был быть где-то достаточно близко, чтобы меня видеть. Дио Брандо был вампиром без тела. Он украл тело Джонатана Джостара. А что же произошло с его головой? Оставил ли он её на взрывающемся корабле? С его то одержимой натурой? Конечно, нет. Он взял бы её с собой, а затем унизил бы его жену перед ней. Таким он был монстром. И у него была сила, чтобы сохранить Джонатана живым, даже когда он был оторванной головой. Дио Брандо был вампиром, и именно благодаря этому превратил пассажиров корабля в живые трупы. Должно быть, он сделал то же самое и с Джонатаном. Он превратил его в одного из этих ужасных монстров с корабля. Эта мысль заставила меня задрожать от грусти и страха, но при этом придала мне сил. Я отвела от Дио глаза и осмотрелась вокруг себя, стараясь не выдавать своих намерений. Поблизости плавало бесчисленное множество обломков корабля. Волны не унесли их вдаль. Это выглядело странно – достаточно странно. Их держала здесь странная сила Дио? Он держал их не просто потому, что ему нужен был огонь. Если бы ему нужно было это, он мог просто перенести несколько из них в ящик или использовать свою силу, чтобы сложить их на крышке и дать им высохнуть. Я наблюдала, как он зажигает мокрую древесину, и это занимало немалое время. Поэтому он держал их здесь на плаву не в качестве дров, но для того, чтобы спрятать под ними что-то. Прямо как он прятался под ящиком. Я снова осмотрелась в поисках чего-то достаточно большого, чтобы спрятать голову Джонатана. Но прежде, чем я смогла это найти, Дио протянул свою руку и схватил ей мою шею. «А у тебя острый язык, Эрина Джостар. Хе-хе. Будь по-твоему. Ночь только началась. Я могу не спешить и позволить тебе узнать, какая же ты тупая и насколько жалкой была твоя выходка». Я молча на него уставилась, размышляя. Несколько минут назад я была в таком ужасе от него. Но только не теперь, когда Джонатан был на моей стороне. Джонатан Джостар был здесь со мной. Одна лишь эта мысль вновь сделала меня самой собой. Неважно, был ли он монстром или живым мертвецом. Джонатан был Джонатаном. Моим мужем. Я бы не позволила себе унижаться перед другим мужчиной на его глазах. Я знала, что Дио продолжит меня мучать. Даже если бы Джонатан стал монстром, если бы в нём стёрлись все следы человечности, он бы всё равно не хотел видеть, как со мной обращаются так. Только у него не было пути сбежать… кроме как если кто-то даст ему умереть. Как его жены, это был мой долг. Эта мысль была ужасна. Однако я была уверена, что Джонатан не может превратиться в одного из этих уродливых монстров, которых я видела на корабле. Поэтому моей первоочередной задачей было вырваться из-под захвата этой, чем бы она ни была, силы, державшей меня в воздухе. Это было довольно легко, пока я могла терпеть боль. Когда Дио с помощью этой силы бросал меня в океан, он часто оставлял меня справляться со всем самой. Особенно если он был уверен, что я была слишком истощена, чтобы плавать. Может, моя сила духа и вернулась, но страх по-прежнему был очень силён; всё, что я могла, это не дрожать и не рвать. Однако мне удалось сохранять спокойствие достаточно долго, чтобы сказать: «Придержи язык. Ты больше не человек и не имеешь права так говорить со мной». Ухмылка Дио исчезла. «Не то, что бы ты имел право говорить со мной, когда был человеком. Внешне ты разговаривал, жил и вёл себя как джентльмен, но ты никогда им не был. У тебя комплекс неполноценности относительно своего нищего происхождения, и это не даёт тебе совершенствовать себя как человека. Позволь сказать тебе вот что, Дио. Не твоя бедность сделала тебя злодеем. Не твои отношения с родителями сделали тебя тем, что ты есть. Недостаточное образование или богатство не имеют никакого к этому отношения. Ты был обречён своей неспособностью смотреть на вещи глубже их внешней оболочки, с твоим-то поверхностным мышлением и непомерной самовлюблённостью. — Как только я сказала эти слова, я осознала, что не просто пытаюсь взбесить его. Я вложила значение в каждое слово и искренне верила, что говорю правду. И реакция Дио ясно дала понять, что я задела его за живое. Несколько секунд он оставался в потрясении. Затем он закричал: «Заткнись, сука!», — и использовал свою загадочную силу, чтобы толкнуть меня под воду. Когда я уже почти утонула, он выдернул меня обратно. Он снова на меня закричал и толкнул меня обратно так сильно, что при столкновении с водой я чуть не потеряла сознание. Но в тот момент я не могла позволить себе его потерять. Я отчаянно разогнала тьму, открыла под водой свои глаза и осмотрелась в поисках Джонатана. Однако вокруг моего тела было так много пузырьков, что я едва могла видеть. Как только число пузырьков начало редеть, меня вытащило из воды. Ярость Дио, или, скорее, его ужас, был огромен, и я моталась из воды в воду, глотая и выкашливая её так быстро, что вода, поднимаясь по моей глотке, образовала водоворот. У меня не было иного выбора, кроме как терпеть это, хоть это и с трудом можно было назвать терпимым. И всё же я должна была держаться в сознании и в живых. Я чуть не задохнулась от морской воды и рвоты, но прежде, чем это произошло, сила Дио меня отпустила. Меня отбросило на добрых десять метров в сторону, и я с оглушительным всплеском ударилась об воду и погрузилась в пену океана. Очистив своё горло, я мельком увидела что-то под обломками возле ящика. Голова моего мужа, Джонатана Джостара, болталась в воде вверх и вниз. Она была далеко, и я не могла понять, каким монстром он стал, но, вглядываясь в мутные воды, я осознала, что, как жена, должна была выполнить свой долг и убить своего мужа. — Я знала, что это был мой один-единственный шанс перейти к действиям. Я должна была сделать это, пока была далеко от Дио и ящика, прежде чем он заметит, что я задумала. Моё тело и разум не смогли бы перенести ещё больше пыток; больше я не была бы способна на физические действия. Дальнейшее насилие почти наверняка приведёт к тому, что я снова потеряю себя, снова стану игрушкой Дио и позволю себе терпеть всевозможные унижения на глазах Джонатана. Я хотела избежать этого любой ценой. Поэтому я всплыла на поверхность, с силой откашлялась, очищая и желудок, и лёгкие, а затем притворилась, что упала в обморок, позволяя себе этим погрузиться под воду. Я знала, что Дио не будет меня немедленно вытаскивать, и догадалась, что он был так зол, что оставил бы меня тонуть до последнего момента. Когда я оказалась на пару метров ниже поверхности, я начала плыть так быстро, как только могла. Я никогда не была лучшим пловцом, да и моё платье было тяжёлым и абсолютно затрудняло движения, однако я изо всех сил билась ногами и руками, отчаянно пытаясь добраться до Джонатана и убить его. Наконец я добралась до него… и моя решимость оказалась напрасной. Плавающая под останками корабля в воде, всё ещё окрашенной закатом в оранжевый цвет, вот была голова моего прекрасного, любимого Джонатана Джостара – не монстром, но всякому бы показалось, что он был жив. — Кем бы он ни стал, я ожидала, что после дня в воде плоть головы разложится, а кожа на ней будет обкусана рыбой. По этой причине от этого удивительного зрелища у меня перехватило дыхание. Я была потрясена. Я была так зациклена на том, чтобы отправить своего мужа-монстра на покой… а он не только не был монстром, он даже не выглядел мёртвым. С нерешительностью я протянула руку и коснулась головы Джонатана. Живые трупы на корабле яростно рычали, без разбору атакуя всё живое, а глаза Джонатана оставались слегка открыты, не смотря на меня, не пытаясь меня укусить, совершенно не двигаясь. Я взяла его на руки и прижала к себе, чувствуя мягкость его волос свою щекой. Мой муж был так не похож на то, каким я ожидала его увидеть, что я задержалась с ним слишком долго, и таинственная сила Дио нашла меня. Она схватила меня за воротник и выдернула из воды. «Ты знала, что Джонатан был там? — взревел Дио. — Дура! Ты хочешь, чтобы тебя съел твой муж!?» Это и паника в его голосе вызвали у меня удивление, но голова Джонатана лежала в моих руках, нежно улыбаясь, ничего не говоря. Не похоже было, чтобы он когда-либо на меня бы напал. Пожалуй, ещё более удивительным было то, что Дио пытался оторвать Джонатана от меня, словно пытаясь спасти меня от него. «Нет», — закричал он, и эта его невидимая рука попыталась вырвать Джонатана из моих рук. Одно мгновение мы боролись за обладание им, но вскоре он прекратил попытки. Рука исчезла, я крепко обхватила руками голову и затем обернулась, увидев Дио уставившимся на Джонатана. «Что происходит?» — прошептал он. Очевидно, для Дио состояние Джонатана стало такой же неожиданностью, как и для меня. Я бы никогда не убила Джонатана, когда он всё ещё был так красив, но, судя по реакции Дио, возможно, мне и не нужно было этого делать. Облегчение было так сильно, что я чуть не потеряла сознание. Однако если бы я его потеряла, кто знает, что Дио мог сделать с Джонатаном, и поэтому я удержалась. Дио посадил нас на крышку ящика, где он сам стоял с Лизой Лизой. «Джонатан… как долго ты будешь меня преследовать? Как долго наши судьбы буду переплетены?» — пробормотал он, глядя на голову Джонатана. Я знала, опасностям ещё не конец; более того, появление Джонатана привело Дио в бешенство. «Я этого не допущу! Он снова встанет у меня на пути! Я не могу оставить от него его частички! Эрина Джостар! Он уже мёртв!» Я знала, что должна защищать голову своего мужа, пока это не закончится. Я выхватила из воды щепку и повернулась лицом к Дио. «Я не дам тебе тронуть Джонатана!» — закричала я в слезах. Я приложила острый конец к шее и воткнула его в затылок, пронзив свою яремную вену. Как медсестра, я знала, что рана эта была смертельна. Воткнула я глубоко, чтобы убедиться, что так и будет. Я провела зубчатый кусок древесины по всей длине своей трахеи и вскрыла другую вену. Мне нужно было за один раз выпустить как можно большее количество крови. Кровь заполонила моё зрение, разбрызгиваясь вокруг дугами. Я чувствовала, как она покрывает мои плечи, тёплая и мокрая. «Хорошо» — подумала я. Рана должна была быть достаточно глубокой, чтобы немедленно меня убить. Дио закричал: «Что ты делаешь!? Тупая сука!» Хе-хе-хе-хе. Уверена, тогда я громко рассмеялась. Он был так предсказуем. Я это знала. Я знала, что Дио не может меня убить. — Первым признаком этого было то, что он пытался оторвать от меня Джонатана – он был убеждён, что Джонатан был монстром, и пытался меня спасти. Учитывая одержимость Дио Джонатаном, его неестественную зацикленность на том, чтобы принести Джонатану горе, позволение Джонатану съесть меня казалось чем-то таким, что он бы поприветствовал, или, по крайней мере, не остановил сразу же. Но в тот момент он выпалил свои истинные чувства. Дура! Ты хочешь, чтобы тебя съел твой муж!? — С кровью, бьющей фонтаном из моей шеи, я быстро потеряла сознание, однако в итоге проснулась снова. Дио дал мне крови и использовал свою загадочную силу, чтобы залечить раны на моей шее. Меня разбудил плач Лизы Лизы, и я обнаружила, что Дио повалился рядом со мной. Он ввёл мне большую часть выпитой им крови, и пока он оставался в сознании, он был также слаб, как и когда впервые появился из-под ящика. Возможно, даже сильнее. На этот раз у него не было даже сил взять Лизу Лизу в заложники. Он был близок к тому, чтобы пожертвовать собой ради моего спасения, и, видя, как я пробуждаюсь вновь, он выглядел облегчённым. Сначала я проверила состояние моей раны. Насколько я могла судить, глубокий порез на моей шее был зашит с прекрасной работой, как у любого хирурга. Неожиданно для себя я впечатлилась. «Где ты научился это делать?» — спросила я. Прислонившись к углу ящика, Дио взглянул на меня и прохрипел: «В книге. Мне нравилось читать. Я читаю всё на свете, учась всему, что может быть полезным». Впервые для себя я почувствовала, что поняла, насколько одиноким всегда был Дио. Со стороны, Дио был окружен друзьями, жизнью вечеринки. Он никогда не казался тем, у кого находилось бы время читать. Однако теперь я могла представить его, ускользающим пораньше. Его дружба была поверхностной, только для видимости; одному, ему больше нечем было заняться, кроме как чтением. Ничто из амбиций Дио не давало ему ничего настоящего. У него не было никого, с кем он мог бы поделиться своими истинными чувствами, и ничего, чего бы он действительно добился своими собственными руками. Его жизнь была пуста. Я подумала, что именно из-за этого он был так зациклен на Джонатане. Джонатан был полон там, где Дио был пуст; он вырос, чтобы быть человеком, который приобрёл подлинных друзей, с которыми он мог искренне поделиться своими искренними эмоциями, человеком, который увлекался телом и душой всем, чем он занимался. Взрослея с ним в одном доме, как Дио мог не сравнивать себя с Джонатаном? Быть может, разочарование, вызванное этим сравнением, было единственной искренней эмоцией, которую он когда-либо испытывал. А поскольку к таким эмоциям он не привык, он вырос сбитым с толку и был вынужден убить Джонатана Джостара и украсть его тело. Если бы он хотел быть похожим на Джонатана, ему стоило бы просто рассказать людям о своих чувствах и сделать себя настоящим другом. Жизнь, которую он вёл до присоединения к Джостарам, сделала Дио Брандо тем, кем он был, и настоящая дружба для него была почти наверняка невозможной… но Джонатан Джостар был не из тех, кто отталкивает кого-то только потому, что тот совершил преступление. Если бы он позволил себе проявлять свои чувства, какое-нибудь решение бы нашлось. Размышляя об этом, мне пришло в голову, что Дио выражал эти эмоции так же чётко, как он их понимал. Причинение вреда Джонатану, попытка его убить – это был сомнительный способ выразить своё восхищение. Почувствовал бы он это к кому-либо, кроме Джонатана, он никогда бы этого не признал. Я своими глазами видела результаты их конфликта, и видела их прямо тогда, сидя в этом небольшом ящике. Один стал оторванной головой, и нельзя было даже сказать, мёртв он был или жив. Второй стал вампиром, украл тело соперника, но отдал свою кровь, чтобы спасти жену этого соперника, также встав на край смерти. Я обняла голову Джонатана, осмотрела взглядом Дио и осознала, что проливаю слёзы по обоим из них. Я была охвачена печалью, горем и болью. Я не пыталась вытереть слёзы, позволяя им скатываться по своим щекам. Хриплым голосом Дио спросил: «Ты собираешься меня убить?» «Я не собираюсь этого делать». «Ты плачешь, потому что тебе меня жаль?» — спросил он. «Может, ты и спас мою жизнь, но я никогда не смогу тебя пожалеть. Я просто задумалась, почему вы с Джонатаном должны были так закончить, и не смогла себя остановить». «Я был обречён», — сказал Дио. «Это как-то связано с дорогой в рай?» — спросила я. Он скривил лицо. «Ты это слышала? Чёрт… если бы я мог убить тебя, я бы так и сделал». «Не убийство ли меня является условием для попадания в рай?» Он не ответил. Вместо этого он сказал: «Ты знаешь, что такое кровь?» — Когда я не ответила, он сказал: «Кровь – это сила, Эрина Джостар. Делай кровь, чтобы жить. Это хорошо для меня. А что хорошо для меня, хорошо и для тебя». Дио знал. Он знал ту злую мысль, которая пришла мне в голову, когда я держала Джонатана в руках. Её длинная, длинная история походила к концу, Мама посмотрела на Лизу Лизу. — Я могла убить Дио Брандо прямо там и тогда. Но я этого не сделала. Когда ночь закончилась, я положила Дио в нижнее отделение, и когда нас спасало судно, я попросила людей на нём нагрузить ящик и потопить его. Это мой грех. Я не смогла убить Дио Брандо. Даже если бы я убила Джонатана, будь он монстром. Как видите, у меня была надежда. Надежда? Какая часть этой истории привела к надежде? Лицо Лизы Лизы было мрачно. — Не надежда на то, что Дио пожалеет о своих действиях и станет лучшим человеком. Этот мужчина не способен на такие вещи. Тогда что за надежда? Мама повернулась посмотреть на голову моего отца. — Но пока жив Дио, то и тело Джонатана тоже. Я почувствовал, как заряд электричества пробежался по моей спине. Глядя глазами на моего отца, мама сказала: — Джонатан не умер. И я не хочу упускать шанс вернуть его тело назад. Я верю, что этот день придёт, и я жду здесь в надежде, что так и будет. Вот почему мама осталась жить на Канарских островах, никогда не возвращаясь домой, в Англию. Она хотела остаться с головой отца у моря, где его тело погрузилось в сон. Но также это означало, что вампир Дио всё ещё был жив. И… единственным способом получить шанс вернуть тело отца обратно было встретиться с ним лицом к лицу. Даже если он был заперт в ящике на дне моря, он был вампиром; и, судя по тому, что сказала нам мама, даже не двигаясь телом, у него была какая-то странная сила, позволявшая ему совершать с ней всевозможные ужасные вещи. Похоже, он был невероятно опасен. — Матушка Эрина, — сказала Лиза Лиза. — Эта таинственная сила, которой обладал Дио… похоже, проявилась когда он украл тело отца Джорджа. Эта не вампирская сила, и, когда он сражался с отцом Джорджа, ничего подобного он не делал. — С этим ты, скорее всего, права. В первую ночь, когда Дио был снаружи ящика, он казался очень растерянным. Это может быть как-то с этим связано. — Мм. Ум. Такие силы… некоторые люди рождаются с ними, а некоторые получают их после каких-нибудь серьёзных событий, травмы или чего-то подобного. Мастера Хамона называют их духами Хамона или Стендами. Странное имя, но люди с этими силами могут видеть силу, стоящую рядом с ними как призрак. Так что… не думаю, что той ночью Дио был просто растерян. Вы так говорите, будто он пытался с ней разговаривать и бороться. Иначе говоря, он видел эту похожую на призрака вещь и не знал, что это. Стенды часто выглядят как люди. Мама вряд ли была в том состоянии, чтобы узнать это наверняка. Её история закончилась, мы втроём поднялись наверх. Пенелопа выглядела до ужаса напуганной и своими руками обняла меня, не желая отпускать. — Так много людей умерло, Джордж! Мне страшно. Этот остров – страшное место. А? Мне тоже было страшно, а то, как на нас смотрела Лиза Лиза, было ещё страшнее, но больше всего страшно было от пожара, вспыхнувшего в одной из церквей Ла-Пальмы, в котором погибло семьдесят человек. Почему они были в церкви посреди ночи, никто не знал. Однако доктор, лечивший мои раны, был там, и Лиза Лиза сказала, что все, кто там умер, видели человека с чёрными крыльями, человека, похожего на мотылька. А стены сгоревшей церкви были покрыты рисунками человека с гигантскими крыльями, точно подходящего под его описание. С восходом солнца мы пошли в церковь. — Так это Человек-мотылёк… — сказала Лиза Лиза. Я вздрогнул. — Не давай ему страшное имя! — Я этого и не делала. Без остановки. Я не мог перестать дрожать. Каждая стена сгоревшей церкви была покрыта изображениями Человека-мотылька. Бесчисленные рисунки. Прежде, чем начался пожар, все здесь, должно быть, неистово покрывали ими стены. От самой этой мысли по моей спине пробежались мурашки. — Они нарисованы пеплом пожара. Они использовали свои собственные пальцы как угольные палочки. Эти люди были обращены в зомби и нарисовали эти рисунки перед тем, как огонь убил их снова. Даже не смотря на то, что Пенелопа всё ещё вцепилась в меня, я абсолютно уверен, что проронил каплю мочи. Всего одну, клянусь! — Вполне вероятно, что это произошло, потому что здесь мы, — сказала мама. — Джордж, давай вернёмся в Англию. Ты можешь отправиться с нами, Пенелопа. Э!? Серьёзно!? — Правда? Я могу отправиться с вами, Эрина? — Пенелопа заплакала. — Я с удовольствием! Джордж, скажи, что я могу отправиться? — Конечно! Я был доволен, как слон. Наконец-то я мог покинуть этот ужасный остров. — А ты уверена. Насчёт того, чтобы оставить тело отца? — Я уверена, что когда придёт время, мы соберёмся вместе. И неважно, живу ли я рядом или далеко. Такова сила, которую мы имеем. Кровь - это сила.