***
На Стайлза никто и никогда не смотрит восхищенно. Никто не смотрит на него с приятным или не очень подтекстом, кусая губы от желания обладать им. Никто не думает, смотря на его тощее угловатое тело, острые скулы и нелепые длинные конечности о чём-то непристойном, скорее исключительно о преступном по отношению к закону, когда Стилински открывает рот. Для большинства людей это совершенно невыносимо, и он правда понимает это, но ничего с собой делать не собирается. Ну не нравится он никому с первого взгляда и ладно, Стайлз не побежит к папочке шерифу и не будет плакать в подушку как в сопливой мелодраме для девочек. Именно поэтому, когда Дерек, номер один среди горячих парней их кампуса издаёт восхищенное «уф» при виде Стайлза, последний на всякий случай оглядывается в поисках того, кому это может быть адресовано. Но сзади никого нет, рядом со Стилински стоит только Кора, которая просто не может вызвать такую реакцию у брата. Сам же Дерек смущенно смотрит на Стайлза и только на него. Смущенно, Боже, никто не смотрит так на Стайлза, если он не косячит, а в данной ситуации он, совершенно точно, ещё ничего не успел сделать. Когда Кора бормочет что-то вроде «Дер-Дер сломался» и машет рукой перед его носом, происходит буквально ничего. Старший Хейл все ещё неотрывно смотрит на Стилински, полностью игнорируя нападки сестры, и говорит своим крутым низким голосом крутого сексуального парня: — Я — Дерек. О, не стоило, Чувак, Стайлз более, чем знает, кто ты. Буквально каждый раз, когда Стайлз думает о чем-либо связанном с учебой у него возникают эти дурацкие неконтролируемые флешбеки, как Дерек-чтоб-он-провалился-Хейл-идёт-по-коридору-просто-как-бог в замедленной, мать её, съемке, или что-то в этом духе. Кора в ужасе произносит что-то в духе «серьезно?!», потому что нет, её недотрога брат-зануда просто не может с первого взгляда потерять голову от кого-то, как Стилински. И нет, Стайлз хороший, но это совершенно не может быть очевидно по умолчанию, учитывая, что он даже не успел открыть свой рот, который по сути его единственная надежда в делах любовных, если уж на то пошло. — Ты, эм, любишь кофе? — зачем-то спрашивает Дерек, хотя по виду Стайлза очевидно, что ему нравится абсолютно все, что Хейл произносит ему лично своими восхитительными губами. — Больше всего на свете, — лепечет он в ответ, но тут же в ужасе поправляется: — Нет, конечно, не подумай, ты гораздо лучше кофе, просто знаешь, ну, кофеин это здорово. Бодрость и энергия, все такое, знаешь, это помогает нашей нервной системе, и не имеет ничего общего с наркотиками, университет Миннесоты не может врать, думаю, и.... — Стайлз несёт ещё какой-то бред, но со стороны видно, что Дерек услышал только «ты гораздо лучше», и на его лице, как и на лице Стилински, такая широкая улыбка, что от неё определенно должно сводить челюсть, потому что мягко сказать, это не то, чем Хейл пользуется постоянно. Кора думает о том, какую дурь брату подмешали в завтрак, пока эти двое, стараясь переулыбать друг друга договариваются о свидании.***
Кора сидит с Лидией и Джексоном в кафе, обсуждая не то тест по истории, не то новую сумку из коллекции этого года, когда Мартин тоскливо уточняет: — А где Стайлз? — Ты серьёзно? — Тут же встревает Уиттмор. — Так хорошо день начинался, никакого Стилински... Но Кора перебивает: — Он на свидании, — говорит она так, как говорят про друга, который заболел и скоро это пройдёт. — Оу, — раздраженно начинает Мартин, потому что сам факт, что не она первая узнала о том, что есть поблизости человек действительно способный по доброй воле позвать Стайлза на свидание существует в реальном времени. — И кто этот неудачник? — тут же переспрашивает Джексон, уже представляя красочного персонажа — в угрях с головы до ног, очках и с Шопенгауэром под мышкой. — Мой брат. И Лидия Мартин впервые за всю свою сознательную жизнь давится кофе. — Если Дерек поспорил на него, то это сейчас же надо прекратить, — вернув самообладание, буквально приказывает она. Уиттмор заходится в приступе истерического хохота, потому что, о, да, сегодня Стилински поставят на место, как стоило сделать уже давно. — Оно третье, — сухо говорит Кора. — Что? — в один голос спрашивает самая популярная пара школы. — Свидание. Но этот вопрос можно было уже не уточнять, потому что в этот момент на двери звякает колокольчик, и Лидия и Джексон, сидящие по одну сторону стола, своими глазами видят, как Дерек Хейл, тот самый, придерживает дверь перед Стайлзом, их Стайлзом. Кора поворачивается на их удивленные взгляды, тяжело вздыхает и пытается это как-то прокомментировать, но они оба отходят от шока только, когда Хейл, придерживая Стайлза, все ещё их Стайлза, за талию, вместе с ним подходит к барной стойке. И Дерек такой: — Что ты хочешь, Детка? — и Джексон захлебывается воздухом, а Лидия в ужасе смотрит на Хейла, потому что эта «детка» звучала так горячо, что похоже, в её отборе только что появился новый пункт. — Молочный коктейль? — неуверенно произносит Стайлз своим обычным, ставящим под сомнение мир, голосом, который бесит буквально каждого, кого Стайлз знает, но, похоже, не Дерека Хейла. Потому что он в свою очередь тут же бросает бармену: — Один молочный коктейль и две трубочки, — абсолютно спокойно говорит он, и парень за стойкой, тоже знающий Стилински, почти падает в обморок. — Они будут пить из одного стакана? — изумленно уточняет Уиттмор. — Заткнись, — тут же побледнев, бросает Кора. Лидия совершенно уверена, что коллективная галлюцинация маловероятна, но все ещё не отбрасывает этот вариант, ибо, Боже, он гораздо более правдоподобен, чем это. — Это ненадолго, — с наигранным сочувствием к Стайлзу произносит она. Спустя пять лет на своей собственной свадьбе со староватым, но богатым Бредом Джонсоном, хозяином модного журнала, она уже не так уверена в своём прошлом утверждении. На торжестве Стайлз все ещё с Дереком, их недавно удочерённую малышку зовут Джози, она светится словно солнышко, сидя на спине у Хейла, хотя теперь это общая фамилия. Да и эта его «детка» звучит все также горячо. Стайлз улыбается так широко своему два года как мужу, что Лидия Мартин впервые думает, что, возможно, что-то упустила.