Солнечные цветы

Дождь последнее время лил постоянно, не переставая и не выпуская никого из их уютных домов, но Стэн не рисковал в такую погоду выходить на улицу без необходимости, там было слишком мокро и пасмурно. Он не любил дождь. Он вообще мало, что любил, но солнечная погода оставалась его любимой, в это время распускались цветы. Светло и совершенно не страшно. Стэн тяжело вздохнул и вылез из под одеяла, натягивая теплый свитер поверх футболки и подхватил рюкзак, набитый толстыми тетрадками, которые были исписаны убористым почерком и конспектами по теории юриспруденции, и куртку. Вывалившись на лестничную клетку, он закрыл тяжёлый замок квартиры и выдохнул. После переезда в большой город ему было тяжело, весь быт нужно было тянуть самому, жизнь теперь зависела теперь от собственной инициативы. Его поглотило собственное одиночество. Да, здесь было безопаснее, чем в Дерри, но там у него была семья, были друзья, готовые умереть за него, а тут Стэн был один в огромном городе, полном чужих и хмурых, поглощённых своими проблемами людей. Выйдя из подъезда, юноша направился вниз по улице, выруливая на большой проспект, по которому ходил каждый день. Он шёл, совсем не обращая внимание на то, что происходит вокруг, полностью ушедший в свои мысли о собственной неприкаянности. Но из размышлений его вырвал восторженный вскрик девушки. Стэн обернулся и увидел, как юная особа вся аж трясясь от восторга обнимала высокого темноволосого парня: – Вы волшебник, Генри, право, это просто великолепно! Как бы я хотела выглядеть так же красиво в жизни, – она держала в руках большой холст, на котором Стэн, присмотревшись, смог разглядеть эту же девушку, но она была другая, как будто все ещё существо сияло изнутри. Портрет и правда был прекрасен. – Роза, в жизни ты так же красива, как я и нарисовал, у меня глаз намётан на красивых людей, – художник, стоящий к Урису спиной, громко рассмеялся в конце слов и потом неожиданно повернулся лицом к замершему Стэну. Тот отшатнулся в страхе, что тот будет не рад, что разговор подслушали, но лицо темноволосого художника заставило его примерзнуть к месту. Стэн хорошо знал это лицо, именно от него он прятался в туалетах всю школу, именно это лицо терроризировало его и остальных Неудачников. Генри Бауэрс был живой легендой школы Дерри, самый отпетый хулиган, но при этом гроза девичьих сердец. Школьницы падали к его ногам табунами, и Стэн, если быть честным, их хорошо понимал. Пока все его друзья ненавидели и желали всего самого плохого ему, Урис в тайне передёргивал на него по вечерам, ненавидя себя и свои шаткие моральные принципы. Тот раздражал своим притяжением и умением заставить смотреть только на себя, не отрывая взгляда. Уехав из города, Стэн был уверен, что сможет избавиться от настойчивого чувства, пробирающего до мурашек. Но вот теперь он здесь, стоял на большом проспекте в центре Нью-Йорка и самодовольно ухмылялся. Махнув рукой Стэну, Генри развернулся к клиентке и крепко обнял её и окончательно потерял к ней интерес. Генри подошёл к застывшему от страха и неожиданности Стэну и хлопнул по плечу. – Какая неожиданная встреча, Урис, не ожидал тебя тут встретить. Но я даже рад знакомому лицу, настолько устал от круговорота однотипных лиц, – на лице парня была написана какая-то усталость и действительно радость от встречи. – Генри. Что..что ты здесь делаешь? Я думал, что тебя исключили и направили в школу для трудных подростков в Чикаго, – промямлил Стэн, тяжело выдыхая. – Да, мой старик напридумывал баек, чтобы только не опорочить своё имя сбежавшим сыном, – он усмехнулся и провел рукой по волосам, – Пошли прогуляемся, чудик. Идя по длинному проспекту, Стэн слушал болтовню Бауэрса и совсем не понимал, что сейчас происходит, должно ли оно происходить, и почему это происходит сейчас, когда он всю школу ждал, что они как-нибудь прогуляются и будут обо всём говорить, как старые друзья. Генри рассказывал ему о своих картинах и о том, как сильно он мечтал рисовать в школе, как сбежал из дома, как ночевал на улице, как начал продавать свои картины, как теперь он счастлив, наверное. Он был не похож на самого себя, по прежнему хамоватый и развязный, но со светлой улыбкой на лице. Такой улыбки никогда не было на его лице в Дерри, только уродливая ухмылка. Стэн улыбнулся, но резко вздрогнул, когда Генри взял его за руку, не прекращая свой рассказ. – А знаешь, Урис, ты мне ещё в школе нравился, не то, что твои дружки. Они были редкостными неудачниками, уж не обижайся, – художник усмехнулся, переводя взгляд на растерянного Стэна, не успевшего ничего возразить в защиту друзей, – И не спорь, что ты тоже по уши в меня втрескался, это не заметил бы только очень тупой или слепой. Но видимо судьбе выгодно заново свести нас вместе. Если ты не против, орнитолог, то мы могли бы сходить поужинать сегодня, что думаешь? – Думаю, что ты идиот, Бауэрс, я больше не орнитолог. Я свободен в любой вечер, все мои лекции днём, хотя сегодня я их безбожно прогулял, – Стэн рассмеялся, закидывая голову назад. Одиночество переставало скрести душу. Цветы снова распустились в солнечную погоду.