Включай Нирвану, Полли.

Тот самый день, когда мы пришли в этот мир — самый особенный в нашей жизни. Конечно, в какой-то момент его заменяет дата, когда на этот свет появляются наши дети, но суть не меняется. Таинство рождения, торжество жизни, минута искреннего счастья — все это скрывается в том самом дне, когда мы появляемся на свет. Наверняка, Вы находили фотографии из прошлого, где Вам всего год-два, памяти об этих моментах в голове совершенно нет, но родители так рьяно хотели отпраздновать этот день, с тортом, подарками, счастьем и радостью. Очень многие мужчины делают себе татуировки — восемь цифр, римских или арабских, на запястье или на рёбрах, под самым сердцем. Потому что для них этот момент становится апогеем в жизни, тем, что меняет течение этой быстрой и беспощадной реки. Когда на твоих руках что-то настолько беззащитное, слабое, маленькое, но определенно твоё, родное, самое важное. Свой день рождения становится для человека своего рода подведением итогов. Новый год заставляет посмотреть на события в общем, касаются они нас или нет, а вот день рождения вылавливает из памяти все, что сделали лично мы, только мы, исключительно мы. И ты остаешься один на один со своей жизнью, принимаешь ее или нет, довольный или разочарованный, в панике или в эйфории. Счастливые люди — это те же самые дети, которые с нетерпением ждут этот праздник. Предвкушают подарки и сладости, хотят увидеть родных людей и близких друзей, с которыми разводит взрослая серьезная жизнь. День, когда ты действительно важен близким людям, нужен и любим. Но бывают и такие люди, для которых эта дата не значит ничего, кроме набора цифр в паспорте, а возраст — количество лет, в течение которых они борются с течением в реке жизни, пытаются не утонуть, цепляются разбитыми пальцами за берег и упрямо ползут дальше. И в этот особенный день все призраки, которые таятся в большом стенном шкафу между вешалками с одеждой, вылезают наружу, голодно облизываются и нападают со спины, впиваясь острыми когтями в беззащитное горло. Как завершающее очередной год кровавое сражение, где ты можешь сдохнуть бесславно и глупо, проводя острым лезвием по бешено стучащему пульсу на руках или перетерпеть и ещё целый год бороться. — Разговор окончен! — красивая чёрная дверь распахнулась, печально ударилась о стену, а из кабинета вылетел злой и раздражённый Кроули, поправляя темно-серую толстовку и одергивая закатанные рукава. — Каждый год ты заводишь эту тему, каждый год мы из-за этого ругаемся! Тебе самой не надоело? Взгляд горящих желтых глаз остановился на кожаном чёрном диване, где спокойно и невозмутимо сидел Азирафаэль, читая лежащую на коленях книгу. Он поднял голову, выныривая из совершенно другой вселенной, снова становясь самим собой. Энтони попытался остудить ту ярость, что кипела в его венах, и не ошпарить ею не виноватого в этом любовника. Получалось достаточно сложно, чтобы разозлиться ещё сильнее. Он сжал кулаки и тряхнул головой — завязанные в низкий короткий хвост волосы мотнулись с одного плеча на другое. — Я сейчас переоденусь, и мы поедем, — бросил он сквозь сжатые зубы и направился в сторону раздевалки, сунув руки в карманы узких чёрных джинс; Азирафаэлю практически удалось услышать тихое шипение и шуршание чешуйчатого тела по холодным плиткам на полу. — Вернись, мы не закончили! — Баал вылетела следом, останавливаясь на пороге, и сжала кулаки, почти топнула ногой от бессилия, но тоже заметила гостя и медленно выдохнула. Азирафаэль поднялся на ноги и, закрыв книгу, положил в свою сумку. Повесив ее на плечо, подхватил со стола картонный стаканчик с кофе и с мягкой улыбкой протянул его уставшей девушке. Баал, закрывшая ладонью глаза, взглянула из-под неё и вздохнула. Но кофе все же взяла, слишком манящий стоял в приемной запах. — Что-то случилось? — поинтересовался Азирафаэль, бросая взгляд в сторону двери, за которой скрылся Кроули: звуков разрушений и драки слышно не было, значит оставалась надежда на благополучное завершение дня. — Он со мной случился! — не сдержалась все-таки Вельзи и поспешно заткнула сама себе рот обжигающим напитком. — У него день рождения через несколько дней. — Это я знаю, — кивнул парень, не видя в этом пока никаких проблем. — Обычно, по таким поводам устраиваются вечеринки. На них приходят важные спонсоры, представители различных модных домов и компаний, журналисты и элита. Это возможность продвинуть свою карьеру, познакомиться с нужными людьми, — произнесла Баал практически заученный текст, который повторяла своему своенравному подопечному из года в год. — Но Энтони никогда не соглашается на неё. Сколько бы лет не прошло, мы каждый раз пытаемся ее устроить, но он упирается своими рогами, ни сдвинуть, ни проехать. — Он не очень любит этот праздник, — снова подтвердил кивком Азирафаэль. — Да ладно, — Баал едва не хлопнула снова дверью, просто не хотела потом заниматься ремонтом. — На прошлый — я нашла его в постели с тремя самыми рьяными фанатами, пьяного, затраханного и счастливого. И… Девушка осеклась, словно ее облили холодной водой. — Прости, я не это… — она не знала, что именно хотела, но уж точно не этого тоскливого взгляда напротив. — Ничего, все нормально, — Азирафаэль справился с собой и вновь улыбнулся. Он прекрасно знал о бывших многочисленных любовниках Энтони, о ком-то читал в газетах, о ком-то догадывался. Но он также знал, что это была обыкновенная погоня за человеческим теплом. И что утром, когда солнце только-только заглядывало в пропахшую сексом спальню, эти самые любовники вылетали из дорогой квартиры как были, голые и сонные, следом Кроули выкидывал всю их одежду и захлопывал тяжелую дверь, не слушая ни криков, ни проклятий, ни завываний. Коллекционер книг сжал руки на ремне тяжелой сумки, чуть опуская голову. Кроули всеми силами пытался отучить любовника кусать губы, которые из-за этого шелушились и каждый вечер гудели, припухшие и красные. Но Азирафаэль иногда ничего не мог с собой поделать — сдирал зубами тонкую кожицу. Дурацкие привычки самые приставучие. Курение, наркотики, алкоголь… кусание губ. Он помялся немного, не зная стоит ли вообще заводить этот разговор, но Вельзи стояла рядом слишком усталая, слишком озадаченная и сердитая, чтобы промолчать. — У нас не было дней рождений, — сказал он на удивление спокойно, сам от себя не ожидал, что голос даже не дрогнет. Баал перевела на него заинтересованный и настороженный взгляд, словно сомневалась, что Азирафаэль вообще что-то говорил. — Для нас день рождения был очередным приговором. Чем старше становишься, тем меньше вероятности, что тебя возьмут в какую-либо семью. Чем ближе был этот день, тем отчаяннее мы молились, чтобы попасть на усыновление до очередного «праздника». Когда наш возраст стал двузначным, стало понятно, что все бесполезно. И тогда день рождения стал обратным отсчетом до того, как тебе придётся собрать свои вещи и уйти на улицу. Туда, где у тебя ничего нет, никого нет… — Азирафаэль посмотрел снова на двери в раздевалку, чувствуя какую-то ледяную лапу, сжимающую его горло. — А из подарков… В день рождения тебе кладут двойную порцию на обеде, чуть больше мяса, чем остальным. И все. Баал вдруг так сильно захотелось обнять стоящего рядом мужчину, собрать всю его боль, все плохие воспоминания, и выкинуть в самую чёрную бездну, чтобы они никогда не смогли вернуться. Вместо этого она только сильнее сжала стаканчик, обжигая ладонь. — Поэтому он так сходил с ума из-за своего украшения… — подытожила Вельзи, массируя двумя пальцами висок. — Я подарил ему этого ангела на десятый день рождения, — смущенно улыбнулся Азирафаэль, опуская глаза на собственные руки. — Почти месяц по ночам пробовал, перепортил кучу болванок. Старшие ребята смотрели на мои заклеенные пальцы и были уверены, что у меня вскочили бородавки от общения с Кроули. А я молчал, а ночью снова садился за нож. Улыбка Энтони, когда он открыл свой первый в жизни подарок, стоила всего… Двери наконец разъехались в стороны, выпуская более-менее остывшего, но все ещё недовольного Энтони. Он поправил белую кожаную куртку с большими чёрными крыльями на спине, надел солнцезащитные очки и распустил волосы. На шее покачивался небольшой деревянный ангел на простом шнурке. Из-под рубашки при резких движениях выглядывала загорелая поясница и подтянутый живот. Высокие чёрные ботинки на толстой подошве выглядели угрожающе. Кроули закинул на плечо свой рюкзак и остановился, ожидая любовника. — Прости его, пожалуйста, — улыбнулся Азирафаэль напоследок, после чего поспешил к застывшему парню. Вельзи смотрела им вслед, прокручивая в руках измученный стаканчик. Когда входная дверь открылась снова, и в офис зашёл курьер с шикарным букетом роз, она раздраженно зарычала и все же хлопнула дверью своего кабинета. Со стены упала рамка с какой-то из присвоенных ей наград. ~~ — Мы можем пойти поесть, — легкомысленно перечислял Азирафаэль, загибая свои удивительно выразительные пальцы. — Через два квартала, говорят, открылась какая-то невероятная кондитерская. «Красный бархат» оттуда хвалят даже по радио. Ещё нам нужно забрать фотографии из студии, потому что оттуда звонили уже два раза. — Ты все же работаешь в выходные? — вдруг спросил Энтони, молчавший все это время. Азирафаэль повернулся к нему, и его лицо стало очень виноватым. Парень вновь принялся кусать губы, поэтому Кроули пришлось протянуть руку и провести по ним большим пальцем, защищая от издевательств хозяина. — Мне нужно съездить, подписать договор с новым издательством, иначе они откажутся, — тихо произнёс Азирафаэль, опуская глаза, но любовник не дал ему это сделать, поднимая лицо уже двумя руками. — Ничего страшного. Это работа, я понимаю, — кивнул Кроули, касаясь указательными пальцами чувствительных ушей. — Может, и правильно. Он хотел сказать что-то ещё, чтобы не выдать своего разочарования, но внимание отвлекла мелькнувшая на другой стороне улицы тень. Там стояла девушка в грязном зеленом пальто, в странной шапке, которая падала на лоб. Она смотрела точно на них, периодически уклоняясь из стороны в сторону, когда машины или прохожие мешали ей рассмотреть Энтони и Азирафаэля. — Какого дьявола, — раздраженно зашипел Кроули, толкая любовника за свою спину. — Эй, ты! Девушка вздрогнула и, схватив большую сумку, которая валялась около ног, бросилась бежать по улице. Энтони попытался метнуться следом, чтобы успеть проскочить между машинами, но осторожное прикосновение к руке сбило весь настрой. — Не надо, вдруг это ловушка… — обеспокоенно, а из-за этого слишком громко предупредил Азирафаэль, хватая для верности ещё и за ремень. Драгоценные секунды ушли, девушки и след простыл. Энтони чуть сморщился, словно промахнувшийся хищник. Но скорее всего, это была просто какая-то фанатка, которая узнала его и не могла решиться подойти. А он, бесчувственный козел, ее спугнул. Нужно будет потрясти немного интернет, вдруг она напишет об этом какой-нибудь пост, тогда можно будет извиниться. Иначе, Баал опять будет на него орать. Мужика бы себе что ли завела уже, а то такими темпами у неё нервных клеток не останется совсем. — Прости, — нервно дернул плечами Кроули, разворачиваясь обратно к нему. — Я знаю, что это утомляет. Пойдём...Куда ты там хотел? В новую пиццерию? Энтони поднял с земли свой рюкзак, перехватил сумку Азирафаэля и двинулся дальше по улице. Парень долгую секунду смотрел ему вслед, хмуря брови. Он сомневался, что Кроули сможет так быстро избавиться от старых привычек и потребностей. У него осталось всего несколько дней… ~~ Азирафаэль уехал в соседний город на деловые переговоры. А календарь снова горел такой ненавистной цифрой. Кроули лежал на кровати на спине, свесившись почти до самого пола, волосы разметались словно клубок опасных экзотических змей, и смотрел на выключенную плазму. Часы где-то в квартире оглушительно тикали, словно отсчитывали секунды до разрушительного взрыва. Телефон ожидаемо разрывался оповещениями о упоминании его ника в поздравительных постах, какие-то знакомые несколько раз звонили, но ему было плевать. Хотелось закрыться у себя в квартире и не выходить до понедельника. Какое же он убожество. Двадцать пять лет, а он все так же остался безродным мальчишкой из детского дома, без семьи, без друзей и без уверенности в завтрашнем дне. Будильник, установленный на мобильнике, заиграл какую-то раздражающую мелодию. Нужно было вставать. Фотографии они так и не забрали, а студия обещала завтра их выкинуть — срок хранения заканчивался. На почте лежали какие-то книги, которые заказывал Азирафаэль давно, но они все-таки нашли путь к новому хозяину. Да и холодильник обижал своей пустотой. Нужно было решить все эти вопросы, а вечером можно будет сесть прямо на ковёр с бутылкой вина и спокойно напиться. Звонить кому-то, кто так рьяно желает попасть в его постель, он не собирался. Теперь сама мысль о том, что в его постели окажется кто-то, кроме Азирафаэля сжимала желудок до спазмов. Что кто-то другой будет распаляться под его прикосновениями, разводить приглашающим движением бёдра, выгибаться от грубых толчков, хватать за волосы и стонать… Во рту появился привкус желчи. Может, вчерашняя лапша все-таки успела испортиться? Вот ещё отравиться ему не хватало для полного счастья. Он медленно одевался, глядя на себя в зеркало. Слишком худой, слишком жилистый. С уродскими глазами и торчащими рёбрами. Татуировки расползались по его плечам, он практически слышал их шипение, чувствовал прикосновение раздвоенных языков к шее. Было ли в нем хоть что-то настоящее? Или все это — лишь красивая картинка, а внутри он все тот же пустой ребёнок, на которого плевать всему миру? Таких как он миллионы. Кто-то умирает от голода под забором, кто-то от передозировки в занюханном борделе, в перерыве между клиентами. Он умрет чуть лучше, чем они. Если повезёт. Кроули зашнуровал ботинки и схватил ключи со стола. И вновь на него навалилось чувство, что за ним следят. За прошедшие несколько дней он видел свою преследовательницу несколько раз. Каждый раз она убегала, стоило ему обратить на неё внимание. Пару раз Энтони ее почти догнал, но она будто растворялась в пространстве. Перед самым отъездом, он спросил Азирафаэля, видел ли он ту самую сталкершу? Вдруг это глюки, и пора проверяться на шизофрению. Если Вас признали шизофреником, это не значит, что за Вами не следят. Нервный смешок сорвался с его губ. Какая глупость. Утром должен был приехать Азирафаэль, привезти хорошие новости и вкусную еду. Говорят, в том городе готовят какие-то невероятные вафли. Вот ради них он и продержится. Все это ради вафель Азирафаэля. И если Вы подумали что-то пошлое, то это Ваши проблемы. Когда Кроули справился со всеми делами, был уже поздний вечер. Стоило ему выйти из студии, как позвонил взволнованный Азирафаэль. В магазине сработала сигнализация. Скорее всего — ничего страшного, просто какая-нибудь из прикормленных коллекционером бродячих кошек забралась в квартиру, но все же… На полках были достаточно редкие экземпляры, которые очень не хотелось бы потерять. Энтони прыгнул в машину и помчался спасать книжный магазин. Когда он туда приехал, то вокруг царила раздражающая тишина. Все было спокойно и мирно, словно в первый день создания мира. Парень отзвонился любовнику и отчитался, что все на месте: окна, двери, книги, буквы на названии. Этот звонок тут же перебила Баал, у которой пропала папка с портфолио Кроули. Девушка была на встрече с новым модельным домом и ей срочно необходима была эта папка. Ему пришлось нестись на другой конец города в офис, чтобы убедиться, что папки там нет. Вельзи перезвонила и холодно сказала, что папка упала под сидение в машине, и нечего на неё так орать. Со всей беготней Энтони благополучно забыл о посылке, которую нужно было забрать… Когда он добрался до дома, уставший, раздражённый и печальный, прижимая к груди желанную бутылку, хотелось только одного — напиться и спать. Но весь сон как рукой сняло, когда он увидел приоткрытую дверь в квартиру. В небольшую щелку было видно, что свет не горит. Но он точно закрывал дверь. Мог ли вернуться Азирафаэль раньше? Вряд ли, он написал, что с переговорами какие-то проблемы. У Баал не было ключей. В памяти всплыла та самая девчонка, которая ходила за ним следом все эти дни. Замечательно. Просто отлично. По-хорошему нужно было вызывать охрану. Но так не хотелось видеть никого сейчас… Что, он не справится с одной хилой девчонкой? Да ладно… Кроули медленно потянул на себя дверь, вслушиваясь в тишину. Около вешалки стояла совершенно новая бейсбольная бита, которую ему подарила фирма после съемок. Азирафаэль гонял ею голубей с балкона и грозил им вслед, пару раз чуть не уронив своё страшное оружие вниз на головы мирных прохожих. Парень тихо опустил пакеты на пол и сжал древко двумя руками, взвешивая ее. В умелых руках этот кусок дерева мог превратиться в самое мощное оружие. Главное, не сесть в тюрьму за то, что убьёт какую-нибудь сумасшедшую фанатку. Азирафаэль не оценит, он будет злиться, ох как злиться. Первая по дороге попалась ванная. Он выдохнул и резко дернул на себя дверь, хлопая ладонью по выключателю. Свет ослепил на мгновение, но кроме ошалевшего себя в зеркале он больше ничего не увидел. Дальше была развилка. Кабинет, кухня и гостиная. Через гостевую можно будет сразу пройти на кухню, а оттуда по прямой в спальню. Энтони помялся и все же направился туда, ладони неприятно вспотели. Волоски на загривке встали дыбом, выдавая его страх. Он вспомнил все страшные рассказы о тех фанатах, которые убивали кумиров от слишком большой любви, опуская в банку с формалином вырванные глаза и сердца. Застыв перед гостиной, он пожалел, что не позвонил перед этим Азирафаэлю. С другой стороны, он бы разволновал его, тот бы бросил все свои дела и примчался. Не хотелось бы стать причиной разорения такого замечательного магазина. Нужно было идти дальше, не сидеть же до утра в коридоре с битой в руках. Раз. Два. Три. Энтони шагнул в большую комнату и, зарычав, ударил по выключателю. Вспыхнул свет, а самого хозяина оглушило дружное и громкое: — СЮРПРИЗ! Перед ним стояла толпа людей. Красивая Баал в нарядном чёрном платье в красных цветах, серьезный Хастур, прислонившийся к окну спиной и сложивший руки на груди, Полли, которая все же утащила со съёмок корону и теперь ходила в ней почти везде. И конечно… Азирафаэль. Он широко улыбался, прижав к груди руки — ладонь к ладони — на нем были белые брюки, яркие красные подтяжки поверх футболки, и рубашка самого Кроули, которая незаметно поменяла своего хозяина, потому что Азирафаэль слишком полюбил ходить в ней. От ткани пахло одеколоном Энтони, лаком для волос и чем-то ещё, неповторимым. Баал закинула ногу на ногу, поправляя бумажный колпак на своей голове. — Ты всегда ходишь по дому с битой, мордоворот ты мой? — ее голос помог Энтони выйти из ступора. — Что тут… Как? — страшное оружие упало на пол, неприятно загрохотав, а Азирафаэль подошёл к нему с самой искренней обезоруживающей улыбкой, хотя в глубине глаз можно было заметить сомнение и опасение. — С днём рождения, дорогой мой, — ласково произнёс зачинщик всего, касаясь невесомым поцелуем гладкой загорелой щеки. — Сюрприз. — Этот потрясающий парень собрал нас всех, чтобы порадовать тебя, — Полли подошла следующей, ее голос звучал спокойно и почти равнодушно, но в глазах сияли гордость и огонь радости. Девушка сняла корону, в которой запутались ее волосы, и нахлобучила на чужую голову. — Сегодня ты — король. — Но зачем вам всем… — растерянно начал Энтони, сжимая руку любовника в попытке ухватиться хоть за что-то и не утонуть в этой бурной реке, которая называлась его жизнью. — У тебя есть семья, — раздраженно бросил Хастур, вскинув подбородок. — Иначе, я бы давно отравил твою текилу и стал бы первым… АЙ! Баал больно пнула его острым носком туфли по ноге, после чего поднялась со стула и упёрла руки в бока. — Хастур хотел сказать, что мы все — твоя семья. Может, не совсем такая, о которой ты мечтал… — девушка пожала плечами. — Но родных не выбирают. — Ты просил меня забыть о прошлом, — тихо прошептал Азирафаэль, касаясь носом плеча Энтони. — Я прошу тебя о том же. Отпусти его, и давай жить новой жизнью. Счастливой. Кроули судорожно выдохнул и, поймав любовника в объятия, прижал к себе, зарываясь лицом в светлые пряди. — Я вас так ненавижу… — сипло произнёс он. — Это взаимно! ЭЙ! — в этот раз первой успела Полли, которая схватила диванную подушку и прицельно кинула в наглого парня. Трогательность момента разрушил звонок в дверь. Кроули оторвался от любимого и обвёл взглядом всех собравшихся. — Мы ещё кого-то ждём? Как хозяин, да и как король, он пошёл открывать. Но стоило ему толкнуть дверь, как в груди все оборвалось. На пороге стояла та самая девушка, которая преследовала его все эти дни. Усталость, страх, раздражение — все это вскипело, словно ядерная смесь. Кроули зарычал и схватил ее за отвороты куртки, затаскивая в квартиру. — А ну иди сюда! Зачем ты ходишь за мной?! Какого черта ты тут делаешь? — он почти кричал ей в лицо. — Тебе не рассказывали о том, что у людей есть личная жизнь?! Если ты думаешь, что отделаешься арестом, то ошибаешься! Я тебя съем и скажу, что ты сама попросила! Его оттащили от жертвы сильные руки. — Хватит, мой дорогой, хватит… — Азирафаэль развернул его к себе, схватив обеими руками дурную голову. — Успокойся, она ходила по нашей просьбе. Слышишь? — Что? — Кроули нахмурился. — Но… Ангел, зачем? — Чтобы сделать твой подарок, дурила, — пропыхтел Хастур, занося с лестничной клетки большую тяжелую разноцветную коробку. — Пойдём, — мягко подтолкнул его к гостиной Азирафаэль, не переставая гладить по руке, — Тебе понравится, я уверен. — Вы хотите подарить мне абонемент в психушку? — напряженно спросил именинник, которого усадили на стул. — Нет, — глаза Азирафаэля сверкнули достаточно хитро, чтобы стало страшно. — Это Дагон. Она занимается исторической реконструкцией, всякими раскопками и прочими ужасами, о которых я рассказывать не буду… В общем, ей нужно было посмотреть на тебя в жизни: как ты двигаешься, как стоишь, сидишь. Записи с показов и съёмок ее не устроили. Но все это ради… И с этими словами Азирафаэль вытащил из коробки объемный черный доспех, который тут же засиял в свете ламп. Он загрохотал в его руках. Стоящий рядом Хастур наклонился и вытащил такой же прекрасный чёрный шлем с забралом, которое поднималось и опускалось. Баал и Полли в четыре руки вытащили из коробки длинный меч с чёрной рукояткой, по лезвию которого тянулись красочные змеи. Азирафаэль подставил колено под доспех, чтобы удержать его, и улыбнулся. — Я помню, что твои доспехи сожгли старшие ребята… И мне всегда хотелось как-то это исправить. Все же… Ты же мой рыцарь, — парень улыбнулся лучезарно и счастливо, а Энтони на мгновение показалось, что бесславно и тупо в двадцать пять лет он сдохнет от банального инфаркта. — И ты, наконец, вернулся из странствий, совершив много подвигов. — Даже чудище поганое победил, — подтвердила Вельзи, у которой вдруг заметно задергался глаз, и кивнула на Хастура. — И верный конь вон есть. — И-го-го, мать вашу, — гордо сказал тот, приподнимая шлем над собой. — Мы будем его мерить или нет? Энтони долгую секунду смотрел на них, после чего вдруг… расхохотался. У него на глазах выступили слезы, он схватился за голову одной рукой, а второй закрыл рот. Азирафаэль опустил доспех на пол и подошёл к нему, за этим нервным смехом все отчетливее были слышны всхлипы. Парень покачал головой и осторожно обнял такого хрупкого сейчас любовника, чью возведенную вокруг души стену только что разрушили. В дверь снова позвонили в самый неожиданный момент. — О, нет… — простонал Кроули, упираясь лбом в плечо Азирафаэля. — Хватит, я больше не выдержу… Дагон, которая чувствовала себя лишней на этом празднике жизни, бросилась открывать. И вернулась обратно с курьером, держащим в руках большой букет белых лилий и обезоруживающе улыбающимся. — Букет для Вельзи Баал! — оповестил посыльный бодро и гордо. Девушка до последнего надеялась, что это букет от какого-то поклонника Энтони, она ощутимо вздрогнула. — Да ладно! Серьезно?! — и она одним движением подхватила меч, секунду назад едва удерживаемый на пару с Полли. Спасать курьера от взбешённого директора, который серьезно намеревался воткнуть железку в чужую глотку, пришлось всем вместе. И Кроули не мог бы назвать ни одного дня рождения, что был бы лучше, чем этот. Пока.