Неинтересно

Ресницы Хендери трепещут, сгоняя пелену сна. Глаза немного слезятся, когда на радужку попадает мягкий солнечный свет. Он переворачивается на другой бок, подминая под себя одеяло. Тело рядом недовольно мычит и начинает метаться в поисках удобной позы. «Очаровательно», — думает Хендери, устраиваясь поудобнее на подушке. Ренчжун мило спит, освещаемый солнцем, что возвышалось над горизонтом. Лучики переливаются в мягком беспорядке русых волос, сея в душе наблюдающего парня умиротворение. Он невесомо проводит кончиками пальцев по щеке Ренчжуна, ощущая бархатистость тёплой кожи ото сна. Хуан мило морщит нос, пробуждаясь от лёгких мурашек, приоткрывает глаза, фокусируясь сонным взором на родных чертах лица. Парень лениво улыбается, потягивается до хруста позвонков, отгоняя остатки дрёмы. Солнечные зайчики дрожат на его молочной коже, создавая причудливые узоры. — Ты такой милый, — шепчет Хендери, вызывая смущённую улыбку. Ренчжун прячет улыбку в подушку, отворачивается в другую сторону от своего парня и смотрит в окно, где Сеул только-только пробуждается ото сна. Часы мерно отсчитывают шесть утра, оповещая приятной мелодией любимой песни Ренчжуна, что пора вставать. Он хочет встать с кровати, но рука поперёк талии мешает ему это сделать, прижимая спину Хуана к крепкой груди Хендери. — Дери, прошу, я же опоздаю, — со сна хрипло просит Ренчжун, получая смазанный поцелуй в загривок. — Инджуни, тебе обязательно там быть? Хуан легонько бьёт Хендери по руке, вылезая из-под одеяла, хранившего и тепло, и бесшумными шагами идёт на кухню. На нём только домашняя футболка и тонкие пижамные штаны, жарко так, что хочется скинуть всю одежду с себя, только такого удовольствия парень Дери не предоставит. Он проходит в маленькую кухню, открывает окно, надеясь впустить утреннюю прохладу, но воздух тёплый, вязкий, проникает медленно в помещение, заполняя его двадцати пяти градусной температурой. Приевшийся кофе источал терпкий аромат, варясь в турке, пока Ренчжун повторял материал, необходимый для сдачи зачёта. Завалить его для Хуана значит почти закат давней мечты, поселившийся ещё в юном сердце несколько лет назад. Устная часть никогда не была его сильной стороной, но он старается. Адажио, форте, эроико, ирато, либеро — всё это он знает в совершенстве на практике, устно — полное фиаско. Крепкие руки обхватывают его неожиданно, но ожидаемо. — Может, ты обратишь на меня внимание? — интересуется Хендери, целуя открывшееся плечо. — Тебе было мало ночи? И ты знаешь, как этот зачёт важен для меня, — не поворачивая головы, говорит Ренчжун, выключая конфорку. — Знаю, — соглашается парень.- Как и ты то, что я безумно скучаю по тебе. — Мы только встали, — напоминает Хуан. Хендери тихо смеётся, наливает кофе своему парню и усаживает его за стол, доставая тосты. Они — две противоположности, два человека, которых Судьба связала совершенно неожиданно, будто даже и не планировала этот союз. Две большие мечты в двух непохожих профессиях. Ренчжун коротко целует Хендери в знак благодарности, откусывая тост и запивая горячим кофе. Ему выходить через час, а он только завтракает — ничего не успеет. Дери знает своего парня, знает его чувство гиперпунктуальности, боязни опоздать везде, хотя времени ещё полно. Он садится напротив, наблюдая за Ренчжуном, на его губы, беззвучно проговаривающие сложное итальянское произношение, и готов поспорить, что короткие паузы между словами — это секундная заминка с правильным ударением. — Тебе сегодня не к первой паре? — в промежутке между первой двадцаткой понятий интересуется Инджун. — Неа, практика, — отвечает Хенедри, ожидая ровно две минуты, чтобы Ренчжун вернул к нему своё внимание.- Минхо попросил помочь ему. — С каких пор ты называешь профессора Чхве по имени? — спрашивает Инджун, приподнимая бровь. — С тех самых, как он попросил меня провести с ним несколько исследований. — На счёт чего? — Тебе это будет неинтересно. — И всё же. — Вероятность существования мультивселенной. — Действительно, неинтересно, — соглашается Ренчжун, отпивая кофе. Хендери усмехается и пересаживается поближе к своему парню. — Тебе неинтересно узнать, что, возможно, в другой вселенной мы никогда не встретимся? — Неа, — Хендери внимательно смотрит на него.- Зачем знать о других, если есть наша, где мы вместе? Чего ты на меня так странно смотришь? — Люблю тебя, вот и смотрю. Ренчжун прячется за тетрадью, бубня про себя слова, а Хендери блаженно улыбается на этот жест. Он слишком любит Инджуна, сейчас он действительно не может представить вселенную, где они никогда не встретятся, где он не увидит спящего Ренчжуна по утрам, где не будет обнимать его, целовать, греть его руки зимой в кармане своего пальто, умиляясь с его шапки с помпоном. — Ну, смотри, смотри, только мне уже собираться нужно, ещё Донхёка буду ждать возле аудитории двадцать минут. Люблю тебя, — целует в щёку и убегает одеваться. Хендери обещает себе, что если всё-таки докажет эту теорию, то сделает так, что в каждой из них будет любить Ренчжуна.