***
Джим пришел на работу пораньше, заранее зная, что Харви наоборот опоздает. Его личный просторный кабинет разгромлен после очередной перестрелки, и он вынужден был занять свой старый стол, с которого и начиналась скромная карьера детектива. Он как обычно повесил пиджак на спинку стула и остановился, с непониманием смотря на странную вещицу, лежащую на его рабочем месте. Это была коробка пончиков, недешевая, фирменная, явно кропотливо украшенная работником какой-то фирмы. Джим отложил ее на место Буллока, предполагая, что какая-то дамочка или, возможно, гость не смог передать ее в руки лично и оставил здесь. Харви, кстати, очень обрадовался. На следующий день на столе появилась еда иного характера: карбонара из какого-то ресторана и дорогой виски доставили четко в полицейский участок. Гордон не любил брать чужое и не стремился, в целом даже не совсем понимая, что от него хотят. Зато Харви хрен отпугнешь – забирает сразу и бесповоротно, совершенно не интересуясь, от кого это, зачем и какого черта. На третий день Джеймс начал волноваться. Он оставил себе предыдущий виски, так как лица коллег выглядели также беспечно и чересчур равнодушно, никто не олицетворял богача и не намекал о благородном происхождении. Проблема в том, что Джиму подослали коньяк. Гордон был уверен, этот некто считает теперь его алкоголиком. Нет уж, спасибо, Джим еще имеет каплю гордости и на этот раз сдержится, что нельзя сказать о Буллоке. В общем, гранённые стаканы испытали на себе уже немало спиртного. На четвертый день Джим заметил цветы. И не просто, а целых два вида. И полевые – лютики какие-то, желтенькие, как сорняки, невзрачные, и достойный букет – розы, алые, почти распустившиеся, и слишком колючие. Это не просто напрягало, больше интриговало и вызывало вопросы. Может, кто-то думает, что Гордон подрабатывает кем-то вроде курьера под прикрытием и каждый раз ждет товар? Ладно, а адрес получателя где? Цветы раздать девушкам в участке он боялся. Ли в этот день особенно патрулировала его стол, да так, что сходить отлить было страшно. Зато Буллок как всегда выручил: и розочки всем подарил, и сам занюхать успел, и ночь себе с одной красоткой организовал. Только веник девать некуда – лютики эти сраные, которые не то, что дарить стыдно, даже в руках держать неловко, ибо сорваны они от души, с корнем, да грязью. Гордон плюнул и понес их домой, хотел по пути выкинуть, но призадумался. Не успел осознать, как оказался в квартире, а ладонь всё еще на автомате этот веник сжимает. Забил на него, поставил в первую попавшуюся вазу, подаренную когда-то коллегами. Пусть стоят, пока не сгниют, никому не мешают же. На пятый день Джим понял: дело плохо. На столе лежала мягкая игрушка. Харви смеялся долго, шутя и иронизируя, зато обладателю стола было не до смеха. Неужто с ним кто-то флиртует или это просто приколы такие?! Сам подарок, честно говоря, выглядел странно. Какая-то птица пестрая, на павлина похожа, сделанная на удивление по-элегантному, со стразиками и камушками, да так, что не разберешь, где начинается глаз, а где кончается жопа. Детектив покрутил ее в руках, поизучал… ну не пропадать же добру, так ведь? Подарил Ли – пусть женщина успокоится, видит, что если и правда за Джимом кто-то приударил, то он такой весь из себя недоступный, чистый душою и помыслами. Телом, конечно, не совсем, но это уже совсем другая история. Шестой день был субботой. Подарков как-то не намечалось хотя бы потому, что у Джима выходной. Звонок в дверь не нес в себе никакой информативности, он открыл, не глядя в глазок. На пороге лежал еще один веник. Джим посмотрел по сторонам, вокруг слишком тихо, ни шагов, ни иных посторонних звуков. Принесли опять эти противные лютики! Они выглядели совсем уж убого и просто, хоть паутину ими с потолка снимай. Гордон занес их в квартиру, ибо совесть не позволила кинуть у входа, ну не любитель он мусорить направо и налево, пусть и отвратительными цветами. Седьмой день – воскресенье. Джим даже практически забыл эту историю с подарками, пока не наступил восьмой день – понедельник. Тогда начался ну совсем сплошной беспредел, от которого он не скоро очухается. По крайней мере, работники точно будут напоминать подобное дерьмо, особенно Харви: тот смеялся в голос, на весь отдел, а стыдно почему-то только Гордону. Весь стол был отделан лютиками, покрашен, стул с лютиками, папки с лютиками, ручки, карандаши, всё вокруг было сделано под лютики, даже его любимая кружка с кофе, чтоб его! Отличалась только бутылка виски, которая непонятно, что там забыла. Стоп, кажется, он тогда отпил от нее, да?.. Джим точно уверен в одном – он придет сюда хоть в 4 утра, но узнает, какой дебил за этим стоит, буквально дурь всю из него выбьет, чтобы понять, какого лешего вообще человек подобным страдает. Не зря ж он устроился детективом, пора применить свои истинные знания на практике! Ровно в 6 Джим находился в здании. Он спрятался за колонну, поджидая таинственного незнакомца. Вдруг двери открылись и в участок зашел мужчина, высокий, под два метра, держа под мышкой новую коробку чего-то непонятного и четко направляясь к столу Гордона. Джеймс выглянул из-за укрытия, наставив пистолет на вошедшего. Тот испуганно поднял руки, роняя то, что принес. – На кого ты работаешь? Кто это приносит? – детектив выглядел грозно, словно на допросе. Жаль ситуация слишком абсурдна для драки или обыденной потасовки. – Мне запретили говорить. – А если я начну стрелять? – Хотите ранить гражданского? Да пожалуйста. Мое дело доставить товар и получить деньги. Он платит хорошо тому, кто не задает вопросов и выполняет приказы качественно. – Он? Мне нужно имя. И ты свободен. – Простите, не могу. – Передай этому человеку, что я премного благодарен и хочу сказать спасибо лично, – Джим неосознанно оскалился. – Пусть приходит в это же время. Мужчина кротко кивнул, удаляясь. Джим выкинул коробку в мусорное ведро, даже не желая распаковывать. На следующий день он ждал за всё той же самой колонной. Ему не терпелось увидеть этого плейбоя, который либо сохнет по нему, либо встраивает в разные подаренные безделушки бомбы. В Готэме смотрелось всё не так очевидно. Джим собирался снять оружие с предохранителя, но увидел Пингвина. Он как всегда по-особенному хромал, подбирая правую ногу. – Пингвин? Освальд вздрогнул, хватаясь за сердце и нервно усмехаясь: – Больше так не делай. Это жутко. Гордон завис на пару секунд, анализируя. Он уверенно шагнул к нему навстречу. – Так это ты, – Джим убрал пистолет за пояс, обходя стол и приближаясь ближе. – У меня уже третий день болит голова и мучает жжение в горле, и один хороший знакомый сказал, что виновники тому твои сраные лютики! – Джим, ты зол, – Пингвин пятился назад, спотыкаясь, обходя стол в противоположную сторону и ставя перед собой преграды. – Конечно, я зол! Ты подослал мне ядовитые цветы, как мне еще реагировать?! – Ну ты сам принял только их, я подумал, ты больше любитель живой природы, нежели банальных сувениров. Правда, я не знал, что они ядовитые! – Освальд хмурился, ощущая боль в ноге. Как ни крути, от полицейского вряд ли он смог удрать. – Какой, мать его, любитель живой природы! – Джеймс ударил по столу ладонями, опершись о поверхность и поддаваясь вперед. – К твоему сведению, я их просто выкинуть не успел. – Знаешь что, – Освальд ударил по столу в ответ, нагнувшись навстречу. – Нужно было сразу сказать, чего ты хочешь! К тебе же никак не подобраться, все вещи алкашу сбагрил, а самое дорогое отдал на растерзание своей докторишке! – За словами следи, Кобблпот, а то я сейчас принесу эти блядские лютики и засуну тебе их прямо... – Куда же, Джим, можно поподробнее? – Ну всё, иди сюда, ты... – Вы долго хороводы водить будете? – Лесли отошла от стены, строго на них смотря. Она пожалела, что решила прийти пораньше. – Скажи ей, Джим, правду, иначе это сделаю я. – Если ты сейчас не заткнешься, я прострелю тебе челюсть. – Джим, осторожнее. Я могу и обидеться. А вас, леди, павлина я бы попросил вернуть. Он стоит целое состояние! – Это теперь ее павлин! – Это всё еще мой павлин! – Раз подарил мне, значит я имею право сам распоряжаться подарком. – Подарки нельзя передаривать, тем более от любимого человека, это признак дурного тона. – Поэтому она его сохранит и никому не передарит. Правда, Ли? Женщина развела руками, в ступоре поочередно смотря на этих придурков. Взгляд остановился на Джиме, она пожала губы, слабо отрицательно мотнув головой, упрекая. Гордон дружелюбно смотрел в ответ, улыбаясь, но ей в данный момент он не доставлял никаких чувств, кроме небольшого разочарования и подозрительной яркой вспыхнувшей заинтересованности. Она еще не видела его таким… эмоциональным? Для мужчины подобное было не свойственно. – Ли, ты же не веришь в этот бред? – В субботу жду тебя поговорить. Надеюсь, до этого времени ты разберешься со своими делами, – она кинула презрительный взгляд на Пингвина. – Удачного дня. – Джим, – Освальд подошел аккуратно ближе, подняв руки в примирительном жесте. – Я просто хотел... порадовать тебя чем-нибудь. – Я же не женщина, чтобы за мной ухаживали. Освальд натянуто улыбнулся. – Я понимаю. Но всё равно надеялся сделать тебе хоть как-то приятно. Рабочие будни слишком... выматывают, сам знаешь. Предлагаю ужин завтра. У меня. В восемь. Джиму не оставалось ничего, кроме как согласиться. Это, по крайней мере, лучше, чем выносить усмешки коллег за спиной еще одну неделю.***
Освальд прихорашивался и напевал какую-то мелодию себе под нос. Всё его поведение кричало о том, что мужчина пребывал явно в хорошем настроении. Нигма встал позади, напряженным пальцем поправив очки. Кобблпот развернулся к нему и расставил руки в стороны, демонстрируя свой внешний вид. – Ну как я тебе? – Черный галстук слишком посредственный, не хватает экспрессии. Я бы посоветовал выбрать фиолетовый. – Я хочу выглядеть максимально… нормально, – усмехнулся. – Никогда не думал, что ты начнешь отношения с Джеймсом Гордоном. – Никто не думал, друг мой! Никто, – Пингвин засмеялся, живенько похлопав товарища по плечу. Тот схватил его за предплечье, придирчиво смотря в глаза. – Обо мне забывают часто, но боятся встретить в счастливые минуты. Что я? – Эд, у меня нет времени слушать твои загадки, – Кобблпот повернулся обратно к зеркалу, поправляя пиджак. Загадочник нахмурился, и, развернув лицом к себе, взял за грудки. – Предательство! Это предательство, Освальд. Гордон сбежит к своей Томпкинс, не успеешь и глазом моргнуть. Освальд натянуто улыбнулся, прикрыв глаза, и тут же враждебно обращая взор на Эдварда. Он убрал чужие руки с себя и разгладил чуть помятую ткань, с пренебрежением оглядев его с ног до головы. – Сейчас мисс Томпкинс мечется в раздумьях о судьбе своего возлюбленного. И я был бы тебе благодарен, если б ты устранил ее муки и благородно занял его место. – Ты предлагаешь мне закрутить с ней роман? – Разве ты не этого хотел? – Да, но… Многое изменилось. – Брось, тебе просто необходимо отвлечь ее, пригласить на свидание, например. Она будет рада, если в тяжелые для нее минуты кто-то подставит плечо помощи. – А что я с этого получу? Пингвин устало закатил глаза и с раздражением бросил: – Любовь женщины, конечно же! Освальд услышал звонок в дверь и радостно захромал туда, останавливая домработницу и желая поприветствовать гостя сам. – Эд, иди прогуляйся, – крикнул он, скрываясь за поворотом. Гордон был одет также вычурно, в черно-белом, только без галстука, на что Кобблпот отреагировал восторженно, делая комплименты как бы невзначай. Эдвард застыл в коридоре, встретившись взглядом с Джимом, они оба смотрели друг на друга, выдерживая слишком напряженную паузу. – Приветик, Джим. – Нигма, – мужчина помрачнел, напрягаясь. Эдварду казалось, что лицо детектива всегда было слишком серьезным, будто тот еще находится на фронте и собирает остатки конечностей своих покойных товарищей. Иначе как объяснить эту кислую мину, не меняющуюся в зависимости от событий? – Вы с Освальдом очень хорошо смотритесь вместе, – Эдвард улыбнулся, обнажая зубы. – Не хотелось бы, чтобы это прекрасное время закончилось. Кстати, как поживает Ли? Думаю, заглянуть к ней этим вечером. Джим нахмурился, сжав пальцы в кулаки. Нигма глумился над ним, видя, как мужчина очевидно ревнует и дышит слишком шумно. Какие там новые ощущения, если Гордон всё еще влюблен в женщину? Загадочник не до конца понимал, что происходит между Пингвином и копом, но мог сказать точно одно – Гордон ему никогда не станет помехой. Пора показать, что и у бывшего судмедэксперта есть свои козыри в рукаве. – Джим! Ну чего ты там застрял? Иди к столу! – звонко прощебетал Освальд из зала. – До встречи, Джим. Нигма накалил настроение Гордона до предела, хлопнув дверью, и оставив его одного. Джеймс выпрямился струной и зашел в зал, присев на противоположное от Пингвина место такого длинного праздничного стола. – Не стесняйся, садись поближе, – Кобблпот указал на место рядом с собой. – Я очень рад, что ты все-таки пришел. Гордон облизнул губы, устраиваясь рядом. Он чувствовал себя, словно не в своей тарелке. – Сегодня у нас в меню «Ossobuco alla milanese». Надеюсь, тебе понравится. Я правда старался выбрать нечто особенное. Джим выдавил улыбку в ответ, как-то огорченно ковыряя вилкой мясо. Освальд отрезал кусок и положил себе в рот, жуя, и выжидающе смотря на Гордона. Тот последовал его примеру. Пингвин уловил тяжелое настроение детектива и, словно по щелчку пальцев, к нему прибежала русская домработница. Она разлила по бокалам вино и тихо удалилась, несмотря на, с виду, буйный нрав. Хозяин дома платил достаточно, поэтому она никогда не задавала лишних вопросов и приходила по первому зову, в ту же минуту удаляясь. Такое сотрудничество являлось вполне выгодным. – За тебя! Нет-нет, даже не так. За нас, Джим. Освальд отпил немного, сразу же переводя взгляд на объект воздыхания. Джеймс осушил бокал до дна, слизывая алые капли с губ. – У тебя опять бессонница? Выглядишь уставшим. – Я и правда замотался немного на работе. – О, понимаю. Департамент нынче так выматывает. Может, приляжешь? Я могу… сделать тебе массаж, если хочешь. Джим всегда рядом с Пингвином чувствовал себя странно. У Гордона крутились в голове пережитые сцены, как он первый проявил инициативу по отношению к Освальду и не один раз. После последних событий детектив совершенно не понимал, как дальше существовать, будто всё, что было – всплеск его фантазии и больного воображения, иначе просто невозможно. Они делали всякие… разные вещи, это абсолютно не укладывалось в голове ни под каким предлогом. Ну не может быть между ними какой-то химии, Гордон прекрасно знал свою природу и то, как его тянуло к женщинам, не взирая на их общественный статус и даже дурные поступки. Дамы по-своему прекрасны, очаровательны, коварны и одновременно нежны, их тело и дух никаким образом нельзя найти в мужчине, поэтому Джим часто скидывал всё на игру момента, оправдываясь нелепыми случайностями. Нет, не ошибкой. Случайностями. Детектив вежливо отказался, отвергнув предложение Пингвина. Он каждый раз чувствовал, как рядом с ним делает что-то не так, то, чего себе никогда не простит. Балансировать на двух стульях всегда опасно и рискованно, рано или поздно ему придется выбрать, кто ему дороже – Лесли или Освальд. Да и вообще, с каких пор он стал причислять Пингвина к «дорогим», может, еще есть время отделаться посредственной дружбой, которую преступник всегда так желал? Гордон часто жалел, что не убил его. Не поспособствовал этому, даже наоборот, спасал, под предлогом «долга полиции». Не легче убить однажды и покончить с этим, а не мучиться каждый раз, встречаясь с обоими, и посылая Пингвина на все четыре стороны, когда тот начинает смотреть на Джеймса слишком проникновенно? Джим и правда считал Кобблпота ненормальным, пускай и привык. А какой адекватный человек будет выносить унижения и ложь, а потом как ни в чем не бывало продолжать сотрудничать? Наверное, тот, кто способен спокойно убивать. Резать глотки, отрывать языки и без раскаяния продолжать усмехаться. Ну что может вообще привлечь гетеросексуала в этом тщеславном садисте? – Джим, у тебя всё хорошо? – он оглядывает волнительно, беспокойно. Эти глаза. Они всегда, с самой первой встречи, смотрели на Джима изучающе, упоенно, восторженно, с какой-то особой эксцентричностью с долей безумия. Именно этот взгляд заставлял Джима нервничать, злиться, застревать на грани неконтролируемой агрессии и сжирающей совести одновременно. А еще он просто стыдился. Так банально, но правдиво, ведь гордыня начинает колоть именно в те моменты, когда Кобблпот его касался, пусть это и обычные рукопожатия. Хотелось спрятаться, убежать, либо убрать Пингвина, чтобы тот просто жил себе тихо и не мешал Джиму работать, но нет же, Освальд любил выделиться и эффектно появиться перед общественностью, профессионально скормив народу ту информацию, которая ему нужна. Джим не понимал, как можно представить кому-то Кобблпота коллегой, а кем-то большим и заикаться страшно, разве не комично это будет смотреться – детектив-капитан Джеймс Гордон, а рядом с ним чудной преступник-калека с зонтиком и несуразной прической? – Очень вкусно. Но, думаю, мне пора. – Джеймс, а как же десерт? Еще куча блюд, куда спешить? – Я устал за неделю, прошу меня простить. – Ничего, все в порядке. Я… могу постелить у себя. Уже ночь, зачем разгуливать по мрачным улицам Готэма? – Я на такси. Всё хорошо. – Я настаиваю, Джим, – Освальд опустил взгляд и выдержал паузу. – Можешь даже выбрать себе отдельную комнату, но только… останься. Гордон не знал, как вырваться. Интуиция кричала, что нужно заехать к Ли, но он нехотя сдался, глубоко вздохнув и согласившись на второй вариант. Комнаты выглядели изысканно, а богатый декор придавал особняку легкий шарм. Он выбрал одно спальное место для себя, где кровать скромнее и меньше, и уснул, больше не обмениваясь словами с хозяином дома.***
Джим услышал стук, машинально ответив «войдите». Пингвин выглянул, улыбаясь, и, придерживая дверь ногой, втащил в комнату поднос, устраивая его на Гордоне. – А вот и завтрак! Я не знал, что тебе нравится, поэтому сделал обычный омлет. Сам, – добавил он, играя ресницами. – Пингвин, нам нужно поговорить. Освальд огорчился, услышав с утра свой устоявшийся псевдоним, но виду не подал, продолжая улыбаться, но уже более натянуто. – О чем? – Мы... пережили многое. Я на распутье, ты тоже сбился с пути, нас насильно держали в ловушке, вдали от цивилизации. Ситуация была крайне неоднозначна, если не сказать нелепа, и, несомненно, оставила в памяти отпечаток, что имело свои последствия. – Я не совсем понимаю тебя, Джим. – Ну... быть может... нам вместе стоит найти тебе девушку? Освальд открыл рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого издал смешок. – Джим, друг мой, юмор это не твое. – А я и не шучу. Освальд изменился в лице, бледнея, с обидой заглядывая в очи сидевшего напротив. – Джим, ты с ума сошел?! Я же лю... лю... – он на секунду прикрыл глаза, поджимая тонкие губы и пытаясь успокоиться. Говорить в лицо было куда сложнее, чем спящему человеку. – Любую не смогу впустить в дом. Все-таки я персона относительно публичная, – отрезал. Жёстко, равнодушно. – Именно потому, что ты «персона публичная», – Гордон облизнул губу, подбирая слова, – нам нужно отыскать достойную кандидатуру. Джим хотел сказать нечто иное, но беседа перешла совсем в другое русло. Как вернуть всё назад он понятия не имел, но и сдаваться для него было тем еще поражением. Если начал гнуть свою линию, уже невозможно остановиться. – Ладно, Джеймс, – Освальд резко встал, раздраженно выпрямившись. – Найди мне такую девушку, которая не будет сомневаться в своих действиях, лгать, иметь голубые глаза и русые волосы, беречь на стороне дополнительные отношения и не дай бог работать в департаменте Готэма! – он кричал, хмурясь, и сильно оттягивая ткань ночной рубашки. – А теперь будь паинькой и свали домой, пока я не позвал свою новую охрану, поверь, им плевать на твои благие помыслы, потому что эти ребятки частенько стреляют на поражение, – усмехнулся. – Освальд, я не... – Вон! – мужчина закричал слишком громко, скинув на пол поднос и демонстрируя пальцем выход. Джим накинул на плечо пиджак и спустился вниз в коридор, столкнувшись с только что пришедшим Нигмой. – Привет, Джим. Я больно кусаюсь, людям не нравлюсь. Что я? – Пошел к черту! – хлопнул дверью. – Злость! – Нигма крикнул в ответ, надеясь, что его услышат. Утро обещало быть восхитительным!***
– Девушку! Ты представляешь?! Девушку! – Освальд кричал, агрессивно полируя столовые приборы. Ложка всё еще казалась недостаточно чистой. – Я же говорил тебе, этот Гордон сбежит при первой возможности. Перестань унижаться перед ним и признай уже наконец, что сердечные переживания для слабаков. Ты ведь больше не такой, Освальд? – Нигма положил ладонь товарищу на плечо, Пингвин с тревогой взглянул на нее. – Я… – Этот двуличный коп постоянно тобой манипулирует, он способен в любой момент повести толпу против тебя, если будет нужно, и ты опять потеряешь всего, чего достиг. Ты этого хочешь? – Нет! – Пингвин затрясся, цепляясь за ярко-зеленый пиджак и выжидающе смотря в глаза. – Тогда что мне делать?.. – У нас только один вариант, – Эдвард нагнулся ближе, почти касаясь губами мочки уха. – Мы должны уничтожить Джима Гордона. Освальд обескураженно посмотрел на мужчину, сводя брови, и слабо тряхнув головой. Загадочник снова нагнулся к нему, прислоняясь своим лбом к чужому, и довольно улыбнулся. – Я прикажу разнести слух с самой высокой ценой, – голос дрогнул. – Нет, Освальд. Готэм должен увидеть, кто тут главный. Мы сделаем всё сами. Вместе. – Вместе, – повторил он, смеясь, и похлопав Загадочника по плечу. Утро было восхитительным. День – еще лучше!***
Джеймс топтался под дверью, стараясь привести свой внешний вид в порядок. Он пригладил волосы назад и нажал на звонок, выпрямившись. Девушка выглядела по-домашнему мило и немного растрепано. – Что за спонтанный визит? Мы же договаривались на субботу. – Не удержался, хотел увидеть тебя. Можно войти? Лесли отошла в сторону, пропуская нежданного гостя. Гордон неловко присел на практически родной диван и поднял глаза на девушку. Она устроилась напротив. – Выпьем? – Нет, спасибо, – улыбнулся. – Джим, – девушка облизнула губы и набрала в легкие побольше воздуха. – Стой. Позволь мне сначала высказаться, – Гордон нервно теребил пальцами пуговицу на рукаве. – Это всё правда. Про меня и… – Пингвина. – Да, – кашлянул. – Я никогда не думал об этом, даже в планах не было, просто… так получилось. И я виноват перед тобой. Этот груз будет со мною до конца жизни, я не прошу, чтобы ты простила меня. Потому что не достоин этого. Я не достоин тебя, Ли. Эмоции путались друг с другом слишком лихорадочно, Лесли накрыла руку мужчины своей, смотря в глаза. – Я сразу поняла, что это правда. Слишком давно я тебя знаю, Джим. – Прости меня. – Перестань. Я вижу, ты пришел не за извинениями. – В смысле? – Ты пришел попрощаться, – брюнетка улыбнулась, убрав ладонь и наклоняясь ближе. Он изумленно смотрел в ответ, не совсем понимая. Ли нежно коснулась его губ своими, прикрывая глаза на несколько секунд и отстраняясь. Джеймс продолжал удивленно смотреть в ответ, отвечая взаимностью и поддавшись вперед. – Вот видишь, – девушка откинулась на диван, закинув ногу на ногу. – Ты меняешься. И я не могу этому противостоять. – Ты не права. – Если я скажу достать улики на Пингвина и арестовать, ты сделаешь это для меня? – Ли… – Гордон прикрыл глаза, свесив голову, и протирая пальцами уголки глаз. – Отвечай, сделаешь или нет? Мужчина замолчал, томительно смотря на нее. Разговор явно заходил в тупик. – Ты уже сделал выбор, Джим. Просто не можешь с этим смириться. Спокойной ночи. – Ли! – Джим подскочил, желая сказать, хоть что-то, лишь бы не уходить и остаться еще на пару минут. Томпкинс открыла дверь, выжидающе смотря на Гордона, не злясь и не возмущаясь, скорее тоскливо, героически выдерживая всю сокрушительную обиду и боль, которые мужчина нес в дом постоянно, заставляя каждую секунду беспокоиться за него и испуганно ждать звонка коллег, которые могут в любой момент сообщить о любом трагическом происшествии. Одно лишь девушка знала точно: если это ловушка, игра, лишь какой-то стратегический ход для Пингвина, фарс – она придет. Сдержит свой скрытый, жгучий характер, который свербит под сердцем и рвется наружу, соберет силы, остаток мудрости. И придет. Потому что ей не плевать на судьбу Джима Гордона, даже если выбор сделан не в ее пользу. Лесли верила в принцип «око за око» и в то, что она способна постоять за своего мужчину и вырвать его из цепких лап преступного мира. Любыми способами. Возможно, самыми ожесточенными, изощренными, такими, какими только сильными чувствами может любить женщина.***
Джим оделся как можно проще и вышел прогуляться. Гордон упустил тот момент, как его ноги занесли во двор поместья. Мужчина не успел сделать и пары шагов, как почувствовал удар в спину и ворвавшуюся в рассудок темноту. Он не знал, сколько прошло времени. Сознание начало медленно проясняться, а сторонние звуки монотонно нарастать, детектив инстинктивно дернулся на голос, но почувствовал давление. Щиколотки обвила толстая веревка, также, как и руки, Гордон пытался сзади нащупать нечто острое под сидушкой стула, гвоздь, быть может, или согнутый металл, вылезший из конструкции, не особо важно. Изображение плыло, в висках стреляло, а взгляд фокусировался слабо, детектив слышал лишь отчетливый диалог практически рядом с ним. – Босс, я сделал всё, как вы просили и требую полную стоимость. Похищать копов не в моей компетенции. – Слышал, Эд? Теперь ловить непослушных полицейских для него аморально. Ты всегда хорошо выполнял свою работу. Жаль будет тебя убивать. – Постойте, сэр! Подождите! Джеймс проморгался, услышав выстрел и сосредоточившись на объектах перед ним. В воздухе стоял свежий запах крови и горелого пороха, смешавшийся с дорогим одеколоном. – Теперь твоя очередь, – Пингвин перезарядил оружие и нацелился на Гордона, вытащив кляп изо рта, даже благородно позволив сказать последнее слово. – И что это всё значит? – детектив нахмурился. – Джим, это слишком мелочно для последнего монолога, придумай что-то пооригинальнее. – Он слишком глуп для этого. Стреляй, Освальд, – Загадочник улыбнулся, поправив шляпу. – Так вот оно как. Стал ручной сучкой Нигмы? Небось это его идея была притащить меня сюда? – Нет! В смысле, да, но устроил поимку я, как видишь. – Я был у Ли. Мы расстались. – Что, прости? – Пингвин усмехнулся, неаккуратно взмахнув дробовиком. – Думаешь, я поверю в эту чушь? – Позвони ей. – Он блефует, – Эдвард засунул кляп обратно лишь наполовину, Гордон поддался головой вперед, ударив в ответ. Мужчина дергался на стуле, с вызовом смотря на обоих. – Убей уже! Видишь, он ненормальный! – Эдвард скривился, прикладывая руку к лицу и размазывая кровь под носом. – Не торопи меня! – Пингвин кричал в ответ, злясь уже на всех и готовый пристрелить обоих. Он убрал тряпку изо рта детектива и взял его подбородок пальцами, заставляя смотреть в глаза. – От тебя я сразу пошел к ней. И мы всё обсудили. Еще раз говорю, не веришь, позвони. Не знаю, зачем я пришел к тебе сейчас, наверно, не стоило этого делать. Я не хочу, чтобы ты постоянно угрожал мне или не доверял, – Гордон держал зрительный контакт максимально долго, параллельно пытаясь надрезать за спиной веревку. – Ах, у меня же не было никаких оснований! Извини, вспылил. – Освальд, пошевели мозгами! Джим будет делать всё для того, чтобы тебя исправить, перевоспитать, вылечить, называй как угодно, такой, каким ты являешься на самом деле, ты ему не нужен, – Нигма встревал в разговор и, подойдя к Освальду, приподнял руками Пингвина дробовик. Гордон хмурился, злился, пыхтел, продолжая сидеть на месте и как можно тише, но быстрее двигать связанными руками вперед-назад о какое-то лезвие, чтобы скорее выбраться. – Он прав, Освальд. Потому что я не хочу больше видеть, как ты сидишь в Аркхеме или каком-нибудь Блэкгейте. Я не смогу тебя покрывать, это уголовное дело – сокрытие в преступлении или воровстве. Это неправильно. Твоя мать, отец… погибли из-за твоего образа жизни. – Я уважаю Освальда, так как он всего добился сам, благодаря своему острому уму и умению вертеться, ты всегда бежал к нему за информацией, потому что твое «правильное» коповское гнездышко частенько дает сбои, – Нигма дерзил в ответ, практически рыча. – Полиция Готэма уже давно пройденный этап, пора двигаться дальше и построить свою империю – ту, где никто не посмеет больше тронуть близкого для тебя человека. Правда, Освальд? – Да, наверное, – Пингвин неуверенно посмотрел на Нигму. – То, что ты сказал… ты правда так считаешь? – Я еще никогда не был так откровенен, – улыбнулся. Кобблпот сжал оружие уверенней, направляя на Гордона. Он по-волчьи смотрел снизу-вверх на Загадочника, замечая, как тот развлекается. Чертов ублюдок. – Пусть я и не идеален, Освальд, не сдерживал свое слово, подставлял и был отвратительным другом, но я никогда, в отличие от Нигмы, не говорил тебе того, что ты желаешь услышать. Даже сейчас, – Джим смог срезать веревку, но он все еще держал руки сзади, прикрыв глаза. – Я не пытался убить тебя сотни раз, говорил правду в лицо и никогда, слышишь меня… никогда не играл с твоими чувствами. Губы Пингвина дрожали, а взгляд застыл в нерешительности, он опустил оружие, ощущая, как эти двое слишком сильно давят на него. – Стреляй же! – Джеймс закричал, открыв глаза и безумно жутко оглядывая Кобблпота, вставая с места и даже забыв, что собирался притворяться связанным чуть дольше для контратаки. – Гордон, как же ты надоел, – Загадочник отобрал дробовик у Пингвина, нажав на курок. Послышался короткий щелчок. – Тут что, патронов нет? – Нигма нахмурился. – Ты идиот! Какого черта ты посмел вообще распоряжаться его жизнью за меня! – Кобллпот орал, трясся, вцепившись за пиджак Загадочника. – Тебе повезло, что дробовик не заряжен, я бы живого места на тебе не оставил, придурок! Я бы снес тебе голову дважды! Нет, трижды! А потом нашел Стрейнджа, оживил, и еще раз бы снес! Гордон в шоке смотрел на Освальда и то, как его уносит. Он понятия не имел, что Пингвин будет так бурно реагировать на его «смерть», а, хотя, быть может, если б Джим достал пистолет и подстрелил Нигму, тоже бы началась истерика? Загадочник выглядел не менее ошарашенным, не представляя, чтобы Пингвин, который всегда робко признавался ему в своих чувствах, так кричал. Эдвард взял чужие пальцы, пытаясь как можно мягче их разжать. – Освальд, помнишь наши старые деньки? Я, ты и вокруг целый мир. Наш мир. Неужели ты готов вычеркнуть это из своей жизни? Правда ли ты можешь убить того, кого так долго любил? Пальцы действительно разжались, Пингвин стал ровно, поправляя костюм и продолжая не отводить взгляд от Эдварда. – Я помню, ты сказал мне, что любовь – это жертва. Она жестока, и требует отказа от собственных интересов ради счастья другого, – Освальд улыбнулся, сморгнув выступившую слезу. – И что ты этим хочешь сказать? – Я отпущу Джима Гордона, – мужчина приглушенно засмеялся, всхлипнув. – А тебя не стал. Потому что ты был мне нужен. Я не представлял, как буду править империей один, без своего напарника. – Кобблпот сделал шаг назад, делая глубокий вдох. – Теперь я готов к этому. И я без длительной болтовни застрелю тебя, если ты еще раз переступишь порог этого дома. – Освальд… – Прощай, Эд. Загадочник нахмурился, сильнее натянув шляпу и пытаясь спрятать глаза. Он чинно развернулся и быстрым шагом направился к выходу, не оборачиваясь. Пингвин зажмурился и оперся о столешницу, устав стоять на больной ноге. Он поднял голову на Джима, оглядывая его затуманенным, влажным взглядом. – Прости. За всё. – Ты пытался убить меня. – Я… устал, Джим. Ты много раз ссорился с женщинами и сходился снова, не думаю, что этот случай исключение. Мною сделано много ошибок, и я это признаю. Поэтому… больше никаких покушений, подарков и резких визитов, – Освальд смиренно улыбнулся. Нервы натянулись до предела. – Если хоть немножко после всего возникнет желание повидать старину Пингвина, мои двери для тебя всегда открыты. – Думаешь, я расстался с Ли и пошел прогуляться к твоему порогу, чтобы услышать это? – Ты слишком долго думал. Мне показалось, ответ очевиден. – Что мне сделать, чтобы ты поверил? – Скажи, что любишь меня. Гордон усмехнулся, отвернувшись и скрестив руки на груди. Это для него выглядело, как какое-то ребячество, когда мальчик обязательно должен сказать девочке, что она ему нравится, потому что махинации с косичками больше не работают. – Так и знал, – Пингвин цокнул, развернувшись и заковыляв к себе в комнату. Гордон закусил губу, медленно подойдя. – Джим, если ты не собираешься больше тут оставаться, будь любезен, оставь меня одного, у меня полно личного времени, которое я хочу потратить с пользой и… – Да. – Что? – Мой ответ да. – Что «да»? Я тебе не вопрос задавал, – Пингвин нервно дернулся. Гордон держался важно и, подойдя ближе, уверенно взял его в лицо в ладони и прильнул к губам, держа голову, надавливая, не позволяя отойти назад. Пингвин резко выдохнул, потрясенно смотря на детектива и касаясь кончиками пальцев светлых, густых волос. – Джим… Освальд притянул Джеймса за галстук, мучительно застонав в губы и обвивая рукой шею, язык играючи скользил во рту, поглаживая ряд зубов. Он невольно улыбался, держась близко к мужчине, ощущая, как Гордон сжимает его хрупкие запястья и, возможно, оставляет следы. Пингвин не знал, что в будущем ожидать от мужчины и как тот себя поведет. Но он был уверен в необходимости на днях обновить свой список дел, желая как можно скорее достигнуть новой цели: «Сделать счастливым капитана-Джеймса Гордона».