Желтые розы

26 ноября 1991 г. Гарден Лодж. Сегодня в этом большом особняке было немноголюдно и тихо. Больше ничего не напоминало о бурных вечеринках, которые устраивал его хозяин - великий музыкант, певец, шоумен и просто отличный парень Фредди Меркьюри. На просторной кухне дома сидели трое мужчин — участники группы с громким названием «Queen». Роджер Тейлор и Джон Дикон молча курили, Брайан Мэй крутил в руке уже давно опустевший стакан. Каждый думал о своем и об одном, о том, что теперь уже не будет, как прежде. Еще два дня назад они были одним целым, командой, семьей, а сегодня они обычные люди, потерявшие в один миг все. Им казалось, будто весь мир против них. Смерть Меркьюри стала для всех ударом. Нет, они знали, что это неизбежно, но отказывались верить в то, что это так быстро произойдет. В последние дни певец был очень слаб, почти не вставал с постели, отказался от лекарств и никого не хотел видеть, кроме самых близких для него людей. Рядом всегда находилась его верная подруга, а когда — то возлюбленная, Мэри Остин. Частыми гостями были и сами музыканты. Меркьюри всегда был рад их приходу. И вот в один миг все закончилось. Не будет больше перепалок с Брайаном по поводу музыки, Роджер больше не приедет без повода, просто так, поболтать ни о чем, Джону больше некуда привозить своих детей, которых так любил певец, он разрешал им играть с его обожаемыми кошками. Всем казалось, что вот сейчас войдет сюда Фредди и с присущими ему театральными жестами скажет: «Ну, что приуныли, дорогуши, я ведь еще не сдох» — и рассмеется над сказанным. — Ну как же так? — нарушил молчание гитарист, — Как так? Он же сказал, что отдохнет и вернется, и мы продолжим запись. — Смотря перед собой сказал Мэй. Ему не хотелось верить в то, что вот так все закончилось. Они не успели записать последний куплет песни, его последней песни. Сидевший все это время неподвижно Роджер резко встал со стула и подошел к окну. — Я не успел, — еле слышно сказал он, — Не успел, черт побери. Мужчина прикрыл глаза рукой, слезы катились по щекам и падали на подоконник. Чья-то рука легла ему на плечо. Роджер поднял голову, это был Джон. Мужчины обнялись, и к ним присоединился Брайан Мэй. Сегодня их объединяла не только музыка, но и общее горе от потери друга, брата, того, кто объединял их столько лет, кого они любили всем сердцем. В тот день Роджер обещал Фредди приехать к обеду, но задержался. Он уже подъезжал, оставалось каких-то 300 ярдов, когда ему позвонил Питер Фристоун, личный помощник певца, и сообщил, что бы он не спешил, потому что Фредди больше нет. Его Фредди больше нет! До сих пор звоном в ушах стоят эти слова. Роджер Тейлор еще долго будет винить себя за то, что опоздал и не успел сказать певцу самого главного, и будет ненавидеть эту цифру «300». В дверях появился Питер Фристоун. — Ребята — пора, — сказал он. Гроб с телом певца увезли в храм для церемонии прощания по канонам зороастризма. У входа в Гарден Лодж было не протолкнуться. Фанаты несли цветы, журналисты пытались выхватить лучшие кадры. Забор был исписан словами прощаний. Церемония прошла тихо, на ней присутствовали только самые близкие люди певца. Трое мужчин вышли из здания храма и остановились на пороге. Кто-то подходил, жал им руки, выражал слова соболезнования. Последним к ним подошел Элтон Джон, близкий друг Меркьюри. — Мои соболезнования, — пожимая по очереди каждому руку, сказал он, — Держитесь. Музыканты проводили его долгим тяжелым взглядом. — Я уезжаю, — сказал Тейлор, — не поеду в Гарден Лодж. — Я тоже. — ответил Мэй — Ну и мне нет смысла ехать туда, — сказал Джон — Может тогда где-нибудь посидим? — спросил гитарист.  — Я не против, — ответил Тейлор, — Только нужно отогнать машину. — Ок. Где нас найти ты знаешь, — ответил Мей. Пожав друг другу руки, мужчины разошлись, только Роджер еще немного задержался на пороге храма. Люди потихоньку разъезжались. Кто-то уезжал по своим делам, кто-то на оглашение завещания. Даже погода, казалось, оплакивала уход певца. Было холодно и сыро, начинал моросить мелкий дождь. Спрятав руки в карманы пальто, Роджер поспешил к своему автомобилю. Он не заметил, как следом за ним вышла молодая женщина. — Роджер! — позвала она его, — Роджер, подожди. Мужчина остановился и обернулся, это была Мэри Остин. — Здравствуй, Роджер, — подойдя поздоровалась она. Мэри была довольно симпатичной девушкой с голубыми газами и светлыми волосами, такие нравились Меркьюри. С Тейлором они не особо дружили. Еще при жизни певца она ревновала его к Тейлору, всегда замечая, как тот смотрит на своего друга-барабанщика. К слову, Роджер был очень хорош собой в 70-е, носил длинные волосы, которые все время осветлял! А голубые большие глаза были магнитом - девочки за ним ходили толпами. Даже некоторые мужчины на него засматривались. Из-за такой миловидной внешности его часто путали с девушкой, отчего тот приходил в ярость. Тейлору не особо хотелось с ней разговаривать сегодня, да и вообще с кем бы то ни было. — Здравствуй, Мэри, — ответил ей музыкант, — Как ты? — Держусь, — сказала девушка. Разговор не клеился. — Мэри, ты прости, но мне нужно идти, меня ждут, — сказал Роджер, не желая сейчас с ней разговаривать — Разве ты не поедешь на оглашение завещания? — спросила Остин — Нет, зачем мне это? — Ну да, зачем. Я вижу, он тебе передал то, что было ему дорого, — она обратила внимание на перстень на пальце левой руки Роджера. Мужчина посмотрел на свою руку. Эту драгоценность Фредди передал ему в последнюю встречу со словами: « Я хочу, чтобы оно напоминало тебе обо мне, не снимай его, что бы не случилось». — Ты что-то еще хотела, Мэри? Я опаздываю, — сказал музыкант, показывая всем своим видом, что не желает больше разговаривать. Девушка достала из сумочки конверт и протянула его Тейлору. — Что это? — спросил музыкант, вертя конверт в руках. — Мне его передал Фредди, сказал, когда его не станет, передать тебе, — женщина запнулась, слезы выступили на глазах. — Что там — я не знаю. — Спасибо, — музыкант обнял девушку и поспешил уйти. — Он ждал тебя, Роджер, — прокричала ему вслед Остин. Но Тейлор не обернулся. Роджер сел в свой автомобиль, по крыше забарабанил дождь. Он смотрел на конверт, подписанный « Роджеру Тейлору лично в руки». Сердце в груди сжалось, ладони вспотели от волнения. «Что там может быть?» — подумал Роджер, не решаясь открыть. — Что ты придумал, Фредди? — спросил он глядя на конверт. Взяв себя в руки, Тейлор вскрыл конверт. Два листа, сложенные пополам. Первым было письмо, написанное аккуратным почерком певца. Дрожащими от волнения руками драммер развернул лист, стал читать: « Дорогой Роджер. Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет. Я ни о чем не жалею, ведь прожил жизнь так, как сам того пожелал, и это были лучшие годы, отведенные мне, ведь рядом были вы, мои дорогие. Если бы мне предложили прожить еще раз, я бы все повторил, единственное, чего бы желал — это тебя в моей жизни, но не как друга. Все эти годы я любил тебя, с самого первого дня нашей встречи. Прости, если такое откровение станет для тебя шоком. Смысла скрывать свои чувства к тебе больше нет. Ведь я не знаю, наступит ли для меня завтрашний день. Хочу, чтобы ты знал - я люблю тебя. Жалею лишь об одном, что мне не хватило смелости признаться тебе раньше. Я боялся, что потеряю тебя, как друга, если откроюсь, а это было бы подобно смерти. Не могу больше. Устал. Прощай, любовь моя. Твой Фредди.» Слезы текли по щекам и капали на лист, оставляя следы. Вытерев лицо рукой Роджер развернул второй лист и улыбнулся - это был рисунок, выполненный простым карандашом. На нем был изображен Тейлор. Он помнил тот день, как будто это было вчера. Они тогда записывали в студии Ридж в Рокфилде альбом «Ночь в опере» и сильно повздорили с Фредди из-за песни Роджера. Тейлор закрылся в шкафу и сказал, что не выйдет,пока Меркьюри не отдаст его песне вторую сторону. Через пару часов протеста Фредди согласился, но было одно условие, если Роджер разрешит нарисовать себя обнаженным. Роджеру ничего не оставалось, как согласиться. Они тогда после записи прилично выпили, Роджер, в частности, для храбрости, ведь ему еще не доводилось быть в роли натурщика, тем более для лучшего друга. Но что не сделаешь ради того, чтобы твоя песня попала в альбом. Тот рисунок Фредди ему не отдал, сославшись, что вышло не очень. Внимание Роджера привлекла подпись внизу рисунка «Любовь моей жизни». Глаза снова защипало. Из воспоминаний музыканта вырвал телефонный звонок. — Роджер, где тебя носит, мы уже два часа тебя ждем, — послышался в трубке недовольный голос Мэя. — Прости, пришлось задержаться, скоро буду. Сложив все в конверт, Роджер спрятал его в красивую резную шкатулку, которая все это время лежала на соседнем сидении. Он забрал ее сегодня, Фредди очень просил забрать ее. Тейлор провел пальцами по красивому рисунку, выполненному в японском стиле. Певец купил ее в их первый тур по Японии и хранил в ней все свои украшения, которые так любил носить в 70-х. — Я тоже люблю тебя, Фредди, — сказал Роджер, глядя на перстень на левой руке. Дождь уже давно прекратился, солнце выглянуло из-за облаков, и только ручьи, стекавшие по мостовой, напоминали о нем. Музыкант завел автомобиль и вырулил на дорогу. Нужно было еще заехать домой перед тем, как отправиться в бар, где его ждали друзья. 5 сентября 2006 г Из большого красивого дома, окруженного огромным садом, вышел седовласый мужчина с огромным букетом желтых роз. В этом импозантном мужчине теперь с трудом можно было узнать легендарного барабанщика одной из самых культовых рок групп - Роджера Тейлора. Неспешным шагом он направился к бронзовой статуе своего лучшего друга, которая возвышалась над его садом вот уже несколько лет. Сколько сил и нервов он потратил на то, чтобы его лучший друг, увековеченный в этой пятиметровой бронзовой статуе, стоял теперь посреди его сада. Сегодня был особенный день - день рождения Фредди Меркьюри. Мужчина подошел к подножью статуи и положил цветы. — Здравствуй, Фредди. — обратился музыкант к статуе, — Я принес твои любимые желтые розы. Сегодня тебе исполнилось бы шестьдесят. И ты бы ненавидел этот день, я точно знаю. Ты всегда говорил, что старость это скучно. Как видишь, я тоже не молодею. Уже много лет, как совершенно седой. Ты знаешь, мы все еще с Брайаном выступаем, да. Две старые «королевы». Я пишу песни. Я думаю, тебе бы понравились. — Мужчина присел у подножья статуи и опустил голову, слезы выступили на глазах, и одна упала на землю. — Мне так тебя не хватает, Фредди, я каждый день думаю о тебе и о том, что было бы, если бы я тогда не испугался своих чувств к тебе. Брайан говорит, что я так скоро сойду с ума. Ну и пусть. Смешно, вроде все у меня есть, и дом не один, и целый автопарк, и жена - красавица, но какая-то пустота внутри. Это так несправедливо, Фред. Ты должен быть здесь, с нами. Со мной. Я без тебя никто, Фред. Закрыв лицо руками, Роджер пытался сдержать слезы, которые сами текли по щекам. Он не заметил, как по склону к нему приближался молодой мужчина, внешне очень похожий на него молодого. — Пап! — позвал его парень, это был сын Тейлора Руфус. — Вот ты где. Там дядя Брайан приехал, сказал чтобы ты поспешил, а то опоздаете на свой же концерт. Руфус был очень похож на молодого Роджера, такие же большие голубые глаза, светлые волосы и такая же страсть к музыке. — Да, передай, что сейчас иду. — Парень кивнул и поспешил уйти, оставив отца наедине со своими мыслями. — Ладно Фредди, пойду я, а то Брай будет рвать и метать, что я заставил ждать его «королевскую задницу». — Мужчина поднялся и дотронулся рукой до фигуры. Бронза обожгла холодом. — Еще увидимся, дорогой, — прошептал музыкант, — Я все еще люблю тебя.