Забытая реальность

Жаль. Безжизненно, безнадежно. Сжато, сожрано рыжей ржой. Жутко женско и односложно: Был так нужен, А стал Чужой. Вера Полозкова

Его обдало жаром. Когда он откинул одеяло, и понял, что Алина прижимается к его груди, Даня ощутил приступ тошноты. Ему стоило огромных усилий сдержаться и не ринуться в туалет. В глазах потемнело, а сам он с ужасом осознал, что ночной сон с участием Алины не был сном. Ее умиротворенное лицо было таким же, каким он его помнил, без преувеличения можно сказать, что она за восемь лет практически не изменилось. Но это сейчас — пока она спит и на нее не давит груз чего-то такого, чего Даня, возможно, не хотел знать. Она пошевелилась, а он затаил дыхание, стараясь понять, какого черта он затащил ее в постель? Или она его? Это уже осталось за кадром его памяти, он точно знал, что никто из них вчера не был против того, чтобы разбавить томный вечер жадными поцелуями и сексом, возможно, без обязательств. Алина проснулась. Она хлопала глазами, пялясь на Даню не то с укором (или он это сам себе придумал?), не то с недоверием (и это тоже?). А затем резко села. — Алина я… — ему было очень стыдно. Будь он сто раз пьяный, он не имел права даже пальцем ее касаться. Однажды он вспомнил, как ему снилось нечто подобное. Он был в нее влюблен… раньше. В те времена, когда Алина была его Алиной. «Ничего не изменилось с тех пор» — старался он убедить себя в том, что чувства по-прежнему где-то есть, но от них не оставалось и следа, когда он смотрел на девушку, чье выражение лица менялось от «все тлен» и до «ненавижу эту жизнь». — Мне пора. Было круто. Она спрыгнула с кровати, прикрываясь одеялом. Ее совсем не смутило то, что она раскрыла абсолютно голого Даню, и теперь собирала по полу свои вещи. Даня же схватил плед, прикрылся, и старался на Алину не обращать никакого внимания. Это было сложно. — Ты вчера сказала… — он присел на край кровати, все еще опустив глаза вниз.— Что катаешься по шоу, но приглашают все реже. Алина в это время застегивала молнию на шортах, она резко обернулась. Что она еще ему рассказала в пьяном угаре? Застыла, стараясь дышать спокойно, уверенно, но дыхание все равно сперло, как бы она не старалась выглядеть сильной и независимой. — Тебе нужны деньги… я бы мог тебе дать и… Глаза Алины расширились. Даня не понял, в какой момент она оказалась прямо перед ним. Секунду назад стояла возле прикроватного столика, а теперь, оперевшись на колени, с размаху залепила ему пощечину. После этого до него дошло, что он на самом деле ей предложил. Но было уже поздно оправдываться — Алина выбежала из его комнаты, он только и слышал, как дверь с силой захлопнулась за ней. Чертов гений. Даня корил себя за то, что его идиотизм родился раньше него. Голова раскалывалась, никакое обезболивающее не спасало от боли, которая теперь поселилась не только в его голове, но и груди. Во что вляпалась Алина? Как он мог позволить себе так с ней поступить? И сам-то он понимал, как его предложение звучит со стороны? Пока Даня боролся с блинной смесью, Юки прыгнула на стол, смотрела на него, едва ли не с осуждением. Даня выругался. Наверное, его теперь вечно будет преследовать чувство вины, даже если их с Алиной пути теперь навсегда разошлись. — Свали отсюда, — рыкнул он на кошку, которая яро виляла хвостом.— Я не мудак. Но кошка была явно недовольна. И не его поведением, а пустой миской. Прежде чем Даня понял, что его воображение разыгралось, он бросил в кошку полотенце, чтобы согнать ее со стола. Она явно обиделась, а потом мужчина наполнил миску кошачьим кормом, набрал ей чистой воды и вроде даже решил, что Юки его простила. Разочарованный, озлобленный и очень пристыженный, Даня поплелся на работу, где собирался забыться. Или хотя бы постараться не думать о том, что больше никогда в жизни не встретит ту девушку, что восемь лет назад собственноручно отвел под венец. Девушку, которую любил больше всего на свете. «Дыши, Алина, только дыши!» Алина не могла. Она задыхалась от собственных рыданий. Уткнувшись в мягкую шерсть Масару, девушка старалась не жалеть себя. Нет. Она пыталась избавиться от чувства вины, которое когтями царапало ее душу, напоминая Алине насколько жалкой она стала. Насколько грязной, потерявшей последние капельки гордости, которая и без того была лишь призрачной надеждой. Ничего не осталось. Масару поскуливала, вылизывая ее лицо, но девушку это только угнетало. Она съежилась от собственной беспомощности. Сколько предстоит сделать еще глупостей, прежде чем Алина, наконец, поймет, что она ничтожество? Все утро она потратила на то, чтобы посмотреть свои старые прокаты. Вот она юная Китри, задорно выплясывает на льду, показывая трюки, сложные каскады, выполняя элемент за элементом. Как было все просто — слушайся тренера, беспрекословно выполняй роль марионетки — и все. Больше ничего от тебя не требуется. За тебя все решат. Вот она — Кристина. Спустя время уже Кармен. Образы маячили перед глазами Алины, а она так и не смогла понять, кем была она? Настоящая Алина Загитова… была кем? Утирая слезы, Алина старалась не думать о прошлой ночи. Она понимала насколько отвратительно поступила, но никапельки не пожалела о том, что между ней и Даней случилось. Это еще больше давило на ее совесть, от которой не осталось, кажется, и следа. Она взглянула в зеркало, глядя на себя опухшую. Сколько она уже так горько не плакала? Последний раз, был, кажется, года два назад, когда она обнаружила на своем банковском счету отрицательную цифру. Тогда была неимоверная истерика, когда девушка поняла… что произошло. Из нехороших воспоминаний Алину отвлекла Масару, залаявшую на всю квартиру. Она метнулась к собаке, погладила ее и умоляюще взглянула на нее. Соседи и без того каждый раз жаловались на собаку. Их смущала Масару. Это раньше все любили ее за свою звездность. Теперь же Масару была не больше, чем большой собакой, которая мешает по утрам спать, лает, да и запах от нее посредственный. И не важно, что в подъезде жили около трех котов, которые не были блюстителями чистоты. Алина ругалась. Жестко. «А раньше была такой милой девочкой!» — слышалось с разных сторон. С гордо поднятой головой, Алина шла мимо соседей, Масару вышагивала рядом. Иногда соседи делали вид будто Масару вот-вот их сожрет. На это было бы смешно смотреть, если бы они не грозились подключить к делу хозяйку квартиры. До Алины дошло, что вызвало такую буйную реакцию Масару. Она схватила телефон, который еще вчера перевела в режим вибрации. «Уважаемая Алина Ильназовна, мы вынуждены Вам отказать в участии шоу «Ледовая сказка». Администрация несет за собой право не оглашать причину отказа. С уважением Владимир». Алину колотило. Стараясь справиться с навязчивой мыслью приехать к ним и сказать администрации все, что она о них думает, девушка поднялась с пола. Бросила телефон на столик, а затем отправилась на кухню. Выход. Где же этот выход? Но она не видела ничего, кроме окутавшей ее тьмы, словно кто-то наслал на нее проклятье. Точно — это хейтеры. Они всегда желали ей чуть ли не сдохнуть. Имеют ли слова силу? А слова тысячи людей? В сердцах Алина пожелала сдохнуть и им. А затем мысленно извинилась перед каждым, упрекая себя в том, что вообще может об этом думать. Она схватила нож. Масару с лаем бросилась на нее. Она подняла такой шум, что Алина испугалась набега неадекватных соседей. Она не понимала почему собака так остро реагирует на нее, но стоило ей бросить острый предмет в раковину, как Масару замолчала, улеглась у ног Алины и больше не подавала признаков беспокойства. Алина упала рядом, обхватила Масару и снова уткнулась носом в ее шерсть. — Глупая собака, — проворчала Алина. — Мне теперь и бутерброд не сделать? Я не стала бы… «А чувствуют ли собаки?» — пронеслось в голове у Алины. Наверное, да. Когда у хозяина совсем едет крыша. Алина почувствовала, как в душе что-то теплеет. Неужели там что-то осталось? Она утерла нос, посмотрела на Масару и вздохнула. Возможно, она бы давно попрощалась бы с собой, если бы не тот, кто ждал ее. И каждый раз, когда защемит в груди, она будет рядом. Этого могло быть достаточно, чтобы понять, что путь домой есть и будет всегда. Искать успокоение в собаке — это, наверное, уже как смысл ее жизни. — Они отказали мне, — тихо прошептала Алина. — Это второе шоу. Ты понимаешь? Они отказали мне. Больше… больше нет шоу. Алина посмотрела в окно. Там солнце вовсю светило, его лучи подпекали спину, но девушка чувствовала, как ее морозит, наверное, похмелье еще не прошло. Она мгновенно вспомнила то, что старалась забыть снова, и снова. Чтобы не удариться в истерику снова, Алина поднялась с пола и вернулась в зал, где взяла злополучный телефон. Еще одно сообщение. В душе вспыхнули отголоски надежды, что если они передумали? «Твой номер не изменился… я полагаю, должен извиниться? За все. Ну, черт, я идиот. Кстати, а ты бы могла мне помочь с парочкой фигуристов? Блин, даже не знаю, как попросить… У меня завал. Искал помощников себе, а никто не идет. Прости за вчерашнее. Точнее за сегодняшнее. В общем за все. Так как насчет работы? Если ты, конечно, не против и не занята…» Он до сей поры был забит, как «Даниил Маркович», хотя сколько себя помнит, обращалась к нему на «ты». Да и как иначе? С друзьями разве будешь общаться по-другому? Сейчас Алина сжимала в руках телефон. Она предполагала, что скорее помрет с голоду, чем наберется смелости работать с ним. Он врал ей. Он не давал объявления на то, чтобы найти себе помощника. Это было выше его. Глейхенгауз из тех, кто влезет по горло в дерьмо, но будет работать один. Была причина, по которой он звал к себе Алину: жалость? Чувство собственного достоинства? Хочет загладить вину? Но какую вину, если сама Алина ни капли не винила его? Скорее себя за то, что не сдержалась и сама лично потащила его в постель. Эта мысль снова заставила ее усомниться в собственной адекватности. Алина хотела было написать отказ, но на телефон пришло очередное сообщение: «Ну блин, нет. Не надо отказываться.» Алина набирала сообщение, старательно придумывая причину отказа. Когда письмо едва ли не в три тома было готово, она стерла его и написала: «Ладно».