Забытая реальность

вспоминает, как это тесно, смешно и дико, когда ты кем-то любим. вот же время было, теперь, гляди-ка, ты одинока, как белый бим. одинока так, что и выпить не с кем, уж ладно поговорить о будущем и былом. одинока страшным, обидным, детским — отцовским гневом, пустым углом. Вера Полозкова

 — Ты встанешь? Она не встанет, наверное, больше никогда. Она и не знала, что разбитое сердце так сложно собрать обратно. А возможно ли это? Мама не говорит. — К тебе пришел психолог. Алина, ты должна… — Я никому, ничего, не должна. Пусть убирается. Они менялись. Седовласый мужчина лет сорока предложил Алине завести котенка. «Он поможет тебе направить свою неистраченную заботу на него». Будто котенок может заменить того, кого ты любила больше всего на свете. Будто котенок поможет справиться с проблемами, рухнувшими на твою голову. Котенком не расплатишься в магазине, и он не имеет волшебных свойств, его не приложишь к сердцу и не исцелишься. — Ты бы могла немного и о нас подумать, Алина. Сидеть на шее у родителей нехорошо. Особенно, когда больше не можешь приносить им того, чего они всегда хотели. «Ты бы могла о нас подумать». Алина медленно повернулась к маме лицом. Ресницы Алины затрепетали и она приоткрыла глаза, стараясь не впадать в истерику снова. — Чем? Пойти в официантки? Только туда мне теперь путь. — Шоу. Ты можешь участвовать в шоу. Мама не задумываясь говорила, будто это так просто — вернуться после трех лет перерыва в спорт. Никто ее не ждет, никто… — Почему я не могу просто… жить с вами? Она не понимала. Определенно это было эгоистично, но на данном этапе, Алина просто не видела другого выхода, кроме как проваляться еще пару лет на этом диване, чтобы никто ее не трогал. Судя потому, как мама поджала губы, она была недовольна тем фактом, что Алина рассматривает такой вариант. — Ты не можешь. Тебе нужно работать, вылезти из этого депресняка. Мы предупреждали тебя об Андрее. Ты всегда могла меня послушать, но предпочла уехать с ним. Между нами и им, ты выбрала его. Алина почувствовала, как к горлу подкатывает ком, как дыхание сбивается. Это то, чего она боится больше всего — умереть от удушья, которое теперь преследует ее везде. Голос срывается, когда Алина произносит: — Мам, я его любила… Но она будто ее не слышит. Алина запоздало замечает, что ухватилась за маму обеими руками, а ее крик застревает где-то в горле. Алина понимает, что наступил конец, когда мама отступает назад. — Любовь приходит и уходит. А семья остается навсегда. Этим вечером Алина покидает свою семью. Алину разбудил пронзительный вой. Она подскочила, машинально хватаясь за край своего одеяла. На телефон пришло сообщение, вот что потревожило сон девушки. И лучше бы это было что-то важное, потому что Алина явно больше уснуть не сможет. После таких-то снов-воспоминаний. «Вчера ты мне печенье предлагала. Где оно?» Алина еще несколько раз перечитала сообщение, посмотрела на время и на отправителя. Какого черта. «Ты охренел? Третий час ночи» Даня прочитал, но не ответил, тут же вышел из ватсапа. Алина выругалась, кутаясь обратно в одеяло, закрывая глаза… «В холодильнике. В кабинете. Ты что делаешь на работе в такое время?!» «О, нашел. Сплю. Было много работы, решил задержаться… и вот» «Придурок» В ответ на это Алине пришел улыбающийся смайлик. Она поймала себя на мысли, что и сама улыбается, глядя на экран телефона. Отлично, теперь он будет будить ее посреди ночи? Лучше пусть будет так, чем… Алина вспомнила о том, как было хорошо засыпать в его объятиях, а после притянула к себе Масару и, зарывшись ей в шерсть лицом, завыла. Как это не то, о чем она должна думать. «Когда-то мы были лучшими друзьями. Почему мы не можем вернуть нашу дружбу?» Вопрос, который она задавала себе имел простой ответ — она сама все испортила. Решила отказаться от всего, лишить себя абсолютно всего, во имя любви, страсти, роскоши. Теперь все это было лишь в ее воспоминаниях, а здесь, в настоящем, только разочарование и бессмыслица. Выгуливать Масару ночью Алине еще не приходилось. Но она порадовалась тому, что может выйти на свежий воздух. "Я все съел. У нас тут остался йогурт?" Алина прищурилась. «Тебя не смущает, что я сплю?» «Но ты не спишь. Ты слишком быстро отвечаешь на мои сообщения» «Я пытаюсь уснуть» «Нет. Ты даже не пытаешься, иначе бы давно послала меня» «Иди нахер» «Нет. Уже не считается :)» Алина усмехнулась. Она старалась не думать о том, что Даня выглядит милым. Но… он действительно выглядел милым. И отрицать это, значит полностью отрицать что-то хорошее в ее — Алининой-- жизни. «А ты когда на работу придешь? Здесь страшно.» «Хватит нести чушь» «Ты не веришь, что мне страшно?!» «Боишься, что за тобой придет бабайка?» «Она придет». «Твои проблемы, может, вам вдвоем будет веселее» «Может, я закажу тебе такси, приедешь к нам? :)» «На групповушку тянет?)» «Ты извращенка» «Заказывай. Все равно не усну» Даня дремал, когда Алина открыла дверь в кабинет. На столе стояла полупустая бутылка вина, пустой контейнер из-под печенья и стакан. Даня встрепенулся, когда Алина склонилась над ним, чтобы разбудить. Он так резко подскочил, что девушке пришлось отпрыгнуть назад, чтобы он не ударил ее ненароком. — Ты издеваешься? Завтра придет Этери, она уничтожит тебя, если узнает, что ты пил. Лучше бы тебе не злить ее. Даня налил в стакан вина, протянул Алине, но как бы ей сильно не хотелось выпить, забыться сегодняшней ночью, выпотрошить из памяти тот сон, который заставил ее вновь почувствовать себя виноватой, да обвинить семью, она отказлаась от алкоголя. Это ни к чему хорошему не приведет, когда завтра она будет работать с воспитанницей Тутберидзе. И у Дани отобрала, когда он потянулся выпить. — Я ничего не понимаю, — тихо сказал он, когда Алина отодвинула бутылку подальше. — Что с тобой случилось? Это не тот случай, когда кто-то хочет знать, что случилось. Это тот случай, когда хотят понять, почему изменилась. Алина вскинула голову, давая понять — не стоит сейчас об этом, но Даня качал головой, потянувшись к Алининой руке. Девушка машинально отдернула ее, но после успокоилась и вложила свою ладонь в его. — Ты была такой… такой хорошей. Алина старалась придержать обиду, но она уже рвалась наружу горькими слезами, острыми словами и ненавистью. — Люди меняются, Даня. Кому как не тебе об этом знать? Ее голос был тих. — Но я хочу, чтобы ты вернулась. — Этого не случится. Никогда. Тебе бы смириться с этим, иначе можно так спиться. Да и какое тебе дело до того, какой я стала? Какое… Он поцеловал ее. Поцелуй этот был неожиданным, как и разговор, как и Алинина реакция — она почувствовала, как раслабляется в его руках, как он перехватывает девушку, и уже через мгновенье она сидит у него на руках, обхватив ладонями его плечи. Поцелуй, влажный, с привкусом вина, он кружил голову, Алина мгновенно теряла себя в ласках Дани. Когда его руки скользили под ее свитером, она понимала, что больше ничего не желает, как его. Сложно, сложно было заставить себя оторваться от желаемого. Она и не собиралась этого делать. Когда Алина поняла, что лежит на диване, а Даня склонился над ней, решила, что пути назад нет — она останется сегодня здесь, будет наслаждаться тем, что он может ей дать. Поцелуй за поцелуем. Вещи, такие ненужные сейчас вещи, он снимает с нее, оставляя где-то позади. «Я любила его, мам!» — Алина… Иногда ей казалось, что воспоминания разорвут ее на части. Им просто мало места в ее голове, их столько — и все они горькие, словно яд, который просочился в нее, и теперь отравляет весь организм. «Семья навсегда останется». — Алина! «Ты была такой хорошей…» «Черт, — подумала девушка, — кажется, я умираю». Кто-то встряхнул ее. Алина закричала, хватаясь за чьи-то плечи. Ее рывком прижали к себе. — Ты дышишь? Алина, дышишь?! — Да. Дышу. Что… что? Она пришла в себя. Перепуганный Даня держал ее в своих руках, глядя в ее заплаканное лицо. Он не понимал, что произошло. Совсем. Она отвечала на его поцелуи, а потом… просто разревелась, будто он сделал что-то не так. Нет, он сделал все «не так». Он не должен был начинать все это, не должен был ее целовать, и уж тем более не должен был…. — Ты плакала, почему ты плакала? Я бы не стал против твоей воли… Все, что Алина сейчас могла сделать, убраться отсюда. Она потянулась за свитером и Даня поскорее подал его ей. — Этого больше не повторится. Никаких поцелуев. Никаких! Она выскочила из кабинета, потерявшись где-то в темноте. Даня остался сидеть на диване, глядя на свои ладони в которых только что держал Алину. Ее истерика напугала его. Он не мог простить себе того, что позволил себе вольность. Но ему казалось, что она была не против. Тогда что произошло? В голове не укладывалось то, что только что случилось. Дане было сложно признаться в то, что он боялся себя. И новую Алину, которая до сих пор отзывалась болью в его душе.