Шутим в письмах о грозной мести,
Топим в лести и ждем ответа.
Мы так счастливы были б вместе,
Что и сами не верим в это.
— Алина.
Она не ответила. Не пошевелилась. Спала. Ему бы уйти, пока она спит. Как трус, который не в состоянии ответить за свои поступки. Даня ощутил одновременно чувство вины и злости — и сам не понимал, как в нем могут уживаться два этих чувства. Прежде чем он понял, что делает, его рука уже касалась обнаженного плеча Алины. Он провел по нему пальцами, нежно касаясь изгиба ее руки. Девушка не пошевелилась. Даня ощутил, как борется в нем два желания: уйти отсюда и остаться. Останься он, обрадовалась бы она этому? Поняла бы правильно? Он и сам не мог растолковать своих чувств, что уж до Алины, которая понятия не имела ни о чем, что он пронес через их дружбу. Прошло всего восемь лет, а он чувствовал, что между ними пропасть в сотни. Лишиться человека, оказалось легче, чем принять его снова.
«Лучше бы ты не возвращалась никогда» — пронеслось у него в голове, эта мысль отозвалась болью где-то там, в сердце.
Он коснулся губами ее плеча, а затем ушел, оставив спящую Алина наедине с собой. Она никогда не узнает, сколько сил ему потребовалось на то, чтобы оставить ее здесь.
***Записки из альбома памяти***
В основном — все также. Она рисует, я пишу. Она пьет кофе, оставляя на столе противные круги. Которые потом высыхают.
Сволочь. Это книга жалоб и предложений!
Да, ладно тебе, а иначе ты меня не слушаешь.
Я перепрячу альбом.
Ты сделаешь мне больно.
Иди в пень, не пиши сюда больше!
Хорошо:)
Идиот…
/под записью изображена рука, показывающая неприличный жест/
Алина закрыла альбом, но тут же поймала взгляд Дани, разговаривающего с одним из тренеров. Не было ни капли сожаления о том, что произошло вчера, но все также она не понимала, почему продолжает эту игру, заставляя страдать себя и его. Усложнять то, что вроде бы начало проклевываться — прежнее доверие, дружба. Стараться для того, чтобы в один миг все разрушить. Только жалеть себя Алина больше не собиралась. Сколько времени пройдет, прежде чем ей удастся совладать с остатками разума? И вообще — осталось ли там что-то, кроме безрассудства, которым Алина живет. Этот месяц показал ей, что жизнь может быть настолько непредсказуемой. Сегодня ты одна, завтра --совершенно другая. Чувство, с которым Алина просыпается, больше не похоже на желание умереть, что-то другое проклевывается, заставляя ее пугаться саму себя. Однажды,
она сможет разобраться в этом, но пока остается довольствоваться тем, что она просыпается в руках человека, который… что? Чем они руководствуются, бросаясь в объятия друг друга. Страсть это или нехватка секса в их жизни, страшно подумать, что было бы, кидайся Алина на каждого первого мужика. Она уже рассуждала об этом в тот, первый раз, когда алкоголь смешался с чувством необходимости вернуть что-то из прошлого. Тогда было проще оправдаться — она была пьяна, он был пьян. На этот раз…
Он поцеловал ее. Она никогда не забудет, как он, убедившись, что она спит, так нежно поцеловал ее в плечо. Казалось, что она вот-вот разревется и выдаст себя, но Алина справилась с эмоциями, обуздавшими ее в тот момент. Справится и сейчас, когда Даня избегает смотреть ей в глаза.
— Тебе тут письмо.
Алина вздрогнула. В руки ей вложили конверт, девушка перевернула конверт и прищурилась.
— От кого это? — Даня заинтересовался, подходя к столу.
— Здесь не написано, — огрызнулась девушка, бросая обеспокоенный взгляд на него. — Не знаю.
Имя отправителя действительно не было указано.
Алина распечатала конверт, стараясь унять дрожь в руках, которая сопровождалась страхом, который тут же отозвался головокружением. Алина пробежалась взглядом по написанному и резко выдохнула.
«Уважаемая Алина Загитова! Мы рады сообщить Вам, что мы готовы принять Вас в нашем шоу Чемпионов, которое пройдет первого и второго сентября. Свяжитесь с нами в ближайшее время».
— Это из Японии! — Алина даже подпрыгнула на месте, не веря своим глазам. — Я отсылала им… им всем. Они…
«Отказывали» — но этого не нужно было говорить вслух. Даня и без того понял. Он мрачно смотрел на листок в руках Алины, а она пыталась понять, что же могло их так повлиять на их решение. Уж не то, что девушка работает у топового хореографа? Внезапно Алине стало настолько обидно, что она скомкала письмо и выбросила его в урну. Даня не стал задавать вопросы, опасаясь попасть под горячую руку.
«Я никто без него», — пронеслось у нее в голове.
Пора было примириться с этим, уже давно. Она чувствовала, что никто и без своих титулов. Где ее родители? Где ее муж? Где она? Девушка поднялась из-за стола и отправилась на лед.
Даня достал из урны письмо. Он разгладил его, сложил втрое и спрятал в карман своей толстовки.
Стук в дверь заставил Даню встрепенуться. К нему не ходили гости, за исключением, может быть, Алины. Он не ошибся. За дверью стояла она, закутанная в джинсовку. Девушка придерживала Масару и смотрела на Даню.
— Прогуляемся?
Даня посмотрел через плечо.
— Пять минут. Надо переодеться. Проходи.
Алина перешагнула порог, разглядывая свои руки. Даня ушел не сразу. Он не мог оторвать взгляда от Алины.
— Ты в такую даль…
— Не спрашивай, — буркнула девушка.
Он понял. Спустя минут десять, он вышел в коридор и переобулся. Вдвоем они вышли на улицу. Алина тут же спустила собаку с поводка, накрутив на руку цепочку.
— Мы должны поговорить о том, что между нами было? — поинтересовалась Алина, отчаянно краснея, хотя Даня был готов поспорить, что она не хотела, чтобы Даня отметил этот ее румянец. Он и сам готов был провалиться сквозь землю.
— Если ты не хочешь это обсуждать — мы не будем.
— Ты же понимаешь, что я не… что я не такая… я бы никогда.
Даня остановился.
— Что?
— Я с другими мужчинами…. Кроме Андрея у меня не было никого. А потом ты…
Он понял все, прежде, чем девушка попыталась объяснить. Ее голос срывался, она не могла толком составить предложение, но отчаяние на ее лице так сильно делало Дане больно, что ему захотелось прижать ее к себе и больше никогда не отпускать. Впервые за последнее время он ощутил, как сильно ему не хватало ее, как сильно он желал, чтобы Алина была рядом. Чтобы она вернулась к нему.
— Ты думаешь, что я… считаю тебя…
Он не мог подобрать правильного слова, поэтому просто мотнул головой:
— Нет. Алина, нет!
— Ты не знаешь меня, — она опередила его, вставая напротив. — Не знаешь, чем я жила все это время.
— Так расскажи мне, — не выдержал Даня. — Почему? Почему все время уходишь от разговора, будто мы чужие друг другу люди?
Алина смотрела на него так, словно он сказал что-то неприемлемое. Казалось, она вот-вот расплачется, но девушка решила до последнего держаться. Эта ее сила так нравилась ему… и так его нервировала. Ему захотелось пожалеть Алину, а не вот это вот все.
— А разве это не так? — спросила она.— Разве мы не стали чужими, когда я уехала?
Даня нервно сглотнул.
— Нет. Ты не стала мне чужой.
— До поры. Когда ты забыл меня, когда для тебя я перестала существовать? Это ведь случилось, потому что ты ведешь себя так, будто я для тебя… никто.
Алина застыла. Этот разговор никогда не должен был состояться, но они здесь. И они разговаривают. Даня чувствовал, как в нем вскипает злость. Он машинально схватил ее за руку, чуть дергая на себя. Алина испуганно отшатнулась, опуская взгляд на его руку.
— Почему ты говоришь это? Я виноват в том, что ты уехала? Хочешь обвинить меня в том, что наша дружба развалилась к чертям?
— Да! — признала Алина. — Потому что иначе… Иначе я никогда не смогу простить себя.
Он увидел это — ее слезы. Девушка заморгала, стараясь их скрыть, но уже было поздно. Даня не стал зацикливать на этом внимания, она была только благодарна за это. Ему хотелось, чтобы она что-то сказала, пожалела его, успокоила его, но, видимо, девушка настолько устала тащить на себе груз ответственности за то, что произошло или не произошло, что сил у нее больше не осталось. Он понял одно — она чувствует себя виноватой. Что бы она сказала на то, если бы он признался ей, что вообще-то любил, что мог сберечь ее от того, кто поступил с ней плохо. Как бы она тогда отнеслась к нему? Они шли вдоль аллеи молча, больше никто ничего не говорил. Этого и не требовалось. Даня сделал что-то намного сильнее слов, намного значительнее. Он коснулся рукой ее запястья, а затем переплел их пальцы, сжимая руку Алины. Его преследовал страх того, что она оттолкнет его, убежит или нагрубит ему. Она не стала делать ни того, ни другого, только слабо сжала его руку в ответ и вздрогнула, когда Даня сорвал с кустика шиповника листочек.
— Идиот, — внезапно хихикнула девушка и снова покраснела, вероятно припоминая то, что и он не мог забыть.
В такие моменты казалось, что жизнь дает им очередной шанс. А потом наступает завтра. Завтра, которое Даня ненавидел, мечтая остаться в здесь — в забытых воспоминаниях, которые просачивались всякий раз, когда они смели друг другу открыться.
