Когда ты реально облажаешься

      Рыжеволосая была настолько уставшей, когда наконец оказалась в дверях. Ещё один рабочий день допоздна, ещё один пропущенный ужин и ещё одна ночь с недовольным брюнетом. Чуя тяжело вздохнула, вставляя ключ в замочную скважину. По крайней мере, она была дома. Рыжеволосая даже смогла сделать всё достаточно быстро, чтобы не вернуться домой слишком поздно как обычно. Дверь открылась, и голубые, как океан, глаза сразу же заметили, чего не должны были — туфли опредёленно принадлежащие женщине… Туфли Дазая стояли рядом. Беспорядочно разбросаны. Она вошла внутрь, закрывая за собой дверь. В однокомнатной квартире всё ещё было темно, но голубые, как океан, глаза без труда могли разглядеть очертания одежды, разбросанной по полу к их спальне. Выбравшись из туфель, рыжая пошла по следу — её тело будто двигалось само по себе. Оказавшись в дверях Чуя услышала то, чего ей слышать не хотелось. Её сердце говорило не открывать дверь, а разум говорил, что она должна увидеть это, чтобы в это поверить. Ум рыжеволосой был садистской сукой, это точно.       Она медленно открыла дверь, забыв, как дышать. В их постели, её и его кровати, был брюнет в самом разгаре секса с какими-то другими девушками. Карие глаза удивленно поднялись. Чуя знала, что означает этот взгляд. Дазай не ожидал, что она будет дома в это время. Рыжеволосая обычно приходила домой намного позже, когда говорила своему жениху, что будет поздно. Девушки, с которыми брюнет занимался сексом, должны были потерять удовольствие, чтобы понять, что на самом деле произошло и почему парень остановился. Выругавшись, Чуя закрыла дверь и вернулась в коридор. Она надевает свои туфли, а вскоре уже может слабо слышать, как ублюдок продолжил трахать какую-то шлюху на их кровати. Слёзы наворачивались на её голубые глаза, когда она выходила из квартиры, возвращаясь к своей машине. Как только она села, то начала понимать, что это был не первый раз, когда Дазай занимался сексом с кем-то ещё. Много раз, когда рыжая задерживалась допоздна, а к её приходу были постелены свежие простыни. Дазай оправдывался тем, что ему хотелось спать в свежей постели. Его тело всегда покрыто бинтами, поэтому он мог легко скрыть любые следы секса, и он всегда был после душа, когда были застелены свежевыстиранные простыни.       — Ублюдок… этот ублюдок мне изменял… всё… всё это… время…       Она поняла, что сломалась. Она рыдала навзрыд за рулем своей машины. Дазай, блять, сделал ей предложение! Но, в конце концов… она была для него такой же, как и все. Как все остальные, с кем он играл, она думала, что действительно научилась видеть его сквозь ложь. Сквозь нескончаемые слёзы и рыдания она посмотрела на кольцо, украшавшее её безымянный палец. Брюнет жаловался насколько оно дорогое, но когда Чуя сказала, что он мог бы купить что-то подешевле… этот лживый ублюдок просто улыбнулся, сказав: «нет другого кольца, которое подходит тебе лучше, чем это». Она взялась за его, чтобы снять и выбросить. Но её тело будто замерло и она не могла пошевельнуться. Она не могла заставить себя снять его. Не важно, как сильно оно обжигало её кожу… она не могла заставить себя снять его. Вместо этого она поднесла кольцо к губам. Легонько поцеловав его, она приложила руку ко лбу, наклонившись вперёд. Она снова начала плакать.       Когда Чуя проснулась, она всё ещё была в машине. Все её тело болело после сна. Но это была далеко не боль разбитого сердца. Она приняла решение. Выйдя из машины, она вернулась в квартиру. Женские туфли исчезли вместе с женской одеждой. У Дазая даже хватило порядочности привести в порядок свою одежду. Она пошла прямиком в спальню, открыв дверь, не заботясь о брюнете, который проснулся от внезапного вторжения. Рыжеволосая подошла к своей стороне кровати, сев на колени. Вытащила самый большой чемодан, который у неё был. Дазай сел на кровать, протертая глаза. Девушка полностью проигнорировала его, когда открыла чемодан, начав собирать свои вещи.       — Детка…?       Чуя по-прежнему игнорировала его, даже когда он начал следовать за ней, выкрикивая ей всевозможные прозвища. Но он поймал её только тогда, когда она закончила собирать вещи, стоя в коридоре, готовая уйти навсегда.       — Чуя! Подожди!       Всё закончилось ударом в лицо для Дазая.       — Не смей, блять, трогать меня своими гребаными руками!       Дазай немного отшатнулся назад, держась рукой за щёку, которая медленно опухала.       — Чуя… куда ты идешь?       — Не веди себя, блять, так невинно, ты стебёшься. Пустая трата бинтов!       — Чуя… Я… — начал Дазай.       — Заткнись, блять! Я не хочу слышать от тебя ещё одну ложь! — её голос срывался на крик.       Дазай прикрыл рот или от шока, или от стыда. Что бы это ни было, Чуе было всё равно. Вскоре она вышла из квартиры, снова сев в машину. Она возится с ключами в течение нескольких минут, прежде чем, наконец, смогла завести её. Но как раз в тот момент, когда она собиралась уехать, открылась пассажирская дверь, и Дазай сел на сиденье рядом с ней.       — Какого чёрта ты делаешь?       — Пытаюсь объясниться.       — Хм, да, конечно, у тебя был шанс, — наигранно сказала девушка. — Убирайся к чёрту из моей машины.       — Не буду.       Они смотрели друг на друга в течение нескольких минут, прежде чем Чуя раздражённо вздохнула, решив начать движение. Улицы всё еще были пусты, так как было слишком рано, чтобы кто-то ещё ездил. Они оба долго молчали, но только пока им не пришлось остановиться на красный свет.       — Но почему? — девушка прервала молчание.       — Чуя, я…       — Нет… Мне не нужны извинения. Извинения никуда не приведут. Я хочу знать, почему ты посмел обмануть меня, заставив поверить, что я действительно важна для тебя.       — Я никогда не обманывал тебя, чтобы ты приняла моё предложение. Я действительно люблю тебя…       — Тогда почему ты мне изменял?       — Я никогда не встречался ни с кем из тех, кого приводил домой.       — Это тот же гребаный обман, когда ты набрасываешься на других девушек слева и справа всякий раз, когда я задерживаюсь на работе.       — Я… У меня нет оправданий… Я знаю, что поступил неправильно… пожалуйста, давай вернёмся домой и попробуем ещё раз. Пожалуйста, Чуя… Я не могу потерять тебя…       — Тебе надо было подумать об этом раньше, ублюдок.       — Пожалуйста, Чуя…       — Я даже волноваться не буду, если я найду тебя висящим под потолком, как только вернусь домой после работы… или если найду тебя мёртвым в ванне, потому что ты утопился… Или задамся вопросом, когда у нас закончатся бинты, а потом скуплю всю полку в магазине только для уверенности… или когда мне придётся убирать чёртово кровавое месиво после того, как ты найдешь нож и разрежешь свои руки в надежде истечь кровью до смерти…       Когда она заговорила, в её глазах снова появились слёзы, и Дазай лишился дара речи. Как будто он только что понял.       — Чуя…       Дазай больше ничего не мог сказать: они оба заметили — что-то было не так, когда они пересекали перекрёсток. Было ещё слишком рано, чтобы кто-то ездил, солнце только поднималось над горизонтом. Так что алкашей на дороге всё ещё не было. Но этот не видел ни красный свет, ни машину посреди дороги. Ругающаяся пара могла только смотреть в его сторону, поскольку ни один из них не знал, как реагировать на мчащуюся прямо на них машину. Всё остальное происходило слишком быстро, пока остальное замедлялось. Голубые, как океан, глаза посмотрели в сторону бледного потрясенного Дазая. Улыбка на её губах, когда она прошептала что-то, прежде чем всё действительно полетело к чертям.       Когда Дазай очнулся в больнице, он не мог вспомнить, как там оказался. Оглядевшись, он увидел своих лучших друзей, — Оду и Анго, — сидящих на стульях у кровати. Они тихо разговаривали друг с другом. Их голоса звучали так далеко сначала, а сами они были просто беспорядком цветов. Но вскоре зрение брюнета вернулось вместе со слухом.       — Одасаку… Анго…       Оба в шоке повернулись к своему прикованному к постели другу, и вскоре на их лицах появилось облегчение.       — Слава Богу… — Анго выдыхает.       — Ты помнишь, что случилось? — спросил Ода, теперь уже с серьёзным выражением лица.       — Случилось…?       Дазай смог только повторить это слово, прежде чем попытался вспомнить, почему он в больнице. Он вскочил, когда вспомнил, и застонал от боли — резкое движение. Пришлось вновь лечь.       — Осаму?       Двое друзей обеспокоенно посмотрели на брюнета, когда Дазай прикрыл ему глаза рукой. Другая рука застряла в гипсе — сломана из-за аварии. Ужасная головная боль вместе с болью в спине. У него также был корсет, чтобы держать шею прямо.       — Я всё проебал… Мне просто было всего мало…       — Осаму… ты…?       — Я ей изменил… и она узнала…       — Так вот что случилось, да? — спросил Ода, тяжело выдохнув.       Дазай наконец вспомнил, что Чуя, несомненно, тоже пострадала от аварии. Мчащаяся машина ехала с её стороны… Он убрал руку и посмотрел на своих друзей.       — Чуя… где Чуя?       Ода и Анго отпрянули, прежде чем посмотреть друг на друга. Когда они опустили взгляд, Дазай снова сел, широко раскрыв глаза.       — Нет… нет… пожалуйста, нет…       Брюнет вскоре уже просто сидел и плакал. Его друзья позволили ему это, ведь ни один из них не знал, что ещё они могли сказать. Дазай вспомнил слова, которые она сказала ему прямо перед катастрофой.

По крайней мере, ты наконец-то сдохнешь.