Человек и тьма.

Его окружала темнота. Не было даже намёка на свет. Вся его жизнь была наполнена пустотой, холодной и горькой. Он не чувствовал собственное тело. Казалось, его и вовсе нет. Зато был разум, и те страшные секунды, последние секунды перед темнотой. Свет фар, скрип тормозов по скользкой земле. Крик. И вот – пустота. Он потерял счёт времени. Из чувств осталась лишь нестерпимая боль, наполнявшая его. Словно заключенный он был зажат в рамки темноты. В моменты полного отчаяния смерть казалась ему спасение. Но она не приходила, нет. Она заставляя его страдать, от боли, от отчаяния, от пустоты. Время остановилось, его не существовало, как и всего остального, в пустоте оно не важно. Пустота убивает всё, пустота убивает надежду. Она появилась незаметно. Сначала тихий, неуловимый смех. Потом, дивный голос. Он слышал его, чувствовал, как темнота колеблется и отступает. Она принесла свет. Свет, растопивший тьму. Она была искуплением, он смотрел на её синее платьица, на её ангельское лицо, и боль отсыпала, и приходило наслаждение. Она пела ему, но слов он не мог разобрать. Слова не были важны. Они заглушали боль и пустоту. Она приходила к нему, и пела, пела дивные песни, а он смотрел на неё и любил. Искренне и бесповоротно, любил ту, что принесла ему свет. Теперь он не один, теперь даже в моменты пустоты в нём тлела надежда, в нём горела любовь. Здесь было холодно и больно. Над ним склонились люди, они что-то шептали, но его слух отказывался слышать их речь. Было светло, но свет был наполнен отчаянием и страхом. Свет был подобен тьме. Его наполнила боль, невыносимая боль. Теперь он чувствовал своё искалеченное тело, каждый нерв, каждую каплю крови, и всё было пропитано болью. Он хотел кричать, но трубки вставленные уму в горло мешали издать даже хрип. Он не мог пошевелиться, а фигуры в белом всё стояли, стояли и смотрели на него. - Где же ты… Умоляю приди…. Он закрыл глаза, и снова провалился в пустоту. Она снова была рядом с ним, он снова слышал её песни, он снова улыбался. - Я не хочу уходить. Она посмотрела на него, в её голубых и глубоких, будто океан глазах, читалась счастье, она взмахнула темными волосами и исчезла, и снова появился свет. К нему приходили родные, друзья, девушка, но не могли они восполнить его душу, теперь он ждал, ждал мгновений беспамятства, ждал той пустоты, что пугала его в самом начале, но теперь он знал, что в пустоте он не один, там есть она, и она тоже ждёт. Он вспоминал те секунды аварии, казавшиеся ему наказанием, но обратившиеся в счастье. И когда наступали редкие моменты провала, он смотрел на неё, на её чудную фигурку, на её личико, и слушал знакомую песню, и подпевал и казалось, что в эти мгновения всё имевшееся на земле счастье собирается в одном месте, рядом с ним. Он держал её за руку, тёплую и живую, а она приложив голову к его плечу смотрела в пустоту и улыбалась. Он всё реже видел её, вместо любви появилась боль. Она пропала, вместе с пустотой, он был на грани. Они, они забрали её у него, они оставили его наедине с болью. Люди в белых халатах – они во всё виноваты, они… Теперь его жизнь наполняли лишь белые стены палаты, писк приборов, и механизмов, приходившие навестить его вызывали лишь гнев, это всё из-за них, он потерял её из-за них. Во время приступов, он казалось слышал голос, этот прекрасный знакомый и любимый голос. - Отпустите меня. Отпустите… Но приступы проходили, и снова светлели стены палаты, стены его клетки. И он плакал, от боли, от ран, что покрывали его душу, от пробитого сердца. Прошло много времени, но она не вернулась, он звал её, умолял, но она не приходила. Он остался один, наедине со своей душой. Теперь он даже не слышал её голос, её дивный прекрасный голосок. Жизнь снова кинула его, беспощадно и без жалостно. Остались только халаты, коридоры, заполненные белым, и воспоминания, их нельзя убить ил украсть. Каждую ночь он вспоминал, терпя боль и отчаяние, её лицо, её прекрасные тёмные волосы и песню, их песню. Было светло, хотя здесь всегда светло. Тихо. Он прислушивался к шуму идущему из открытого окна, машины, люди, листва на деревьях, они напоминали ему о ней, и раны, что немного затянулись, вновь открывались, и капельки души снова и снова покидали его тело. Крики детей, смех, голоса - всё это, было страшным напоминаем, но они помогали ему, помогали освободиться, от той белизны, что теперь составляла его жизнь. Он начал засыпать, образы уже появились перед глазами, как вдруг он услышал песню… Это была их песня, она пришла за ним, она здесь. -Ты же ждал меня? -Да. -Тогда иди ко мне… Всё тело его напряглось, через боль он встал с бело постели, кажется разошлись швы. - Я иду, жди, я уже иду. Он вышел из палаты, опираясь на костыли, прошёл он через белый коридор, оставляя за спиной, страхи и мучения. Она ждёт его, она всё это время ждала. С трудом, переступая через боль, прошёл он ещё коридор, вдалеке виднелись серебреные двери лифта. Шаг, другой. Все плыло у него перед глазами, обессиленное тело отказывалось иди вперёд. -Я иду… Он коснулся клавиши вызова, серебряные двери распахнулись. Преступив через порог, он вошел в камеру, из коридора доносились крики, а по полу тянулась вереница ровавых капель. Двери закрылись. Здесь играла музыка, но песня что лилась откуда-то сверху, была громче, она заглушала боль. Лифт остановился, Распахнулись двери, выпуская его на лестничный проём. Песня лилась, и, заставляя его идти вперёд. Она ждала его, и он придёт. Шаг, другой, они отдавались ужасной болью в его теле, шаг, другой. И наконец, железная дверь, он распахнул её, свежий воздух наполнил его лёгкие, он стоял на крыше, а в дали у самого края улыбалась она. - Я пришёл. - Ближе. Её прекрасное лицо не изменилось за годы. Её тело по-прежнему облегало синее платье. Волосы её развивались на ветру. Он шёл, с каждым шагом отдавая последние силы, кровь уже сочилась у него изо рта. - Я люблю тебя. Сказал он, не слыша собственного голоса, и ступил на край, их отделяли последний шаг. - Я люблю тебя. Сказал человек и ступил вниз.