Крылья

      Ты идёшь через пропасть. Вышагиваешь по тонкому уступу, совсем не боясь высоты, заливисто смеёшься и манишь за собой. Внизу скалы и бешеные морские волны, яркие брызги которых взлетают так высоко, что, кажется, сейчас доберутся и до нас. Яркое солнце играет в твоих волосах, рассыпаясь эфемерными лучами. А ты всё бежишь босиком, легко, словно летишь, и мне приходится забыть о страхе и точно так же парить над пропастью, чтобы поспеть за тобой.       Временами, когда сил уже нет совсем, ты оборачиваешься и насмешливо смотришь на меня пристальным взглядом светло-серых глаз. Ты замираешь на миг, а потом вновь продолжаешь бежать, а я снова мчусь за тобой, не успев отдышаться.       Ты уже ждёшь меня на другом склоне, подставляя руки водопаду и пропуская летящие с огромной скоростью потоки воды сквозь гладкую ладонь.       Кряхтя и громко дыша, я наконец добираюсь, и сердце стучит от быстрого бега и ожидания чуда. Море внизу всё ещё плещется, а ты вновь оборачиваешься, и я вижу золотистые цветы в твоих пшеничных волосах.       — Ты ведь больше не убежишь? — с надеждой спрашиваю я, а твои глаза становятся ещё лукавее, и хитрые искры мелькают в чёрных блестящих зрачках.       Ты вновь отворачиваешься и бежишь по зелёному лесу, и твои босые ноги бесшумно ступают по светлой усыпанной лепестками траве.       — Нет, постой! — я вновь отчаянно бегу за тобой, тянусь вперёд, ловя, и подол твоего лёгкого платья выскальзывает из рук.       Лес сменяется полем, а ты всё бежишь, а я едва успеваю. Ты скрываешься из виду, но потом появляешься, манишь за собой лёгким жестом руки, насмешливой улыбкой, и я ускоряюсь, боясь, что ты вновь исчезнешь.       И вот ты уже скачешь по облакам, и твои ноги утопают в белом тумане, а я всё ещё бегу, в надежде, что ты остановишься.       И ты останавливаешься. Тянешь ко мне тонкую руку, и плюхаешься в белоснежные облака, и снова смеёшься. И твой смех такой заразительный, что и я невольно улыбаюсь, а потом смеюсь, так неестественно и грузно, как будто не умею смеяться, как будто это мне в тягость.       Ты сидишь, свесив ноги с маленького светлого облачка, и я осторожно ступаю по белым гребешкам, подхожу, присаживаюсь рядом. Я боюсь прикоснуться к тебе, боюсь сделать резкое движение, боюсь, что ты испугаешься и вновь убежишь, растворившись бестелесным призраком.       — Посмотри вниз, — советуешь ты на удивление серьёзно, и я покорно опускаю взгляд, смотрю на цветущие долины, и не могу оторвать глаз.       Быстрые-быстрые образы без счёта мелькают, расплываясь сквозь туманную дымку, и такая сила наполняет меня, что теперь и я поднимаюсь, теперь и я смеюсь заливистым смехом, теперь и я бегу босиком по белым невесомым облакам.       Ты касаешься моих пальцев и бежишь рядом — твоё прикосновение тёплое и лёгкое, как луч вечернего солнца, скользящий по водной глади. Ты улыбаешься легко, по-доброму, и я невольно точно так же прищуриваюсь, точно так же изгибаю бровь. Я чувствую за спиной что-то тонкое, будто сотканное из ряби на воде, а ветер мирно теребит широкие рукава, лаская кожу. Мы бежим вместе — ты и я, и вскоре я чувствую лёгкое, как дуновение ветра, прикосновение к своей ладони. Ты берёшь меня за руку, бережно, и сама уже едва поспеваешь за моим бесшумным летящим бегом. Ты даёшь мне крылья, но сама их обрести не можешь: ты и есть крылья; ты даришь мне образы, но сама их не поймаешь: ты и есть образ. Быстрая, как ветер, ты мчишься рядом, и я не слышу твоего дыхания, не слышу стука твоего сердца — да и сама я не дышу, словно это может всё испортить, ведь мои лёгкие наполняет не воздух — их наполняет свобода, ветер и безмятежность.       Ты что-то шепчешь, тихо, словно шелестишь, и я не разбираю слов, но слышу эмоции, слышу целые фразы, что прорезают белую гладь синими стежками.       Ты не шевелишься, и я останавливаюсь, и мы молчим, наблюдая за восходящим солнцем. Потом ты пускаешься в пляс, и я танцую вместе с тобой, кружась, извиваясь, сверкая, и танец этот так лёгок, что не слышно бьющих оземь ударов, а ноги едва касаются белых облаков, взмывая вверх и порхая. И из сердца идёт нежная музыка, певучая, и танец всё продолжается, и я забываю обо всём.       Но вот движения снова становятся тягучими, я замедляюсь и бью невпопад, и музыка тоже замедляется, тяжелеет, рассыпаясь в резкие септы. Я вновь не умею танцевать, и моя улыбка больше похожа на гримасу. Ты взмахиваешь мягкими волосами, легко бежишь по облакам и вновь удаляешься. Ты забираешь образы, отнимаешь крылья, и я едва не падаю на землю, оттягивая вниз облака. Порывы ветра срывают цветы с твоих волос, и ты вновь улыбаешься, но теперь уже грустно, с сожалением.       Ты вновь убегаешь от меня, заливаясь смехом и снисходительно выгибая тонкую бровь, и улыбка твоя вновь озорная, и лучи солнца прядут новые узоры, вплетаясь в твои волосы.       Облака опускают меня на землю, и я вновь разбита, вновь подавлена. Предо мною белая гладь, а синие нити безвозвратно исчезли в облаках, в раскатах смеха и незримых крыльях.       Ты снова далеко, и я так жду новой встречи, с замиранием сердца жду. Но ты иногда появляешься, улыбаешься насмешливо, склоняешь голову набок и исчезаешь в серой мгле. Я хочу побежать, хочу догнать тебя, но ты развеиваешься светлым призраком, и только смех твой слышится в гудящем ветре. Ты дразнишь меня, бессовестно дразнишь, и я покорно жду, когда ты вернёшь мне крылья, когда подаришь мне образы. Тогда мы вновь будем на равных, и я вновь буду танцевать и смеяться, а тонкая игла вновь будет скрежетать по белой глади, выводя замысловатые синие стежки.