Замыслы и злоухищрения леди Алексии Эшфорд

Аннет переступила порог кабинета, дробно стуча зубами и пряча взгляд; Алексия в тот момент сидела за столом, прижав к уху телефонную трубку, и кивком предложила ей сесть. В голову потоком расплавленной меди лились возмущения Альфреда: он настоял сопровождать свою невесту в салон свадебных платьев, однако все закончилось ссорой. Брату не понравилось ни одно из платьев, выбранных Клэр, он требовал нарядить ее в самое дорогое платье в салоне и не хотел слушать ее возражений; девушка, конечно же, обиделась, что и не удивительно, но Альфред искренне не понимал, что сделал не так. — Ты бы видела, что она выбрала: какие-то скромненькие платьица, простые кружева, ни блеска, ни вышивки! Это же день нашей свадьбы, Клэр станет следующей леди Эшфорд, а она на венчание собралась нарядиться словно дебютантка! — Раньше тебя ее вкусы не смущали, — негромко промолвила Алексия, сквозь ресницы наблюдая за Аннет; женщина шла, нервно спотыкаясь, то и дело одергивала узкую юбку, на грани неприличия обтянувшую ее бедра. — Тебя все в ней устраивало. — Меня и сейчас все устраивает, — проворчал Альфред и громко выдохнул в трубку. — Просто… Лекс, мы ведь с ней женимся! Разве плохо, что я хочу, чтобы моя невеста была самой красивой? — Знаешь, я всегда искренне полагала, что она и так для тебя самая красивая, вне зависимости от того, что на ней надето. Твое желание жениться на Клэр наталкивало на подобные размышления, — Алексии не хотелось обсуждать невесту брата, тем более — при Аннет, но стоило закончить разговор, иначе брат не успокоится и будет названивать весь день, а у нее на вечер запланирована встреча с инвесторами, а позже — ужин с организаторами благотворительного фонда. Меценатство в последнее время вошло в моду и могло стать неплохой рекламой. Алексия откинулась на спинку кожаного кресла, накручивая на палец длинный белокурый локон; Аннет сидела напротив на самом краешке сидения, словно воробей, готовый вспорхнуть в любую секунду. Она стискивала пальцы в попытке унять дрожь, поджимала и облизывалагубы, беспокойно крутила головой, будто в ожидании, что ее бывший муж выскочит из-за штор или из-под стола. Алексия чуть склонила голову: похоже, развод с Уильямом давался Аннет тяжело, раньше она не вела себя подобно кролику, завидевшему удава. Впрочем, из Биркина хищник был мелковатый, однако не зря же говорится, что и мышь, загнанная в угол, способна укусить льва. Отчаяние может толкнуть Уильяма на безрассудные поступки, и Алексии отнюдь не повредит поддержка Аннет: бывшая миссис Биркин и так не позволяла Уильяму видеться с их дочерью, однако он мог сломать ее сопротивление — при желании Уильям мог быть очень напористым. А если еще и малышка Шерри будет скучать по папе, то Аннет даст слабину, что было совершенно не в интересах Алексии. — Дорогой, в этом вопросе я тебе не помощник, — Алексия, закинув ногу на ногу, повернулась вместе с креслом к окну, занимающему всю стену; потоки дождя, колотящие по стеклу, превращали панораму города в ожившее полотно импрессиониста: темные размытые силуэты домов, неровный свет окон, фар и светофоров, смазанные пятна машин, ползущих по блестящим от влаги лентам дорог. Стук капель по стеклу звучал как бой шаманских барабанов; тучи, тяжелые, грязно-серые, казались ватным одеялом, наброшенным на город. Покачивая ногой в такт дробному ритму, выбиваемому дождем, Алексия вновь повернулась, но уже лицом к терпеливо выжидающей Аннет; женщина комкала в пальцах безобразный клетчатый платок с вышитым на уголке нарциссом и то и дело промакивала им слезящиеся глаза. — Едва ли твоей невесте понравится, если я начну вмешиваться. Тем более, после вашей ссоры. Нет-нет, мой милый, вам придется разбираться самим. Если она действительно любит, то уступит тебе, я уверена. — По твоей логике и я должен пойти ей навстречу, — пробубнил Альфред, — я же не просто так хочу на ней жениться! Но это нечестно, Лекс! Если я соглашусь на простое платье, Клэр решит, что победила, а если я буду и дальше на нее давить, то свадьбы вообще может и не быть! Что мне делать, Лекс? — Разбирайся с этим сам, Альфред. Это твоя свадьба и твоя невеста. А сейчас извини, у меня посетитель, — Алексия повесила трубку, не дав брату возможности осыпать ее на прощание упреками; что может быть проще выбора платья? У Алексии никогда не возникало подобных трудностей; Альфред, ее чувствительный и подверженный эмоциям брат, как всегда излишне драматизирует, а у Клэр в преддверии церемонии расшатались нервы, только и всего. Им обоим просто надо успокоиться и поговорить; Алексия была уверена, что Альфред, в конце концов, примет выбор невесты: в сестру он тоже мог бесконечно бросаться обвинениями, спорить, а после — молчать неделями, однако в итоге всегда поддавался. Но с тех пор, как в его жизни появилась Клэр Редфилд, Альфред стал куда более уверен в себе, до последнего навязывал свою точку зрения, и иногда даже самой Алексии приходилось оставлять за братом последнее слово, однако она бы ни за что в жизни не признала того, что Клэр положительно влияет на Альфреда. Раньше брат принадлежал только Алексии, они были двумя половинками целого, связанными не только общим ДКН, но и одними желаниями, одними мыслями, а теперь в их семье занозой сидела эта девица с по-крестьянски широкими плечами, и у Альфреда не осталось мыслей ни на что, кроме нее. И все только потому, что Клэр разделяла его странные игры; в самом начале их отношений Алексия надеялась, что Редфилд бросит ее брата, как только узнает о некоторых его пристрастиях; даже их собственный отец не смог смириться с увлечениями Альфреда: им было пятнадцать лет, когда Александр застал сына в платье Алексии, в парике, с накрашенными глазами, он пришел в неописуемую ярость. Отец, никогда раньше не поднимавший на детей руку, ударил Альфреда так, что брат упал; парик слетел, и Александр с обезображенным гневом лицом принялся срывать с сына платье; сиреневый шелк трещал, клочки ткани и кружева летели в разные стороны. Альфред плакал, размазывая по лицу слезы, черные от туши, а разбитая, набрякшая нижняя губа сочилась кровью, будто перезрелая вишня — соком. От ненависти, которую испытала Алексия в тот момент, ей было трудно дышать; брат смотрел на нее, умоляя о помощи, растекшаяся вокруг глаз тушь делала его похожим на енота, а дрожащие руки, которыми он по-девичьи прикрывал грудь, порванное платье и кровь, стекающая по подбородку, превращали его в школьницу, избитую на выпускном. Алексия тогда оттолкнула отца, встала между ним и Альфредом, который не постеснялся обрушиться на дочь, виноватую лишь в желании защитить брата. — Посмотри на него! — орал Александр, брызжа слюной в лицо Алексии. — Он позорит весь наш род, всю нашу семью! Грязный испорченный выродок! Да я скорее умру, чем позволю ему стать следующим лордом Эшфорд! — Это довольно просто устроить, — ответила девушка с ледяным спокойствием, отважно выдержав взгляд отца. Альфред, дрожа и всхлипывая, цеплялся за ее руку; ради него она не имела права отступать. Пусть Александр был их отцом, но Алексия выбрала брата; хотя, если бы она знала, каким в итоге он окажется неблагодарным и променяет ее на сестру какого-то солдафона, Алексия… все равно поступила бы так же. Иногда она жалела, что так сильно любит его: привязанности делали ее слабой, оставляли бреши в броне Алексии, делали ее уязвимой, но в то же время… разве смогла бы она жить без Альфреда? Они дополняли друг друга, еще до своего рождения они были вместе; но теперь между ними с уверенностью гранитного колосса стояла Клэр Редфилд, и из любви к брату Алексии ничего не оставалось сделать, кроме как смириться. Какая же она все-таки хорошая сестра. Алексия откинула волосы на спину, запоздало вспомнив, что находится в кабинете не одна; Аннет сидела молча, словно боясь привлечь к себе внимание, и заметно вздрогнула, встретившись взглядом с Алексией. Из глаз бывшей миссис Биркин плеснуло тревогой, которую она тут же постаралась скрыть за нервной улыбкой; Алексия сердечно улыбнулась ей в ответ, невольно подмечая, что глаза Аннет накрасила неровно, а на рукав блузки успела посадить пятно. Стрелка на телесных капроновых колготах, ползущая вдоль тонкой щиколотки Аннет, так же не укрылась от внимания Алексии Эшфорд, всегда остро замечавшей любое несовершенство. — Прошу прощения, Аннет. С этой свадьбой голова идет кругом, — Алексия деланно рассмеялась, но ее взгляд переливался сталью, вмерзшей в лед, — как насчет чая? Или, может быть, кофе? — Нет, благодарю вас, мисс Эшфорд, — Аннет скомкала платок и сунула его в сумку из лакированной кожи, больше похожей на клеенку; несмотря на ее отказ, Алексия все же попросила секретаршу принести им чай. — Рада, что вы смогли приехать. Понимаю, что развод — дело хлопотное и выматывающее, но я предпочитаю решать такие вопросы лично, не полагаясь на адвокатов. — Не знаю, что вы хотите от меня услышать, — честно призналась Аннет; ее волосы, собранные в хвост, чуть вились; видимо, путь от такси до офиса она пробежала без зонта. — Все наши исследования принадлежат компании по контракту. Чтобы не задумал Уильям, я не имею к этому ни малейшего отношения. — Мне об этом известно, — Алексия сложила пальцы домиком под подбородком; столешница ее письменного стола была сделана из малахита, напоминающего подернутую ряской воду или болото, затянутое тиной; золотая стрекоза с хрустальными крылышками сидела на уголке стола. Большая, размером с ладонь, она сидела на подставке, сделанной в виде листа кувшинки, и смотрела на бледную Аннет блестящими эмалированными глазами. Потянувшись через стол, Алексия поставила ее так, чтобы свет, просвечивая сквозь крылья стрекозы, пускал зайчиков на стену, сплошь увитую плющом. Аннет напряженно следила за рукой Алексии, как за чем-то донельзя опасным; словно сейчас ее пальцы превратятся в щупальца и схватят ее за горло. Алексии не понравился этот взгляд затравленного животного, ожидающего, что с него вот-вот снимут кожу; ей не нужен был страх Аннет, а ее преданность, доверие, которое заставит бывшую миссис Биркин открыть Алексии все свои секреты. Имея Аннет на своей стороне, она раз и навсегда уничтожит Уильяма. — Так же мне известно, что с вами связалась некая Ада Вонг, — Алексия тонко улыбнулась при виде потрясенного лица Аннет; лоб женщины заблестел испариной, кожа, посерев, ярко выделила синяки под глазами и морщины в уголках век. Когда дверь кабинета открылась, Аннет круто обернулась, прижав сумочку к груди, но это была всего лишь секретарша, катящая передвижной столик, сервированный чаем. — Не стоит так нервничать, — отмахнулась Алексия, словно речь шла о чем-то пустяковом вроде покупки пачки чая. — В нашем бизнесе сложно такое утаить, а я знаю обо всем, что касается моих сотрудников. — Я ничего ей не обещала! — выкрикнула Аннет; секретарша с темно-каштановыми волосами, стянутыми в пучок на затылке, одетая в строгий синий брючный костюм, даже не повернула головы в ее сторону, продолжая невозмутимо расставлять чашки на столе. — Она предлагала мне деньги, но клянусь, я ни за что!.. Я бы никогда!.. — Я знаю, Аннет, знаю, что вы верны нашему делу и компании, — Алексия поднялась; брошь из лунного камня, приколотая к вороту ее платья, сахарно переливалась, — чего я не могу сказать о вашем бывшем муже. Может ли быть так, что мисс Вонг пыталась изначально договориться с Уильямом, а когда мистер Биркин покинул наш коллектив, решила попытать счастье с вами? — Я… я не знаю. Уильям не посвящал меня в свои планы. — Как некрасиво с его стороны, — позволила себе усмешку Алексия; кивком отпустив секретаршу, она опустилась на сливочно-белый кожаный диван и расправила юбку на коленях. Она разлила чай, терпко пахнущий бергамотом, по фарфоровым чашкам, полосатым, словно арбузы, но с чередованием золотистого и травянисто-зеленого. В свой чай она бросила пару долек лайма; взяв сахарницу, она вопросительно взглянула на Аннет: — Сахар? Молоко? Вы не голодны, Аннет? Я могу попросить Марсию позаботиться об обеде. — Нет, спасибо. Я… ничего не нужно, — женщина сглотнула, часто моргая, будто пытаясь сдержать слезы. Ее так расстроили подозрения Алексии или упоминание об Уильяме? На работе Биркины вели себя подчеркнуто отстраненно, больше коллеги, чем супруги, и едва ли ситуация дома сильно отличалась. Должно быть, Аннет было нелегко как женщине, недаром же измена Уильяма так ударила по ней. — Присядьте, Аннет. Прошу, выпейте со мной чаю. — Я не понимаю, чего вы от меня хотите, — выдавила женщина, стараясь держаться в стороне от Алексии; ей даже стало жалко Аннет, ведь, так или иначе, Алексия послужила причиной развода Биркинов. Впрочем, нет — это была вина Уильяма, за которую ему предстоит расплачиваться всю жизнь, и речь не только об алиментах. — Я хочу вам помочь. У вас сейчас непростые времена, и вам необходима поддержка. — Не волнуйтесь. Я справлюсь. Это… всего лишь временные трудности, беспокоиться не о чем. — Вы должны позаботиться не только о себе, но и о Шерри. Бедняжка… как это, должно быть, тяжело для нее, — Алексия скорбно покачала головой; она глотнула чаю, исподволь следя за Аннет. Решимость женщины осыпалась, рушилась песчаной стеной под натиском волны; ей не хватало участия, тепла и сочувствия, но она опасалась доверять Алексии Эшфорд, главе корпорации, способной как низвергнуть ее, так и вознести. — Шерри сейчас с моими родителями. С ней все в порядке, — Аннет, наконец, отважилась присесть рядом с Алексией, — дочке с ними лучше. У меня… у нас почти не оставалось на нее времени, а там хорошие школы… — Да, достойное образование — залог успеха в будущем, — согласилась Алексия, невольно рассматривая жилистые колени женщины; узкая юбка задралась, собравшись складками на бедрах, Аннет пыталась ее одернуть, но все напрасно. Это выглядело даже забавно; Алексия очень сомневалась, что Аннет двигала забота о дочери: она и до развода не слишком много внимания уделяла Шерри; теперь, оставшись одной, ей будет куда тяжелее воспитывать дочь. Алексия, якобы ободряя, положила руку на колено Аннет; жест скорее интимный, нежели сочувствующий; ощутив тяжесть ладони Алексии на своей ноге, женщина замерла оленем, почуявшим охотника, но через судорожный выдох расслабилась, как-то обмякнув, и отложила свою ужасную сумку. Не убирая руки с колена Аннет, Алексия бережно отвела выбившуюся из хвоста прядь ей за ухо. Аннет резко повернула голову, невольно прижавшись щекой к прохладной женской ладони; глаза у бывшей миссис Биркин были как у потерянного ребенка, надеявшегося, что Алексия избавит его от боли. Губы тронула несмелая улыбка, веки, дрожа, опустились, когда Алексия погладила ее по скуле. В прикосновении не было ни тепла, ни ласки, но для Аннет и того было достаточно. — Все будет хорошо, Анни. Могу же я называть вас Анни? — спросила Алексия, чувствуя смутное дежавю: так же она когда-то сидела с Уильямом, прижимая ладонь к его щеке. «Могу же я называть тебя Уилли?» — Биркин не возражал, его бывшая жена — тоже, но причины для этого у них были разные; завершение эксперимента с Уильямом можно было считать удачным, а опыт с Аннет начался весьма… занимательно. Интересно, к чему все в итоге приведет.