Соболева

       Карина щелкает кнопкой блокировки, а потом отшвыривает смартфон в сторону, и он со скрипящим звуком прокатывается вдоль стеклянного журнального столика. Закинув ногу на ногу, моя все еще жена достает из пачки одну длинную сигарету – ту самую, от которой по всей гостиной разнесется сладковатое никотиновое облачко.        – Я написала новый пост, – сообщает Карина, с удовольствием затягиваясь. – Про то, что мой муж прилетел в Москву, и мы начинаем новую жизнь.        В ответ я только усмехаюсь. Действительно, новая жизнь уже стоит на пороге, но никаких «мы» нет и быть не может. Под «мы» я подразумеваю себя и Машу, а не себя и Карину.        – По твоему лицу я вижу, что ты не очень доволен, – замечает она. – Послушай, Макс, как только у меня на руках будет свидетельство о расторжении брака, я сообщу об этом общественности, а пока пусть все погадают, что там у меня происходит.        Карина улыбается своей фирменной, обезоруживающей улыбкой, которая никогда не вызывала – и не вызывает до сих пор никаких эмоций. Мы были женаты одиннадцать лет, и в какой-то степени Карина – важная часть моей жизни, но пришло время порвать со всем этим.        – Год назад, Макс, в годовщину нашей свадьбы, – начинает говорить Карина – тихо и задумчиво, – я ждала, что ты примчишься сюда и потащишь меня разводиться, но ты не приехал, даже не позвонил… Я ждала неделю, ждала две, а потом, где-то через месяц, я подумала о том, что мы так никогда и не разведемся.        – Я тоже так думал, – признаюсь я. – Я перестал ненавидеть наше с тобой положение, когда научился жить с ним .        – А теперь… – Карина грустно улыбается. – Теперь ты приехал, и через неделю ты не будешь моим мужем, а я больше не буду Кариной Соболевой.        – Мою фамилию должна носить женщина, которую я люблю. – Возможно, я произношу это слишком жестко, потому что Карина вздрагивает. – И это не ты.        Она тушит сигарету, не выкурив ее до конца. Она смотрит на меня – пристально и как-то слишком долго. Она, в итоге, ломано улыбается.        – Потому что я не темноволосая грустная девочка с первой парты во втором ряду? – спрашивает Карина. – Я узнала ее, Макс, когда увидела во второй раз. Ведь это ее фотографиями забит твой Instagram? Да, а раньше ты там обзоры на современную литературу публиковал!        Отрицать очевидное бессмысленно. Вопреки всеобщему мнению, Карина – очень умная женщина, одна из умнейших, кого я знаю. Складывать «два» и «два» у нее всегда получалось отлично.        – Да, я хочу жениться на «девочке с первой парты», – киваю я. – Да, я постоянно фотографирую ее, да я выкладываю десятки ее фотографий. Сам не знаю, зачем. Наверное, я хочу поделиться этой красотой со всем миром. Понимаю – звучит бредово, но это именно то, что я чувствую.        Карина несколько секунд не произносит абсолютно ничего. Она даже не двигается, но в ее серых глазах я вижу проносящиеся мимо отголоски прошлого.        Вот мы стоим, крепко держась за руки – первый раз в статусе мужа и жены.        Вот мы целуемся, а вокруг слышатся только щелчки фотокамер.        Вот мы целуемся по-настоящему, в Москве, а потом я укладываю ее на постель.        Вот мы идем в кино, и Карина бросает в меня зерна попкорна – мы женаты уже пять лет.        Вот я целую ее, первый, на даче моих родителей, а с неба льет дождь.        Вот я провожаю ее в аэропорт и обещаю приехать через две недели… чтобы развестись с ней.        – Боже, Соболев, да ты влюбился, – как-то отрешенно выдыхает Карина.        И я киваю в ответ.

***

       Я целую Машу на Последнем Звонке, потому что больше не знаю, как до нее достучаться. Этим я, конечно, обрекаю нас на шквал обвинений со стороны общественности, порчу репутацию, но мне плевать на все.        В кабинете мы долго ссоримся, миримся, разговариваем. Я признаюсь абсолютно во всем, а потом делаю Маше предложение. Она соглашается. И за это робкое «да» я готов бросить к ее ногам целый мир.        Но... какая-то часть Маши не прощает меня, точно так же, как и я сам. Я уехал, ничего не сказав, едва не разрушил ее дружбу с Игорем, заставил спуститься в ад, а потом практически самостоятельно оттуда выбраться.        – Маленькая, прости меня, – шепчу я тем же вечером, опускаясь перед постелью, на которой сидит Маша, на колени. – Я положу целую жизнь на исправление этой ошибки.        Она улыбается – робко, но искренне, и зарывается пальчиками в мои волосы. Я издаю едва слышный стон, потому что мечтал о подобном прикосновении каждую минуту после отъезда.        Приподнявшись, я целую ее, но когда пытаюсь углубить поцелуй, Маша отстраняется от меня, качая головой.        – Извини, – шепчет она, – я не могу.

***

       Маша сдает ЕГЭ. В ожидании результатов мы ходим с ней по магазинам, пытаясь найти идеальное платье на выпускной. Я жду, что она выберет что-то яркое или, наоборот – нежное, совсем девичье, но в одном из магазинов ее взгляд цепляется за черный атлас.        – Черное? – спрашиваю я. – Маленькая, ты уверена, что хочешь пойти в черном?        Она кивает. Я беру Машу за руку, чтобы завести в этот магазин, но она вдруг делает шаг вперед, прижавшись ко мне.        – Мне кажется, что черный – это наш цвет. – Она улыбается. – Твоя черная машина, твои черные костюмы, мое черное платье, в котором я была в театре…        – В тот вечер ты призналась, что любишь меня, – вспоминаю я, касаясь пальцами нежного лица. – Этот день в топе лучших дней моей жизни.        – Я затянула с признанием. – Маша качает головой. – Я поняла, что люблю тебя, когда ты открыл передо мной дверь своей машины в Бугринской роще. Я заблудилась, а ты нашел меня. – Она закрывает глаза. – И не только тогда.

***

       Я продаю машину, оставляю продажу квартиры на Артема, и мы с Машей уезжаем в Москву. Она сдает документы в МГУ, проходит устное собеседование и поступает. А в августе Мария Алексеевна Окулова становится Марией Алексеевной Соболевой.        – Я надеваю на твой палец кольцо уже второй раз, – улыбается Маша. – Как будто в прошлой жизни было.        – Ты уже тогда была моя, – шепчу я, чтобы нас никто не услышал. – А теперь это официально.        – Жених, можете поцеловать невесту! – объявляет регистратор, и ее голос я слышу где-то на периферии.        Могу.        И поцелую.

***

       Уже поздним вечером, дома, Маша стоит перед огромным зеркалом в спальне. Я знаю, что в отражении она видит прекрасную молодую девушку, которой так идет свадебное платье. Которую я люблю так сильно, что замирает дыхание.        – Соболева, – произносит она. – Я теперь Соболева.        Я подхожу к ней, опускаю руки на тонкую талию и вдыхаю сладкий аромат ее темных волос, убранных в высокую прическу. Маша разворачивается ко мне лицом, а потом медленно, одну за другой, вытаскивает шпильки, бросая их куда-то в сторону.        – Ты прекрасна, – выдыхаю я, когда ее волосы каштановым дождём рассыпаются по ее плечам.        Маша, набрав в легкие воздух, медленно выдыхает, словно волнуясь. Когда она стаскивает с меня пиджак, а потом пытается развязать галстук, я понимаю причину ее волнения.        – Маленькая, это не обязательно, – говорю я, перехватывая ее руку.        Иногда Маша все еще просыпается посреди ночи в слезах, потому что во сне я снова уезжаю от нее. Та обиженная девочка, что живет в ней, до сих не дала нам провести ночь, как будто выключая в Маше желание каждый раз, когда я отчаянно хочу почувствовать ее сильнее, стать ближе.        – Максим, – она встает на носочки, и горячее дыхание обжигает мою шею, – я так соскучилась по тебе.        И я срываюсь. Запускаю руку в шелк ее волос, целую – резко и нежно одновременно, и по коже бегут мурашки. Мы за считанные минуты избавляемся от лишней одежды. Мы – словно два оголенных провода, которые вот-вот заискрят.        – Я люблю тебя. – На выдохе.        Переплетаю наши пальцы и вхожу в нее одним медленным, плавным движением. Маша изгибается подо мной и издает сладкий стон – и это самая прекрасная музыка на свете. Я смотрю в ее карие глаза, так похожие на мои собственные. Я сгораю в этом взгляде. Я убью за него. Я сделаю все что угодно, лишь бы продолжать тонуть в этом золотом омуте.        Когда все заканчивается, я подношу правую руку Маши к своим губам и оставляю теплый поцелуй – прямо над обручальным кольцом.

***

       Спустя полмесяца, первого сентября на пару в первый раз приходит моя группа практически в полном составе. Единственная опоздавшая студентка – Маша Соболева появляется в аудитории спустя несколько минут после звонка и говорит, что заблудилась. Если бы я не знал свою жену, то не за что бы ни поверил в это.        Она садится рядом с Соней и все оставшееся время старательно не смотрит в мою сторону. А потом, когда кто-то интересуется моим семейным положением, Соболева бросает на меня острый взгляд.        Она знает, что у нее нет никаких поводов для ревности. Я не могу нормально дышать без нее. Работать. Жить. Делать вообще что-нибудь. Без Маши это все не имеет никакого смысла.        Я не могу оставить ее после звонка, хотя очень хочу. Не могу подойти на перемене. Не могу сделать ничего из того, что умудрялся проворачивать в школе, потому что там не было никакой Маши Соболевой, а была Окулова – моя ученица. Здесь же, в университете, каждый преподаватель знал, кто моя жена, а потому мы оба были под пристальным вниманием общественности.        Но после второй пары я все же отправляю Маше короткое сообщение.        Соболева, я люблю тебя.        Ответ приходит практически сразу же.        Соболев, я люблю тебя.        Через две секунды мой смартфон снова жужжит.        Если угадаешь, кому прилетело волейбольным мячом по голове, я испеку твою любимую шарлотку.        Хочется сорваться с места и купить ей освобождение от физкультуры в ближайшем переходе.

***

       – За твой первый день, студентка! – я поднимаю бокал с шампанским.        – Извини, что опоздала. – Маша улыбается, когда слышит звон хрусталя. – Я правда заблудилась.        Она отпивает немного шампанского и ставит бокал на стол. Я могу смотреть на свою жену бесконечно, а она, судя по всему – на меня. Мы ужинаем в полнейшем молчании, иногда подаваясь вперед, чтобы поцеловаться.        Когда-то я думал, что любовь – это чуждое для меня чувство. Я женился на Карине по приказу, а потом просто свыкся с тем, что где-то у меня есть жена. Бродя от клуба к клубу, я искал только наслаждений и никогда не искал любви.        А она, оказывается, нашла меня сама и сидела за первой партой перед моим столом в кабинете русского языка и литературы.        Я совершил много ошибок, сделал много неправильных выборов, но все же был вознаграждён судьбой. Маша – это то, что заставляет меня становиться лучше, мягче и мудрее. В литературе любовь всегда описывают очень красиво, но я, кажется, растерял все возвышенные слова, а потому…        Любовь – это то, чему ты отдаешь все, что у тебя есть, ничего не прося взамен.        Моя любовь – это маленькая девочка с блестящими карими глазами и нежным голосом.        Моя Маша.        Соболева.