Мистер Твистер

      — И вы что, правда создаете все эти игры? Здесь, у нас? — Артурчик в восхищенном удивлении пучил глаза, всем своим обнаженно-торсно-загорелым видом выражая крайнюю степень заинтересованности разговором с исполнительным продюсером крупной международной геймдев-компании Алексеем Георгиевичем Марьевым. Собственно, главным по тарелочкам на местном уровне, точнее — единственным представителем топ-менеджмента в их городе.       Впрочем, разросшемуся до соточки коллективу третьего по величине филиала, его статус не мешал обращаться к Марьеву по-простому «Леша» и на «ты». Европейская демократия, нацеленная подчеркнуть важность каждого работника, типа того. Как блондинистый красавчик, ведущий из команды аниматоров, Артурчик моментально вычислил самого статусного топа в безумной тусовке троллей от геймдева, приехавшей за город на летний корпоратив, — загадка. Остается только ответно восхищаться его профессиональным чутьем и четко отстроенным гей-радаром.       И Леша восхищался, благосклонно-добродушно отреагировав на не слишком завуалированные подкаты. Артур откровенно демонстрировал себя, принимая показательные позы, фиксирующие его физическую привлекательность. Открыто флиртовал, то и дело находя повод дотронуться до Алексея, как бы невзначай, в ходе беседы, посылая тем самым отряд мурашек предвкушения намечающейся горячей ночки. Леша, предчувствуя шикарный, судя по обтянутой джинсой заднице Артура, оздоровительный трах, решил, что корпоративная обязаловка перестала ею быть. Он даже готов с энтузиазмом поучаствовать во всех активностях, придуманных для них не в меру креативными аниматорами.       Своей ориентацией Марьев не светил, но и не прятал. Старожилы компании, к примеру, еще помнили, почему спец такого уровня приехал из офиса Сан-Франциско в их город — поднимать филиал. Бурный роман «Алекса» и Стивена Рэнделла, директора по развитию, отголосками прошлого еще можно найти в корпоративной истории компании — на фото с тим-апов и семинаров, где они неизменно в обнимку белозубо лыбились на камеру. А потом любовь закончилась — как-то скомканно, по банально-бытовому. У Стива. И «Алекс» не раздумывая вызвался вернуться в родную страну, что значительно упростило жизнь обоим. На удаленке постепенно удалось загнать отношения в деловые рамки, выровнять общение, переведя его на уровень приятельски-отстраненного. И похоронить историю их романа в нафталиновом прошлом, как давно неактуальную и не особенно интересную.       Там же осталась и тема с его ориентацией — обаятельный, харизматичный «прод» Леша ко всем сотрудникам относился подчеркнуто вежливо, справедливо воздавал по способностям, но держал четко осязаемую дистанцию. О том, чем и как живет Марьев вне офиса, не знал никто. Любые попытки «поинтересоваться» отсекал очень деликатно, но желания повторить больше не возникало. А на «нет» и суда нет. Поэтому был просто Алексей Марьев, с которым на самом деле приятно перекинуться парой фраз на отвлеченные темы за утренним стаканчиком кофе, бахнуть по паре шотов на неформальных офисных посиделках, потрещать ни о чем и обо всем сразу на выездных корпоративных мероприятиях — этого достаточно, чтобы Леша ощущался «своим в доску парнем».       Да, важный урок Алекс, он же Леша, усвоил: никаких долгосрочных романов и обязательств, никакого сближения — вход на личную территорию закрыт. Точка. Слишком дорого и сердито обходится. Ему нравилась работа, нравилось ощущение собственной значимости в компании, нравилась жизнь, состоящая из беспрерывных брейнстормов, митингов, командировок и дедлайнов. Еще очень нравились зарплата и получаемое на регулярной основе нефиговых размеров роялти, позволяющие ему жить на том уровне достатка, когда не задумываешься о деньгах — они есть. И вполне устраивали несерьезные увлечения на пару месяцев, чтобы яркими вспышками лиц новых любовников разнообразить энергично пробегающие дни.       Любовь-морковь и прочий геморрой, с нею связанный — так себе забава. Марьеву не зашло. Воспоминания о том, как долго и муторно отходил от разрыва со Стивом, он затолкнул поглубже в архивные файлы памяти, а те дни, когда летал в эйфории, пребывая в счастливом любовном дурмане, и вовсе стер, вымарал, как никогда с ним не случавшиеся.       И вот уже пять лет Алексей Марьев успешно придерживался новых правил, и они работали на пятерочку. Достигнув рубежного возраста тридцати трех лет, он чувствовал себя вполне состоявшимся, самодостаточным и уверенным в завтрашнем дне человеком. Живущим в гармонии с собой и окружающим миром. Согласно собственной жизненной философии Алексей Марьев собирался на полную катушку насладиться сегодняшним днем и особенно последующей за ним ночью. Если Артурчик окажется настолько же хорош в постели, насколько хорош телом и смазливым личиком, можно будет и повторить.       В том, что модельного типа ведущий именно на такой вариант развития событий и рассчитывал с вытекающими отсюда последствиями в виде материальных знаков внимания со стороны видного продюсера, Марьев не сомневался. Категория таких парней, как Артур, ему была отлично знакома: легкие на подъем, охочие до секса и удовольствий, приятные в общении… продажные давалки. Впрочем, если товар неплох — почему бы и не заплатить? Любые умения чего-то да стоят. Марьев не скупился в таких вещах — качественный секс полезен для здоровья: и физического, и психологического. За качество нужно платить.       Всё просто.       — А как-нибудь посмотреть, как делаются игры, можно? — продолжал атаку Артурчик, небрежным жестом убрав платиновую челку с лица. И ослепительно улыбнулся. Проверял, видимо, нервы Марьева на прочность — стройного, рельефного в нужных местах, бронзово-лоснящегося ивент-мейкера отыметь хотелось прямо здесь, где-нибудь под ближайшим кустом. — Совершенно не представляю себе этот процесс.       — Как-нибудь можно, — усмехнулся Алексей и подмигнул. — Договоримся потом. Устрою тебе экскурсию в наш офис.       — Я запомнил, — Артурчик нацепил на нос солнечные очки-капли и с сожалением произнес:       — Я оставлю тебя? Пора начинать развлекательную программу. Я здесь, увы, на работе.       — Конечно, — понимающе кивнул Марьев, опустив фразу, что и он в некотором роде тоже. Корпоративные мероприятия зачастую отнимали больше сил, чем неделя без выходных.       — Еще пообщаемся, — пообещал Артурчик и двинулся в сторону диджейской палатки, за микрофоном. Алексей проводил плотоядным взглядом его голую прямую спину с вкусной ложбинкой, аппетитные ягодицы в нескромных джинсовых шортах и по-акульи оскалился. Ох, хорош чертяка!       В этот момент Алексей Марьев, конечно же, еще не мог знать и не мог даже предугадать, на какие радикальные 180 градусов буквально через пару минут развернется его жизнь. Как и не мог этого знать Дима Куприянов, программист первого грейда, интроверт и незаметный тихоня, приехавший на корпоратив отрабатывать тяжкую повинность — исполнять настоятельную рекомендацию лида Пети Зуева наконец-то влиться в коллектив. ***       Дима работал в компании почти год, устроившись сюда буквально с университетской скамьи. Сразу по окончании универа без особых надежд на перспективное место закинул резюме на ведущий сайт по трудоустройству и приготовился к долгим и нудным поискам более-менее приемлемой работы, способной дать какой-никакой опыт. И сильно удивился, когда через пару дней ему пришло предложение от крупной международной компании пройти тестовое задание.       Прошел. Потом в схожем грандиозном удивлении выдержал двухчасовое собеседование по скайпу. И не успел и глазом моргнуть, как на почту упал оффер с такими условиями, что Дима раз десять его перечитал, выискивая подвох.       Подвоха не было — фартануло по другой причине. В компании запускался новый проект, и запуститься он должен был в сжатые сроки, а кадров отчаянно не хватало. И лид программистов Петя Зуев, согласовав решение с руководством, попробовал включить в команду новичков без опыта. Мол, если человек толковый, то в колею войдет быстро. Хантить профи из других компаний — слишком долгое и затратное мероприятие. Так Дима оказался в геймдеве и, опять же к собственному удивлению, пришелся по душе Зуеву. А чего бы и не прийтись-то? Парень способный — на лету все схватывает, пашет, как вол на борозде, характер — золото. Одна беда — совсем уж застенчивый и робкий молчун, человек-невидимка. До смешного: Петя мог пять раз мимо Димкиного стола пройти в поисках того самого Димки.       И не то чтобы это плохо: ну человек такой, главное — со своими обязанностями справляется, и на перспективу задел — серьезный. Потенциал в парнишке неисчерпаемый. Но чтобы тянуть его по грейдам вверх — все-таки навыки коммуникации нужны. А Дима за все время работы ни разу не остался ни на одном корпоративном мероприятии, коих прошло с лихвой — в их компании делали особый акцент на командную сплоченность. И что характерно: сам Зуев вспоминал, что Куприянова опять не было, постфактум.       В этот раз, перед летним выездом, пригрозил Диме едва ли не увольнением, если тот не примет участие. Мол, это даже в уставе компании прописано. С установкой проявить себя активным участником. Из благих намерений, конечно же. Даже не подозревая, каким это станет испытанием для Димы.       Дима, может, и хотел бы влиться в коллектив, но понятия не имел, как это сделать. Раньше у него такой потребности не возникало — стать частью социума. Жил себе и жил в своем распрекрасном мирке, опекаемый мамой, папой и старшим братом. Дружил с Игорьком из соседней квартиры. Активно общался в соцсетях с разными людьми схожих интересов. Наличием свободного бесполезного времени не страдал — увлекательных занятий находилось бесчисленное множество. В школе и универе держался особняком, никому не мешая. Его попросту не замечали: есть и есть. Что вполне устраивало Димку — общение с людьми в реальной, не виртуальной, жизни энергетически его обесточивало.       Про любовь и возможные последствия в виде секса незрело не задумывался — пробудившееся было годам к шестнадцати либидо, среагировавшее на симпатичного парня-одноклассника, осознав себя несостоятельным и природно-ошибочным в этом плане, благополучно задремало. Дима и считал, и чувствовал себя асексуальным, что опять-таки не доставляло ему никаких психологических проблем.       Поэтому настойчивое желание Пети «влить его в коллектив» вызвало панику. Ладно бы это был новогодний корпоратив — как-нибудь перетерпел бы несколько часов в тесном костюмчике, оставшемся с выпускного. А тут летнее выездное мероприятие на природе с командными играми и водными активностями. Это ж значит, что придется раздеться… Что-то делать… Где-то бегать… С кем-то разговаривать… А у Димы даже приличных плавок не было.       Пришлось купить. Зеркало в примерочной показало Диме невнятно-цветом-волосую сутулую бледную немощь с тонкими ручками и ножками в обтягивающих трусняках розового цвета — продавец-консультант сказал, что это самый топовый цвет сезона для мужской купальной моды. Дима из природной робости не осмелился оспорить сие утверждение и взял то, что дали. Вместе с ядреного зеленого цвета панамкой.       На сбор команды приехал порядком изнервничавшимся и оттого не выспавшимся. Слава яйцам, его появления, кроме радостно оскалившегося Зуева, никто не заметил, поэтому Дима немного расслабился и решил, что, может, Петя про него забудет после первой опрокинутой стопки виски, и у него получится отсидеться где-нибудь в теньке под деревом, любуясь на речку. И совсем немножко, капельку поглядывая на исполнительного продюсера Алексея Марьева… Эх, какой же он… классный.       Леша был как всегда безупречен во всем: приглушенного голубого цвета поло и белые теннисные шорты выгодно подчеркивали смуглость его кожи и ладность фигуры, голливудская улыбка озаряла интересное чертами лицо — не канонический красавец, а такой, с изюминкой… Шатен с легкой рыжинкой, густые брови, глубоко посаженные карие выразительные глаза, хищный нос с горбинкой, стильная небритость, скрывающая несколько тяжелый подбородок, подвижная мимика.       Заразительный смех, размашистые жесты, позитивная энергетика. Стоило ему появиться, как рассредоточившийся по парковке коллектив тут же собрался возле автобусов — оживился, многоголосо загалдел. И в центре — Марьев. Как флагманская планета с потрясающей силой притяжения. Даже Димку задело. По касательной, конечно. Однажды Леша подошел к его столу и потратил на него целые пять минут своего бесценного времени, просто выспрашивая, как у Куприянова дела, как ему работается в команде. Напоследок улыбнулся и по-свойски похлопал Диму по плечу.       Для Марьева — проходной незначительный эпизод, для Димки — целое событие. Но иногда украдкой посматривать в Лешину сторону — это все, что он себе позволял. Дима слышал про его ориентацию (из случайного кулуарного разговора узнал, среагировав на имя «Алексей»), и Стив, директор по развитию из офиса в Сан-Франциско, с которым Марьеву приписывали четыре года совместной жизни, гармонично вписывался в образ человека, с которым его легко представить. Рядом с Марьевым вообще легко представлялось все красивое, броское, с шиком, лоском и налетом иностранно-дорогого флера. Он сам был какой-то неродной лепки — человек-космополит, для которого нет границ и расстояний.       И этот прилипчивый, неприятно-гламурный ведущий с пошлым именем Артур, присевший на уши Марьеву еще во время поездки за город, совсем не его поля ягода. От него фонило… дешевизной и фальшью. Но это личное мнение Димы — вряд ли оно кому-то интересно. Знатоком мотивов тех или иных человеческих поступков он не являлся в силу отсутствия элементарного опыта. К тому же сам Леша, похоже, был доволен знакомством. Дима не понимал, почему — Артур производил впечатление глупого, самовлюбленного типчика, но догадывался, что не его ума дело. Было бы здорово, если бы у него появилась возможность увильнуть от «вливания в коллектив» и словить тайком лично для себя пару кадров с Лешей. Без всякой цели и умысла. Просто хотелось запечатлеть такого Лешу — в летне-отдыхательном настроении.       По приезде им дали время оглядеться, перекусить, накатить. Место было примечательным: живописный берег реки, вдали — умиротворяюще-зеленые поля-леса, на ближайшем холме возвышается отреставрированный прусский замок. На просторной площадке для пикника расположились шатры, шезлонги, раскладные столики со стульями, пуфы, походная кухня, импровизированный бар с двумя ловкими барменами, диджей за микшерским пультом. На воде участников корпоратива ждали скутеры, бананы, ватрушки, лодки, водные лыжи и прочие радости — на любой вкус. Смачно пахло жарящимся на мангале мясом и готовящимся в огромном казане пловом.       Дима незаметно урвал себе сэндвич и стакан томатного сока, пристроился на пуфе и помолился всем богам, чтобы на этой же позиции и остаться. Тогда и переодеваться не придется… Боязливо покосился на всякие твистеры, бананы, бамбер-боллы и прочие развлекательные гадости и глубже натянул панамку, таким образом прячась. А вот просто сидеть, слушать приятную музыку, смотреть на воду… Хорошо.       Но тут наконец Артур отцепился от Марьева, взялся за микрофон… И лучше бы не брался, лучше бы и дальше клеился к Леше. Ведущий озвучил план мероприятий, объявил, что сейчас будет деление на команды, и бодро отрапортовал, что каждый должен внести свою лепту, так как лучшие из лучших, кто получит кубок и кучу плюшек, будут определяться по общему зачету всех участников. Дима охнуть не успел, как Зуев сдернул его с пуфа и пинками загнал на коллективное построение. Но это еще полбеды…       Вторая ее половина заключалась в том, что Дима внезапно, по результатам спонтанной лотереи, оказался в одной команде с Марьевым. И еще кучей народа, имен которых не помнил. Лиц тоже. Это он своих, программеров, худо-бедно выучил, а кто все эти люди и чего делают на проектах, понятия не имел. Самый атас, что именно их команде выпало первыми идти в зону водных активностей. И у Димы была пара минут, чтобы переодеться… непонятно где. Ибо раздевалки тут же оккупировали девчонки, а пацаны, ничтоже сумняшеся, просто стащили с себя шорты и готово. Пока он крутил головой, его подхватило волной резво несущейся и радостно орущей толпы и вынесло на пирс.       Несчастный Дима так и замер посреди беснующихся коллег, перевозбужденных предстоящими развлекухами, трепетно прижимая розовые плавки и полотенце к груди. И, по правде говоря, еще минута, и Куприянов сбежал бы… Плюнул на все и сбежал. Домой. Вприпрыжку по трассе. Но над его ухом, откуда-то из-за спины вдруг раздался участливый голос Алексея Марьева:       — Митя, а ты чего еще не переоделся?       Дима медленно обернулся и застыл с широко распахнутыми от изумления глазами — Алексей Марьев не только помнил, как его зовут, но еще заметил неловкое положение, в котором оказался программист. ***       Леша с улыбкой обвел взглядом ребят, попавших в его команду — его тут же хотели сделать капитаном, но Марьев отказался. Сегодня он в рядовых, наравне со всеми. Пусть другие покомандуют. Рулить взялся Пашка Смирнов, лид гейм-дизайнеров. Технично всех построил, распределил, кто начнет с паддл-бординга, а кто прокатится на банане.       Леше досталось поработать для начала веслом на серф-борде — прикольная тема. Марьев любил этот вид водного релакса: стоишь себе на доске, гребешь и наслаждаешься мерным покачиванием волн. И отдых, и нагрузка на мышцы. Поэтому он направился вместе с остальными везунчиками к инструктору по паддл-бордингу, но остановился, наткнувшись взглядом на поникшего плечами, худосочного парнишку в смешной зеленой панамке. Приглядевшись, узнал — Митя Куприянов, программист из Петькиного отдела. Фантастически талантливый, по словам Зуева. Прям находка. Только чет все еще в футболке, шортах и с таким лицом, будто всех родственников только что похоронил.       Забавный. Леша как-то раз с ним побеседовал — парень отвечал еле слышно, занятно хмурился, то и дело прятал взгляд за мониторами и нервно тер длинными изящными пальцами полупрозрачное запястье. Явно намекая, чтобы его оставили в покое. Марьев хмыкнул и оставил. В их среде нелюдимые, необщительные персонажи из категории «вещь в себе» — частое явление.       Но парня запомнил. Черт его знает почему — что-то в нем было цепляющее взгляд. И каждый раз, проходя мимо его стола, не отказывал себе в удовольствии полюбоваться сосредоточенным лицом программиста. Его тип — тонкие, аккуратные черты, красивые серые глаза, серебристо-русые волосы (а у Мити еще густые и почти до плеч), чувственные привлекательные губы, острый нервный подбородок. И сам весь — как тростинка. Стройный, деликатный, хрупкий. Очаровывающий приглушенной аурой мягкой сексуальности.       Да только со своим «типом» Леша предпочитал не связываться — велик шанс снова на те же грабли. Было. Проходили. Повторения — мать ученья — не нужно. А тут еще, в отличие от похожего по типу, но другого по характеру Стива — открытого, шумного, не в меру жизнерадостного, словно с рождения под амфетаминами, явно сложносочиненный мальчик, требующий к себе особенного подхода и внимания. До такого пока достучишься, по уши в нем увязнешь.       Нафиг, нафиг. Как говорится, посмотрел — и хватит. И сейчас не стоило бы разговаривать с ним — тупо проигнорировать, но несчастный Митин вид задел за живое. Черствым и равнодушным Марьев не был.       — Митя, а ты чего еще не переоделся? — участливо спросил Алексей, пряча веселую улыбку. До того потешно Куприянов вздрогнул и обернулся с выражением искреннего испуга-изумления на лице.       — Не… не… негде… не… не… успел… — заикаясь, едва различимо прошелестел Митя.       — Ну, брат, дело такое, — пожурил его ласково Марьев. — В большой семье клювиком не щелкают. Надо быть активнее и нахрапистее, — сказал и тут же пожалел. Митины щеки покрылись красными пятнами, глаза подозрительно заблестели, нижняя губа задрожала, и сам он весь сжался, словно его только что отругали.       — Я… я… — застрял на репите Куприянов, бегая глазами за спиной Марьева — словно выискивая пути к бегству.       — А вообще организация немножко подвела, — добавил серьезным тоном Алексей, тщательно пряча искорки прорывающегося наружу смеха — боже, до чего же Митя… милый. Прелесть просто. Мальчик, божий одуванчик. Бывают же еще такие. — С переодеванием немного не додумали, да.       — Да нет, все хорошо, — мотнул головой Митя. — Это просто я… тормоз, — пробормотал он.       — Давай-ка, отойдем чуть в сторонку: я прикрою тебя полотенцем, а ты переоденешься, — предложил Марьев.       — Я… я… не стоит… — залепетал покрасневший до кончиков ушей программист. И с этим что-то срочно нужно было делать, пока парень совсем не расклеился.       — Мить, я там чего-то не видел? — строго наехал Алексей. — Ну-ка, заканчивай уже стесняться, — и добродушно, доверительно продолжил. — Тут все свои. Что-то не получится — да и хрен бы с ним. Мы просто отдыхаем. Расслабься. Попробуй все — где еще такая возможность будет на халяву порезвиться? Договорились?       — Ладно, — поспешно кивнул Митя и послушно протянул полотенце. Видно было, что немного успокоился.       Марьев обернул парня гигантским махровым полотенцем — где такое нашел-то — и демонстративно отвернулся, чтобы не смущать. Митя торопливо закопошился, ойкнул, попрыгал на одной ноге, посопел-попыхтел и вскоре сообщил:       — Я готов.       — Молодец, — похвалил Алексей и вернулся взглядом к Мите, чтобы в следующее мгновение поперхнуться воздухом и недвусмысленно прилипнуть глазами к Митиным розовым орешкам… Блять! Это ж где он такие плавки нашел?! Что за гребаная порнография?! Что за…       И не продолжил. Опять подавился воздухом, забыв, как правильно впускать его и выпускать из легких. Митя воплощал собой все тайные и нетайные эротические фантазии и фетиши Алексея. Белая чистая кожа, словно дорогущий японский фарфор, беззащитная шея, нежные ключицы, плавные изгибы стройного, пропорционально вылепленного тела, узкие плечи, узкая, практически девичья талия, узкие бедра, длинные ноги с умопомрачительными лодыжками, маленькие ступни. И эта крохотная, округлая попка в розовых трусишках… У Марьева голова пошла кругом только от одной мысли, как правильно эти половинки легли бы в его ладони, какие, наверняка, они упругие и приятные наощупь, как он раздвинул бы их и…       Алексей сглотнул вязкую слюну и порадовался тому, что его свободные плавательные шорты скрывают, какого рода активность завелась у него в паху.       — Спасибо, — различил он Митин шелест. Марьев встряхнулся, мысленно отвесил себе несколько пощечин и глянул на парня. Тот переминался с ноги на ногу, косился на доску с веслом и про продюсера уже не думал, сконцентрировавшись на предстоящем испытании. Из водных активностей в командный зачет шел заплыв на бордах, и Митю, очевидно в первый раз видевшего доску, сей факт явно тревожил.       «Вот и славно!» — мелькнуло у Марьева, который предпочел не заметить легкое разочарование, вызванное Митиной сосредоточенностью на деле, а не на нем. Алексей поискал взглядом Артурчика — тот помахал ему рукой. Простой, понятный вариант. А Митя…       Сплошной геморрой с такими Митями.       И все признаки этого возможного геморроя Марьев прочувствовал, когда внезапно для самого себя отпихнул от Мити инструктора, объясняющего, как стоять на борде и управлять им при помощи весла. Отпихнул неосознанно, как только увидел, что падла эта зачем-то принялась лапать программиста за талию. Со словами: «Я ему сам помогу — у меня есть опыт. Займитесь лучше девочками». И действительно принялся помогать, умудрившись Митю не только за талию полапать, но даже приобнять — его гладкая белоснежная кожа так и просилась, чтобы ее потрогали. И на поцелуи напрашивалась. И на метки от укусов. И на…       Марьев на секунду задумался, а не нужно ли ему прикрыть голову чем-нибудь — явно припекло маковку, судя по его невменяемой реакции на Куприянова. Давно так не вело. Возможно, никогда.       — Ну, дальше сам! — бодро пожелал успехов в плавании юному моряку Мите Алексей и толкнул его доску от берега, от греха и от себя подальше.       — А меня проинструктируешь? — напротив Марьева на пирсе неожиданно нарисовался Артурчик, манерно улыбнулся, подвигал бровями и медленно стянул джинсовые шорты, открывая взору бесстыжие белые плавки. На фоне бронзовой кожи смотрелось… Леша с тянущей под сердцем тоской подумал, что выглядел Артурчик балдежно, а Митя в своем отвратительно-розовом безобразии — трогательно. И оттого безумно сексуально.       — Почему нет? — с готовностью отреагировал Алексей, снова тряхнув головой — отгоняя наваждение. Вовремя Артурчик появился — надо отвлечься. Отвлечься и настроиться на выбранный вариант. К тому же, выбранный вариант, прыгая в воду, кинул шалый взгляд из-под ресниц, вынырнул прямо перед носом, тряхнул мокрыми волосами, облизнул губы и приглашающе кивнул на доску. Леша помог Артурчику встать на борд, не упустив возможности с намеком сжать его ягодицу. И тот ободряюще хмыкнул.       Всё на мази. Чудно. Главное — не смотреть на Митю.       — Митька, давай! Греби! — крикнул с берега Петя и помахал подопечному руками. — Покажи им всем, кто тут не пальцем деланный!       Марьев не выдержал и обернулся: Митя, верно сам не осознавая, как это у него вышло, устойчиво стоял в полный рост на доске, хотя многие так и не рискнули этого сделать, и вполне технично орудовал веслом, с хорошей скоростью двигаясь по водной глади. Ловко обогнул препятствия и развернулся к берегу. Если так прикинуть, то, пожалуй, у Мити обозначились шансы в заплыве на время показать отличный результат. Но это мысли фоном, в основном Алексей думал о том, как эффектно Митя смотрится на доске и с веслом. Словно лунный призрачный бог, решившийся явить свой лик солнцу.       Лунный бог в кошмарных розовых труселях — руки оторвать бы тому продавцу, кто подсунул парню это извращение. Однозначно, за таким Митей глаз да глаз нужен…       — Так что делать надо? — попытался привлечь Лешино внимание Артурчик.       — А? — Марьев рассеянно глянул на ведущего. — Да все просто. Видишь, даже у девчонок получается. Не сложнее, чем на велике ездить, — и, хлопнув оторопевшего Артурчика по икре, отплыл от него. Встал на доску и погреб за Митей. Внутренний голос вопил, что Марьев сейчас херню творит, но вся Лешина сущность требовала эту херню совершить.       — Ну как? Нравится? — догнав Митю, спросил он с понимающей, дружеской улыбкой.       — Д-да, — Митя быстро взглянул на Марьева и тут же вернулся взглядом к воде. Серьезный донельзя.       — У тебя здорово получается. Чувство равновесия хорошее, — заметил Леша, выравнивая борд по левую сторону от Мити.       — Я в первый раз, — внезапно с промелькнувшими нотками восторга поделился Митя. — Спасибо за помощь, Леша.       И погреб себе дальше. А Алексей от искреннего и теплого «спасибо» и невероятного по интонациям «Леша» опешил настолько, что, совершив непонятный финт веслом, потерял то самое равновесие и кувыркнулся в воду.       Освежило.       «Да чего тебя кроет-то так, идиот? — обругал сам себя Марьев. — Надо выпить».       Что и сделал: сходил к бару, накатил пивка, поболтал с художницами, вернулся к пирсу, посчитав себя взявшим в руки. Для тонуса вновь пофлиртовал с Артурчиком — в конце концов, на этого товарища у него были обширные планы на ночь. Негоже его обижать невниманием. А вот Митю игнорировал, стараясь не фиксировать его передвижения в пространстве. Год не замечал, ограничиваясь сиюсекундными ниочемными взглядами, нужно и дальше придерживаться той же тактики.       Поучаствовал в заплыве на время, показал лучший результат, принял комплименты, еще раз выпил… Попустило.       Нормально всё. Ну, привстало на симпатичного мальчика — случается. А остальное — так, минутная слабость и глупость. Закоротило в мозгу слегка, в мышцу сердечную рикошетом отбило. По факту, ведь правда — проблем не оберешься с этим Митей, к гадалке не ходи. Он от одного неверного слова в обморок готов грохнуться. Такого ж оберегать надо и пылинки с него сдувать. Завтраки-ужины готовить. С любой ерундой разбираться и на все успокаивающие ответы иметь. Возиться с ним, как наседка с цыпленком. На руках носить…       И почему звучит так, словно Марьев себя убеждает в том, что не хочет того, чего реально хочет? Куда все принципы-то и правила разумные подевались? И почему сердечная мышца давит на мозг, подсказывая: «А такого как раз и можно на руках носить — в благодарность за то, что любит. Потому что если полюбит, то у обоих крылья за спиной вырастут». Ибо несмотря на все убедительные аргументы «против», Алексей знал один перекрывающий их все «за»: Митя не Стив. Если такому Мите плечо подставить и опору дать, то получишь в награду преданного и верного партнера. Потому что такие, как Митя, единожды влюбляются. И на пустое не размениваются.       Достаточно посмотреть на Артурчика — великолепного, поджаро-роскошного красавчика, но как будто полого изнутри, выхолощенного. Душевно ничем и никак не цепляющего, ибо не за что цепляться. А теперь перевести взгляд на Митю… Неяркого (если не считать дурацких плавок и панамки), неброского, постоянно смущающегося, застенчиво улыбающегося, прячущего в неловких движениях ту неподдельную красоту, что для многих неприметна. И тут целая вселенная, космос, который ввек не освоить.       Вот и весь замес: Марьев астронавтом становиться не хотел — хлопотно, и к такой ответственности он был не готов. Морально. И влюбляться не собирался. Любить больно. Даже взаимно. Очень больно. Себя потерять можно. Поэтому — нафиг.       Только от всех суждений за километр несло ложью. Под слоем надуманного если и был страх, то совсем другого рода: Мите-то он на кой ляд сдался? Парень что-то за прошлый год ни разу лишнего взгляда в его сторону не бросил.       — Кто еще на банан? — прокричал инструктор, вырвав Марьева из размышлений. — Один человек нужен.       — Лешка, давай с нами! — позвала Танюшка, офис-менеджер. Перед ней сидела Маша, сценарист, позади… Митя. С дико испуганными глазами. В ручку вцепился побелевшими от напряжения пальцами и уже зеленый от ужаса. Горе-горе, кто тебя на банан затащил? Это ж совсем не обязательная часть программы. По желанию. Но помимо страха Митины глаза горели еще странной решительностью — будто себе что-то доказать хочет.       «Тоже мне, дерзкий. Ну не бросать же цыпленка… Ой, дурак я дурак», — усмехнулся Леша, с какой-то отчаянной бесшабашностью признавая: кажется, любимые грабли год уже ждали своего часа, с того самого момента, как Марьев впервые приметил Митю. А вслух крикнул:       — Иду.       И решительно уселся за Митей, четвертым. Придвинулся ближе, поправил на нем страховочный жилет. Ступнями коснулся Митиных лодыжек — не удержался. Митя судорожно выдохнул, покосился назад и шепотом спросил:       — Леша, а ты уже катался на банане?       — Угу, — утвердительно промычал Марьев, опять чувствуя, как млеет от Митиного «Леша».       — Он все время переворачивается, да? Я просто не очень хорошо умею плавать, — признался Митя.       — На тебе жилет — не утонешь, — приободрил Марьев вместо фразы: «Какого ж хера ты полез, чучелко?» Но, видимо, Митя слишком буквально понял слова: «Попробуй все — где еще такая возможность будет на халяву порезвиться?»       — Я вот тоже так подумал, — доверчиво поделился Митя. — Надо иногда выходить из зоны комфорта, да? — с нарочитым энтузиазмом выдал он.       «Не надо, — промелькнуло у Алексея. — Кто тебе сказал такую чушь? Это вокруг тебя новую зону комфорта отстроить нужно».       — Я рядом, если что. Не переживай, — вместо этого произнес Марьев.       Инструктор на скутере мягко вывез их из бухточки на открытое течение реки. Разгон взял слабенький, лайтовый, но девчонки уже развизжались от переполняющих эмоций. Есть с чего, конечно. Лететь, подпрыгивая, по волнам, когда ветер и брызги в лицо — кайфово. Леша с улыбкой прислушался, различив среди девочкиных воплей тихие, разрозненные, но эмоциональные Митины «Ой!» и «Опа!»       — Офигенно, да? — крикнул на ухо Мите Алексей.       — Да! — проорал Митя. — Леша, если бы не ты…       Не договорил — инструктор посчитал, что лайта хватит — надо добавить драйва. Резко нажал на газ и вильнул! Банан накренился, вместе с ним его седоки…       Дальше Алексей зацепил только собственное громкое: «Твою мать!», удар о воду, стремительное погружение на дно и следом — ощущение полной дезориентации, нехватка воздуха, вкус реки в носу и во рту… Мощный толчок, выбросивший тело на поверхность. Марьев несколько раз сморгнул, пытаясь отдышаться — вода текла из ушей и из носа, легкие истерично свистели, глаза слезились и набатом паническая мысль: «Митя! Где Митя?»       — Леша! — радостный, безудержно счастливый вопль. Марьев развернулся в воде и в этот же момент понял, что пропал. Что это все «Артурчики» мира идут нафиг… Митя в красном жилете, бултыхаясь на воде аки поплавок от удочки, солнечно и звонко смеялся. — Леша! Это так круто!       — Офигенно круто!!! — вторили ему девчонки, но Алексей их не видел и не слышал.       Он видел только волосы, облепившие сияющее Митино лицо, густые ресницы, склеившиеся от воды в острые иглы, горящие глаза, счастливую улыбку.       «Я хочу, — с безнадежным отчаянием сдался Марьев. — Хочу с ним. Всё. Всё, что только может быть. Даже плохое. Любое. Справлюсь. Просто хочу с ним быть».       И от этой мысли сжалось сердце.       Страшно. Тревожно. Сладко.       Желанно. ***       Дима решил, что день, грозившийся поначалу стать худшим кошмаром интроверта, в итоге обернулся для него самым лучшим. Из тех, что он запомнит на всю жизнь. И не последнюю роль, а точнее — первую и единственную в создании ощущения этого дня, сыграл Леша.       Куприянов на все сто процентов отдавал себе отчет в том, что у сегодняшней Лешиной внимательности к его совершенно скучной персоне есть простое объяснение: Марьев, как опытный руководитель, умел работать с людьми. Правда. Он успевал общаться, кажется, со всеми, и каждому сотруднику кинул хотя бы приветливое словечко. Дима, оказавшийся в его команде, существенно мог снизить итоговые результаты, поэтому Леша, отметив слабое звено, его поддержал. Помог освоиться, расслабиться, деликатно «влил в коллектив», дав понять, что Димка — не один. Сделал то, что не удавалось Петьке на протяжении года.       Дима, конечно, не станет после корпоратива душой компании и супер-общительным парнем — не в его натуре, но он успел поймать это вдохновляющее чувство — когда ты часть большого коллектива. Незнакомо, но приятно. И те люди, что были для него расплывчатой массой без имен и лиц, внезапно обозначились отдельными личностями, каждая из которых заговорила своим голосом, заиграла независимым характером. Кто-то Диме пришелся по душе, кто-то — не очень. Это не имело значения. Главное — ему захотелось их узнать, познакомиться ближе, возможно, с кем-то подружиться.       Например, Пашка — классный и юморной, Маша — смешливая и очень умная, Танюшка — заботливая и хозяйственная, Петька — чумной и ужасно болтливый, когда немного выпьет… Леша…       Леша — как мечта. Недостижимая. Но мечтать о недостижимом — тоже, оказывается, приятное занятие. К тому же, Леша подарил за сегодняшний день Диме столько памятных моментов, что надолго хватит. От его дружеских прикосновений горела кожа и искорки удовольствия всполохами пробегали по телу, от добродушных улыбок — пылали щеки, от теплых, ободряющих взглядов — гулко колотилось сердце. И беспрерывно накрывало беспричинной эйфорией, от которой страх показаться нелепым и неловким растворялся, как туман в лучах утреннего солнца. Хотелось попробовать всё и сразу!       Хотелось именно Леше доказать, что он небесполезный и может выйти из зоны комфорта, может открыться, может рискнуть, может подурачиться вместе с девчатами и дружно, чокнувшись бокалами, выпить пива с ребятами…       Может с азартом пройти квест и первым разгадать, кто убийца; может час, усиленно пыхтя, высунув кончик языка от старания, малевать кисточкой по холсту, внеся свою лепту в создание общей большой картины; может кувыркаться и бегать, как полоумный, в огромном душном надувном бамбер-болле, пытаясь отбить у соперника мяч; может проявить чудеса гибкости и изворотливости, соревнуясь за звание «Мистер Твистер» на полотне для твистера… Может получить под аплодисменты и улюлюканье коллег это самое звание «Мистер Твистер»!       Может…       Может снова растеряться, утратив весь запал, оставшись в одиночестве посреди крытой лаунж-зоны с тарелкой плова в одной руке и куском лепешки — в другой. Как-то так опять получилось, что он последним оказался в очереди за ужином с пылу-с жару — более шустрые коллеги быстрее сориентировались, услышав зов ведущего: «А теперь завершающая и долгожданная часть нашего отдыха - мясо! Прошу всех пройти в лаунж-зону!» Сориентировались, набрали еды и расселись, заняв свободные места. Все свободные места. Повсюду.       Митя тяжело вздохнул, потоптался, обругал себя за нерасторопность и поплелся на выход из шатра. Делать нечего — поест один, не привыкать. Можно, в конце концов, в теньке под деревом расстелить полотенце и под аппетитный плов полюбоваться пасторальными пейзажами. Тоже неплохо.       — Я составлю тебе компанию? — Леша, удерживая в руках тарелку с шашлыками-овощами и пару бокалов пива, замер напротив, закрыв собой обзор на реку.       — Эммм… — Димка поперхнулся и поспешно кивнул. — Да-да, конечно, — сдвинулся влево, освобождая исполнительному продюсеру место на полотенце.       — Уфф… Народу у нас работает, да? — весело бросил Алексей, осторожно приземляясь рядом с Димкой. — Чуть закопошился, и уже за бортом.       — Мгм, — невнятно подтвердил Дима.       — Держи, — Леша протянул ему бокал с пивом. — Холодное. Самое оно на жаре. С погодой повезло нам, да? Прям юга.       — Жарко, — согласился Дима, опешив от новой порции внимания Алексея — уж кому-кому, а ему место нашлось бы в лаунж-зоне. Но он почему-то предпочел полотенце Куприянова, а вместе с полотенцем и его компанию. Странно. И волнующе.       — Ты сегодня молодец, — похвалил Леша. — Думаю, благодаря тебе, у нашей команды есть все шансы занять первое место в общем зачете.       — Ну… Вообще-то все старались, — смутился Дима. — И, если честно, было весело. Мне, наверное, никогда не было так весело, — добавил он. — И ничего такого я раньше не делал.       — Ну, значит, задача корпоративного сбора выполнена, — хмыкнул Леша. Помолчал. — Митя, открой секрет — а где ты такие очаровательные плавки купил? — пряча улыбку, спросил Леша. Но Дима заметил: и тщательно скрываемый смех, и хохочущих чертей в его глазах. Совсем необидных — наоборот. Дима завис, разглядывая лучики морщинок возле Лешиных глаз — они делали его каким-то понятным и близким. Словно не было между ними безразмерной пропасти, словно они тыщу лет знакомы, словно это норма — вот так сидеть рядом, соприкасаясь голыми плечами и ступнями. И Димка сидел бы так вечность, честное слово. В этом ощущении спонтанно возникшей интимности момента.       — Они ужасные, да? — неожиданно для самого себя рассмеялся Дима. — На самом деле поддался уговорам продавца. Ненавижу магазины. И ни капли не смыслю в моде. В этом плане я абсолютно безнадежен.       — Все мы в каких-то планах абсолютно безнадежны, — улыбнулся Леша. — Я вот, к примеру, отвратительно вожу машину. Поэтому предпочитаю не садиться за руль.       — Думаю, с этим можно жить, — пожал плечами Дима.       — Вполне, — согласился Леша. И протянул бокал:       — За хороший день?       — За хороший день, — поддержал Дима и осторожно стукнул краешком своего пластикового бокала о Лешин. И вздрогнул, когда следом услышал тихое:       — А на брудершафт? Митя, выпьешь со мной на брудершафт?       — Сейчас? — шепотом уточнил Дима, снова начиная неумолимо краснеть — будто Леша ему сейчас предложил… Что-то очень личное предложил сделать. Словно признался в чем-то. Сокровенном.       — Сейчас, — кивнул Леша, глядя в упор.       — Хорошо, — Димка сглотнул и облизнул губы.       Леша подсел еще ближе… Они переплели руки, под едва различимый непонятный Лешин тост: «За мою удачу» сделали по глотку пива… Дима замер, не решаясь податься вперед, как того требовала традиция. Наклонился Леша, опалил дыханием ухо, шею, прижался влажными, холодными губами к щеке, прошептал:       — Ты в курсе, что за границей это называется «харассмент»?       — Брудершафт? — не понял Дима, не в силах ответно дотронуться губами до Лешиной щеки. Он вкусно пах — свежестью реки, жаром солнца, слабыми отзвуками древесного парфюма и потом. От его запаха, от его близости, от ставшего хриплым голоса тело пробило судорогой, низ живота скрутило, перед глазами поплыло. Дима еще никогда в жизни так не возбуждался — желание колкими иглами впивалось в кожу и шампанскими брызгами пьянило разум.       — Нет, — предельно серьезно ответил Леша. — То, что я под предлогом брудершафта очень сильно хочу тебя поцеловать. Настолько сильно, что одно твое слово — и моей карьере конец.       — У меня нет такого слова, — пробормотал Дима, уплывая сознанием от нереальности происходящего.       — А какое есть? — спросил Леша, отстраняясь и убирая руку. Из лаунж-зоны посыпались сытые и довольные коллеги. Дима покосился в их сторону и перевел дыхание. Судорожно выдохнул. Решительно ответил:       — Выбери меня.       — Что? — Леша непонимающе нахмурился.       — Выбери сегодня меня. Не надо с этим… Артуром. Выбери меня. Пусть и на одну ночь. Пожалуйста.       — Вот как… — Леша отвернулся.       Повисла физически ощутимая своей тяжестью тишина. Дима сник плечами и съежился… Кажется, он только что все испортил. И кто его за язык тянул?       — А если не на одну ночь? — донеслось до Димы. Ворвалось в сознание и выбило пробки. — Если я хочу выбрать тебя не на одну ночь — что скажешь? — и Леша, вернувшись взглядом к Диме, внезапно как-то растерянно улыбнулся.       До печенки пробрало. Потому что вдруг в один момент кристально ясно стало: он, Дима Куприянов ака Митя, действительно нравится Алексею «Леше» Марьеву. Вообще нравится. Целиком. По каким-то причинам — Дима не знал, по каким, но для Леши они являлись весомыми. Весомыми настолько, что он, кажется, только что предложил Димке… встречаться? Или… как это назвать? И стоит ли как-то называть, если и так с ума сойти можно. Аж… аж…       — Леша, а какие первые признаки теплового удара? — побледнев, прошелестел Дима.       — Тебе плохо? — тут же среагировал Леша, подскочив с полотенца.       — Нет, кажется, мне слишком хорошо, — слабо усмехнулся Дима. И завалился набок, потеряв сознание. Предательски хиленькое программерское тельце не выдержало такого количества физической нагрузки, алкоголя, солнца и эмоций. ***       — Все в порядке! В порядке все! Хорош панику разводить! — рявкнул Леша, разгоняя толпу коллег, кучкующуюся возле дверей номера в отеле-замке, куда он отнес на руках отрубившегося Митю.       — Так, а чо делать-то теперь? Там уже автобусы за нами приехали! — волновался Петя. — Надо Митьку домой отвезти!       — Петя, — Леша вздохнул и качнул головой, — езжайте без нас. Как Митя оклемается, я вызову такси и отвезу его. Врач сказал, что ему просто надо немножко в тишине и прохладе полежать.       — Ладно, — Петя переступил с ноги на ногу. — Но если что — ты звони, хорошо?       — Хорошо, — терпеливо произнес Леша. — Все, гоу хоум. В понедельник увидимся.       Петя махнул рукой на прощание и поспешил за коллегами. Леша с облегчением выдохнул и вернулся в номер.       Который снял на ночь. И ни в какой город в ближайшие сутки возвращаться он не собирался.       — Навел я суеты, да? — виновато пробормотал Митя, приподнявшись на локтях, как только Леша закрыл за собой дверь. — Это только я так могу: уж если и отличиться на мероприятии, так тем, что грохнулся в обморок.       — Ну не знаю… Лично мне запомнились твои акробатические этюды во время твистера, — хмыкнул Леша. — А еще твой радостный смех и сияющие глаза… когда мы с банана в воду упали. И… много еще чего. Целый день на тебя смотрел и запоминал. Запоминал и понимал…       — Что… понимал? — Митя сел на кровати и стянул со лба мокрое полотенце.       — Пропал я, — и Леша широко улыбнулся.       — А я… могу тебя найти? — робко спросил Митя.       — Попробуй… Мистер Твистер, — Леша присел на край кровати, подхватил Митю за подбородок и дотронулся до его губ мягким, приглашающим поцелуем. Получая ответом жаркую, требовательную мольбу — не останавливайся.       Любить больно. Но не любить… значит, жить наполовину. Кастрированной, урезанной версией себя жить. Будущее не прописано и никем не предсказано. И заранее знать, вновь ты наступаешь на грабли или ныряешь астронавтом в прекрасный космос, который не наскучит изучать всю жизнь, невозможно. Но если не проверить, то…       …по истечении многих лет никогда не услышишь:       — Леша, ты чего не спишь?       — А ты чего не спишь?       — Без тебя не спится.       — Ох ты ж, горюшко мое, иду.       — Леш, скажи честно, тебя что-то тревожит? Проблемы?       — Не-а. Просто… просто вспомнил кое-что. И сон пропал.       — И что вспомнил?       — Как я однажды увидел одного необыкновенно милого лунного бога в розовых трусишках и в тот же момент влюбился без памяти. На тебя чем-то похож.       — Ври больше — память у тебя отличная. И долго ты мне еще эти плавки несчастные вспоминать будешь?       — Всю жизнь, Митенька, всю жизнь. Такое сильное эротическое потрясение не забудешь.       — Леша, знаешь, что есть действительно эротическое потрясение и психологическая травма на всю жизнь? Твои попытки станцевать стриптиз на нашем третьем свидании.       — Ладно-ладно, один — один. Согласись, у меня есть оправдание: больше я так не делаю.       — Кстати, зря.       — М? Это что… намек?       — Нет, это повод. Признаться, что, пожалуй, именно тогда я понял, что тоже влюбился. Без памяти.       — Почему именно тогда? Я думал, гораздо позже.       — Потому что я вдруг понял, что… у нас действительно может что-то получиться. Не знаю, почему. Но я смотрел на тебя, на эти твои ужасные танцы, давился смехом и думал: «Он офигенный. Он просто офигенный. Я его люблю». Как-то так. И до сих пор… Как-то так.       — Митя?       — Да?       — Я тебя тоже люблю.