Hooked on

— Хен! — выкрикивает Чонгук сразу же, как переступает порог дома. Он скидывает кеды, стягивая их с ног без расшнуровывания, не заботится о том, чтобы поставить обувь на этажерку, лишь спешит подняться по лестнице, стукая чемодан о каждую ступеньку. — Хен! Я приехал! Ответа нет. Похоже, Чимин-хен либо не дома, либо не слышит его. Стоит подождать его в комнате, решает Чонгук. Сначала только ставит чемодан и рюкзак в гостевой спальне, которая с данного момента стала его собственной на весь месяц каникул. И сразу бежит в спальню хена, спотыкаясь о ковер. — Хен! — Чонгук дергает дверь, распахивает ее, но Чимина в комнате нет. Зато есть Хосок. — Хосок-хен! Чонгук рад даже больше. Он с разбегу прыгает в объятия к Хосоку, сидящему на кровати, и валит того своим весом, но не отпускает, пытаясь сжать как можно крепче в руках. Чонгук соскучился. Ужасно соскучился, настолько, что слезы собираются у него в уголках глаз, но он не позволяет себе плакать. Ему целых двенадцать лет, он уже большой мальчик. — Привет, Гукки, — сипит Хосок, задавленный чужим телом. Он хлопает Чонгука по спине, жестом прося отпустить его, но происходит это далеко не сразу. — Так рад видеть тебя. — Я тоже, хен. Ты даже не представляешь! — Чонгук не может не вскрикивать от счастья. Он обнимает Хосока еще раз, но уже не так сильно, лишь за руку, прижимаясь щекой к плечу. Хосок гладит его по волосам. — Мы будем видеться целый месяц! Чонгук прямо светится. Хосок тоже широко улыбается от новости, что брат его лучшего друга будет с ними целый месяц, потому что хоть он и младше них на три года, но все равно очень им нравится. Их милый и смешной Гукки. — Чонгук? — слышится из-за стены голос Чимина и хлопок двери. Похоже, тот был в туалете, поэтому не слышал его приезда. Чонгук уже порывается побежать встретить его тоже, но Хосок отпускает только после смачного поцелуя в лоб, от которого Чонгук оттирается, шутливо фукая. Он, на самом деле, очень любит, когда Хосок-хен касается его и дарит ему свое внимание. ~ У Чонгука руки подрагивают от волнения. Ему тринадцать, Хосок только что пришел с выкраденным отцовским коньяком, и он чувствует себя настоящим плохим парнем. Сейчас впервые в жизни он попробует алкоголь. Такой запретный, этим и манящий, зачаровывающий взрослый напиток. Чонгук знает, что будет горько, но когда делает первый небольшой глоток, уже готов выплюнуть. Взгляд Хосока, направленный на него, заставляет выпить весь стакан залпом и подавиться от спирта, обжегшего внутренности. Он кашляет, пытается дышать глубже, пока Чимин бегает за водой, катается по полу, чуть не сбивая ногой бутылку. Хосок в открытую ржет над ним, выпивая прямо из горла. — Правда или действие? — задает Чонгук Хосоку чуть позже, когда они уже делят половину напитка на троих и решают притормозить, чтобы никого не отрубило. Кроме, похоже, Чимина, потому что он продолжает по-тихому тянуть коньяк из стакана. Хосок задумывается, поглаживая подбородок. — Правда, — отвечает он, поднимаясь с пола и опираясь на поставленное колено, хитро прищуриваясь на Чонгука. — Давай, какой грязный секрет ты хочешь узнать? У Чонгука щеки теплеют слегка от такого, он сам уводит взгляд в пол, глупо приоткрывая рот и выдавая невнятные звуки. Хосок ждет. — Ты… Эм… Целовался когда-нибудь с девочками? — выдает Чонгук первое, что приходит на его пьяный ум. Вполне стандартный вопрос, не так ли? Почему же тогда Хосок смеется так сильно? — С девочками нет, — глубокомысленно произносит он, притворившись, что раздумывает над этим. Чонгук явно выглядит непонимающе, отчего Хосок снова начинает ржать, и в этот раз Чимин присоединяется к нему, наконец покончив с содержимым своего стакана. Они заваливаются друг на друга, обмениваются взглядами, явно несущими неизвестный Чонгуку смысл, и тот надувает губы бессознательно, обиженный, что с ним делиться не хотят. — Черт, Чонгукки, ты слишком милый! Было пару раз с мальчиками! У Чонгука в голове синий экран. С мальчиками? Но Хосок сам мальчик… И разве… Так можно… — Ты не знаешь? — уже серьезно спрашивает Хосок, снова сев в ту глупую позу с подбородком на колене. Чонгук даже не знает, чего он не знает, поэтому просто смотрит на него с приоткрытым ртом и вопросом в глазах. — Бля, Чимин-а, он реально не знает! — У него довольно старомодные родители, — отвечает Чимин, морщась. Чонгук не понимает, что плохого в его родителях. Хосок тянет понимающее «А» и хлопает в ладоши немного рассеянно. — Итак, Чонгук, ты ведь знаешь, что такое секс? — Ну да, это когда мужчина и женщина… — Отлично, это можно пропустить! — машет он рукой в воздухе, заставляя Чонгука замолкнуть. — Тогда перейдем сразу к делу. Чонгук, ты не поверишь, но мальчикам могут нравиться мальчики, а девочкам — девочки. Или все сразу. И они любят друг друга. И занимаются сексом, хотя не могут рожать детей. Потому что секс не только о детях... Весь мир Чонгука в мгновение переворачивается с ног на голову. Ему могут нравиться не только девочки? Тогда это объясняет его не интерес к ним… И засматривания на мальчиков… Наверное. Похоже на то. — Ну вот твоему брату вообще похуй с кем, а мне только парни нравятся, — продолжает Хосок, не замечая внутренней борьбы Чонгука. — Кажется, мне тоже нравятся мальчики, — робко почти шепчет Чонгук, подобрав под себя ноги и ковыряя пальцем ковер. Хосок замолкает на полуслове. Они с Чимином одновременно поворачивают на Чонгука головы. — Добро пожаловать в клуб, — Чимин разводит руки, и Чонгук ползет к нему в объятия, утыкаясь носом в плечо. — Только не говори никому, особенно взрослым. Они не любят такое. Чонгук не спрашивает, почему. Он молча плачет, принимая нового себя, и слушается беспрекословно, потому что хен всегда говорит ему только хорошее и полезное. Если нельзя рассказывать, значит, на то есть причины, просто Чонгук пока не понимает их. Хосок кладет руку ему на спину, и ощущение его ладони горит у Чонгука между лопаток, намного ярче, чем объятия Чимина. — Еще по стаканчику? — предлагает Хосок, улыбаясь несмело. Чонгук кивает, хоть за ним в итоге и допивает Чимин. А после тот отрубается прямо на ковре, где Хосок предлагает оставить друга, чтобы преподать ему урок, и пойти развеяться немного. — Не стыдись, Гукки, это был всего лишь твой первый раз, — говорит он поддерживающе, покачиваясь на садовой качели. Чонгук сидит рядом, но не прикладывает к качанию никаких усилий. — Успеешь научиться пить и будешь так же отрубаться. — Я не… — он не знает, как правильно сформировать мысль. Пьяное сознание сосредотачивается на холоде от металлической балки качели, но никак не на таком важном разговоре. — Я не об этом думаю. — О своей ориентации? — так вот как это называется. — Пытаешься перебрать все моменты своей жизни и понять, от кого у тебя дух захватывало, и кто был постоянно на уме? Чонгук неловко кивает. У него было не так много опыта, ему ведь всего тринадцать, но ему нравились несколько девочек. И, похоже, намного больше мальчиков. — Могу помочь, — Хосок звучит шутливо, но когда Чонгук поворачивает голову, тот смотрит на него совершенно серьезно. Его глаза блестят в полумраке ночи, освещаемой лишь слабеньким фонарем у входа в дом. Он перестает качать качели. У Чонгука в горле пересыхает. — Поцеловать тебя. Чтобы ты точно узнал, нравится тебе это или нет. Чонгуку родители всегда говорили, что нужно сначала хорошо узнать человека, и только потом целоваться. Он знает Хосока уже много лет, значит, его можно целовать, так? Хосок придвигается вплотную, накрывает ладонь Чонгука своей и тянется к его лицу. Чонгук закрывает глаза, приоткрывая рот и подаваясь вперед. Их губы сталкиваются. Чонгук облегченно выдыхает. Он боится сделать не так, поэтому лишь робко повторяет за Хосоком, двигая губами, смыкая и размыкая их, когда надо. Хосок укладывает ладонь ему на бедро, опираясь, и качели начинают качаться совсем чуть-чуть, отчего у Чонгука голову ведет. Его собственные руки слишком напряжены, пальцы стиснуты вокруг края сидения, балка холодит их. Он боится как-либо двигать телом, словно от этого момент оборвется. Хосок по вкусу как коньяк, терпкий, но не жгучий, еще и с привкусом мятного шоколада, которым они закусывали. Чонгук думает, что он точно такой же, и эта странная мысль заставляет его покрыться мурашками, но при этом ему жарко. Хосок обводит кончиком языка его губы, цепляет зубы Чонгука за самую кромку, но не пытается проникнуть глубже, снова прижимаясь губами. Чонгук пытается повторить движения, сам толкает язык Хосоку в рот, но быстро убирает, напуганный. Хосок усмехается в поцелуй. Губы Чонгука щекочет, когда тот улыбается, и сразу за этим он чувствует, как чужой язык поглаживает его. Он неумело старается отвечать, делает то же, что и Хосок, давясь избытком слюны. Она и своя, и чужая — вкус другой, от которого ему становится тошно, но он продолжает несмотря ни на что. Скоро привыкает, даже храбреет, прикусывая губы Хосока, облизывая их размашисто. — Если бы я не был пьян, у меня уже встал бы, — шепчет Хосок низким голосом прямо Чонгуку в губы, а тот от такого разрывает поцелуй. Он не знает, как реагировать на такие заявления, поэтому лишь смотрит перепуганно на Хосока, а тот смеется. — Пошли спать, Гукки. И треплет Чонгука по голове, как делает всегда. Только в этот раз Чонгук не рад этому завершающему жесту. Кислая грусть разливается где-то в районе желудка. Он долго не может заснуть, все облизывая губы и размышляя. Сердце стучит странно громко каждый раз, как он доходит до поцелуя, и почему-то плакать хочется, а в груди болит. ~ У Чонгука снова каникулы, куча подростковых проблем и разводящиеся родители. Никто не хочет видеть его, уже решившего, что останется с мамой, и поэтому он сослан к Чимину. Чонгук не расстроен самой идеей поездки к двоюродному брату. Он расстроен разводом и отношением к нему. Конечно, ему всего пятнадцать, но это не значит, что он ничего не понимает! Бесит! Поэтому первые дни он большую часть времени сидит в комнате, играет, выходит только поесть и в туалет. Чимин понимает, поэтому не трогает его, часто гуляя с Хосоком. Сегодня он чувствует себя полегче и решает наконец присоединиться к остальным, повеселиться в компании любимого хена и его лучшего друга. Он натягивает вместо пижамных спортивок уличные, причесывается и выходит, направляясь к комнате Чимина чуть дальше по коридору. Уже на подходе его смущают странные звуки, доносящиеся из-за приоткрытой двери. Чонгук притормаживает и старается подобраться как можно тише, заглядывает в щель. Сначала не разбирает, что происходит, но после понимает, что на полу двое людей. Он узнает только Хосока, прижатого другим парнем к полу. Они целуются в неловкой позе, парень почти сверху Хосока, из-за чего им обоим приходится опираться на руки; они явно завалились, когда потянулись целоваться с места. Но, несмотря на явное неудобство, Хосок все равно тихо постанывает в поцелуй, наслаждаясь, зажмурив глаза. Чонгук пялится на него, изучает его лицо, не думая ни о чем, все его внутренности горят, но при этом в груди тянет разочарование. Слезы выступают. Он смаргивает их, не желая думать, отчего они вообще появились, и натягивает свою самую ехидную улыбку, протискивая голову в дверной проем. — Привет, Хосок-хен! — говорит он весело и ржет, когда Хосок с криком вскакивает, вылезая из-под парня, и оглядывает Чонгука ошарашенно, явно пытаясь понять, что происходит. Парень сгибается на полу, точно получивший ногой по ребрам. — О, Чонгук. Привет, — отвечает Хосок, едва переведя дыхание. Взгляд у него все равно напуганный и расфокусированный. — Это Юнги, мой парень. — Привет, — хрипит Юнги, неловко взмахнув ладонью. Он рассматривает Чонгука с ног до головы, почему-то задерживается на его шее. Но Чонгука не волнует это сейчас — он слишком занят запоминанием вида зацелованного Хосока, даже если не признается в этом самому себе. — Я сказал вам держать свои губы на расстоянии минимум полуметра в моем доме, — Чимин появляется неожиданно. Настолько, что даже Чонгук подпрыгивает, хотя должен был услышать его за своей спиной. Тот хватается за ручку влажными после мытья руками и, отодвинув Чонгука в сторону, спешит пиздить своих друзей. ~ — Уно! Юнги-хен, хочу, чтобы ты покатал меня на спине! — кричит Тэхен, одновременно с этим кидая свою последнюю карту на стопку на столе. Юнги, разлегшийся на ногах своего нынешнего парня, Сокджина, выстанывает набор звуков, которые можно интерпретировать как: — Иди нахуй, Ким Тэхен, — переводит он на человеческий сразу же, ни на сантиметр не сдвигаясь с насиженного места. Сокджин тоже не отпускает его, обняв поперек талии рукой. Тэхен выпячивает губы в неудовольствии и ползет тыкать Юнги, в то время как Сокджин пытается защитить его от навязчивых тычков. — Ты все пытаешься совершить невозможное, — смеется над Тэхеном Намджун, расплескивая алкоголь из стаканчика прямо на карты. — Хен, какого хера?! — возмущается Чимин, пытаясь спасти свои карты от совсем смерти. У него не особо выходит, учитывая, что он сам пьяный вдрызг. Чонгук сидит, разглядывая происходящее вокруг. Ему запретили много пить, потому что ему только восемнадцать и маме обещали вернуть трезвым. Почти девятнадцать, вообще-то. Всего пара недель осталась. А он вместо школы тусит на какой-то вписке, на которую еле уговорил Чимина взять его, потому что тут Хосок. В которого Чонгук по мере взросления влюблялся все сильнее, хоть и был тому всегда лишь младшим братом лучшего друга. Что огорчало Чонгука. Он все пытался перерасти чувства, но в итоге те только крепли, и пришлось смириться. Хотя смиряться не в стиле Чонгука — в его стиле издеваться над собой, и именно поэтому он пытался проводить как можно больше времени рядом с Хосоком, также постоянно следил за обновлениями его соцсетей, но никогда не пытался сделать первый шаг. Потому что у него с того пьяного поцелуя на качелях не было никого. Потому что он ебаный девственник, и зачем он вообще нужен такой Хосоку, который намного опытней. — Правда или действие, Гукки? — спрашивает Хосок из ниоткуда. Чонгук давится воздухом от такого и не понимает совсем. Он вышел на балкон воздухом подышать, а тут курящий Хосок, еще и спрашивает у него что-то. — Ну? — Э-э… Правда? — отвечает он неуверенно, все еще не догоняя. — Я нравлюсь тебе? — прямо в лоб. Чонгук теряется. Он оправляет нервно рукава белой кофты, засовывает руки в карманы красных шорт. Нет смысла врать. — Да. Всегда нравился. — Спроси меня тоже, — Чонгук обижается слегка на отсутствие ответа, но играет по предложенным правилам. — Правда или действие? — Действие, — выдыхает Хосок вместе с дымом и тушит сигарету о перила балкона. Чимин переживет, если вообще узнает об этом. — И что ты хочешь сделать? — Чонгук все пытается понять, к чему все это. — Поцеловать тебя. Потрахаться в туалете. А после сходить на свидание, — Хосок пожимает плечами и смотрит пронзительно на Чонгука, ожидая ответа. Чонгук решает, что слова не его сильная сторона в такие моменты. Поэтому сам делает шаг к Хосоку, наклоняется и прижимается губами к его губам. Хосок отвечает, сразу перехватывая инициативу на себя, но Чонгук не против. Наоборот, он с удовольствием дает Хосоку вести. Странно ли, что он до сих пор помнит их первый поцелуй? Со вкусом коньяка и шоколада. Сейчас же Хосок отдает только что выкуренным табаком, весь вкус алкоголя затуманен им. Сам Чонгук на вкус как пиво, по-любому. Он даже не заедал ничем, хлебая стакан за стаканом просто так. — Прекрати вести себя как целка и положи эту ебаную ладонь мне на зад, — шепчет Хосок, отрываясь от чужих губ, и сам хватает его руку, за запястье уводя ее себе за спину. — Но у меня… — Ты так и не был ни с кем? — Хосок ждет ответа, целуя шею Чонгука. — Нет. С прошлого нашего поцелуя, — давит Чонгук, наконец решаясь взять Хосока за талию. Он такой худой. — Это сколько? Четыре года? — Почти шесть лет. Хосок отрывается от чужой кожи и смотрит на него удивленно. Чонгука переполняет нервозность. Он впивается ногтями Хосоку в бока. — Это… Охуеть. Ну ты и крепкий, Чон. Тогда я точно обязан наградить тебя. Он щелкает языком и снова хватает губы Чонгука своими. Лезет языком, не стесняется кусать и облизывать, как и лапать Чонгука везде, где дотянется. Чонгук использует свой опыт из порно, посасывает язык и губы Хосока, на что тот тихо постанывает, издает те же звуки, что и тогда с Юнги. Чонгук хмурится. Он не хочет сейчас вспоминать это. Он хочет отдаться моменту и выбить весь воздух из легких Хосока, зацеловать его так, чтобы одни его красные губы говорили обо всем, и это то, что он собирается сделать. Он напирает, но не доминирует, позволяет прижать себя к стене и схватить за запястья, поставить колено у себя между ног. Хосок скользит свободной рукой Чонгуку по груди, ниже, в шорты, хватает его вставший член через белье. — Сначала я тебе отсосу, — шепчет он низко, цепляя по-звериному клыками нижнюю губу Чонгука. — А потом дам себя выебать на унитазе. Чонгука бьет дрожь от одних слов. Еще чуть-чуть, и он кончит прямо так. Хосок тянет его за собой в маленький чистый туалет. Спасибо, что это квартира Чимина, а не клуб какой. Щелкает замок. Все, назад пути нет. Но Чонгук и не хотел убегать. Его усаживают на крышку унитаза, и он просто молится, чтобы та не сломалась под их весом. Хосок целует его еще пару раз, а после опускается на колени, гладит голые колени Чонгука, цепляет его белые велосипедки пальцами, закатывает их выше по бедрам, царапает нежную кожу. Чонгук не сдерживает стона, когда с него наконец стягивают шорты, велосипедки и трусы друг за другом. Хосок сначала берет его член в руку, оборачивает кулак вокруг толстого ствола, двигает им по всей длине, размазывая секрет по коже. — У меня только презерватив с собой, без смазки, — хрипит он, оправдываясь. Чонгук не особо анализирует слова, глупо кивая в ответ. Его отвлекает чужая рука на собственном члене. Когда Чонгук начинает хныкать, Хосок наконец заглатывает. Прямо так, почти на всю длину за раз. Его рот натягивается вокруг члена, и Чонгуку кажется, что у его хена уголки губ порвутся. Но Хосок выглядит в порядке. Он берет достаточно скорый темп, помогает себе рукой и языком, заставляя Чонгука ерзать и душить стоны ладонью, прижатой к губам. Чонгук смотрит, как двигается Хосок, закрыв глаза, явно наслаждаясь происходящим. Он на пробу кладет руку Хосоку на волосы, тот слегка двигает головой, поощряя Чонгука, и тогда он впутывает пальцы в локоны: не контролируя темп, а массируя кожу головы, доставляя Хосоку наслаждение тоже. Хосок звучно стонет на его действия, заглотнув как раз глубоко, и вибрация проходится по члену Чонгука, заставляя его поджать ноги и захныкать. Реакция Хосока в виде смеха следует незамедлительно. Чонгук краснеет до самых плеч, жмурится, готовый заплакать, что лишь сильнее распаляет Хосока на поддразнивания. Он останавливается, ждет, пока Чонгук снова не посмотрит на него, и тогда, подмигнув, целует головку. Чонгук издает полуубитый неясный звук. Хосок продолжает возить красную головку между губ, слюнявить ее и лизать, залезая языком в дырочку уретры, отчего чувствительный Чонгук лишь сильнее ерзает и громче хнычет. — Бро, у тебя там все нормально? — доносится из-за двери голос Чимина. Чонгук затыкается мгновенно, но блядь, его член начинает течь сильнее. Хосок беззвучно смеется над ним. — Кажется, я отравился, — сипит Чонгук, стараясь звучать как можно страдательнее. Что получается довольно хорошо, учитывая, что Хосок сжимает его член слишком сильно. — Чонгук, ты? Бля, держись, — Чимин постукивает по двери в знак поддержки. — Кстати, Хосока не видел? Вы же вроде вдвоем на балкон уходили. — Он докурил и пошел, а я остался на балконе, пока живот не скрутило, — врет Чонгук, вместе с этим поднимая колени, пытаясь свести бедра, и закусывая губу, когда Хосок принимается лизать его член у основания, цепляя языком мошонку. — Если что понадобится, зови, — с этими словами Чимин уходит, а Чонгук наконец выдыхает спокойно. И задыхается от горячего рта, снова обхватившего его член. Он так долго не протянет; ситуация с Чимином возбудила его еще сильнее, хотя, казалось бы, куда. — Хен, я так кончу, — выдыхает Чонгук, приостанавливая Хосока за волосы. Тот выпускает его изо рта и лезет в карман брюк, достает целую коллекцию разноцветных шуршащих пакетиков. — Откуда мне было знать, какого размера твой член, — смеется Хосок, выбирая нужный презерватив. — Я только маленькие не взял. Тебя отлично видно в узких штанах, знаешь ли. Чонгук не думал, что даже будучи абсолютно возбужденным, может покраснеть еще больше. Он закрывает лицо ладонями и стонет в них. Достаточно долго он это делает, Хосок успевает надеть на него презерватив и сам избавиться от низа. — Готов? — спрашивает он, нависая над Чонгуком. Его губы блестят от слюны и предэякулята, но Чонгук не брезгует целоваться даже так. Он берет Хосока за бедра, прижимает ближе к себе, целует глубже, пробует собственный секрет с чужих губ, одновременно с этим легко двигая рукой по члену Хосока, выбивая из него короткие стоны. — А ты? — все, что удается сказать Чонгуку в перерыве между поцелуями. Хосок фыркает и улыбается ему в губы. — Ты думаешь, я приперся сюда с целой коллекцией презервативов, но при этом не подготовил себя? Идиот, — обзывает он ласково Чонгука, занимает более удобную позу, схватившись одной рукой за его плечо. Другой же он вводит в себя член, прикусив губу и постанывая, глядя Чонгуку в глаза. Настоящий искуситель. Чонгук раздвигает его ягодицы, помогает насаживаться на свой член, терпит впившиеся в плечи ногти. Он выдыхает вместе с Хосоком, когда их бедра соприкасаются. Хосок долго не ждет, начинает двигаться, как только переводит дыхание, Чонгуку остается поддерживать его, чтобы унитаз под ними не проломился. Его очень радует сейчас, что он качается, ведь так худой Хосок чувствуется почти невесомым. Но силы у него явно есть двигаться так активно, заставляя Чонгука почти забыть о том, что нужно сдерживать стоны. Чонгук буквально сходит с ума. Все такое горячее и влажное, Хосок властный, держащий контроль, от одних его поцелуев кружится голова, а тяжелые выдохи в унисон заставляют Чонгука почти заплакать от эйфории. Он рассматривает покрасневшего и вспотевшего Хосока, закатывающего глаза каждый раз, как его член входит полностью, и не удерживается от ряда поцелуев по груди. Хосок стонет, когда Чонгук вбирает в рот его сосок, а вместе с рукой на члене он выгибается до неестественного угла, запрокидывает голову и трясется, двигая бедрами совсем немного, но, похоже, попадая членом Чонгука прямо себе по простате. Тогда Чонгук двигается сам, более размашисто, добивая, и Хосок кончает Чонгуку в ладонь со звучным стоном, заглушенным поцелуем, сжимаясь так сильно, что Чонгук тоже заканчивает быстро. Он утыкается лбом Хосоку в грудь, дрожит, пока кончает, в первый раз в своей жизни так сильно, что все мышцы на ногах сводит. Хосок гладит его по спине и плечам, целует в макушку, пока Чонгук переживает долгий оргазм, отдающийся вспышками перед глазами. — Куда… Куда мы пойдем на свидание? — удается выговорить Чонгуку почти на одном дыхании. Хосок, так и не слезший с уже обмякшего члена, двигает задом, выбивая из Чонгука болезненный стон, и улыбается издевательски. — Куда ты хочешь, Гукки? — Я вам, блядь, схожу на свидание! — Чимин одним своим криком грозится снести дверь, а он к тому же еще и стучит. Хосок с Чонгуком спешат одеться, ведь смерти не избежать, и лучше не злить ее сильнее.