Просто служанка

— Вася! Вася, хватит! — громко кричала, весело хохоча, молодая симпатичная девушка, одетая в красивое белое платье до колен с вырезом на груди, напоминающим сердце, в котором она была похожа на лёгкое облачко. Девушка вместе со своей подругой босиком бегали по дну фонтана, моча свои платья, портя сделанные ранним утром в парикмахерской причёски, брызгая друг друга водой. По всему небольшому парку такого маленького городка, как Краснотурьинск, разносился весёлый смех двух подруг, чувствующих радость и удовлетворение в связи с окончанием одиннадцатого класса и успешной сдачи всех экзаменов. — Ты боишься? — с задорным огоньком в глазах поинтересовалась вторая девушка, брюнетка, одетая в голубое до колен платье, в котором напоминала распустившийся цветок, на который так и хочется обращать внимание. — Она холодная, — завизжала блондинка, перепрыгивая через поребрик фонтана. Услышав тихую мелодию своего телефона, она подбежала к небольшой розовой сумочке, лежащей на ближайшей скамейке, и достала свой девайс, смотря на имя позвонившего. — Да, мам, — весело поздоровалась она, отвечая на звонок. Несколько секунд Василиса молча смотрела на нахмуренное лицо своей уже бывшей одноклассницы, также вылезая из фонтана и подходя к ней. — Хорошо, скоро буду, — устало и разочарованно вздохнула та, после чего выключила телефон и убрала его в сумку, повесив ту на своё плечо. — Вась, прости, что больше гулять не могу, но ты же знаешь мою маму! Она устроит скандал, если я её не послушаюсь и не приду домой через час. — Ох, жалко, очень жалко. Сочувствую тебе, подруга. Мои предки хотя бы не контролируют меня и не ограничивают в своих действиях, — пробурчала Василиса, поднимая со скамейки свой небольшой чёрный рюкзачок и одевая его на левое плечо. — И как ты от них ещё не съехала? — непонимающе помотала головой её подруга, направляясь в сторону центрального выхода из парка. — Сама не знаю, но, думаю, скоро я перееду от них, — задумчиво пожала плечами брюнетка. — Терпеть то, что папа несколько раз в неделю напивается, а потом бьёт и материт меня и маму с братом, становится всё труднее. Мама постоянно в слезах, плачет, похудела, а Дима приходит домой поздно вечером и уходит рано утром, чтобы отца не видеть. Я теперь окончила школу, через месяц мне стукнет восемнадцать, и всё — гудбай Василиса! Выставит он меня из дома, скажет, что уже взрослая и вполне самостоятельная, а мама ничего не сможет с этим сделать — ей же хуже будет! А я, Наташ, ведь даже не знаю, где мне потом жить! — с болью и грустью в глазах восклицала девушка. — Ну всё, всё, успокойся! — успокаивающе произнесла подруга, поддерживающе поглаживая ту по спине. — Не расстраивайся, может, не выгонит. А если что, можешь пожить у меня. — Нет. Спасибо, конечно, Наташ, но нет. Не хочу вас стеснять, сама живёшь в одной комнате с братом и сестрой. Я попытаюсь найти какую-нибудь съёмную комнату, раз уж таких близких родственников нет, — решительно опровергла предложение Василиса, заправляя выбившийся из причёски локон за ухо. — Ну смотри, может, ещё передумаешь. А вообще, я совершенно не заметила пролетевшие в школе годы! До сих пор помню наши выступления, участия в конкурсах, флешмобы, веселые переменки с нашими сумасшедшими одноклассниками, — рассмеялась блондинка. — Ты представляешь, а мы ведь с тобой уже дружим на протяжении одиннадцати лет! — девушка в голубом платье благодарно заглянула в глаза подруге, радуясь, что та так быстро сменила тему, не заставляя больше говорить о самом больном и сокровенном. — Я даже об этом как-то и не задумывалась, — улыбнулась Василиса, а после, увидев десятиэтажный дом, в котором живёт её подруга, сказала. — Ну что ж, я пойду. Созвонимся утром, может, тебя родители отпустят погулять? — Созвонимся, — уверенно кивнула Наташа, а после обеспокоенно поинтересовалась. — Ты дойдёшь одна? Или, может, тебя проводить? — Да нет, не стоит. Сама дойду, здесь недалеко, что со мной будет-то, — ответила девушка. — До завтра тогда, пока. Иди осторожно, а будешь дома — напиши! — заботливо, как любящая мама, произнесла блондинка. Девушки, попрощавшись и крепко обнявшись напоследок, разошлись, желая побыстрее попасть из тёмных безлюдных улиц в тёплые квартиры. Решив сократить свой оставшийся до дома путь, Василиса свернула во двор, осматриваясь вокруг. Мимо прошёл молодой мужчина с собакой, чёрным лабрадором, а на ближайшей лавочке сидела парочка подростков, обнимающихся и ничего, кроме себя, не замечающих. Решив, что машин в это время уже почти нет, девушка пошла по центру небольшой дорожки для автомобилей, ощущая недоброе предчувствие и с беспокойством осматриваясь по сторонам. Подходя к краю пятиэтажного старого домика, девушку ослепил яркий свет фар, а из-за угла выехала машина, старенькая «лада», за рулём которой явно сидел нетрезвый водитель. Девушка испуганно вскрикнула, видя автомобиль так близко, но от страха не могла даже ноги от земли оторвать и отбежать в сторону. Оставшись стоять на месте и дальше, Василиса с широко открытым от ужаса ртом смотрела на всё приближающиеся к ней очертания переда машины. В голове девушки царил полный хаос, она понимала, что нужно попытаться сдвинуться с места, но ничего не могла с собой поделать, за что и мысленно корила себя. Зажмурив глаза, девушка прикусила нижнюю губу, понимая, что её вряд ли что-то спасёт, а значит, сейчас ей предстоит пройти через самое сложное в жизни каждого человека — понимание и осознание своей скорой смерти. Через несколько секунд в спящем дворе послышался звук падающего тела, сопровождаемый испуганными криками увидевших это происшествие подростков и самой девушки, неудачно попавшей под колёса машины с пьяным водителем.

***

— Пульс очень слабый… Сердце почти не бьётся… — с трудом услышала я сквозь адскую боль во всём теле. Возникало чувство, что я горю — не в переносном, а действительно в прямом значении. Всё тело ломило, голова гудела, слух почти полностью пропал, только изредка до меня доносились обрывки каких-то фраз, а глаза я даже не могла раскрыть, чтобы посмотреть на происходящее вокруг меня. Через некоторое время всё закончилось. Я даже не знала, радоваться мне этому или нет, но я перестала что-либо ощущать. Боль совсем прошла, но я больше не могла ощущать своё тело, ничего не слышала и не видела. Казалось, будто бы я просто перестала существовать. Вокруг было темно, и я была совершенно одна в этой кромешной тьме, которая навевала на меня неприятные воспоминания из моего далёкого детства. Воспоминания той ночи, когда мне было всего лишь девять лет, а папа впервые пришёл домой пьяным. Тогда его родители, мои бабушка и дедушка, живущие в другом конце страны, поехали к нам в гости после наших с мамой долгих уговоров, но по пути столкнулись с выехавшей им навстречу фурой, и намертво разбились в этой аварии. Мой папа до того момента работал учителем информатики в школе и никогда не позволял себе вести себя слишком агрессивно по отношению не только к своим ученикам, но и ко мне и моему младшему брату. А в тот вечер он зашёл в квартиру, увидел меня и начал кричать о том, что это я виновата в такой трагической смерти его родителей. Если бы я не звала их к нам, они были бы живы. В ту ночь он впервые ударил меня, а после запер в тёмной кладовке в знак наказания. Мама пыталась выпустить меня и защитить перед ним, но отец начал орать и на неё. Всю ту ночь я никак не могла заснуть, дрожа от страха и сидя совершенно одна, на холодном полу без ковра, среди старых и ненужных вещей. И именно сейчас я остро чувствовала то же самое, тот же страх, моральную боль и отчаяние, хотя прошло уже почти десять лет. Но на этом всё так просто не закончилось. Через ещё некоторое время боль вновь вернулась, заставляя чувствовать себя загнанной в огненную ловушку. Я вновь почувствовала, что у меня есть ноги и руки, которыми я могу шевелить, слух резко вернулся ко мне, позволяя услышать взволнованные возгласы какой-то странно говорящей женщины. Но кое-что другое было действительно странным. Я больше не чувствовала себя собой. Это было непривычно, но мне кажется, будто всё, и я в том числе, изменилось. Почувствовав чью-то руку на своей щеке, я испуганно распахнула глаза, вскакивая с подушки, на которой, как оказалось, я лежала уже некоторое время. Рядом со мной, на краешке жёсткой постели, сидела женщина средних лет, обеспокоено смотрящая на меня. Рядом с ней стоял, скрестив руки на груди, нахмуренный дяденька. Одеты они были очень странно: на женщине было потрёпанное коричневое платьице с белым фартуком на груди и странный чепчик на голове, а мужчина одет в простые чёрные штаны, не облегающие тело, и в коричневую рубашку с длинными рукавами. Да и комната, в которой мы находились, была, мягко говоря, немного необычной. Каменный пол, такие же стены, небольшое окно в стене, деревянная дверь. Из мебели здесь была кровать, на которой я сейчас и лежала, и ещё одна пошире, а также небольшой столик с тремя стульями. Смотря на это помещение и на этих незнакомых мне людей, казалось, будто бы я попала в средневековье. Женщина о чём-то меня спросила дрожащим голосом, что я даже не сразу поняла. Удивлённо приподняв брови, я уставилась на неё, пытаясь понять — послышалось мне или нет, что задала она вопрос мне не на русском и не на британском английском, а, судя по акценту, на американском английском языке? Видимо, она решила, что я плохо её расслышала, поэтому переспросила: — Что с тобой, доченька? Как ты себя чувствуешь? Поняв, что она имеет в виду, я непонимающе заглянула ей в глаза. Почему она назвала меня доченькой? Кто она такая? И что я здесь делаю? — Зачем ты полезла на дерево одна, без кого-нибудь из подруг, Изабель? Ты упала с него, мы нашли тебя лежащей под ним без сознания, — подал голос и мужчина. Я нахмурилась и задумчиво посмотрела уже на него. Почему он назвал меня не Василисой, не просто девочкой, а Изабель? Именем, которым в России, моей родной стране, очень редко называли детей. Куда я попала, и что со мной стряслось? Собравшись духом, я напрягла память, пытаясь вспомнить правила постановки слов в английском языке, после чего хриплым голосом спросила: — Что со мной произошло? Где я? Молодая пара взволнованно переглянулась между собой, а потом мужчина недовольно ответил: — Дома, на Меридиане. А где тебе ещё быть, Изабель? Я удивлённо уставилась на него, переваривая только что услышанные слова. Хоть я и не разбираюсь так хорошо в географии, но уверена, что в России и ближайших к ней странах нет такого города. Но название определённо было мне знакомо. — Почему вы зовёте меня Изабель? Я Василиса, и уж точно не ваша дочь! — потрясённо воскликнула я, отодвигаясь подальше от сидевшей на кровати женщины, явно удивлённой, а точнее сказать шокированной моим поведением. — Какая чушь взбрела тебе в голову?! Нафантазировала себе уже невесть чего, а мы ещё и должны из-за тебя страдать! — уже рассердившись, почти прорычал мужчина. — Нам с твоей матерью некогда тратить время на подобную ерунду, прекрати уже портить нам нервы! А теперь мне уже нужно идти, Ватек ждёт. А ты, Тереза, не забывай, что скоро обед, который ты так и не начинала готовить на кухне. Князь Фобос может разгневаться, сама знаешь! С этими словами он вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь, и оставляя меня наедине с моей «матерью». — Действительно, прекращай фантазировать, Изабель, это до добра не доведёт, — неодобрительно покачала головой она и тоже вышла из комнаты, оставляя меня одну со своими мыслями, которые будто бы сорвались с цепи и теперь проносились как бешеные собаки, вызывая у меня лишь головную боль. Где я оказалась, почему меня совершенно незнакомые американцы зовут дочерью? Что случилось после той аварии, воспоминания о которой были ещё совсем свежи и заставляли меня вздрагивать от пережитого ужаса и боли? Откуда у меня есть смутные ощущения, будто бы я действительно знаю, что такое Меридиан и кто такой Фобос?