Жить в ультралюстрах

Серёжа не любил рэперов новой школы. Точнее, не совсем их понимал. Хоть и попробовал применить некоторые их фишки, типа автотюна и постоянной порки шлюх, в своём новом альбоме. И вышло, мягко говоря, не очень. Хоть и фанатки текли, как сливочный пломбир, а сам он в каждом мало-мальском интервью затирал, какая это большая и личная история, сам Трущёв не был доволен своей работой так, как должен был. Потому что не было в этом той живости, той души, что до этого была в каждой песне. Может, поэтому он и недолюбливал рэперов новой школы. Потому что с их приходом всё в рэп-индустрии пошло не так, заставляя усталых старичков подстраиваться. Он не любил, даже в чём-то ненавидел рэперов новой школы. Просто до скрипа зубов. Но блять, Назар… — Серёг, это Обла. Обла, это Серёга плс. Назар жмёт руку слишком самоуверенно, нахально улыбаясь. Его скулы от этого выпирают ещё сильнее, и Серёжа против своей воли нервно сглатывает. Мирон стоит между ними, как-то неловко переминаясь с ноги на ногу и переводя взгляд с одного на другого. — Приятно познакомиться, — наконец разрывает тишину Трущёв, и Мирон облегчённо выдыхает. — Ага, — лишь отзывается Назар, странно дёргая головой, от чего блядская серёжка в его носу болтается. Серёжа закатывает глаза, в сотый раз прокручивая в голове, как он ненавидит рэперов новой школы. И, казалось бы, на этом история должна закончится, ведь что общего у двух совершенно разных миров? И Серёжа честно старается не думать об игривом тоне своего нового знакомого, его идеальных шмотках и о его задумчивом выражении лица, когда он слушал (впервые!) песни Трущёва. Как смешно морщил нос, как медленно вытащил наушник и ничего, ничегошеньки не сказал. Просто похлопал по плечу и ушёл. И мужчина до сих пор голову ломает, что значил этот идиотский поступок. Всё настолько плохо или же этот андерграундный малец был впечатлён? Но даже этот детский поступок со временем забылся. И отбитый на всю голову Обладает остался лишь подпиской Серёжи в Инстаграмме. Пока в один из самых жарких дней августа не появился на пороге его квартиры. — Решил сделать себе небольшой отпуск перед туром, а куда же ещё ехать, как не на юг. Приютишь? Трущёв был настолько в шоке, что вовремя не крикнул во всё горло «НЕТ», и теперь полуголый Вотяков спал на его диване в гостиной. И пока незваный гость видел уже третий сладкий сон, мужчина никак не мог понять, почему этот чудак именно к нему припёрся. Конечно все знают, что Трущёв просто-напросто не умеет отказывать и его дом всегда открыт для всех, но… — Кофту твою хочу, мерч которая. На сайт залез, а нет их уже. Найдётся, может, для меня? — Назар… — Серёжа хочет сказать, чтоб возвращался к херам в свой Петербург или оделся хотя бы, ублюдок. — Что? — Найдётся, — вместо этого покорно выдаёт он, швыряя свою толстовку, висевшую до того на спинке стула. — А твои треки очень понравились мне, кстати, — Обла улыбается как кот и напяливает чужую толстовку на своё бесстыже идеальное тело. Серёжа думает о том, что возможно рэперы новой школы не такие уж и плохие и стоит просто уделить им больше внимания. — А откуда появился твой псевдоним? — А откуда твой? Серёжа понимает, что не должен вестись на эти детские игры, ведь, блять, он первый спросил! Но лишь шумно выдыхает и начинает заученную уже наизусть историю о том, откуда же взялись три заветные буквы. Назар усмехается фальшивым ноткам в его голосе, что выдает заезжанность истории, и устраивает голову у мужчины на коленях. — Когда ты говоришь «раньше так было модно», чувствую себя как никогда молодым! Парень на его коленях смеется, а у Серёжи внизу живота завязывается непонятный узел. Он слишком стар для таких шуток. Ну или для таких рэперов слишком стар. Серёжа не замечает, как вместо обещанной недели резво проходит две, а Назар так и не спешит съехать с дивана, на котором так удобно устроился. Наоборот, он проводит в доме всё больше времени и даже не пытается выходить под палящее солнце и наслаждаться прекрасной погодой. И Серёжа, честно, так устал уже от этого. А Вотяков не устаёт повторять, что давно уже не чувствовал себя таким отдохнувшим. И таким свободным. — Что у нас на ужин? — Не знаю, что у тебя, а я иду ужинать с друзьями, — Трущёв не отрывает глаз от телефона, чтобы снова не поддаться этому взгляду. — Может познакомишь уже? Мои друзья – твои друзья. Когда будет наоборот? — Никогда, — огрызается мужчина, в тот же вечер представляя парня своей компании. Конечно же Обла включает своё природное обаяние и завоевывает все сердца. Вечер проходит отлично, и парень чувствует себя по-настоящему счастливым. В то время, как Трущёв мечтает сквозь землю провалиться. — Твои друзья такие классные! Они идут домой уже за полночь, но освещения почему-то почти нет. Черты лица невозможно разглядеть, поэтому Серёжа может лишь догадываться, что скрывают чужие эмоции. — Я знаю. — Ты хочешь, чтобы я уехал? — голос звучит глухо, и нет в нём тех привычных нахальных ноток, которые вынуждали мужчину раз за разом отводить взгляд. — Я… не выгоняю тебя. С чего ты взял? — Я вижу по твоим глазам, — Назар останавливается прямо под фонарём, и наконец есть возможности разглядеть его глаза. Обычно в них сияет спокойствие, но сейчас в них будто… страх? — Почему ты так не любишь рэперов новой школы? — Потому что в их текстах нет смысла. — То есть… в моих текстах нет смысла? Этот вопрос так и остаётся без ответа, а на следующий день Назар уезжает, не забыв забрать с собой потрёпанную толстовку с выцветающей белой надписью. obladaet дополнил(-а) свою историю. obladaet дополнил(-а) свою историю. obladaet опубликовал(-а) новое фото. obladaet дополнил(-а) свою историю. Серёжа думает, что вредно выкладывать столько сторис, снимая в деталях очередную пьянку. Вот Эрик трясёт отросшими уже до плеч волосами. Вот Софа слизывает соль из чьего-то пупка, чтобы выпить текилы. Вот Женя, пристающий к каждой более-менее пьяной тёлке. А вот Назар, который пишет впервые за долгое время: «Скоро концерт в Краснодаре. Можно переночевать у тебя?» И снова слова разнятся с мыслями. Прямо как тогда, когда Вотяков стоял на пороге его квартиры. Только сейчас всем нутром хочется написать ему крепкое да, но в ответ парню сквозь оглушающие удары сердца летит едкое: «Нет»