молчать

эти встречи у них случаются не так часто, как хотелось бы. честно говоря, никто из них вообще не ожидал, что они станут чем-то регулярным и будут казаться чем-то неотъемлемым. просто однажды цзянь чэн прилетел на мече в гу су, разъяренный до предела, в поисках цзинь лина. ванцзи и вэй ин тогда опять ушли на ночную охоту, лань ци жень медитировал, а лань сичэнь встречал его с неестественной и слабой улыбкой на губах, явно догадываясь, зачем прибыл вань инь. тот даже остыл немного, но не без раздражения начал причитать и словесно угрожать то ли цзинь лину, то ли сычжую, то ли усяню, который впервые в жизни не был причастен к чему-либо. лань хуань тогда успокоил его, сказав, что цзинь лина действительно здесь и нет, с ним все в порядке, нет, усянь с ним ничего не делал и да, сычжуй с ним, так что все будет в порядке. подождав, когда цзянь чэн более менее остынет, прекратив ругаться и активно жестикулировать, вспомнит хоть о каких-то правилах приличия, сичэнь предложил ему выпить чай и тот, на удивление, согласился. оба решили это списать на усталость с дороги. они сидели в тишине, на веранде, наблюдая за блеклым из-за тумана закатом; неподалёку журчал водопад и стрекотали цикады. и. цзянь чэн впервые за тринадцать лет почувствовал себя легче. сичэнь, чувствуя его присутствие,  испытывал то же самое, отчего был удивлён, потому что с вань ином они не были так близки, как с ванцзи или гуан яо. он просто был хорошим другом, которого порой сичэнь наставлял. но факт оставался фактом. и молчать с цзянь чэном приятно. он сам не рвался начинать разговор, а сичэнь разделял его желание. разговоры им были ни к чему, на самом-то деле. просто  молчать — не одному, а с кем-то — было чем-то новым, неожиданно уютным и успокаивающим. будто бы чье-то присутствие смягчало боль, разбавляло горечь и дарило что-то сродни поддержке. когда к ним заявился цзинь лин с припухшими губами и необычайно довольным видом, цзянь чэн даже ничего ему не сказал, просто вместе с ним улетел на мечах обратно в юнь мэн. через некоторое время сичэнь заглянул туда в поисках сычжуя, и ситуация повторилась. только чай был более насыщенным и терпким, а закат — ярким и  завораживающим. потом они стали устраивать эдакое недочаепитие на двоих, не ища предлогов и притянутых за уши причин. ___ вань инь чувствует себя с сичэнем лучше, как банально бы не звучало. чувствует, как измученная душа болит меньше, будто бы давно не заживающие раны начинают сами собой рубцеваться, сглаживаться, становиться напоминанием о том, что он пережил все это. что он смог. события тринадцатилетней давности уже не заставляют просыпаться в холодном поту с учащенным сердцебиением каждую ночь — и все же все еще иногда цепляют за горло, сжимают почти до хруста, но в последний момент, когда теряешь от боли и отсутствия воздуха сознание, — отпускают. лань хуань замечает, как синяки под глазами цзян чэна становятся чуть меньше, как он сам — более терпеливым; иногда ему кажется, что вань инь все время хочет что-то ему сказать, видит, как он тревожно-въедливо смотрит на него, вбирает побольше воздуха, собираясь начать говорить, как в секунду же прикусывает губу, мотает головой; сичэнь даже догадывается что именно. и вытягивать это из него не собирается. потому что знает — у цзян чэна большие сложности с выражением своих чувств. потому что знает — тот в душе боится, что его оставят. не может не бояться. как и сичэнь не может целиком и полностью довериться. иногда он думает, почему не может доверять цзян чэну. они знакомы больше тринадцати лет — раньше это было оправданием, но с гуан яо ведь они были знакомы столько же, а в итоге все как вышло? сичэнь потирает переносицу и признает, что, даже если бы и хотел довериться, то не смог бы. чисто, банально не пересилил бы себя, ждал бы подвоха на каждом шагу. но эти мысли не мешают им периодически встречаться — чаще в пристани лотоса, там нет стольких формальностей и сложностей, сколько есть в облачных глубинах. с цзянь чэна — удобные подушки, с лань сичэня — чай. они сидят рядом, почти вплотную, но никого это не волнует. наблюдают за тем, как бледнеет закат, переходит в прохладную ночь, со стороны реки дует легкий свежий ветер, треплет их волосы. цзянь чэн давит в себе желание пригладить волосы сичэня и с более угрюмым видом пьет чай. сичэнь же дышит глубоко, тихо, стараясь не вспоминать о «названом брате». впустую. как бы не был сичэнь разочарован в гуан яо — тот был его близким другом. годы такой дружбы нельзя вытравить в один момент, человека, который был с тобой бок о бок, нельзя возненавидеть за секунду; невозможно не чувствовать, как по душе пошли трещины, а от сердца оторвали огромный кусок. невозможно не сожалеть. — прекрати. цзянь чэн хоть и не отличался особой проницательностью, но  за тринадцать с лишним лет можно было приметить, что когда сичэню плохо или тоскливо — у того взгляд затухший, безучастный и более мягкий, улыбка ломаная, вымученная, а губы — немного покусанные. сичэнь удивлён, смотрит на вань иня слегка растерянно и думает: «невероятно». невероятного здесь мало, больше неожиданного, но кого это сейчас заботит. цзянь чэн покусывает нервно губы и позволяет себе вольность с неловким и сдавленным: — могу я? и приобнимает одной рукой со спины, сжимает чужое плечо. сичэнь улыбается мягко, можно сказать, доверчиво и благодарно. у него глаза подозрительно влажные, с красными разводами от лопнувших капилляров, вань инь чувствует как внутри сжимается непривычно сильно и болезненно. как хочется проявить заботу, как делают нормальные люди. но это полуобъятье — максимум, что он может. — конечно, — запоздало отвечает хуань, а спустя несколько секунд добавляет надтреснуто: — спасибо. вань инь бурчит то ли смущенно, то ли разозленно — в его случае, второе следует из первого и не имеет особых отличий: — было бы за что. он чувствует, как усилившийся ветер выбивает челку из прически, пряди, раздражая, щекочут лицо. сичэнь еле слышно по-доброму хмыкает и аккуратно заправляет их за ухо, незаметно восхищаясь мягкости чужих волос. — спасибо. сичэнь мягко кивает. оба смотрят на небо — темно-синее, почти черное, на котором одна за одной появляются звезды, складываются в созвездия. неподалёку шумит река. им не нужны разговоры. по крайней мере пока.