i can't forget

              — Не рыдай, — сказала Маргери спокойно. Ничего у нее в лице не поменялось, когда Лорас посмотрел на нее красными глазами, и вздохнула, словно говорила про обычную вещь, случавшуюся каждый день, если не каждый час. — Не рыдай.        Кипела злость. Хотелось встать и нагрубить, хорошо потрясти за плечи младшую сестру и даже ударить, оставить некрасивый след на фарфоровой коже, но Маргери смотрела на него все также спокойно, поджав губы, и Лорас не выдержал. Он уткнулся носом в ее шею и зарыдал вновь. Пару секунд она стояла неподвижно, но растаяла, как таяла всегда, когда видела чужие слезы — дотронулась маленькой ладошкой до его кудрявой головы и запела колыбельную. Голос ее был чертовски похож на голос бабушки.        Сожгли они тело Ренли на рассвете. Над головой летали птицы, а они, рыцари, близкие друзья Ренли, кто-то из ближайших деревень, наблюдали, как жгли костер, на котором лежал истинный, но, увы, без трона и короны, король. Серый и холодный, Ренли был по-прежнему красив: смерть не унесла с собой его кудри, мягкую улыбку и нежные руки — некоторые плакали, когда огонь поднимался до неба, а некоторые собирали вещи. Куда им теперь?        Лорас не уходил от костра, когда огонь потухал. Солнце давно взошло, рыцари ходили туда-сюда, не зная, что делать, и помочь прийти в себя пришла Маргери. Никаких причесок, косметики, платьев — редко Маргери позволяла видеть кому-то настоящую себя, на похоронах матери она была при параде, но здесь было другое дело, и Лорас сначала ее не узнал. Длинные засаленные волосы трепал ветер, на губах была запекшаяся корочка, а в глазах — сплошная пустота, непонимание будущего, настоящего.        Маргери впервые на его памяти потерялась.        К вечеру от них ушла третья часть армии. На следующей неделе — другая. Кто-то оставался, но оставался по причине собственного упрямства и неохоты принимать поражения вне боя. Еду таскали, но никто не следил. Всем было все равно. Война продолжалась без них, а они жили этой войной. Последние несколько месяцев точно.        Не дать уйти всем остальным решился вовсе не Лорас, а все та же Маргери, платья которые стали больно откровенными, прически — сложными и красивыми. По ночам она все также не спала, как в ночь после смерти Ренли. Лорас знал это, потому что они проводили время вместе, деля одно ложе на двоих, вдыхая последние частички Ренли.        — Какую игру ты задумала? — Лорас сидел в деревянной ванной, а Маргери терла ему спину. В детстве они часто мылили друг друга, пока бабушка Оленна не прекратила это. Сейчас поднять руку и вывернуть ее сил у Лораса не было. Маргери это понимала.        — Мы умрем, если останемся здесь или вернемся в Хайгарден. Победит Станнис. Если не он — то Робб Старк.        — Неужели Ланнистеры падут? — хрипло рассмеялся Лорас.        — Они близки к этому.        Одежды Ренли были аккуратно сложены и отправлены в Хайгарден на хранение. Отец в тот же день написал письмо, где на большой кусок пергамента спрашивал для чего все это и какой прок, и они, Маргери и Лорас, сожгли бумаги в костре, на котором готовился их последний ужин. Рыцари молча слушали их предложение и громко, наконец-то оживленно, спустя столько дней долгой тишины кричали, что они согласны. Они поднимали мечи, как когда-то делали перед Ренли, и Лорас тоже поднял меч.