crybaby

Уже стемнело. Город шумит и светится, как рождественская ёлка. Комнату окутала тьма, только свет от небольшого торшера, лампочка в котором давно требовала замены, освещал два практически неподвижных силуэта. Стоящие у открытого окна люди молча то и дело потягивали сигареты, выдыхая белый дым, тот закручивался и извивался, пока лёгкий ветер не уносил его за собой за пределы комнаты. Периодически вспыхивающие огоньки на концах сигарет завораживали глаза, но было что-то сильнее, чем это, – тишина. Не абсолютная. Слышались звуки моторов, гудков, сигнализаций, голоса толп людей, музыка из магазинчиков и кафе – всё это превращалось в обычный шум, который слышался, как полный хаос. И под этот хаос разливалось спокойствие в маленькой спальне. Нет тем для разговора? Есть. Но никто не знал, что именно сказать, только это не вызывало неловкости, скорее наоборот, - казалось, что так и должно быть. Однако мысли вертятся, сигареты потухают, языки развязываются. - Расскажи что-нибудь, - тонкие пальцы опустили сигарету в пепельницу, быстро покрутили и бросили там умирать. – Что угодно, - тихий голос звучал так низко откуда-то сверху. Стройные бёдра Хёнвона опирались о подоконник, когда как Хосок вальяжно восседал на стуле, положив одну руку на спинку, вторую, в которой была сигарета, на стол, и закинув одну ногу на другую. - Что угодно?.. – протянул крепкий мужчина, потушив свою сигарету тоже. – Что угодно… - он запрокинул голову и закрыл глаза. – Что угодно, - Хёнвон почувствовал стойкое желание ударить этого человека, причём он не знал, за что. Просто чувствовал, как сильно зачесались его кулаки, глядя на это расслабленное немного наглое лицо. – Хочешь быть моим личным священником? – вдруг произнёс Хосок, посмотрев в глаза брюнета. После этого Вон хитро улыбнулся и чуть навис над ним, вытащил из стола ящик, который упёрся Ли в грудь, и достал оттуда большой металлический крест на длинной ленте из чёрных бусин. С серьёзным видом он надел это на шею и сложил руки на груди. – Очень смешно, - но шатен не улыбнулся, а лишь окинул парня медленным изучающим взглядом. – Ты больше похож на эмо-боя, - бросил он, задвигая ящик. - Это так плохо? - Не знаю, - Вонхо вдруг замолчал, устремив взгляд куда-то на стол. Он мог бы сидеть так и дальше, если бы холодная рука не дотронулась тыльной стороной ладони до горячей щеки мужчины, приводя тем самым в чувства. - Ты можешь рассказать то, о чём думаешь мне, - практически шёпотом произнёс Хёнвон, глядя сверху вниз. - Как ни странно, - опять пауза. – У меня есть такое чувство, что всё, что я тебе могу сказать, тут же окажется похоронено. У меня отличное чутьё, и сейчас оно говорит, я могу верить тебе. Почему? Не знаю… Скажи, я пожалею об этом? – он поднял свои тёмные глаза на стоящего рядом молодого человека, не столько с вопросом, сколько с еле заметной надеждой, такой, какая бывает у избитых до полусмерти животных, находящихся в шаге до одичания и ненависти ко всему миру. - Нет, а я? Я пожалею услышав это? – его рука по-прежнему был у лица мужчины. - Определённо. - Тогда я твой личный слушатель, психолог и священник. Излей душу. *** Ботинки с небольшими каблуками громко стучали по паркету. Человек бродящий из стороны в сторону, от стены к стене, то и дело крутя в руке какой-то маленький складной ножик, явно был не доволен тем, кто стоял у стола, потупив глаза. - Хочешь меня разочаровать? Не советую! Я сегодня явно злее, чем обычно, Им, так что будь аккуратнее в выражениях, - высокий голос раздался, как порез. – Ну! Что там! – всё громче становились фразы. - Мы… кхм… - глубокий бархатный голос, напоминающий о шелесте листьев, раздался не уверенно. – Мы получаем информацию о том, что Шин Вонхо разгуливает по городу то тут, то там, но при этом никто не может отследить, куда он ездит и откуда. Его видели вчера в центре около вашего любимого ресторана, но даже в таком открытом месте он умудрился скрыться, - будто запись, прозвучал доклад, после чего повисло вязкое молчание. – Господин Ли, разве вы не обещали, что оставите Вонхо в покое, вернее не тронете пальцем… - Я и без тебя знаю, что я и кому обещал! – вскрикнул Минхёк. - Я и не собираюсь его трогать, мне просто нужно знать, что этот идиот замышляет. - Понял вас. Какие будут дальнейшие указания к работе? - Эх, Кукун… - заслышав это, молодой человек еле смог сдержать себя, чтобы не поморщиться от недовольства. – Указания всё те же – следить за Шин Вонхо. - Да, Господин Ли. - Убирайся. - Есть. *** Хёнвон, по-прежнему одетый лишь в безразмерную футболку и нижнее бельё чувствовал, лёгкий холод, окутывающий босые ноги, потому забрался на кровать с пушистым пледом, сложив ноги в позе лотоса. Он уставился на Вонхо, сидящего к нему боком и смотрящего в окно, и почти не глядя отключил свой телефон. - Один маленький мальчик с пухлыми розовыми щеками и серебряной ложкой во рту, родился в семье никому не известного бизнесмена и его простушки жены, которую он вытащил в свет и сделал прекрасным цветком всея буржуев. Он рос, не зная бед. Но лишь до семи лет, именно тогда ему впервые пришлось увидеть собственными детскими, невинными глазами, что такое боль, предательство, смерть… Возможно, именно такой манерой повествования Вонхо хотел сделать себе одолжение. Облегчить самому себе наплыв воспоминаний. - Он увидел, как его отец, которого он буквально боготворил, своими руками убивает неугодного ему человека. Лишь спустя несколько лет, становиться, я что, этот человек был угрозой, однако… лишь спустя время. А мальчик видел это здесь и сейчас. Вот, он видит, как красная, будто розы, кровь разливается по белому ковру, и не понимает, что это такое. Он ещё не понимает, что его отец - не убийца, а «бизнесмен». Но поймёт чуть позже. С тех пор мальчику приходиться видеть много смертей, потому что его отец хочет показать сыну, как на самом деле строится любой успех. Мама же лишь старается вовремя кормить сына и следить за его образование, ведь… что ещё может сделать пленница золотой клетки, стоя по пояс в крови, пролитой его любящим мужем? - голос Хосока звучал уверенно, но так низко и грубо, будто он вот-вот придёт в ярость. – Мальчику двенадцать. Мальчик больше не один. Понимая, что сын растёт слишком мягким, слишком нежным, да к тому же не собирающимся обращать внимание на… на девочек, как на потенциальных жён для заключения «политического брака», и всем похожим больше на мягкотелую мать, нежели на отца, наш бизнесмен приводит в дом внебрачного ребёнка, который вскоре станет не только новым учеником, но и старшим братом мальчика. Старший брат тянет за собой его, помогает ему оправдывать надежды отца и становится лучшим другом мальчонки, - вдруг повисла тишина. Такая долгая тишина, но будто священная, потому Вон не хотел её нарушать, молча ожидая продолжения истории. Он лишь сжал пальцами плед, лежащий на чуть помятой постели, и уставился на строгий, но при этом мягкий профиль, не выражающий ничего. Никаких эмоций, лишь молчание. Долгий тяжёлый вздох, и он продолжает: – Отец умирает на глазах мальчика. Не умирает – погибает. Это было в Испании. Ему прострелили сначала одну ногу, затем вторую, выстрелили в живот, потом плечо, другое. Дали время, чтобы… «насладиться» болью, прочувствовать весь букет ощущений. И потом громкий выстрел, а за ним ни криков, ни мольбы, ни всхлипов. Лишь глухой удар ослабшего тела о бетонный пол. Весьма живописно, не так ли? Вот и мальчик так не думал, когда наблюдал за этим зверством сквозь щель в дверце металлического шкафа, - вновь пауза, Хосок гулко сглотнул, облизал пересохшие губы. – То было наказание, с которым оставалось только смириться, - мужчина провёл пальцами по воротнику, оттягивая его. - Мальчик остался один. Такой глупый… Но именно ему приходиться возглавить пост главы компании. Этому тупорылому двенадцатилетнему ребёнку? Да, именно. Но так как он слишком мал, то управлением занимается умный, сильный, чудесный старший брат, успевая и присматривать за младшеньким… идиотом. Компания по производству анестетиков. Производство опасных препаратов – дело рискованное, но прибыльное. Очень прибыльное, - грустно усмехается он и потирает пальцем по нижней губе. – Потому постоянно обороняться от покушений на эту золотую жилу мальчику и его хёну становиться всё сложнее. И в какой-то момент… Вроде бы и мальчик уже большой и не глупый, сам управляет компанией, и братик не сдаёт позиций, но… находятся те, кто может и не умнее, но хитрее во сто крат. Или же просто бесчувственнее, жёстче, хладнокровнее. Обманом, не выгодной для мальчика сделкой, шантажами большая компания переходит в неумелые, но жадные руки. А большого братика – убирают… - возможно, впервые за весь мучительный для обоих монолог голос Вонхо дрогнул слишком заметно, слишком громко, что в этот же миг глаза Хёнвона неприятно защипало. – Мальчика… накачали этими же анестетиками, чтобы тот потерял над собой контроль, но был в сознании, отправили его, впечатлительного, бешеного, сломленного к железной дороге и дали поговорить с братом по телефону. Дали услышать его всхлипы, его стоны, его крики, его прощания, его последний вздох… - Боже… - еле слышно произнёс Вон, закрыв рот рукой. Его глаза чуть заметно блестели от проступившей влаги, но он не позволял себе этого. Не разрешал себе плакать, ведь он не смел показывать Хосоку не свою слабость, нет, а свою грусть и жалость. Он хотел казаться сильным, чтобы придать сил этому мужчине, прошедшему действительно через многое, через что никогда бы не смог пройти Хёнвон. - Его звали Сон Хёну и он был лучшим человеком в моей жизни, потому я сделаю всё, чтобы отомстить за него, несмотря на то, что я такой никчёмный слабак, - тихо проговорил Хосок и встал со стула. Он посмотрел в мокрые глаза Вона, которые тот тут же попробовал спрятать, но было уже поздно. – Блять… - выругался мужчина и тут же отвернулся. Он запрокинул голову, что заставило Хёнвона даже перестать дышать, чтобы слышать каждый шорох со стороны Ли. Протяжный вдох резко оборвался, и послышались короткие дрожащие выдохи. Хосок плакал. Его горячие слёзы плыли по светлой коже блестящими ручейками, падая на ткань водолазки и оставляя ещё более тёмные пятна. Но он не стеснялся этого. Возможно впервые. Ему так надоело казаться сильным, большим, даже каменным, надоело что-то решать, надоело притворяться тем, кем он не является, хотя он винил себя в этой слабости, которая, по его мнению, и погубила его самого любимого человека. Хёнвон, так долго сдерживающий в себе эмоции, которые комом забились в его горле, закрыл рот рукой, зажмурил глаза, пытаясь не заплакать, чувствуя горе Хосока на своей коже стаей колючих мурашек. Он вновь не видел в мужчине грозную скалу, лишь человека мягкого и прямо сейчас нуждающегося в покое и тепле. Вон глубоко вздохнул, когда Хосок сел на край кровати и упал на неё спиной, глядя мокрыми глазами в потолок. Парню оставалось лишь смотреть на, хоть и заплаканное, но такое очаровательное лицо, даже боясь сделать вдох, будто он мог спугнуть шатена. - Прости, - вдруг шепнул Хосок, закрыв глаза. – я такой… - Плакса?.. – договорил Вон, слабо и грустно улыбнулся и услышал тихое «угу». – Нет, - он положил прохладную ладонь на крепкое плечо и погладил, словно кота, которого не было рядом, но не успел он довести рукой локтя, как чужая рука взяла его кисть и крепко сжала. Пальцами обеих рук Сок обхватил ладонь парня, держа этот «узел» на животе. Странное тепло разлилось по всему телу Хёнвона, останавливаясь в животе щекочущей дымкой. Он не знал, что чувствует сейчас, но был уверен, что ему не плохо, ему хорошо и любопытно. Любопытно наблюдать, как раскрывается перед ним этот человек, как Хосок отодвигает в сторону эту картонку по имени Вонхо. И ему хочется быть к нему ещё ближе, ощущать тепло, которое окутало его ладонь, всем телом. - Плакса… - выдохнул Ли, открыв глаза, притянул руки к груди, и Хёнвон почувствовал, как быстро стучит его сердце. Это заставило парня улыбнуться. Вон повернулся к Хосоку всем телом и вдруг положил вторую ладонь на его руки, так крепко сжимающие длинные ледяные пальцы. - Тогда моё плечо готово к твоим слезам, - сказал он и увидел милейшую улыбку, вновь растрогавшую его. – Я хочу слушать и слышать тебя. Хочу смотреть и видеть. Дотрагиваться и чувствовать. Я сейчас рядом. И скажи мне… чего ты хочешь? Прямо сейчас. Ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц, ни через год, - Вон был так воодушевлён, в то время как Хосок смотрел на него сначала с непониманием, а потом с надеждой. - У тебя есть соджу? – вдруг сказал мужчина, чуть ослабив хватку. – Или вино? – Хёнвон опешил. Но тут же улыбнулся и отрицательно покачал головой, и Хосок резко поднялся, садясь, после чего встал, и всё это не отпуская руку парня. Он тянул его за собой, пока тот не знал, что сказать, и что происходит. - Стой, куда?! Я же не одет! – воскликнул парень, когда понял, что его тянут вон из квартиры. - Бери ключи и ботинки, у меня в машине тепло. - Что?! – вновь опешил Хёнвон, пытаясь хоть как-то противостоять Хосоку. - Давай-давай, - поражала уверенность и серьёзность в голосе мужчины. Он остановился лишь на несколько мгновений, чтобы дать парню обуться и взять ключи от квартиры, но ни на что другое он времени не предоставил, даже на то, чтобы банально накинуть куртку. *** Обогреватель в автомобиле работал исправно, потому дрожащее от холода тело, наконец, смогло расслабиться и перестать трястись. Хёнвон, не понимающий, каким образом он оказался в машине Хосока, смотрел на того с интересом и вопросом, пока мужчина пытался найти что-то на заднем сидении. - Держи, - наконец заговорил Хосок, протягивая Вону, как ни странно, стеклянный стакан для виски и тут же начав наливать в него вино. Вон хотел было что-то сказать, но что-то не мог никак сообразить. Вместо этого он просто сделал один небольшой глоток, скорее боязливо, ведь вино он пил крайне редко, и продолжил смотреть на мужчину изучающим взглядом. На его лице остались следы от слёз, длинные ресницы с прозрачными бусинками то и дело подрагивали, пока искрящиеся глаза смотрели куда-то вдаль, в улицу. - Знаешь, Хёнвон, - он сделал большой глоток прямо из горла бутылки и продолжил. – Я очень сильно… не хочу пожалеть о том, что рассказал тебе всё это сегодня, - Вон нервно сглотнул. – Потому… - Могу я позаботиться о тебе? – бросил Че, будто спросил который час. Однако Хосок положил руку на грудь в области сердца и приоткрыл рот. – Что? – насторожился парень. - Звучит, как предложение о женитьбе, - сказал Ли и драматично улыбнулся. - В смысле? - губы Вона тоже невольно растянулись в смущённой улыбке. - Так же трогательно… - Хосок тяжело выдохнул и вдруг отвернулся. Вон покраснел: он чувствовал, как вспыхнули жаром его щёки, но он не понимал, почему же чувствует такое смущение. Этот трепет в груди колол его, но скорее приятно, чем больно, потому видеть, как Хосок закрыл глаза ладонью, наклонив голову, было очень тяжело. – Чёрт, почему ты такой добрый со мной? – его голос дрожал, звучал очень тихо, и фраза была не самой внятной, но и этого было достаточно, чтобы ткнуть прямо в сердце Хёнвона, который хотел всеми силами остановить эти чёртовы слёзы, катящиеся по лицу мужчины. - С тобой… Думаю, что я такой только с тобой, Хосок, - внезапное откровение нахлынуло на Че. – Только тебя мне хочется защищать, - он сам не заметил, как перешёл на шёпот, чуть придвинувшись ближе в сторону Хосока. Он положил руку на его бедро, обращая на себя внимание мокрых глаз. – Я вижу, что… - голос предательски срывается из-за эмоций, потому Вон не находит ничего другого, кроме как крепко обвить шею Ли своими худыми руками. Спустя лишь несколько секунд он ощутил на себе тёплые, даже горячие, ладони Хосока, сжимающие его продрогшее тело. Вдруг то чувство, что заполнило всё тело, разлилось по спине, окутало ноги, руки, завязалось узлом в животе, разве что не болью отдалось в чуть одурманенной голове Хёнвона. От того желание держать в руках мужчину переросло в потребность. Ему было так хорошо в его крепких руках, что он мог прямо так и уснуть, если бы не неудобная поза. Он услышал, как Хосок шепнул что-то ему в плечо, но почти ничего не смог разобрать. И не старался. Слова были излишни. Шум заведённого мотора был не так слышен, не так важен, как тяжелое дыхание Хосока, вцепившегося в хрупкое, по его мнению, тело. И на секунду он подумал, что именно это может раскрыть хрупкую душу. *** Кухня наполнилась всем, чем только можно. Возможно, она сама была удивлена наличием такой жизни внутри маленького помещения. Лёгкое облако, почти незаметное, пара, аппетитный аромат горячих блинов, по «секретному рецепту», непринуждённая беседа, короткие смешки, перерастающие порой в хохот, - всё это было таким родным и простым, что на душе каждого из двух мужчин не было ничего кроме пушистой нежности, заполняющей всю грудную клетку. Они не поняли, как сидя в машине с бутылкой вина, которую быстро допили, оказались на кухне, и как им пришла в голову идея пожарить блины. Почти полночь, телефон, одиноко лежащий в комнате, то и дело загорался от сообщений от Чжухона, то с мольбами, то с угрозами, но кто их видел, и кому они были интересны? Хёнвон был занят. Он жарил блины. Сдуру намешав целую кастрюлю теста, он думал, что будет жарить их до утра, и был только рад. Ведь видеть то, как розовощёкий Хосок уплетает один за другим эти самые блины и запивает их ананасовым соком, любимый вкус Вона, было более чем отдушиной и весомой причиной для радости. Он чувствовал себя таким нужным и полезным в тот момент. Желание накормить этого человека, окрыляло. И не только накормить. Хёнвон чувствовал, что сделает ради него многое. И это пугало. И это волновало. И это будоражило. И это восхищало. Хосок был сыт. Он был спокоен и удовлетворён, на душе было радостно и мило. Он сидел за столом, глядя, как порхает Вон, то и дело закидывая на тарелку новую порцию, подставляя её Ли, который не осилил бы больше не один. И он задавался вопросом, что же он тут делает, вернее, как он тут оказался. Но именно в тот момент, когда он смотрел на лохматую макушку Хёнвона, его тонкие руки, румяные щёки, мягкий зефирный профиль, он чувствовал себя… не хотел признавать этого, но… дома. Он знал, что не уйдёт никуда, пока не отблагодарит этого странного парня, просто за… всё. Хосок смотрел улыбаясь. Он больше не говорил, Вон – тоже. Но и молчание было уютным. Слова по-прежнему были излишни. - Ты уже наелся? – вдруг спросил Хёнвон, удивившись, когда повернулся к мужчине, чтобы поставить очередную стопку блинов. – Там ещё много будет, так что жуй. - Но ведь ты сам не ел... – мечтательно, с чуть алкогольной улыбкой на лице, произнёс Хосок. - Не, я точно уже всё… - улыбнулся парень, наливая на раскалённую сковороду тесто. Он развернулся, чтобы что-то сказать, но не смог вымолвить и слова, ведь прямо перед ним, на расстоянии пары сантиметров стоял Хосок. Он смотрел чуть снизу, смотрел в глаза, и на лице его читалось не то желание, не то печаль, в то время, как Хёнвон был откровенно напуган. Всё его тело натянулось, как струна, даже дыхание стало более строгим и тяжёлым. Когда тёплая рука легла на бледное запястье, по всему телу, начиная от места прикосновения до кончиков волос, пробежала колючая волна. Хосок приближался уверенно, но не быстро, а желание Че оттолкнуть его начало кровопролитную битву с желанием узнать, что будет дальше. - Я могу?.. - Не надо, - вдруг шепнул Хёнвон, и в это же мгновение Хосок отпрянул в сторону, но не ушёл. Когда Вон опомнился Хосок уже переворачивал блин, чтобы тот не подгорел. Парень лишь смотрел на вены, оплетающие мускулистые руки и не знал, что сказать. Ему не было неловко, нет, скорее… грустно от того, насколько, возможно, разные чувства эти двое испытывают друг к другу. Или же нет. - Могу я остаться сегодня у тебя? – спросил Хосок, как ни в чём не бывало, переняв «работу» Хёнвона на себя, пока тот стоял чуть поодаль. - Да, конечно, - без секунды промедления ответил Вон и вдруг зевнул, вспомнив, о кровати. - Устал? - Нет, - Вон и правда не хотел спать, ведь по обычаю в это время он должен был находиться на работе, однако же… - Чёрт… - ударил себя по лбу брюнет и выскочил из кухни. Хосок заинтересованно проводил его взглядом, после чего снял со сковороды готовый блин и выключил плиту. - Да… Да, прости. Я понимаю, что подставил и тебя и Кихёна, но так получилось, ты же знаешь, что у меня не лучшие времена и… - его голос звучал виновато. Одна рука держала телефон у уха, вторая теребила тёмные пряди волос на опущенной голове. – Да, прости, Чжухон, и спасибо! Ты лучший, - вдруг улыбнулся он. Хосок смотрел на него, опираясь в проходе на дверной косяк. И, кажется, понимал, что происходит. - Работа? – парень чуть вздрогнул, после чего кивнул. - А подслушивать – нехорошо! – улыбнулся он и стал расправлять кровать. Скинул покрывало, приподнял одеяло и пригласительным жестом махнул на постель рукой. - Ты пропустил смену из-за меня? – спросил Хосок и сделал пару шагов в комнату. - Ну… не из-за тебя, - возможно, это было и так, но Вон не хотел так считать и не хотел, чтобы мужчина винил себя. – В любом случае, всё разрулилось… - Прости меня, - выпалил Хосок. Снова. – Я вывалил тут на тебя свои проблемы, фактически на шею сел, а ведь у тебя своя жизнь есть, - он говорил быстро, будто паникуя, что абсолютно не нравилось Хёнвону. – Чёрт, из-за меня ты ещё и на работу не пришёл. - Хосок, - строго произнёс Че, – если бы я хотел прийти на работу, я бы пришёл, если бы не хотел слушать тебя и… заботиться, то не стал бы этого делать, поэтому… - он выдержал драматичную паузу, открывая шкаф, - тебе дать одежду на ночь? - Эм… - Ли неизвестно почему, почувствовал себя немного неловко, что ему было будто бы в новинку, потому не сразу ответил на вопрос. - А? - А, нет… - сказал он тихо. – У тебя жарко, - он снял с шеи цепь, бросил её на тумбу, затем стянул водолазку, оголяя рельефное тело, и достаточно узкие чёрные брюки, оставаясь в одном нижнем белье. Весь этот вид просто вынудил парня отвернуться и шепнуть себе под нос: - Жарко? Ещё бы… Как и предполагалось, Хёнвон не мог заснуть. Он осторожно ворочался с бока на бок, под тихое сопение соседа по кровати. В комнате оказалось действительно жарковато, особенно после жарки блинов, потому Вон скинул с себя одеяло, а так как оно было одно на двоих, то случайно скинул его с торса Хосока. К сожалению или к счастью, Вон был слишком близко к этому, чёрт возьми, слишком красивому телу, которое в буквальном смысле пыхало огнём. Парень и не заметил, как его пальцы коснулись горячей кожи на животе лежащего на спине мужчины. Проведя по крепкому прессу, Вон вдруг понял, что за ним наблюдают. - Нравится? – такой интимный шёпот, заставлял чувствовать себя некомфортно. - Красиво, - без промедления ответил парень, но руку не убрал. Его пальцы коснулись нижних мышц пресса, вызывая неприятную боль в низу живота Хосока, после чего вновь провёл по гладкой коже вверх до груди. Его движения не были настойчивыми, но были уверенными, пальцы еле ощутимой вуалью плавали по торсу. Вон обратил внимание на достаточно крупный продолговатый шрам под рёбрами. Но он не стал ничего спрашивать о нём, хотя ему было интересно. Как бы то ни было он не видел ничего особенного в том, чтобы прикоснуться к столь прекрасному, по его мнению, телу, в то время, как глаза Хосока уже хитро загорелись. - Ты искушаешь… - Что? В одну секунду Хосок оказался над Хёнвоном, чуть касаясь парня своим телом. На какое-то время брюнет перестал дышать, но продолжал смотреть в тёмные глаза Ли. Желание спрятаться свело ноги, но он мог лишь изредка вздыхать, пытаясь раствориться в кровати. Хосок же дышал достаточно тяжело. Вдруг он медленно опустился к пухлым губам, но Хёнвон в панике отвернулся, тогда мужчина аккуратно коснулся горячей кожи на шее. - Не надо… Хосок… - слова выходили неуверенными, а эти прикосновения отдались в животе колючим узлом, и именно это напугало Че ещё больше. В его голове было столько противоречий, все они боролись друг с другом, заставляя Хёнвона теряться в своих мыслях. – Я же не… - Не гей? – вдруг оторвался от своих настырных ласк мужчина и посмотрел в напуганные глаза. – Так я тоже… - его шёпот был таким бархатным и, как ни странно, успокаивающим. Хёнвон упёрся рукой в плечо мужчины, но не отталкивая, скорее просто предостерегая самого себя. Вонхо бросил взгляд на ледяную ладонь, коснувшуюся его, и вновь посмотрел в лицо парня, усмехаясь. - Почему, Хёнвон? – шепнул мужчина прямо в губы, от чего кружилась голова. – Я, правда, противен тебе, скажи? – спросил он с вызовом. – Хм? - Я… - хотел было подать голос парень, но из-за собравшегося в горле кома, у него вышел лишь неразборчивый шёпот. – Я не могу, - вдруг сказал он уверенно, но всё так же тихо. – Ты мужчина… - Я заметил. - Я тоже. Значит, такого быть не должно. - Да? Тогда что за взгляд у тебя сейчас? Ты, правда, хочешь сейчас меня оттолкнуть? – тело Хосока полыхало адским пламенем, чьё тепло Че чувствовал собственной кожей. И то самое… желание. Желание чувствовать больше этого тепла так сильно бесило, что становилось противно от себя самого. – Ты хочешь, чтобы я оставил тебя сейчас? – Вон молчал, опустив глаза. Они были прикованы к столь близкому телу, столь манящему телу, что парень мог лишь мысленно кричать: «Вот дерьмо! Вот дерьмо! Вот дерьмо!». Какой же глупостью… нет, он не считал это глупостью. Каким же бесстыдством он считал собственные мысли, и надо было бы прекратить это безобразие. Но кто же даст ему столько сил, чтобы убежать от этого страстного желания. Осознавать, что прямо сейчас он может позволить Хосоку всё, было даже больно. Но раз это – боль, тогда Хёнвон самый законченный мазохист. - Я могу тебе сказать «нет»? – сказал Хёнвон, поражая своим спокойствием, вдруг окутавшим его. - Можешь. Но хочешь ли? – Ли коснулся губами мочки уха Вона. То была последняя капля. - Не хочу. Поцелуй меня. Разве стоило Хосока просить об этом дважды. Мягкие влажные губы тут же прижались к пухлым подсохшим губам Хёнвона, утягивая в нежный, но настойчивый поцелуй. Будучи на грани прямо между двумя сторонами, одна из которых тянула в пучину порока, а вторая была готова сбежать немедленно и выскочить в окно, парень дрожал, как лист под осенним дождём. Хосок чувствовал это, и его умиляло это. - Да ты весь дрожишь, - улыбнулся мужчина, взяв ладонями румяные щёки Вона. - Я боюсь… - Меня? – недослушал Хосок, чуть приподнявшись. - Нет, - всё тело Че трепетало, грудь сдавливало волнением так, что было трудно говорить, - Я боюсь, что прямо сейчас совершаю какую-то ошибку, за которую потом поплачусь, - тяжело дыша, выпалил Хёнвон. Его блестящие припухшие после страстного поцелуя губы, манили Хосока, как свежая клубника, побуждая к новой порции сладкого. Но как бы сильно он не хотел сократить это адское расстояние между ним и Хёнвоном, он слишком сильно боялся спугнуть этот маленький фитилёк, разгорающийся в глазах парня. – Я должен остановиться… - он отвёл взгляд в сторону. – Должен, но… - он резко притянул Хосока к себе, впиваясь в мягкие губы и вплетая пальцы в растрёпанные волосы. Этот напор со стороны младшего окончательно срывает крышу. Пути назад нет, и не будет. Однако Хёнвон не тот, кто был у Хосока раньше. Он кто-то больший. Кто-то важный. Он тот, кто точно останется в сердце Ли синим сияющим воспоминанием, как что-то опасное и манящее. - Я так сильно хочу тебя, но я знаю границы, - через силу оторвался от чужих губ Хосок и посмотрел в блестящие глаза. Он поцеловал младшего в лоб, задержав свои губы на тёплой коже, что поразило Хёнвона в самое сердце, буквально заставляя положить свою руку на грудь, чтобы проверить на месте ли сердце. Вон не верил, что после такого оно ещё сможет биться. Под любопытствующий взгляд Че, он быстро лёг обратно на кровать и закутался в одеяло так, что открытыми оставались только глаза. Его щёчки приподнялись из-за хитрой ухмылки, в то время, как Хёнвон пытался прийти в себя после произошедшего. - То есть… - начал парень хрипло. – Прямо сейчас ты переломил мои принципы, вывернул всё изнутри, заставил хотеть тебя, как влагу в Сахаре, а теперь просто закутался в одеяло клубком, глядя, как крольчонок? – в его голосе было не то недовольство, не то усмешка – молодой человек и сам не мог понять, что испытывает на данный момент. В ответ на свой вопрос он получил лишь короткий кивок и тёмные полумесяцы улыбающихся глаз. – Какой ребёнок… - невольно шепнул парень, закрыв покрасневшее лицо руками. - Я?! – вдруг заговорил клубок. - А кто же ещё? – мягко произнёс парень и посмотрел в чёрные глаза. – Ты погубишь меня. - Может и так. - Даже не будешь отрицать? – Хёнвон взял ладонями голову мужчины, закутанное светлым одеялом и стал разглядывать его лицо, пытаясь понять… что же из всего этого так сильно привлекло его. - Я прожил с самим собой двадцать девять лет, потому могу сказать точно только то, что тебе со мной будет не скучно. Порой будет…ты бы сказал так: мило. А порой больно. Потому только тебе решать, что будет дальше. Хочешь быть со мной? - У меня будто бы нет выбора. В любом случае я скажу: да, - проговорил Хёнвон. Ложась на бок и глядя куда-то сквозь Хосока. - Уверен? Парой минут ранее ты был натуралом… - Я и сейчас натурал… - Ну, да… Как и я… Хосок не мог уснуть. Его сердце то и дело успокаивалось, а потом снова начинало скакать, как бешеное. Он смотрел в окно, то скидывая одеяло, из-за жары, то вновь зарываясь в него с головой от резкого холода. В ногах то и дело вздрагивал кот, обеспокоенный неугомонным гостем; в конце концов, бедному животному и вовсе пришлось покинуть комнату с недовольным видом. Вдруг, ворочаясь во сне, Хёнвон положил свою щёку в лежащую на подушке ладонь Ли: только после этого, ощущая тепло и мягкость чужой кожи, он смог расслабиться. Он смотрел на безмятежное лицо и осторожно поглаживал большим пальцем гладкую щёку, понимая, что с каждой секундой всё больше и больше погружается в этого человека. От этого становилось и страшно и трепетно на душе, и Хосок понял, что сейчас и впредь он будет защищать эти щёки, эти глаза, эти губы, это тело – он будет защищать Хёнвона от всего, что только посмеет подумать прикоснуться к нему, и даже от самого себя, если придётся.