Будьте милосердны

____ Примечания автора: Я перечитала несколько отрывков, чтобы прояснить некоторые моменты, учесть политические события последнего времени, как для лучшей культурной восприимчивости, так и для закрытия небольшой сюжетной дыры. Чтобы не оставалось никаких сомнений, мораль сей истории (если она есть) заключается не в том, что какое-то конкретное место, культура, вера или люди являются плохими или неправильными; а в том, что люди, будучи, по сути своей, людьми, способны всё портить везде, где только окажутся, и что глупо и ужасно использовать религию, любую религию, как оправдание для ненависти и насилия. История разворачивается в описанном регионе потому, что это геополитически и мифологически возможно, и там вполне могли быть несколько человек, способных совершить определенный поступок, который так разозлил Азирафаэля; но я намеренно выпустила всё, кроме самых смутных и общих определяющих деталей. Вариации этой же темы были обыграны в бессчетном количестве мест по всему земному шару и на протяжении всей нашей истории. Все и всё, упомянутое здесь, является собственностью Пратчетта и Геймана или Гораздо Более Высокой Инстанции. _____ — ЭТО В ВЫСШЕЙ СТЕПЕНИ НЕПРАВОМЕРНО. — Эм, да. Мне это известно, — сказал Азирафаэль, чрезмерно довольный тем, что паника не просачивалась в его голос. — Я искренне прошу прощения за доставленные неудобства. Я знаю, ты, должно быть, ужасно занят, но боюсь, что я просто не могу этого позволить. — ТЫ ПРЕПЯТСТВУЕШЬ ИСПОЛНЕНИЮ ОБЯЗАННОСТЕЙ УПОЛНОМОЧЕННОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ ВСЕВЫШНЕГО. Азирафаэль громко сглотнул. — Да. П-полагаю, что так. — ЯКШАЯСЬ С ПРОТИВНИКОМ, ТЫ ПРЯМО НАРУШАЕШЬ НЕБЕСНЫЕ ЗАКОНЫ. — Я бы не назвал это якшанием, на самом деле… — ТЫ СЕЙЧАС СОВЕРШАЕШЬ НЕПОВИНОВЕНИЕ. — Мог бы и не сыпать соль на рану, — угрюмо пробормотал ангел. — ТЫ ОСВЕДОМЛЕН О ПОСЛЕДСТВИЯХ. — Это был не вопрос. Азирафаэль вздохнул. Его голова раскалывалась; он не мог вспомнить, когда последний раз чувствовал себя таким уставшим. — Я в точности понимаю, что делаю, Азраэль, да. Я думаю, мы это прояснили. — Он слегка повел крыльями, поморщившись, когда его летательные мышцы недвусмысленно пожаловались на подобное с ними обращение. Но он не смел опускать крылья; не когда ужасающая фигура, с которой он разговаривал, все еще находилась в комнате. — Слушай, это очень благородно с твоей стороны, выделить время для беседы со мной, я уверен. Но у тебя ведь имеется график, который необходимо соблюдать, и, говоря откровенно, я успел ужасно устать. Давай просто покончим с этим, пожалуйста? Тощая фигура в черном подняла костлявую руку и почесала свой череп. Она сумела передать, без каких-либо преимуществ экспрессии лица (как и любых других возможностей, которые может обеспечить вам лицо), выражение озадаченного раздражения. — АЗИРАФАЭЛЬ. КТО-НИБУДЬ КОГДА-НИБУДЬ ГОВОРИЛ ТЕБЕ, КАК СИЛЬНО ТЫ СПОСОБЕН ДЕЙСТВОВАТЬ НА НЕРВЫ? Тень улыбки промелькнула на лице ангела, после чего он бросил краткий взгляд через плечо на фигуру, что лежала зловеще неподвижно, завернутая в толстые одеяла на кровати позади него. — О да. Много раз, — тихо сказал он. Затем он снова повернулся к Ангелу Смерти и вежливо добавил: — Ты совершенно уверен, что не желаешь чашечку чая? --- Эта неделя не казалась особенно ужасной, поначалу. Хотя, сказать честно, ничего многообещающего в ней тоже не было. Азирафаэль был послан в одну бедную, изрешеченную пулями, маленькую деревеньку на Ближнем Востоке, названия которой три четверти населения Земли никогда не слышали, с указанием урегулировать конфликт, который (по словам Небесной разведки) породит чрезвычайно неприятное международное террористическое движение в течение нескольких лет, если его оставить без внимания. Как обычно и происходило в подобных ситуациях, он столкнулся с Кроули вскоре после прибытия. Быстрый обмен сведениями за обедом (или что считалось обедом в этой богом забы… Эм, заброшенном месте) подтвердил то, что Азирафаэль подозревал с самого начала: Ад не стоял за этим «религиозным» конфликтом, который, по сути своей, был ничем иным, кроме как продолжительной племенной войной, обе стороны которой прикрывались именем Бога в тщетной попытке доказать свое моральное превосходство. Но Адовы силы тоже видели потенциал этой ситуации, и Кроули получил приказ ее усугубить. — Все та же ссстарая чертова иссстория, — ворчал демон, пока они шли невидимые по пыльной, грязной дороге. — Смертные сражаются друг с другом из-за земель, ресурсов или что там они не поделили. Сомневаюсь, что они вообще помнят причину. И они делают это все сами. Они невероятно изобретательны в этом отношении. Но им недостаточно сражаться во имя племени или своего лидера du jour*, или просто из принципа, о нет. Им нужно втянуть нассс в это. Азирафаэль печально кивнул. — И кто же в этот раз? Никогда не могу уследить. — Мусульмане против христиан, как я понял, но тут замешаны еще по крайней мере три или четыре секты, а также странный иностранный наемник, который нагрянул из чистого интереса. Да это и не важно. — Кроули рассеянно махнул рукой, когда они прошли мимо древнего, потрепанного автомобиля неопределенной марки, из-под которого доносился звук брызжущей жидкости. — Большинство из них — фанатики. Азирафаэль недовольно фыркнул, заметив протечку, и чудеснул новую прокладку и несколько бутылок моторного масла прямо в багажник автомобиля. Он незаметно наблюдал, как женщина, чье лицо было скрыто густой вуалью, прошла мимо, ведя за собой маленького, в потрепанной одежде, истощенного ребенка, держа его за руку. — Я их просто не понимаю. Они игнорируют все, что сказано в их же собственных священных писаниях о любви, мире, заботе о своих ближних и сосредотачиваются на тех частях, которые можно вырвать из контекста, чтобы они начали звучать как призыв к убийству друг друга или насилию над собственными женами, или… Или что бы то ни было, что не имеет никакого отношения к Слову Божьему. — Он расстроенно покачал головой. — А если кто-нибудь не соглашается с их интерпретацией, тогда, почему-то, очевидно, что они якобы работают на твою сторону. Это необъяснимо. — Непостижимо, не это ли ты имел в виду? — Кроули ядовито ухмыльнулся. Азирафаэль раздраженно пнул маленький камушек, наблюдая, как тот катится прочь, оставляя за собой в воздухе след из небольших клубов пыли. — Нет, на самом деле, слово, приходящее мне ум в данный момент — глупо. — Он вздохнул. — Ах, ладно. Не мое дело рассуждать почему. — Забавно, ведь ты много времени этому уделяешь… — Кроули внезапно замолчал, когда болезненное шипение послышалось на фоне приглушенных звуков маленького городка. — Приветики. А это мне смутно напоминает шум двигателя внутреннего сгорания. Азирафаэль склонил голову набок и вздрогнул, когда безошибочно услышал звук выстрела. — О, боже. Сражение надвигается. Будь добр, помоги мне убрать этих людей с улиц, пожалуйста? — Когда-нибудь ты точно втянешь меня в серьезные неприятности, ангел. — сказал Кроули, однако тут же мановением руки сделался видимым, крича рассеянным прохожим бежать в укрытие. Так же поступил и Азирафаэль. Сверхъестественно острый слух дал им время на поиски убежища для себя и жителей деревни до того, как битва с ревом ворвалась в город в виде нескольких десятков пеших человек, вооруженных причудливой мешаниной из антикварного оружия и парочки ветхих джипов. Это было в лучшем случае рискованное укрытие; здания уже были усеяны пулевыми отверстиями, а те, что еще оставались нетронутыми, были не очень-то прочно построены. — Да черт бы вас побрал! — Кроули бросился вперед и повалил Азирафаэля на землю, когда сработал его инстинкт, и рой пуль изрешетил переднюю стену грязной гостиницы, в которой они прятались. — Это просто сссмешно! Им не нужна моя помощь, они вполне способны самостоятельно разжечь хаос. Если я развоплощусь из-за этих идиотов, то заявлю официальный протессст. — Уверен, твое начальство уделит этому все должное внимание перед тем, как выбросить в ближайшую лавовую яму. — Азирафаэль поднял голову, осторожно заглянул в свежую дыру в стене и застонал. — О, нет, нет, нет. Не надо. Ох, пожалуйста, не надо… — Что не надо? — Кроули проследил за взглядом ангела и тихо выругался. Маленький мальчик, лет десяти от силы, вылез наружу и притаился в дверном проеме на другой стороне улицы, пытаясь взвести курок дробовика, размером почти с него самого. Пронзительные крики привлекли их внимание к женщине, видимой через огромную дыру в здании, которая протягивала руку мальчику. Ее глаза были наполнены ужасом. — Ну же, давай, женщина, тащи его тупой зад внутрь, пока он не сссыграл в… О, черт. — Женщина шевельнулась, а из-под укрытия ее тела две маленькие пары испуганных глаз уставились на бойню. Ей нужно было защищать и других детей. Пули взрыли землю в нескольких метрах от убежища мальчика. Он заметно побледнел, но с героическим усилием смог справиться с оружием и взвести курок. Кроули покачал головой. Рядом с ребенком не было никого, и никто никак не мог безопасно миновать перестрелку, чтобы до него добраться. Люди падали здесь, там, да везде с ужасными ранениями — невозможно сказать, кто был на чьей стороне; было бы много людских потерь благодаря дружественному огню* сегодня, без сомнений — и вдруг бензобак одного из джипов оказался пробит. Он расцвел во впечатляющий огненный шар на их глазах, поджигая рядом стоящий дом. — Ненавижу говорить такое, ангел, но мне кажется, наш храбрый юноша уже… Ой! Да подожди ты одну… Азирафаэль, придурок ты ненормальный! Вернись сейчас же! Азирафаэлю хватило ума обратиться невидимым для воюющих, когда он бросился на поле боя, но он знал, что не сможет остановить пулю (или две, или десять) от попадания в него. Он услышал, как Кроули выкрикнул его имя с чем-то вроде страха в голосе, и был вынужден улыбнуться; в природе демона просто не было понимания такой концепции, как самопожертвование. Но было приятно знать, что Кроули было чертово дело. Или благое, в зависимости от обстоятельств. Он произнес на выдохе просительную молитву, а в то же время смертоносные снаряды летели со всех сторон, и их пронзительный свист причинял боль его чувствительным ушам. «Просто позволь добраться до мальчика прежде, чем они убьют меня,» — умолял он. Развоплощение при исполнении служебных обязанностей было неприятным дельцем, но Наверху его не будут слишком сильно упрекать, если он погибнет, спасая невинного. После этого он сможет вернуться к работе через три или четыре месяца… Он уже почти перешел через дорогу, когда с визгом подъехал еще один джип, извергнув из себя на улицу еще полдюжины бойцов, тут же начавших вести яростную стрельбу, не слишком заботясь о том, куда целиться. У Азирафаэля было достаточно времени на осознание того факта, что он не сможет пройти мимо них, не словив пулю (вероятно, даже несколько раз), когда что-то тяжелое врезалось в него сзади, толкнуло прямо на мальчика и протащило через дверной проем внутрь здания, где можно было спокойно перевести дух. Женщина, все еще крича, поспешила, вместе с остальными детишками в придачу, подхватить мальчика, который оказался совершенно невредимым. Каким-то образом, она еще и умудрилась утянуть Азирафаэля в неистовое объятие, пытаясь несколько неразборчиво, все еще пребывая в панике, поблагодарить его, отругать ребенка за его безрассудство, успокоить свою плачущую дочь, проклясть кровожадных мужчин снаружи и все это одновременно. — Да, да, не думайте об этом, мадам. Нет, со мной все в порядке, уверяю вас. — На самом же деле, он был ранен — дважды — но все травмы казались несерьезными. По сути, они были менее болезненными, чем, как он думал, должны были быть; но прежде, чем разобраться с этой странностью, он стряхнул с себя заинтересованное внимание женщины и обернулся посмотреть, кто перенес их в безопасное место. И моргнул в изумлении. — Кроули? Демон лежал, тяжело дыша, там же, где упал, свернувшись калачиком в странной, неловкой позе, выглядя потрясенным и очень, очень бледным. Он потерял свои темные очки во время падения, и Азирафаэль с тревогой отметил, что его необычные, змеиные зрачки были настолько расширены, что больше вовсе не походили на щелочки. — Кроули? — тихо повторил он, опускаясь на колени рядом с другом. Снаружи все еще были слышны стрельба, крики раненых и умирающих; он решительно их заглушил. Темная лужица растекалась на полу вокруг демона. — О, мой дорогой. О чем ты думал? — Он чудесным образом создал чистый платок, начав поиск источника кровотечения. — Было бы нехорошо нам обоим тут подорваться. Насколько сильно ты ранен? Кроули издал странный гортанный звук, словно он хотел закричать, но не мог отдышаться. Беспокойство уступало место неподдельной тревоге, Азирафаэль быстро осмотрел его и обнаружил несколько царапин, но ни одна из них не была серьезным ранением. Затем он заметил, что правая рука Кроули была крепко прижата к его левому плечу, а пальцы были окровавлены. — Позволь мне посмотреть, Кроули. Спокойно, я сейчас… Тише, тише, не пытайся говорить. Просто дыши. Дай мне посмотреть, — шептал ангел, осторожно отнимая от плеча сжатую ладонь с побелевшими костяшками пальцев. Рана выглядела обманчиво маленькой. Но Азирафаэль с ужасным чувством тошноты наблюдал, как густая струйка дыма сочилась из раны и лениво поднималась в воздух. Темная кровь, что вытекала из раны, была испещрена черными вкраплениями и, присмотревшись, он увидел, что края раны тоже почернели, как будто они были частично прижжены. В воздухе чувствовался тошнотворный запах горящей плоти. Он тяжело сглотнул и повернулся к женщине, которая все еще кружила неподалеку, ее беспокойство разделилось между незнакомцами, битвой снаружи и ее детьми. Старший мальчик громко жаловался, стараясь сбежать от нее; пытаясь вернуться к своему оружию. Он, казалось, не понимал, что с ним только что произошло. Достаточно взрослый, чтобы защищать свое, но слишком юный, чтобы понимать цену, которую за это придется заплатить. — Мадам, будьте столь добры, — сказал Азирафаэль, заставляя голос звучать ровно, — Мне нужны теплые одеяла, чистая вода и все, что вы можете выделить на бинты. Затем он наклонился и поднял Кроули на руки, пытаясь не замечать порченую кровь, пропитавшую его рубашку, или тихие, придушенные, страдальческие звуки, которые издавал его друг. --- Некоторое время спустя, Азирафаэль устало сидел рядом с бесчувственным демоном, не сводя взора с маленького бесформенного кусочка свинца; он все вертел и вертел его в руках, как будто его гротескная форма могла дать ответы на вопросы, накопившиеся за шесть тысяч лет. Битва была окончена, ни одна из сторон не вышла из нее победителем, а местные жители тем временем были заняты посильными им попытками восстановить городок. Несколько мужчин из местного населения зашло внутрь, будучи ранеными или умирающими. Некоторые счастливчики вернулись невредимыми. Азирафаэль должен был им помогать. Ухаживать за ранеными, содействовать в захоронении погибших и устранении нанесенного урона. И убеждать их прекратить воевать, конечно. Но он не мог заставить себя сделать это; просто не мог. Не после того, что случилось. Не осознавая, что он держал в своей руке. — Как они могли, — в который раз повторил он глухо, не обращаясь ни к кому конкретно. — Как они посмели? — Это было возмутительно и мерзко. Кроули бы, без сомнения, рассмеялся над этой абсолютной нелепостью, если бы не лежал на спине с ужасной раной на плече, потеряв почти треть общего объема крови. Как и Азирафаэль, раз уж на то пошло. Какой-то полоумный подонок додумался освятить боеприпасы. Одно дело, подумал он с горечью, если бы кто-то из них знал, что где-то поблизости находится агент Ада. Тогда бы это могло иметь хоть какой-нибудь смысл. Но это было крайне маловероятно; даже если кто-то в городе знал способ обнаружить дьявольское присутствие, Кроули прибыл лишь недавно и имел тысячелетний опыт в заметании следов. Даже он, Азирафаэль, редко чувствовал своего коллегу, пока тот не оказывался совсем близко. Он предположил, что это могло быть делом рук одного из демонических конкурентов Кроули — он слышал об инциденте со святой водой во время Апокалипсиса-которого-не-случилось — но в действительности, это была лишь игра по правилам смертных. Винить Силы Тьмы за зло, которое, скорее всего, было исключительно человеческим по своему происхождению. Нет, мрачно решил он, какой-то чрезмерно усердный «святой» человек, не обременяя себя сомнениями, вздумал удостоить свою сторону щепоткой дополнительной удачи и призвал Благословение Всевышнего на объект, единственной целью существования которого было убийство Его созданий. Азирафаэль даже не мог сказать, было это христианское или мусульманское благословение, но на практике это едва ли имело значение. По какой-то необъяснимой причине — слово «непостижимый» против воли всплыло в сознании, заставив Азирафаэля ужасно себя почувствовать — это сработало, выполнило задачу. Кроули просто не повезло оказаться на пути. Азирафаэль вспомнил все бесконечные войны, что они видели своими глазами, странные идеи, возникавшие снова и снова в каждом уголке земного шара. Он бы не должен удивляться, на самом деле. В конце концов, рыцари однажды носили освященные мечи. Этого он тоже не одобрял. Он вообще не любил оружие, и при первой же возможности избавился от единственного, которым когда-либо владел сам. Однако… Чтобы убить кого-то мечом, нужно было к нему приблизиться, подумал он. Посмотреть ему в глаза. Признать его. Ты не пронзал кого-то случайного, оказавшегося в неправильном месте в неправильное время, ты должен был хотеть этого. Происходящее сейчас было совсем иным и таким ужасающе безличным. Но все могло быть гораздо хуже. Демоны были сильными созданиями, но будучи изгнанными Всевышним, были беззащитны перед его мощью. Если бы пуля попала в сердце Кроули, или если бы Азирафаэль не успел вовремя ее вытащить, его бы не стало. Он бы не просто вернулся в Ад, пока не получил бы новое тело, а был бы полностью уничтожен. Азирафаэль подавил приступ паники от этой мысли. «Этого не случилось, этого не случилось,» — твердил он себе снова и снова, пока тяжесть в груди не ослабла настолько, что он снова мог дышать. Как бы то ни было, все действительно было плохо. Освященный металл, застрявший глубоко под ключицей Кроули и прожигавший его изнутри, распространял свою святость, словно яд, не только в его физическом теле, но и в истинной сущности. Азирафаэлю потребовалось ужасно много времени на его извлечение, а под конец ему пришлось навязать свою Волю перепуганному демону, чтобы обездвижить его и закончить процедуру. Кроули определенно выскажет ему пару ласковых об этом, когда очнется. Когда, а не если. Он отказывался в дальнейшем отягощать себя еще большим количеством если. Азирафаэль вздохнул и устало потер лоб. Ангельское исцеление не очень хорошо работало на демонах, но он направил все свои силы на то, чтобы заново соединить разорванные ткани. Рана бы никогда не зажила самостоятельно, в этом он был уверен. Ему удалось остановить кровотечение до того, как он оказался слишком измотан, чтобы продолжать, но все равно потребуется приложить еще огромное количество усилий прежде, чем Кроули сможет снова пользоваться рукой. Он возненавидит это, печально подумал ангел. Он только успел материализовать чайник, подходящие к нему чашечку и блюдце, встревоженный тем, каких усилий ему это стоило, когда тихий звук привлек его внимание к кровати. Кроули ошеломленно моргал, глядя на потолок, и через мгновение слегка шевельнулся, замечая, что его рука привязана к боку, и снова издал тихий звук дискомфорта. — Каког' черта произ’шло? — хрипло прошептал он. Потолок, как не удивительно, отказывался отвечать. Азирафаэль отложил в сторону свои чайные принадлежности и, подойдя, присел на краешек кровати. Кроули повернул к нему голову, поморщившись от этого движения. — Ангел… Я сссовершил какую-то глупость, да? — сказал он в бессильной попытке улыбнуться. — Тише. Скажем так, ты сделал что-то… Не очень предосудительное, — сказал Азирафаэль, с тенью ответной улыбки на лице. Кроули засмеялся, а потом, видимо, задумался. — На что я напоролся? Ощущения такие, будто кто-то нашел тот меч, что ты посеял и… Решил, что я буду классно смотреться с пирсингом. Азирафаэль поморщился. — Почти. — Он показал пулю. — Кто-то освятил ее, по всей видимости. У меня ушло чертовски много времени на ее извлечение, если позволишь так выразиться. Кроули уставился на снаряд с четко различимым недоверием на лице. — Освященная пуля. Они освятили… Гребаную пулю. — Боюсь, что так, да. — Лицо Азирафаэля вспыхнуло из-за чувства вины за случившееся. — И, прежде чем ты спросишь, я не имею к этому никакого отношения. Я бы никогда не допустил такого. Особенно зная, что ты можешь появиться. И тут Кроули рассмеялся, тихо и болезненно, обхватив себя здоровой рукой. — Хах. О, это забавно… Хоть и больно. Ох. — Азирафаэль замер в тревоге, не зная, что делать, пока не избавился от этого чувства и не откинулся назад, на подушки, тяжело дыша. — Можно подумать, они знали, что я нагряну. Никогда бы не подумал, что у них такое богатое воображение. — Он снова усмехнулся. — 'И сказал им Господь: возьми ты с собой запасную обойму, дабы мог ты поражать врагов своих, где бы они не появились, о, и в процессе расстреливай всех заблудших демонов, что встретишь на пути.' Вооружения 5:12. Черт. — Он тихо кашлянул. Азирафаэль решил оставить при себе лекцию о библейском этикете и подал ему стакан воды. — Меня не перестает удивлять, как далеко люди готовы зайти, чтобы причинить друг другу боль. — печально сказал ангел. — Спустя шесть тысячелетий, должно бы. Мой талант попадать в такие вот нелепые ситуации, вот что действительно поразительно. — Кроули крепко зажмурил глаза, напряжение заостряло черты его лица. Иллюзия вечной молодости не выдерживала под натиском таких мучений. — Надо было это предвидеть прежде, чем поддаваться благородным инстинктам, они ни к чему не приводят… — Пока Кроули говорил, его голос становился все выше, приближаясь к грани неистовства. — Ты спас жизнь того мальчика. И мою. — Не напоминай. Ставлю десять фунтов, что пацан вырастет и… Станет мелким диктатором. — Кроули нервно рассмеялся, затем зашипел, непроизвольно извиваясь под одеялами, пока его тело инстинктивно, но тщетно пыталось избежать боли. — Проклятье, ангел. Это очень, очень больно. Азирафаэль глубоко вздохнул. Настоящих медикаментов в этой глуши было днем с огнем не сыскать, а весь алкоголь в городе пошел на коктейли Молотова или дезинфицирующие средства. Он мог бы попытаться что-нибудь изготовить сам, но это, вероятно, было не лучшим решением. Устало собираясь с силами, он безжалостно использовал свою последнюю энергию из глубочайших внутренних резервов, замечая, как мало ее там осталось. Легонько положив ладонь на лоб Кроули, он пригладил темные, влажные от испарины волосы, и прошептал: — Тише… Не двигайся, вот так. Все будет хорошо. Просто засыпай. Они никогда не применяли свои силы друг к другу; это было негласное условие Соглашения, а теперь он нарушил это неписанное табу несколько раз за день. Кроули не возражал, однако иронично улыбнулся, позволяя векам сомкнуться, медленно расслабляясь от прикосновения ангела. — Вот ты и… Загнал меня в угол*, да? — невнятно пробормотал он. Азирафаэль улыбнулся. — Тише. Спи спокойно. Я должен тебе хотя бы это. Убедившись, что Кроули крепко спит, Азирафаэль придвинул свое кресло к кровати и рухнул в него, опуская голову на скрещенные руки на краю матраса. Добро всегда сохраняло бдительность, но на этот раз оно собиралось последовать примеру Зла. --- Они провели следующие несколько дней в доме той же женщины. Она не была неблагодарной или жестокой, лишь взволнованной тем, что соседи могут доставить ей неприятности, если поймут, что в ее доме находятся незнакомые мужчины. Видимо, ее муж и братья были недавно убиты, из-за чего она оказалась в шатком положении без защиты родственников мужского пола. Азирафаэль периодически ее успокаивал и следил за тем, чтобы никто не заметил ничего необычного, объясняя странные глаза Кроули редким генетическим заболеванием* и делая все, что было в его силах, чтобы помочь ей и ее детям скромными, неприметными способами. Но большую часть своего времени он отводил заботе о Кроули. Как и боялся Азирафаэль, ужасная рана не проявляла ни малейшего желания заживать самостоятельно. Это было обычным делом при ранениях, полученных освященными предметами, но все равно приводило в уныние. Приведение организма в надлежащее состояние и восстановление всех его функций было медленным, кропотливым и утомительным процессом, оставляющим Азирафаэля с головной болью каждый вечер, а Кроули это вводило в состояние раздраженного разочарования. К его чести, он действительно старался быть как можно более терпеливым и покладистым. К сожалению, терпеливый и покладистый не были частью репертуара Кроули и в лучшие времена, поэтому процесс его выздоровления был сущим кошмаром. Поочередно он ныл, раздражался, грубил и злился; жаловался на еду, условия проживания и отсутствие развлечений; настаивал на попытке подняться и тут же терял сознание, в последний момент будучи спасенным от удара головой об пол поспешной хваткой Азирафаэля; и изобрел по меньшей мере сотню новых и креативных ругательств в качестве хоть какого-то развлечения, которыми он щедро одаривал Небеса, Преисподнюю, эту захолустную страну, ее жителей и (когда он находился на пике своего раздражения) случайно попавшиеся на глаза неодушевленные предметы, и все это с одинаковым пылом. По большей части он воздерживался от оскорблений в сторону Азирафаэля, но это явно стоило ему титанических усилий. Ангел терпел все это с доброй улыбкой и успокаивающими словами, а когда он больше не мог всего этого выносить, то спокойно извинялся и отправлялся на прогулку, во время которой лелеял тайные мысли о том, чтобы запереть Кроули в пещере на следующую тысячу лет с CD-плеером и записью его собственного раздраженного ворчания в качестве компании. Однако, возвращаясь с прогулки, он часто заставал Кроули спящим, а в такие моменты на него было очень сложно злиться. Какой бы невинностью он не обладал давным-давно, она снова возвращалась к нему, поселяясь в длинных густых ресницах, слегка приоткрытых губах и на лице с открытым, бесхитростным выражением, как будто никуда и не пропадала. Азирафаэль иногда обнаруживал себя просто сидящим в комнате, наблюдающим, как спит Кроули, и задумавшимся о том, как было бы прекрасно, если бы хоть маленькая частичка этой священной мягкости оставалась на его лице после пробуждения. --- Несмотря ни на что, прогресс был налицо. Рана постепенно заживала, и силы Кроули медленно, но верно к нему возвращались. Азирафаэль питал надежду на то, что скоро они смогут убраться из этого мрачного места, когда, как обычно это бывает, все пошло наперекосяк. Честно говоря, ни Азирафаэль, ни Кроули не ожидали ничего подобного. Не каждый день обитатель Ада застревает на Земле, в поврежденном святым объектом человеческом теле, в не-очень-то-идеально-гигиеничной среде, в конце-то концов; и, конечно, большинству ангелов не нужны медицинские курсы. Они могут исцелять силой мысли, если только пациент не является демоном. А таких случаев, к вашему сведению, очень, очень мало. — Мне жарко, — пожаловался Кроули тем тоном, который для Азирафаэля звучал так же, как записанный аудио оборудованием звук острого предмета, которым проводят по школьной доске или дешевому алюминию, а затем проигрывают задом наперед. Азирафаэль вздохнул, его концентрацию нарушили уже третий раз за последние полчаса. — Здесь действительно немного душновато. Но боюсь, что я не способен контролировать температуру окружающей среды и лечить тебя одновременно. Кроули, обидевшись, выдал еще несколько жалоб, а затем раздраженно повернулся лицом к стене. Азирафаэль проигнорировал это действо, списав на очередное проявление утомленности, и вернулся к попыткам уговорить два упрямых участка ключицы снова срастись. Лишь по прошествии нескольких часов, когда демон начал ворочаться, испытывая очевидный дискомфорт, и тихо всхлипывать, Азирафаэль наконец посмотрел на него и понял, что что-то действительно было не так. Он был неестественно раскрасневшимся, глаза были слишком яркими, а кожа сухой и тревожно горячей. Ангел был в растерянности; конечно же, он знал, что такое лихорадка, и имел смутное представление о том, что ее вызывали крошечные, злобные существа (Адского происхождения, без сомнений,), но не имел ни малейшего понятия, как ее вылечить. Существа ангельского рода могли пораниться, но, как правило, не могли заболеть. Кроули оказался исключением. Демон рискнул предположить, что отравляющие свойства пули ослабили его истинную сущность до такой степени, что его природная защита больше не могла уберечь человеческое тело от мирских заболеваний. — Это двойной удар, — сказал он раздраженно, — они бы не смогли придумать ничего лучше, даже если бы попытались. Твоим бы следовало нанять этих уродов консультантами. — Может ты и прав, мой дорогой, — мягко сказал Азирафаэль, — но что нам с этим делать? — А черт его знает, — пробормотал Кроули, нервно сбрасывая с себя одеяла, а затем зарычав на Азирафаэля, когда тот терпеливо заново его ими укрывал. — Возможно, ассспирин. Антибиотики. Если у них вообще имеется что-то подобное в этой проклятой стране-сссвалке, в чем я вообще не уверен. Азирафаэль простил ему его вспыльчивость в этот раз. У него была веская причина; хоть они и тщательно избегали этой темы, они оба знали, что в таком ослабленном состоянии Кроули мог не пережить развоплощение, которое, как правило, является шоком для организма. А если бы, все-таки, выжил… Что ж, вообще-то, было бы лучше, если бы он не выжил. Ад не испытывает симпатии или сочувствия к инвалидам. Азирафаэль узнал, что у хозяйки дома имеется немного аспирина, и она охотно готова им поделиться. Это помогло, но Азирафаэля терзало беспокойство о том, что это было, в лучшем случае, лишь временное решение. К несчастью, его опасения подтвердились. --- Азирафаэль внезапно очнулся от беспокойного сна из-за ощущения, что случилось что-то очень, очень нехорошее, хоть и не мог понять, что именно. Он приподнялся на локте, оглядывая комнату. Состояние Кроули неуклонно ухудшалось. Обычная лихорадка перешла на стадию горячечного бреда, за которым последовал тяжелый, неспокойный сон. Весь аспирин давно уже был израсходован, и Азирафаэль направлял каждую частичку своей энергии на борьбу с инфекцией, чтобы охладить бушующий огонь, постепенно сжигающий его друга изнутри; но его усилия оказывали все меньший и меньший эффект, пока не стало казаться, что его вообще нет. Но он не оставлял попыток, будучи слишком упрямым или слишком отчаявшимся, чтобы сдаться. Теперь он постоянно сворачивался калачиком рядом с Кроули, когда больше не мог держать глаза открытыми. Таким образом любое движение или звук, издаваемые демоном, немедленно бы его разбудили. Ему казалось важным просто быть рядом, раз ничего большего он сделать не мог. И Кроули, в те невероятно редкие моменты, когда его сознание было достаточно ясным, чтобы его узнать, казалось, успокаивался в его присутствии. Галлюцинации были очень жестоки к его другу, отбрасывая того назад, во время его Падения, и оживляя воспоминания о том, что случилось после. Он бранил Его и Небесное Воинство, открыто плакал, кричал из-за кошмаров, которые ангел не мог увидеть, а потом лишь повторял ранимым, потерянным голосом, разбившим сердце Азирафаэля: «Я этого не хотел. Прости меня. Я не хотел этого, я не знал, пожалуйста, я не хотел…» — пока снова не засыпал. Азирафаэль был невыразимо благодарен за то, что Кроули сейчас спал. Он весь пылал, словно печь, а его дыхание было поверхностным и затрудненным. Его аура тускло мерцала, словно свеча, которая вот-вот погаснет. В комнате было неестественно тихо, а тени были угнетающе темными. Азирафаэль наконец осознал, что все это время стоял на страже смерти; и он понял, с внезапной леденящей ясностью, что же было не так. Имя неохотно пришло ему на ум, а с этим именем появилось и жуткое чувство постороннего присутствия. — Да будет свет, — прошептал он. Мягкое свечение, исходящее от него, осветило комнату; если бы он только мог увидеть себя со стороны, похожего на совершенное представление того, как, по мнению лучших скульпторов, должен был выглядеть ангел, старательно скрывающего следы тревоги и усталости, а также чрезмерного количества калорийных десертов; это сияние невидимым, нежным прикосновением сгладило все следы болезни и страданий Кроули, после чего он стал выглядеть так, словно с ним все было в порядке. Но оно холодно отражалось на остром, бледном лице новоприбывшего, зловеще поблескивая на поверхности огромного, изогнутого лезвия косы, что он держал в руке; а там, где это свечение соприкасалось с его темным одеянием, оно просто поглощалось, исчезая, словно его никогда и не было. Азирафаэль поднялся с кровати и, двигаясь по воле глубинного инстинкта, закрыл собой Кроули, встав на пути Воплощения Смерти. — Привет, Азраэль, — сказал он, улыбаясь так любезно, словно встречал постоянного клиента, который вдруг стал реже заходить в его книжный магазин. — Давно не виделись. Смерть бесстрастно посмотрел на него. — НЕ ОЧЕНЬ. — Эм. Что ж. Да. Я, эм, понимаю, о чем ты. Да. — улыбка Азирафаэля потускнела, в мыслях царил хаос. Это был момент истины. Если он не сможет договориться (так же, как умел это делать Кроули) со Смертью, то все будет кончено. Он не переставал тщательно задумываться о том, что означало это «все». Он просто знал, что спустя шесть тысяч лет, его существование не будет стоить и освященной пули без этого. Он растерянно подумал, значило ли это, что он близок к Падению, или может он его уже достиг, просто еще не добрался до падения в буквальном смысле. Но он не чувствовал никаких изменений; и после мгновения раздумий решил (к его собственному величайшему изумлению), что ему, на самом-то деле, было все равно. Азирафаэлю уже, по правде говоря, надоело всему этому подыгрывать. Он давным-давно потерял счет вопросам и возражениям, которые он держал при себе во имя веры, во имя Плана, как и было положено маленьким послушным ангелам. Но краткая встреча с одним маленьким златовласым мальчиком поставила под вопрос абсолютно все его убеждения; и сейчас, если вера означала принятие Плана, который включал в себя подобный бессмысленный, жестокий конец для такой чистой и добропорядочной души, которая даже не собиралась Падать… Впервые за все время его долгого существования, Азирафаэль поймал себя на мысли, Нет. Просто, нет. Есть непостижимое, а есть просто, черт возьми, неприемлемое. Это был не очередной бедняга, чья земная жизнь обрывалась слишком-уж-рано; это был Кроули, и смерть демона была истинной смертью, а не просто переходом к более высокому (или низкому) уровню существования. Вселенная без Кроули, во всем ее великолепии, будет печальным и пустым местом. Если ни для кого другого, то, по крайней мере, для него. Азирафаэля. Тот, кто их создал, и кто (он все еще был уверен в этом, как ни в чем другом) любил их, не стал бы создавать такой плохо продуманный план для Своих творений. Азирафаэль с немалым волнением изучал взглядом зловещую фигуру напротив. Из всех существ в Мироздании, с этим точно шутить не стоило. В пределах его компетенции его власть была абсолютной; он не был подвержен таким ничтожным заботам, как сострадание или милосердие; и у него буквально не было жизни. Его работа была всем. И везде. С начала времен. Но он был связан определенными правилами. А Азирафаэль прочел все книги до одной в библиотеке Небес, какими бы непонятными или секретными они не были. — Мне очень жаль, что ты проделал весь этот путь зря, — спокойно сказал он, расправляя свои крылья тем жестом, который был мгновенно узнаваем для каждого существа небесного происхождения, независимо от ранга или объекта преданности. «Он под моей защитой.» — И я правда не хотел бы тебя чем-либо обидеть. Но, эм… Выражаясь совсем прямо, его ты не получишь. Смерть, итак стоявший совершенно неподвижно, замер. — ТЫ, ДОЛЖНО БЫТЬ, ШУТИШЬ. — Боюсь, что нет, — сказал Азирафаэль извиняющимся тоном. Он махнул рукой в сторону чайника, который тут же призывно засвистел. — Позволь предложить тебе чашечку чая, и мы сможем все обсудить как цивилизованные Создания. --- Но, как мог бы спросить проницательный читатель, почему Смерть просто не обойдет или не уберет глупышку с дороги? Он же Смерть, верно? Нельзя мешать Смерти выполнять его работу. Это нарушение естественного (или сверхъестественного) порядка вещей. Это как уклонение от уплаты налогов в космических масштабах. Так просто не делается. В данный момент стоит отметить, что описанные здесь события происходят одновременно на двух аналогичных, но кардинально разнящихся между собой уровнях бытия. На одном из них, высокий, одетый в черное скелет был загнан в угол уставшим, довольно старомодно одетым владельцем книжного магазина средних лет, который закрывал собой от вышеописанного скелета безнадежно больного молодого человека, лежащего на кровати за его спиной. Это, по сути своей, метафора к гораздо более сложной ситуации, разыгрывающейся на более высоком уровне реальности. Для смертного мозга будет слегка затруднительно принять концепцию существования шестимерного пространства. Читателю рекомендовано не пытаться, так как стоимость квалифицированной психиатрической помощи отнюдь не пропорциональна развлекательной ценности этого фанфика. Достаточно сказать, что ангелы, в первую очередь, создания Воли. И когда Воля Азирафаэля была направлена на преодоление таких препятствий, как получение редкого первого издания или второй порции десерта, когда она была полностью задействована, то была действительно непреодолима. Он не просто так был назначен Хранителем Восточных врат. Столкнувшись с ангелом Начала, который, по сути своей, непоколебим, и который укрыл мантией своей Воли заболевшего демона, оказавшегося центром этой шумихи, Воплощение смерти оказалось в тупиковом положении. Главная проблема силы воли, как могут подтвердить миллионы людей, когда-либо сидевших на диете, заключалась в том, что она не бесконечна. А Азирафаэль уже был ужасно уставшим. --- — Ты совершенно уверен, что не хочешь чашечку чая? — Я НЕ ПЬЮ. — Что ж, а я себе налью, если ты не возражаешь. Эта неделя выдалась чрезвычайно напряженной. — Азирафаэль наполнил чашку, безуспешно пытаясь унять дрожь в руках. — ТЫ, КАЖЕТСЯ, НАМЕРЕН ТЯНУТЬ ВРЕМЯ, — отметил Смерть. — Напротив, я бы предпочел покончить с этим как можно быстрее. — ТОГДА ПРЕДЛАГАЮ ТЕБЕ ОТОЙТИ В СТОРОНУ. — Прости. Не могу. — Азирафаэль сделал глоток чая, ни на миг не отводя взгляда от противника. — ПОСЛУШАЙ, АНГЕЛ… — Не называй меня так, — резко прервал его Азирафаэль, со всплеском и звоном поставив чашку на стол. — ЭТО ТО, КЕМ ТЫ ЯВЛЯЕШЬСЯ. — Смерть склонил череп набок. — ЕСЛИ, КОНЕЧНО, ТЫ НЕ НАМЕРЕН ПАСТЬ. ЕСЛИ ЭТО ТАК, ТО ТЫ, БЕЗУСЛОВНО, НА ВЕРНОМ ПУТИ. Азирафаэль сощурился. — Вовсе нет. Я просто не хочу, чтобы ты так обращался ко мне. — КАК ПОЖЕЛАЕШЬ. ТОГДА ИЗЛАГАЙ СВОЕ НАМЕРЕНИЕ, АЗИРАФАЭЛЬ. Я НЕ МОГУ ПРОВЕСТИ ЗДЕСЬ ВСЮ НОЧЬ. — У меня нет намерения, как такового. Скорее анти-намерение, если выразиться яснее. Я не собираюсь ничего делать, — немного смущенно объяснил Азирафаэль. — Я просто не позволю тебе забрать его. Вот и все. Смерть снова замолчал, казалось, обдумывая услышанное. — ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ВЕЧНО ЗДЕСЬ СТОЯТЬ, ЗАЩИЩАЯ ЕГО. — Поспорим? — сказал Азирафаэль с напускным спокойствием, сцепив руки вместе в попытке унять их дрожь. — О, думаю, рано или поздно мне придется сдаться. Но до тех пор, только представь, как ужасно ты отстанешь от своего расписания. Смерть переступил с одной костлявой ноги на другую. При рассмотрении любого иного существа, такое поведение могло быть интерпретировано как «беспокойство», но подобный вульгарный термин едва ли мог быть применим к величайшему из Четырех, темной тени Творения, Жнецу, перед которым все создания однажды склонятся. — ЭТО НЕПРИЕМЛЕМО. ТЫ ВЕДЬ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО Я ДОЛЖЕН БЫТЬ СВОБОДЕН В ИСПОЛНЕНИИ СВОИХ ОБЯЗАННОСТЕЙ. Азирафаэль устало улыбнулся. — Да, согласно правилам, установленным Творцом. — ИМЕННО. — Пауза. — И ПОЧЕМУ МНЕ НЕ НРАВИТСЯ ТО, КАК ТЫ ЭТО СКАЗАЛ? Любой, кто хорошо знал и Азирафаэля, и Кроули, в этот момент точно понял бы, откуда взялся этот взгляд злобного удовлетворения, вспыхнувший в голубых глазах ангела. Даже если он справлялся с ним не так хорошо, как его коллега, тем не менее он умудрялся выглядеть на удивление дьявольски для ангела. — Потому что я собираюсь усложнить тебе существование, полагаю. Все просто, Азраэль. Если тебе нужен он, тебе придется пройти через меня. Смерть покачал скрытой капюшоном головой. — ТЫ НЕ МОЖЕШЬ СРАЖАТЬСЯ СО МНОЙ, ХРАНИТЕЛЬ ВОСТОЧНЫХ ВРАТ. — Я не собираюсь сражаться с тобой, — сказал Азирафаэль, опускаясь в кресло рядом с кроватью. Он действительно устал, так сильно устал. — Но также и не позволю тебе пройти. Видишь ли, я знаю, как это работает. Смерть — твое владение, и в вопросах, касающихся ее, тебе нельзя возражать. — ДУМАЮ, МНЕ ВРЯД ЛИ НУЖНО ПОДЧЕРКИВАТЬ, ЧТО ТВОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО ЯВЛЯЕТСЯ ПОПЫТКОЙ К ВОЗРАЖЕНИЮ. — О, не совсем так, — сказал Азирафаэль, его тон казался предельно разумным. — Как только Кроули окажется в твоей власти, я не смогу ничего с этим поделать. Я знаю это. Но у твоей власти есть предельно четкие границы. Ты отвечаешь за конец жизни, на этом все. Сама жизнь абсолютно неприкосновенна. Притронешься к любому существу, по какой-либо иной причине, кроме как забрать его по истечении его жизненного срока, и нарушишь свой же устав. — Я не собираюсь мешать тебе. А ты не можешь заставить меня сдвинуться. Если только не поднимешь такой шум, какого не бывало со времен, ну, пожалуй, Нижнего Тадфилда. — Он откинулся в своем кресле назад, скрестив руки на груди. — А значит, если тебе нужен Кроули, тебе придется сначала забрать меня. На долгое мгновение наступила полнейшая тишина. — Я МОГ БЫ. — Ты мог бы, — согласился Азирафаэль, — если хочешь иметь долгий разговор с Метатроном касательно того, почему ты забрал одного из Воинства вне очереди. К сожалению, меня не будет рядом, чтобы принять ответственность за это. Ему уже приходило в голову, что Азраэль мог действительно просто забрать его, с Метатроном или без Метатрона, и Азирафаэль понял, что был бы даже не против. В конце концов, они оба были здесь с самого Начала; единственно верным было бы им уйти так же, вместе. И, кто знает? За пределами этого мира действительно могло быть нечто большее, чем просто воспоминания, даже для существ, которым не было предназначено умереть. — А ТЫ ДЕРЗКИЙ МЕРЗАВЕЦ, ДА? — сказал Смерть. Ангел ласково улыбнулся. — Я учился у лучших. — ПОЧЕМУ ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО Я НЕ ПРИДУ ЗА НИМ В ТУ ЖЕ МИНУТУ, КАК ОН ОКАЖЕТСЯ ВНЕ ТВОЕГО ПОЛЯ ЗРЕНИЯ? — К тому времени, как он покинет мое поле зрения, — решительно сказал Азирафаэль, — Я намерен убедиться, что он снова будет в полном порядке. У тебя не будет причины его забирать, а если ты это сделаешь, то окажешься в точно таком же положении, как если бы ты сейчас забрал меня. За исключением, конечно, того, что отвечать ты будешь перед Преисподней. — А ТЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВСЕ ПРОДУМАЛ. Азирафаэль усмехнулся, осознавая, что его голос звучит немного истерично. — Ты поверишь, если я скажу, что выдумываю все на ходу? Хотя логика в этом присутствует. Все, что мне нужно делать, это сидеть здесь. А это я могу делать очень долго. — ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, ПОКА ТЕБЯ НЕ ВЫЗОВУТ НА СЛУШАНИЕ. Азирафаэль поднял брови. — Ах, да. Слушание, которое, несомненно, последует после того, как ты подашь длиннющую жалобу, которую от тебя потребуют. В трех экземплярах, — подчеркнул он. — Естественно, для всех на Небесах дело, касающееся Вражеского Агента, стоит не больше кучки заплесневелого нута, так что, если до этого дойдет, у меня есть надежная защита, а значит, не стоит рассчитывать, что мое наказание продвинется вперед через всю эту бюрократию хотя бы в этом тысячелетии. Смерть небрежно оперся на свою косу, его поза излучала скептицизм. — СЕРЬЕЗНО. МНЕ БЫ ОЧЕНЬ ХОТЕЛОСЬ УСЛЫШАТЬ ЭТУ ТВОЮ 'НАДЕЖНУЮ ЗАЩИТУ'. — А ты еще не догадался? — сказал Азирафаэль мягко, а затем процитировал: «А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас; Да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных.» И Смерть умолк. — Полно тебе, Азраэль, — сказал наконец Азирафаэль своим лучшим, в духе Кроули, Голосом Убеждения. — Не было бы проще просто вычеркнуть одно имя из твоего списка до поры до времени? Ведь, в конце концов, от тебя невозможно сбежать. Однажды, мы все к тебе придем. Переверни стулья, закрой Вселенную за собой, и все в таком духе. — Он умоляюще развел руками. — Все, чего я прошу, это отложить это на время. Тишина затянулась, прерываемая только легким шелестом перьев и слабым, затрудненным дыханием Кроули. На другом же, совершенно ином уровне, вокруг них все нарастал шум, издаваемый ожидающими душами, требующими, чтобы их провели к последнему жизненному пристанищу. Наконец, Смерть угрожающе ткнул пальцем в грудь Азирафаэля. — ТЫ НИКОМУ ОБ ЭТОМ НЕ РАССКАЖЕШЬ. — Я что, похож на абсолютного безумца? Конечно, я никому не скажу, — парировал Азирафаэль оскорбленно. — ВКЛЮЧАЯ КРОУЛИ. Ангел медленно кивнул. — Как пожелаешь. Смерть махнул своей костлявой рукой в сторону Кроули, и Азирафаэль в тревоге вскочил на ноги. — Что ты… — О, ПРИДЕРЖИ КОНЕЙ. ЕСЛИ ОСТАВИТЬ ЕГО В ТАКОМ СОСТОЯНИИ, Я СКОРО БУДУ ПРИЗВАН СНОВА, — сказал Смерть раздраженно. — И, ЧЕСТНО ГОВОРЯ, Я УЖЕ СЫТ ВАМИ ПО ГОРЛО. Кроули тихо вздохнул, слегка пошевелившись во сне. Азирафаэль заметил, что он весь покрылся испариной, а ужасный синевато-зеленый оттенок надвигающейся смерти начал сходить с его лица. — ДО ПОРЫ ДО ВРЕМЕНИ, — добавил Смерть. Азирафаэль снова откинулся в своем кресле, ноги отказывались его держать. — Спасибо, — тихо сказал Азирафаэль, склонив голову. — НЕ СТОИТ ТАК БЫСТРО МЕНЯ БЛАГОДАРИТЬ. ТЕПЕРЬ ОН ТВОЯ ПРОБЛЕМА. — Смерть с размахом запахнул свои потрепанные одежды. Ангел улыбнулся. — С этим я справлюсь. — ХАХ. ОЧЕНЬ НАДЕЮСЬ, ЧТО СПРАВИШЬСЯ. — Бросив это загадочное замечание, Азраэль исчез с внезапным порывом воздуха, заполнившим пустое пространство. Азирафаэль просто сидел, думая о том, что должен бы ликовать. Он успешно договорился со Смертью. Ладно, на самом деле пригрозил бумажной волокитой, но все же добился желаемого результата. Нет смысла придираться. Но все, что он чувствовал, это измождение и легкое онемение. Он повернулся, чтобы хорошенько осмотреть Кроули, и мягко положил ладонь на его лоб, просто чтобы убедиться, что тот был в полном порядке. Наконец, лихорадка спала; юношеское лицо все еще было слегка бледным, но уже не выглядело болезненно. Он мирно спал, не обращая никакого внимания на битву разумов, которая только что решила его судьбу. «Ничего нового,» — ласково подумал Азирафаэль и зевнул. Осторожно, чтобы не потревожить Кроули, он забрался под одеяла и свернулся калачиком рядом с ним, в защитном жесте укрывая их обоих своими крыльями. Чтобы заснуть, ему потребовалось гораздо больше времени, чем он ожидал. Не так то просто выбросить из головы встречу с Азраэлем, не важно, вымотан он или нет. Но со временем, убаюканный глубоким, ровным дыханием демона, он уснул. Они спали долго и глубоко, укрывшись той ночью в своих снах по милости древней и могущественной Силы, которая не входит в эту историю. --- Много позже, Кроули медленно возвращался в сознание со смутным, назойливым чувством, что он пропустил нечто важное, а также с матерью всея зуда в районе его левого плеча. Потянувшись другой рукой к проблемному месту, он осознал три вещи: Во-первых, в нем было столько же энергии, сколько в престарелом ленивце. Во-вторых, он был почти полностью окружен белыми перьями. И в-третьих, — ему нужно было перепроверить, не обманывают ли его глаза, — его правая рука онемела, будучи придавленной спящим ангелом. Тем, который, как он не мог не заметить, выглядел немного старше и не так сверхъестественно безмятежно как обычно. Если бы его левое плечо все еще не болело, как Ад… Как Дьяв… Словно оно было сильно повреждено, ситуация могла бы позволить несколько интригующих возможностей. Но в данных обстоятельствах это просто сбивало с толку. Он позволил Азирафаэлю еще немного поспать, пока сам пытался воссоздать в своей голове картину недавних событий. Все, что случилось до его лихорадки, было довольно понятным. На самом деле, даже слишком понятным. Себе на Заметку: если возможность поиграть в героя снова постучится в двери, пни ее по драгоценным, захлопни и запри сами двери, а затем делай ноги в безопасное место через черный ход. Он не знал, ни откуда у него взялся такой порыв, ни почему потом, парализовано лежа на полу и истекая кровью, все, что казалось ему важным, это тот факт, что Азирафаэль и этот чертов идиотский ребенок все еще дышали. Это было до того, как боль стала невыносимой, и естественно, до того, как степень невольно нанесенного вреда его здоровью стала ясна. Освященные пули, да ради Чьей-то любви… Вероятно, это был не первый раз, когда какой-то предприимчивый священник вытворил нечто подобное, но, насколько он знал, он был первым демоном, которому посчастливилось попасть на линию огня. Внизу явно не будут прыгать от радости. Несомненно, мечи, которые люди имели привычку таскать с собой в давние времена, — несколько его коллег моментально обратились в дым после того, как их заколола парочка чрезмерно усердных сволочей, вооруженных Штыками Праведности — но их хотя бы не выпускали в массовое производство. Но у большинства демонов, разумеется, не было своего собственного ангела-хранителя, весьма кстати слоняющегося вокруг с целью распознать проблему и исправить ее в последний момент. Или же как раз вовремя, чтобы любой ценой остановить вероятно скорое их уничтожение. Он невольно вздрогнул при мысли о том, как близок он был к тому, чтобы быть стертым с лица бытия. Быть демоном не было его лучшим выбором работы, но это определенно было выше в рейтинге, чем карьера Абсолютного Ничто. Заболеть вдобавок ко всему было очередным обухом по голове. Это вообще не должно было быть возможным, по крайней мере, если верить парням из R&D*. Кроули определенно было что сказать по этому поводу в своем следующем отчете. (У него было смутное подозрение, что контроль качества в этом учреждении пошел под откос с тех пор, как этот жуткий мелкий сопляк занял место Чумы. Все было просто замечательно, быть неуязвимым для воздействия радиоактивных осадков, бензола и всего прочего; но разве это стоило, черт возьми, того, если он мог быть повержен каким-то паршивым штаммом гриппа, который не был учтен в последнем обновлении?) Потом, он помнил, как ему было жарко, как он ужасно себя чувствовал, а также размытые отрывки очень неприятных снов. Он помнил чувство беспричинного ужаса и какое-то смутное ощущение, будто Что-то Страшное было здесь, но ушло, оставив его нетронутым. Он взглянул на Азирафаэля, прижавшегося к нему, и, словно в попытке защитить, обнимающего одной рукой, и вспомнил спокойное, неизменное присутствие, что всегда было рядом с ним; прохладные ладони, так нежно касавшиеся его, и добрый, знакомый голос, произносящий его имя, прогоняя страх прочь. «Вот черт. Этого я точно не переживу,» — подумал он со вздохом, с усилием высвобождая свою руку. Ангел, который якобы никогда не спал, даже не вздрогнул. Кроули задумчиво смотрел на него, пока разминал покалывающую конечность, задаваясь вопросом, чем же занимался его коллега, когда не спал. После уверенной (но осторожной) попытки почесаться и нескольких оскорблений бинтов, мешавших его потугам, он решил разбудить Азирафаэля для раунда в Двадцать Вопросов*. Он ненавидел оставаться в неведении, особенно касательно его собственного благополучия. Ангел пошевелился во сне, бормоча что-то, похожее на утешение, а может просто какую-то случайную чепуху из репертуара Азирафаэля. Его рука крепче обхватила Кроули, который подумал, что этот жест казался почти… Собственническим. По непонятной ему причине, это замечание заставило его горло и грудную клетку неприятно сжаться. Возможно, он еще не до конца выздоровел. Да, именно в этом и было дело. В конце концов он просто обнял своей здоровой рукой Азирафаэля за плечи, решив еще немного поспать. Это было одним из его любимых занятий, ему было удобно (по крайней мере настолько, насколько это возможно с одной обездвиженной рукой), и спешить было некуда. Вопросы могли подождать, пока у них обоих не будет достаточно сил пережить этот разговор. --- Азирафаэль бросил последний взгляд на крошечный, изрешеченный пулями городок, и пытался вспомнить, что он тоже был частью Божьего творения, а потому ни более ни менее ценен, чем все остальные места на созданной Им Земле. Но несмотря на все его усилия и глубочайшую благодарность доброй женщине, что приютила их в час нужды (и которая по счастливой случайности встретила хорошего и чрезвычайно обеспеченного путешественника, в этот самый момент помогавшего паковать вещи ее маленькой семье, чтобы увезти их подальше отсюда и дать новую жизнь,), все, о чем он думал, пока тащился по улице к месту, где его ждал Кроули, было искреннее скатертью дорога! Кроули с видимым усилием поднялся на ноги, когда ангел, наконец, появился. — Закончил играть в сваху? Хорошо, отлично. А теперь мы можем уже убраться из этого дрянного городишки назад, в цивилизованную страну, где демон может спокойно ходить по улице, не боясь быть случайно убитым? Его рука все еще была на перевязи, на что тот не переставал бесконечно жаловаться; но раненое плечо наконец начало заживать самостоятельно, и он уже достаточно оправился, чтобы безопасно путешествовать. И бесконечно выпытывать у Азирафаэля о том, что же случилось, пока он был без сознания. Некоторые его догадки были опасно близки к истине, но Азирафаэль не собирался нарушать слово, данное Смерти. — В какой-то момент ситуация ухудшилась, — наконец сказал он, чтобы унять любопытство демона, — но все, кажется, получилось, так что давай не будем на этом зацикливаться, хорошо?. — Наша машина уже скоро подъедет, — заверил он своего друга, улыбаясь. Кроули вернулся к своему обычному раздраженному состоянию, его мысли снова были скрыты за стеклами темных очков. Но было мгновение, перед тем, как Кроули поднялся на ноги, когда Азирафаэль повернулся и увидел, что демон сонно наблюдает за ним с тем самым открытым выражением лица, которое было у него во сне; и он позволил ему продлиться целых пять секунд перед тем, как отвернуться и сказать что-то оскорбительное, чтобы разрушить эту атмосферу. Такое чудесное воспоминание наполнило ангела приятным чувством теплоты, и он втайне надеялся, что это повторится снова в ближайшем будущем. — Так ты уже пообщался с тем священником? — спросил Кроули намеренно равнодушным тоном. Улыбка Азирафаэля немного помрачнела. Ему потребовалось некоторое время, чтобы отследить человека, ответственного за это, который, хоть и был искренен в своей вере, тем не менее имел невероятно искаженное представление о том, как она должна быть выражена. Появление в полном облачении для оглашения божественного заявления в эти дни было не в моде, и подобные несогласованные действия не одобрялись, но Азирафаэль был готов принять выговор, который непременно за этим последует; выражение ужаса на лице того человека, когда он пал ниц перед ним, определенно того стоило. — О, да. Мы очень приятно поболтали. Думаю, теперь он подумает дважды, если не больше, перед тем, как попытаться совершить нечто подобное снова. Кроули кивнул, хотя все еще выглядел немного недовольным. Несчастный священник никогда не узнает, насколько ему повезло, что Азирафаэль нашел его первым, а потом отказался говорить Кроули, где именно. Ангел и демон одновременно услышали звук приближающегося автомобиля, и оба невольно напряглись, приготовившись бежать в укрытие; но это оказался их водитель, обычный случайный местный в полуразрушенном старом чудище, которому, вероятно, потребуется довольно много сверхъестественного воодушевления, чтобы добраться до отдаленного аэропорта. Азирафаэль отметил, что Кроули не стал жаловаться на их нестандартное средство передвижения; он забрался внутрь без малейшего промедления. Ангел поспешил за ним и даже не оглянулся, когда шаткий автотранспорт тронулся, оставляя позади этот городок с его пылью, кровью и гнетущим чувством отчаяния. Автомобильные амортизаторы давно нуждались в замене, и грунтовая дорога также была не лучшего качества. Из-за шума двигателя автомобиля и ухабистой дороги поговорить не оказалось возможным. Но, несмотря на постоянную тряску, которая, должно быть, отзывалась болью в заживающем плече Кроули, демон заснул вскоре после того, как город скрылся за горизонтом. Азирафаэль обнял его одной рукой, в попытке хоть немного смягчить тряску, и с тоской подумал о своем книжном магазине, о Бентли и о всех этих маленьких предметах роскоши, которые он принимал как должное. На мгновение он ощутил ужасную вину; казалось позорным нарушением обязанностей проводить свои дни в комфорте, пока сколько детей Божьих страдали, как люди в том городе, беспомощно наблюдая, как их друзья и любимые погибают, не имея возможности противостоять вездесущему призраку Смерти. Машина налетела на особенно глубокую выбоину и буквально подпрыгнула в воздух, с оглушительным ударом рухнув вниз, из-за чего Кроули тихо застонал во сне. Азирафаэль вздохнул и осторожно переместил его, положив голову демона к себе на колени, сосредоточив свое внимание на утомительном процессе сглаживания дороги под колесами автомобиля. Все было в порядке. Скоро они вернутся в Лондон, и все это останется позади. В конце концов, даже ангел не может спасти весь мир. Ему хватало и той маленькой его частички, которую он называл домом. --- Примечание автора: *То, что Азирафаэль объяснял странные глаза Кроули редким генетическим заболеванием, технически, не совсем является ложью. Человекообразные существа с частичкой змеиной ДНК, оставшейся в их геноме из-за тысячелетних преобразований, есть, просто они чрезвычайно редки. --- Спустя года, мне кажется, что человек, благословивший боеприпасы в этой истории, оказал своим же людям чудовищную медвежью услугу. Кроули была отвратительна вся эта ситуация, и, если бы он не был так сильно ранен, он, вероятно, просто оставил бы Азирафаэля разбираться в ней самому, а сам вернулся бы домой. Или, возможно, даже позволил бы Азирафаэлю уговорить себя помочь уладить этот конфликт, хотя бы ради детей в городе, и они бы оставили это место в лучшем состоянии, чем когда они изначально туда приехали. Но вместо этого, не считая семью, что помогла им, ничего не изменилось. --- Примечания переводчика: Собрала для вас в виде сносок все, что могло быть непонятно. *лидер du jour — лидер однодневка. *Дружественный огонь — огонь по своим. Военный термин, обозначающий атаку, произведённую подразделением (или единицей военной техники) на подразделение (или единицу военной техники) своей армии или армии союзника. *«Вот ты и… Загнал меня в угол, да?» (ориг.: «Finally got me… right where you want me, huh?») — эту фразу можно по-разному интерпретировать. Мне сразу пришла на ум песня, в которой есть эти слова, и там они означают «Я буду твоим, как только ты этого захочешь». В контексте истории такой перевод не был бы понятен, но не отметить эту забавную деталь я не могла. *R&D (research and development) — научно-исследовательские работы и опытно-конструкторские разработки (НИОКР). *Двадцать Вопросов — игра, целью которой является угадать задуманный предмет, используя только двадцать вопросов.