***
Старость говорила с Алдией голосом его совести, его насильно усыплённой, задушенной человечности. Старость предлагала ему оценить свою жизнь, свои деяния – то, что имело значение, разложить на две чаши весов, а что-то просто выбросить, как бесполезный мусор. Алдия очень не хотел слушать этот настойчивый шёпот. Но старость всё чаще безжалостно напоминала о себе – слабостью, болями в суставах, ухудшающимся зрением. И отмахиваться от неё становилось всё сложнее. Смерть уже в пути. Кто достигнет своей цели раньше – она или Алдия? И поэтому слова Рейме неожиданно крепко засели в мозгу. «Тебе нужно найти ассистента. Настоящего, толкового помощника, которому ты сможешь доверить и… Основную работу». Да, обязательно нужно найти ассистента. Того, кто сможет не просто помогать – а в случае необходимости заменить Алдию на его посту. Такого помощника, кто обладал бы достаточными силами и знаниями, был готов учиться – и был готов оглушить и спрятать подальше собственные совесть и сострадание, страх и отвращение. Впрочем, архимаг давно уже понял, что выбор у него невелик: не раз и не два в Дранглик прибывали учёные и маги, принадлежавшие к самым разным школам и магическим традициям; не раз и не два их изъеденные Проклятием тела оказывались на прозекторском столе Алдии, а души – в запечатанных заклинаниями сосудах. Никто не выдерживал. Всех съедало опустошение. И Алдия уже не надеялся подыскать себе не то что преемника – хотя бы просто толкового помощника. Но это не означало, что он должен прекратить поиски. Вендрик по просьбе Алдии разослал письма во все союзные страны – правителям и главам ведущих магических школ. Впрочем, и король, и архимаг прекрасно понимали, что в нынешнем положении – в состоянии войны – Дранглику не стоило бы рассчитывать на большой приток желающих наняться на службу ко двору. Однако через какое-то время в замке неожиданно собралась приличная компания кандидатов, и Алдия вынужден был проводить по несколько собеседований в день. Всё сильнее и сильнее разочаровываясь. А потом… Он увидел на столе перед собой тот листок. – Лекс?.. Откуда ты здесь взялся? Зачем?.. Шаналотта. Сейчас До обеда Алдия так и не появился. Шаналотта от беспокойства не находила себе места, но снова стучаться в двери покоев архимага не решилась, только оставила дверь своей комнаты приоткрытой и внимательно вслушивалась – не раздадутся ли в коридоре шаги? Пару раз подкрадывалась к дверям спальни и кабинета отца и с замиранием сердца прикладывала ухо к холодному отполированному дереву. Тишина… А может, Алдия просто ушёл в лаборатории? Спуститься вниз и проверить она тоже не осмелилась, потому что там наверняка можно было столкнуться с Навлааном, а ей совершенно не хотелось сейчас его видеть. Промаявшись до обеда и с трудом выдержав полчаса в обществе молчаливого и подавленного чернокнижника, Шаналотта первым делом отправилась на кухню и распорядилась, чтобы ужин ей подали в её комнату. Потом, чувствуя, что вот-вот расплачется, как ребёнок, девушка бросилась разыскивать единственного человека, к которому она могла сейчас обратиться за поддержкой. Свою старую няню Петру, бывшую Хранительницу Огня. Петра жила на первом этаже, в крыле для прислуги. Хотя Алдия и предлагал ей намного более просторные и удобные комнаты на том же этаже, где жили он сам и Шаналотта, но старая женщина отказалась, ссылаясь на то, что ей тяжело спускаться и подниматься по лестницам. С тех пор как Шаналотта подросла и перестала нуждаться в няне, Петра оставалась в цитадели на правах пожилой тётушки, к которой всегда можно было наведаться – посидеть в крошечной уютной комнатке у горящего камина, послушать истории, помочь перематывать пряжу. Постучав и дождавшись скрипучего «Войдите», Шаналотта вошла в натопленную комнатушку и наклонилась, чтобы обнять сидящую в кресле-качалке старую няню. Петра ласково потрепала девушку по голове – совсем как в детстве, отчего Шаналотта окончательно почувствовала себя испуганным ребёнком. Усевшись прямо на коврик у ног няни, Шаналотта снизу вверх посмотрела в изрезанное морщинами и потемневшее от времени лицо бывшей Хранительницы. – Ты видела Навлаана? – спросила она жалобно. – Конечно, – отозвалась Петра. – Странный тип. Вроде бы и неплохой человек, но… Что-то с ним не так, – она задумчиво перебирала волосы подопечной, глядя в пламя камина. – Я уже собиралась поговорить о нём с Алдией… А потом подумала: а он сам-то разве не таков? С одной стороны – хороший человек. А с другой – непроглядная Тьма. – Верно говоришь, – вздохнула Шаналотта, как котёнок, подставляя голову под поглаживающую ладонь няни. – И всё-таки мне кажется, он опасен для… отца. Сегодня ночью они проводили какой-то новый опасный ритуал, а потом… – и она рассказала Петре обо всех своих наблюдениях и опасениях. Бывшая Хранительница слушала молча, хмурясь и поглядывая на огонь. Шаналотта уже давно догадалась, что Петра постоянно разжигает камин не потому, что мёрзнет – окно в её комнатке даже зимой почти всегда оставалось открытым. Просто Хранительнице Огня неуютно было в этом мире без пламени – хотя бы такого, самого обычного, не связанного с Первородным, но всё же живого. – Алдия давно уже смотрит во Тьму, – наконец проговорила Петра низким дребезжащим голосом. – И только вопросом времени было то, когда Тьма наконец заинтересуется – кто же так внимательно изучает её? Теперь нам следует ожидать новых бед. Девочка моя, – бывшая Хранительница взяла Шаналотту за подбородок и повернула её лицо к себе, – возможно, скоро твоя жизнь изменится. Тебе придётся делать выбор. И это будет очень тяжело. Выбор между Тьмой и Светом может оказаться выбором, на чьей ты стороне – на стороне Алдии или… – Петра замолчала, сочувственно глядя на воспитанницу. Шаналотта отстранилась и села прямо. – Навлаан сказал, что Алдия выбрал тебя мне в няни потому, что ты – Хранительница Огня. Ты должна была научить меня поддерживать Костры силой душ. – Возможно, и так, – кивнула Петра. – Но выбрал меня не Алдия. Если этот выбор вообще не случаен, то его сделала сама судьба. Я лишилась Костра не по своей воле. Он находился в одной древней цитадели, – голос Хранительницы неуловимо изменился, словно помолодел и зазвенел гордостью и печалью. – Её охранял небольшой отряд немёртвых воинов… Они были мне как сыновья. Но постепенно Проклятие выпивало их разум. Один за одним они обращались в полых и находили окончательную смерть от рук своих товарищей. Цитадель почти опустела. А потом пришёл Вендрик. Вместе с Алдией, естественно. Уж не знаю, зачем им это понадобилось, но цитадель была разрушена. Мой Костёр исчез. Алдия нашёл меня среди руин едва живой. Когда он понял, что они с братом ненамеренно сотворили с моей жизнью… Я никогда не забуду его лица. Такое раскаяние, такое искреннее сожаление… – Петра покачала головой. – Никто не может понять, что означает для Хранительницы лишиться Костра. Это как… Лишиться всего мира, всего смысла, всего… А Алдия, похоже, каким-то образом понял. И он взял меня с собой. Не думаю, малышка, что он уже тогда предвидел, что в его жизни появишься ты, и тебя понадобится обучить поддерживать Пламя. Он взял меня с собой, потому что он – хороший человек, не лишённый сострадания, что бы о нём ни говорили в народе. Он просто надеялся отчасти исправить сотворённое им зло. – Я-то знаю, – вздохнула Шаналотта. – Значит, это судьба… – Значит, судьба, – Хранительница жёстко глянула на подопечную. – И твоя задача – не пропустить её знаки. Иначе последствия будут ужасны для всех. – Но это означает, что мне и вправду надо учиться питать Костры душами? – растерялась Шаналотта. – А как этому можно научиться? Я думала, эта способность – врождённая… – Она и есть врождённая, – Петра грустно улыбнулась. – И у тебя она есть, девочка моя. – Ну, допустим, – девушка всё не могла осознать услышанное, трясла головой, словно надеясь, что мысли от этого упорядочатся, – ну а где взять Костёр? Я не знаю поблизости ни одного… – Плохо же ты смотрела, – Петра насмешливо покосилась на воспитанницу. – Костёр совсем рядом. Идём, покажу. Войдя следом за Петрой в щелястый покосившийся сарай в саду цитадели, Шаналотта ахнула от изумления. – Неудивительно, что я не знала о нём! – воскликнула она, осторожно приближаясь к неяркому костерку, из центра которого торчал витой меч. – Зачем бы это мне понадобилось заглядывать в такую развалюху? – На то и расчёт, видимо, – усмехнулась Петра. – Никто не знает, почему в тех или иных местах появляются Костры. Ясно одно – видеть их нужно не всем, а тот, кто ищет, обязательно найдёт. – И что мне делать? – Шаналотта осторожно коснулась рукояти меча и удивилась, что она не раскалена. – Пока – ничего. Не рассказывай ни Алдии, ни Навлаану об этом Костре. Алдия о нём, конечно, знает – но лучше пусть не знает, что о нём знаешь ты. – Но почему?.. – Я уже сказала тебе, – Петра пронзила воспитанницу суровым взглядом. – Возможно, скоро тебе придётся делать выбор. И никто, даже Алдия – в особенности Алдия! – никоим образом не должен повлиять на него. – Понимаю… Или нет, – пробормотала Шаналотта. – Но это неважно… Так ты будешь учить меня? – Да. Но начнём мы не сейчас. Сначала тебе придётся многое изучить в теории. Идём в дом, пока нас не хватились.***
Алдия сам постучал в дверь комнаты Шаналотты на закате, когда она в одиночестве без аппетита жевала свой ужин. – Лотта, – девушка вздрогнула и уронила ложку. Так отец не называл её уже много лет. – Ты здесь? Голос Алдии был каким-то странным, будто архимаг сильно простудился. – Да, входи, – Шаналотта в волнении вскочила из-за стола. Алдия показался в дверном проёме, и девушка ахнула. Да, отец был далеко не молод, и возраст его давно уже превысил средний человеческий век вчетверо, а то и больше. Но никогда ещё, ни в состоянии самой запредельной усталости, ни после самых жестоких кошмаров Шаналотта не видела его настолько старым. – Что с тобой? – она кинулась к нему, хотела обнять, но он вдруг резко и с непонятной злостью перехватил её руки, сжал запястья до боли. – Разве ты не боишься меня? – спросил он чужим, сухим и скрипучим, похожим на карканье голосом. – А почему я должна тебя бояться? – Шаналотта на самом деле была напугана до полусмерти, но ведь не Алдию она боялась! Она боялась за него. Архимаг отпустил её руки и хрипло засмеялся. И от этого смеха у Шаналотты внутри словно сорвалась и разлетелась ранящими осколками ледяная глыба. Это не он… – Если я сам не узнаю себя, – сказал Алдия горько – уже своим обычным, только глуховатым, будто простуженным голосом, – как можешь ты узнать меня и так доверчиво бросаться ко мне в объятия? – А вот теперь ты меня пугаешь. – Шаналотта отступила на шаг. – Ты расскажешь, что случилось? – Расскажу, – Алдия будто бы сломался, обмяк, как марионетка, держащаяся всего на паре нитей, подошёл к креслу у камина и рухнул в него. Обхватил себя руками, наклонился, потянувшись к огню. Шаналотта осторожно обошла его, подбросила в камин пару поленьев и села в кресло напротив. – Я знаю теперь намного больше, – сказал Алдия, глядя в огонь. – И то, что я узнал, полностью перечёркивает всё то, что я знал, что я делал и чем жертвовал до этого. И… Я не понимаю, как мне продолжать. И стоит ли. Он надолго замолчал, и Шаналотта не выдержала: – Отец… Это обращение словно ударило Алдию по лицу. Он вскинулся, и Шаналотта отпрянула – такой яростью сверкнул его взгляд. – Отец… – скривился он. – А ты знаешь, Лотта, что у тебя появился брат? И, скорее всего, он не единственный. Будут и другие. Точно будут, если я не… – он снова замолчал и махнул рукой. – Что за брат? – похолодев, спросила Шаналотта. Ей тут же вспомнился сдвоенный голос из-за дверей кабинета Алдии. Второй голос – чей он был? Так похож на голос архимага, но всё же не его… – Такой же, как и ты. Побочный продукт эксперимента. Но, в отличие от тебя, он взял от отца самое худшее. Безразличие к чужим страданиям, если так нужно для достижения цели. Одержимость поисками ответов, неважно, какой ценой… – Где он? – Шаналотта испуганно заозиралась по сторонам – ей вдруг почудился тяжёлый взгляд в спину. – Он… ушёл, – с трудом выговорил Алдия. – Отправился искать ответы. Для меня. – А что в этом плохого? – Шаналотта смутно догадывалась, что случилось что-то ужасное, непоправимое – но сути этого непоправимого пока ещё не понимала. – Он – смерть, – Алдия выпрямился и посмотрел в глаза дочери. – Он – чудовище, не знающее жалости. Он – тот самый архимаг Алдия, которого все боятся и ненавидят, о ком ходят самые жуткие слухи. И я не могу его остановить. Нет, не так. Самое страшное… – он сгорбился и закрыл лицо рукой. – Я мог бы его остановить… Наверное. Но я не хочу, – он вдруг вскочил с кресла и выбежал из комнаты. Шаналотта медленно поднялась, подошла к двери и тщательно заперла её. Прислонилась лбом к прохладному дереву и беззвучно заплакала.*** Печаль и память, печать былого. Руины помнят, деревья помнят. Забудут люди, туман Проклятья размоет память. Но помнят стены... Но помнят камни былые битвы, и кровь, и ярость. И ветер воет меж трещин кладки. И стонут ветви деревьев вечных – гигантов спящих. Их сон глубокий не потревожат ни звон мечей и ни крики боли. Пришли на берег чужой однажды, чтобы отнять то, что взято силой, но не вернулись домой с победой – в чужую землю пустили корни. Я перед вами склоню колено. Простите мне, хоть вина чужая. Мы – лишь солдаты, мы – лишь песчинки, что вольный ветер в лицо швыряет...
Алдия. Давно – Наша задача – собрать как можно больше душ убитых и при этом не попасться на глаза ни своим, ни противнику, – пояснил Алдия. Лекс слушал внимательно, но архимаг видел, как под маской сосредоточенности в нём бурлят мальчишеское нетерпение и азарт. Странно. Лекс ведь не моложе самого Алдии, ещё и старше на пару лет… Неужели он до сих пор относится к этой изматывающей кровопролитной войне как к игре в солдатики? – Применим заклинания невидимости, – кивнул ассистент. – И пойдём перед рассветом, когда боевые действия обычно не ведутся. – Верно, – Алдия кивнул. – Главное – собрать побольше душ гигантов. Души людей… Скажем так, доступны и из других источников. Ты ведь видел лес вокруг крепости? – Лекс кивнул. – Это всё тела убитых гигантов. Душ там должно быть предостаточно. – Во сколько отправляемся? – глаза ассистента загорелись ещё ярче. – Зайду за тобой в четыре часа пополуночи, – Алдия отвернулся. Чем-то Лекс его пугал… Он оказался отлично подготовлен, а кроме того, как выяснилось, был знаком с Навлааном и даже поработал с ним вместе примерно полгода. Идеальный ассистент… Но всё же было в нём что-то такое, что заставляло Алдию иногда ёжиться под взглядом старого приятеля. «Кто-то наступил на твою могилу», – говорила в таких случаях Петра. Алдия же предпочитал думать, что на его могилу никто никогда не наступит – потому что могилы этой не будет существовать вовсе. И поход в лес, который к тому времени получил в народе название Роща Покойников, только усилил это чувство непонятного беспокойства. Лекс собирал души убитых, как дети ловят бабочек на солнечной поляне – искренне радуясь и не понимая, что пойманная бабочка, как бы аккуратно ты с ней ни обращался, стараясь не помять крылышки – всё равно обречена. Алдия же, прохаживаясь между деревьями, наблюдал, как первые лучи зари золотят резные кроны, слушал, как просыпаются птицы, которые как ни в чём не бывало вили гнёзда и выводили птенцов на телах умерших гигантов. Серебрилась роса на траве у подножий стволов. И было тихо. Тихо и мирно, но не как на кладбище, а как в саду родительского дома. И эти тишина и умиротворенность просто выворачивали душу наизнанку – сильнее, чем самые отвратительные кошмары. «Мы – убийцы. Это мы в ответе за всё. Почему я не попытался помешать? Нашандра, кто же ты?..» Всевозможных душ теперь было в избытке. Опыты продолжались, но результаты по-прежнему не радовали. Зато между делом Алдия и Лекс разработали для армии Вендрика несколько смертоносных заклинаний порчи. Известные техники боевой магии оказались не очень эффективными против гигантов, но, имея в распоряжении их души, архимаг и его помощник быстро обнаружили у противника несколько фатальных уязвимостей и подобрали подходящие заклинания. Шли годы. Лес вокруг крепости на побережье разрастался, войско Вендрика постепенно редело – солдаты продолжали обращаться в полых, а новых наёмников уже почти не прибывало – все близлежащие государства уже отдали всех солдат, что у них были. Алдия торопился, Вендрик мрачнел. Рейме и Вельстадт злились и от усталости выглядели не лучше опустошённых. И только Нашандра не менялась. Нисколько. А потом, когда она, казалось, в одночасье изменилась, всё покатилось под откос. Началось с того, что королева вызвала архимага на беседу, как в старые добрые времена, ещё до похода Вендрика за море. Алдия удивился, но отказать не посмел. Он понимал, что Нашандра отнюдь не глупа и не может не понимать, что деверь не питает к ней доверия. Это означало, что она вызвала его, чтобы исследовать: прощупать, найти уязвимые места, как сам Алдия поступал, изучая души гигантов. И задачей Алдии было попытаться переиграть королеву и самому выудить побольше информации. Это оказалась неимоверно сложная партия. Нашандра продемонстрировала поразительную осведомлённость в происходящем в лабораториях и дала понять, что ей прекрасно известны и безрезультатность экспериментов, и жуткая цена этого нулевого результата. Алдия отделывался общими фразами – он уже понимал, к чему она ведёт, и только надеялся, что его брат сохранил достаточно разума, чтобы разгадать игру супруги. Надеялся он напрасно. Когда Вендрик вызвал архимага к себе – не пришёл сам, как чаще всего делал в последние годы, желая хотя бы полчаса отдохнуть от государственных забот в компании брата и с кубком вина, – а официально приказал тому явиться в кабинет, у Алдии упало сердце. Он понял, что проиграл. Что он снова проиграл этому непонятному существу, которое имело форму жены его брата. Это был не просто тяжёлый разговор. Там было много крика с одной стороны и обречённое молчание – с другой. Алдия смотрел на Вендрика и вспоминал того трёхлетним мальчишкой, который всюду ковылял за старшим братом, старательно и смешно копируя и его походку, и интонации. Сколько лет прошло с тех пор? И где они теперь, эти братья?.. Потом был поспешный переезд в отдалённую цитадель, который оба брата старались не называть тем, чем он на самом деле являлся – изгнанием. Алдия не возражал против уединения, только вот оставлять брата без присмотра ему не хотелось. Накануне отъезда он нашёл Рейме, перехватив того между вечерним разводом стражи и собственным заступлением в караул у входа в королевские покои. – Ты всё знаешь, – только и сказал он. Рейме кивнул. – Она постаралась на славу, – сказал капитан еле слышно. – Боюсь, что следующий на очереди – я. – Если что – приходи ко мне в цитадель, – усмехнулся Алдия. – Но, надеюсь, до этого не дойдёт. Кто-то же должен… Присмотреть за ним. – Не беспокойся, – Рейме жестко улыбнулся. – Я глаз с него не спущу. Да и Вельстадт, хоть и предан Нашандре, но… Это всё же только до тех пор, пока он не поймёт, что она опасна для короля. А я уж постараюсь его убедить – хотя бы быть повнимательнее. – Спасибо тебе за всё, – Алдия протянул руку, и капитан крепко пожал её. – Если и есть у меня в этой жизни друг, то это ты, Рейме. – Я рад быть твоим другом, – отозвался капитан. – Ты – хороший человек, что бы там ни говорили. Держись там. Я постараюсь как-нибудь наведаться, если… Ну, сам понимаешь. – Понимаю, – Алдия невесело усмехнулся. – Ну ладно, тебе пора. Да и мне… Утром я уеду с рассветом. До встречи. – Да осветит Пламя твой путь, – и Рейме, развернувшись, мгновенно растворился в полумраке коридора. В собственной цитадели Алдии понравилось. Замок был старым и требовал ремонта, но это только придавало ему больше мрачного очарования. Выделенные Вендриком слуги молниеносно привели часть помещений в жилой вид, потому что ни минуты лишней не хотели оставаться в жилище безумного архимага. Алдия отпустил их с миром, оставив при себе только десяток своих личных слуг, состоявших при нём в Дранглике и уже достаточно привыкших к нему. Лекс был в полном восторге от переезда, как мальчишка, которого впервые в жизни отпустили переночевать на чердаке. Он с воодушевлением рассуждал о том, как можно переоборудовать древние казематы на трёх уровнях подземелий цитадели под лаборатории и склады опасных реактивов и магических артефактов, собственноручно рисовал какие-то схемы и показывал их Алдии, потом выбрасывал и чертил новые. Архимаг же всё больше погружался в тяжелую задумчивость. Подземелья… Нашандра превосходно разыграла свою партию. Ссылка в цитадель нисколько не мешала Алдии продолжать свои эксперименты с душами и искать исцеление от Проклятия Нежити. Нашандра добилась только одного – и именно это было по-настоящему важным. Она лишила Алдию возможности исследовать артефакт гигантов, спрятанный в подземельях глубоко под Дрангликом. А это означало, что этот артефакт и есть ключ ко всему. Алдия понимал, что пока война с гигантами не завершится, шансов получить доступ в подземелья королевского замка у него не будет. Хорошо, что хотя бы Сердце Пепельного Тумана осталось в его распоряжении. Некоторые свойства этого предмета заставляли сомневаться в том, что в нем заключена всего лишь магия гигантов. От него веяло чем-то гораздо более древним и могущественным. Алдия даже в мыслях боялся сформулировать свою догадку. Чтобы не спугнуть удачу, если она наконец-то решила почтить его своим визитом. Древние Драконы?.. Сожженный дневник Алдии Драконы живут вне времени. Время для них – не река, текущая из прошлого в будущее и лишь на мгновение сверкающая перед нами бликом «настоящего»; для них время – что-то вроде бескрайнего поля, по которому можно спокойно и без помех идти в любую сторону – или просто упасть в траву, лежать и смотреть в небо.