Оттенки Тьмы

      Шаналотта. Сейчас       Цитадель опустела.       Нет, здесь никогда не было многолюдно. Можно было целый день бродить по замку и не встретить ни одного обитателя. Но теперь…       Шаналотте казалось, что цитадель с распахнутыми настежь дверями и окнами стоит посреди той продуваемой ледяными ветрами пустоши, где обитали её кошмары. А все люди, кроме неё самой, уже сдались перед натиском смертельного холода и превратились в ледяные статуи – надгробные памятники самим себе.       Из цитадели ушла жизнь – если предположить, что она вообще обитала здесь когда-то.       Шаналотта пряталась. Сейчас ей не хотелось встречаться ни с кем, даже с Петрой. Страшно было утратить последнюю ниточку, связывающую с реальностью и прежней жизнью. Алдия и Навлаан больше не являлись теми, кого она знала раньше. А что если и Петра... Что если Хранительницы Огня на самом деле так же уязвимы перед Тьмой, как и обычные люди? Что тогда делать? Что делать с собой?       Дракон внутри молчал. Даже кошмары временно оставили её. Впрочем, Шаналотта почти не спала. С той самой ночи…       Жизнь покинула замок через два дня после появления Рейме. Алдия исчез на полдня и вернулся со страшными вестями.       Король пал. Дранглик пал. Нашандра победила.       Внешне Алдия был спокоен, но Шаналотта видела – внутри у него пустота. И пустота эта продолжает затягивать в черноту небытия всё, чего ей удаётся коснуться.       Держись подальше…       Ничто не выпивает душу так жадно и торопливо, как горе.       Похоже, Проклятие и скорая гибель привычного мира и вправду кажутся такими пустяками, когда теряешь брата…       Но было и что-то ещё. Алдия, казалось, потерял и себя. Все последние десятилетия он держался только благодаря служению единственной цели – найти спасение от Проклятия для человечества. А теперь Шаналотта отчётливо видела – целый мир так мало значит для него, и нет ничего на другой чаше весов, что могло бы хоть отчасти уравновесить тяжесть его потери.       Человечество ничего не значило для архимага, если среди людей не было его брата.       Человечность Алдии, оказывается, хранилась в руках Вендрика.       И теперь Алдия наконец стал тем, кем его считали в Дранглике все эти годы. Тем, кого на самом деле следовало бояться.       Шаналотта не хотела верить в это. Она уговаривала себя: горе утихнет, размоется потоком времени, и Алдия снова станет прежним. Она готова даже смириться с его одержимостью Тьмой – ведь в минуты просветления он всё тот же, её отец, которого она хорошо знает и любит. Пусть ему приходится творить ужасные вещи. Но ведь сам он – не чудовище…       Так было до той ночи. Теперь Шаналотта уже не знала, что осталось от её отца. Цитадель, её единственный дом, вдруг стала чужим и враждебным местом. Девушка чувствовала – ей нельзя больше оставаться здесь, пора двигаться дальше. Вот только знать бы – куда? Она – Хранительница Огня. Если Вендрик станет полым, и сила Душ Повелителей высвободится и растечётся по миру, долг Хранительницы Огня – направлять и поддерживать нового Избранного, который заново соберёт Величественные Души и пожертвует собой в Пламени. Но где же тот костёр, средоточие всех путей, который будет маяком для нового странника? Уж точно не здесь, не в развалюхе в саду цитадели. Сюда ни один человек не зайдёт по своей воле. Надо выяснить у Петры…       Да, да… надо поговорить с Петрой.       Нет… не сейчас. Завтра. На свежую голову…       Шаналотта, как призрак, бродила по цитадели, прячась от малейшего шороха. Разглядывала потемневшие картины, усаживалась в старинные кресла и на обитые истёртой тканью скамьи. Подолгу стояла у окон с частым переплётом, пытаясь разглядеть в темноте силуэты знакомых деревьев, шёпотом повторяла их имена. Прощалась.       Уже глубокой ночью, в полной темноте девушка медленно шла по первому этажу замка, ведя рукой по стене. Вдруг впереди забрезжил странный голубоватый свет. Шаналотта застыла на месте, но потом страх всё же подтолкнул её вперёд. Неизвестность пугает больше всего. Надо выяснить – что там?       Ниша в углу была затянута барьером светящегося тумана. Осторожно заглянув через полупрозрачную завесу, девушка не сдержала тихий вскрик. У стены на низком табурете, сгорбившись и спрятав лицо в ладонях, сидел Навлаан. Шаналотта поднесла ладонь к туману и тут же отдёрнула: защитная магия больно ужалила даже на расстоянии. Между завесой и рукой, затрещав, проскочило несколько разрядов маленьких молний.       Навлаан вскинулся и уставился на девушку.       – Что ты тут делаешь? Уходи скорее! Пока он… – чернокнижник содрогнулся всем телом и обхватил себя за плечи. – Я не могу долго сдерживать его!       – Кого – его? Кто вас тут запер? Как вас выпустить?       Чернокнижник вдруг вскочил и бросился к барьеру, заставив Шаналотту непроизвольно отпрянуть. Разряды стегнули его, отбросили назад. С искажённым от боли лицом Навлаан отступил к стене, глядя на девушку дикими, горящими глазами.       – Нет! Нет!.. – страшно закричал он. – Даже думать об этом не смей! Нельзя выпускать его!       – Кого? – Шаналотта совершенно растерялась, заозиралась по сторонам. – Здесь кто-то ещё?..       – Я здесь, я! – зарычал Навлаан, снова бросаясь вперёд и шипя под ударами магических разрядов. – Я не должен покидать это место! Запомни! Ни в коем случае не выпускай меня отсюда! Что бы я ни говорил, как бы ни умолял! – он вдруг, словно разом лишившись всех сил, рухнул на табурет и снова закрыл лицо руками. – Я больше не могу его контролировать…       – Что случилось? – у Шаналотты сжалось сердце – такое отчаяние прозвучало в голосе чернокнижника. Всё и так ужасно плохо, а теперь ещё и это…       – Тьма, – глухо проговорил Навлаан. – Она подчинила меня себе. Теперь я по-настоящему опасен. Я – кровожадный убийца, не знающий жалости. И при этом я обрёл такое могущество, что даже Алдия вряд ли сможет справиться со мной. А он и не захочет… Лотта! – Навлаан вдруг снова вскочил и протянул руки вперёд в странном жесте – то ли молил, то ли предостерегал. – Уходи из цитадели, скорее! Твой отец… Его больше нет. Тьма поглотила его. Он хочет совершить нечто ужасное. Он предал свою миссию! Теперь он думает только о своём горе – и о мести.       – Мести… кому?       – Этому миру. Пламени и Тьме. Всему, что отняло у него брата. Драконам, которые не пожелали делиться ответами… Драконам. Понимаешь?..       Шаналотта задохнулась.       – Беги из замка, – прошептал Навлаан. – Найди посёлок, который называется Маджула. Он недалеко, на побережье… Там есть Костёр. Стань его Хранительницей. Попроси Петру проводить тебя – в Маджулу не так-то просто пройти, если не знаешь путь. Там живут… старые Хранительницы Огня. Их трое. Петра была четвёртой, пока не последовала за Алдией и Вендриком. Её привела к тебе Судьба. Теперь твоя очередь…       – Что я должна делать?       – Ищи нового Избранного, того, кто сможет собрать силу Величественных Душ – и распорядиться ею более разумно, чем это собирались сделать Вендрик и Алдия.       – Возжечь Пламя?..       – Мир должен вырваться из этой петли. Возжигание только продлит агонию! Найди того, кто сможет стать истинным королём! Пусть он… – Навлаан вдруг замолчал и расширившимися от ужаса глазами уставился куда-то поверх плеча Шаналотты. – Беги… –прохрипел он.       – Что… – вопрос застрял в горле. Воздух выдавила из груди стальная хватка чьих-то рук, которые обхватили девушку и приподняли над полом, лишив возможности сопротивляться. Шаналотта забилась, пытаясь извернуться, вырваться или хотя бы разглядеть того, кто утаскивал её от ниши с Навлааном. Но неведомый похититель был нечеловечески силён. Не издавая ни звука, он только крепче стиснул свою жертву и начал отступать к лестнице.       Навлаан зарычал и бросился на барьер. В его тело впились сотни жалящих молний, отбросили вглубь ниши, но чернокнижник, поднявшись, снова рванулся к туманной стене и заколотил по ней кулаками.       – Нет! Отпусти её! Нет! Лотта!.. Отпусти её, чудовище! Я доберусь до тебя, слышишь?! Алдия!..       – Алдия?.. – Шаналотта обмякла в стальном кольце рук. Ну конечно же…       Тьма в обличье архимага Алдии уносила в лабораторию свой самый ценный, давно и заботливо выращиваемый экземпляр подопытного существа. Шаналотта, прощаясь, с печальной и благодарной улыбкой смотрела в глаза Навлаана, который стоял, положив руки на барьер, и плакал – но отнюдь не от боли, причиняемой жалящими разрядами.              – Я должен это сделать, – неживым голосом произнёс Алдия, глядя сверху вниз на прикованную к лабораторному столу дочь.       Шаналотта молча смотрела на него. Она ожидала, что отец завяжет ей рот, чтобы не слышать криков, и он и вправду сначала подошёл к ней, держа в руках лоскут чистой ткани, но потом покачал головой и отбросил его.       – Я понимаю, – сказала девушка, и Алдия вздрогнул и заозирался по сторонам. Как раз в поисках того самого лоскута, поняла Шаналотта и испуганно прикусила губу. Ей не хотелось умирать без возможности попрощаться.       – Я обещаю… Я постараюсь, чтобы всё прошло безболезненно, – таким же неживым, напоминающим о сером тумане из кошмаров голосом проговорил архимаг, отвернулся к столу за спиной и закопошился там: звякнуло стекло, раздалось негромкое шипение.       – Расскажи, что ты собираешься делать, – попросила Шаналотта. – Мне будет легче умирать, понимая, ради чего всё это.       – Умирать ни от чего не легче, – глухо сказал Алдия, и Шаналотте почудились в его голосе какие-то человеческие нотки. – Но я расскажу – почему бы и нет. Душа дракона в твоём теле – вот что мне нужно. Она хранилась в надёжном месте все эти годы, набиралась сил для воплощения в своём истинном виде и предназначении. И теперь я готов дать ей воплощение. Настоящее драконье тело для драконьего разума.       – И я умру? – Шаналотта очень старалась, чтобы это не прозвучало жалобно, но голос всё же дрогнул.       – Вряд ли твоё тело выдержит… процесс извлечения души, – голос архимага снова стал холодным, спокойным, но теперь в нём зазвучало ещё что-то… Азарт? Предвкушение?       – Отец, – умоляюще проговорила девушка, – обернись… посмотри на меня.       – Ты ведь понимаешь, как это глупо, – не меняя тона, отозвался Алдия. – Ты надеешься разжалобить меня? Ведь это ты была со мной рядом все эти годы, ты знала, чем я занимаюсь, и не отвернулась от меня! Напротив, ты поддерживала меня, впитывала мои кошмары, чтобы я раньше времени не сломался, не сдался и имел силы продолжать! Дракон в тебе знал, что делает. Знал, какова его цель. И вот теперь время пришло! – он развернулся к Шаналотте, держа в руке сосуд с пылающей внутри душой. – Душа гиганта как источник силы. Сердце Пепельного Тумана как катализатор. Тела гигантов как материал. И душа Древнего Дракона, которая получит новую жизнь!       Шаналотта смотрела в горящие восторгом и безумием глаза человека, которого любила как отца. Хотелось заплакать, но слёз не было. И не было ни страха, ни сожаления. Она понимала – Алдия прав. Вся её жизнь была подготовкой к сегодняшнему дню. Она была создана людьми, но рождена драконом. И теперь настало время явить истинную сущность.       – Я готова, – сказала она и улыбнулась. Видимо, улыбка эта обо многом сказала архимагу, потому что сияние восторга исследователя на его лице потускнело, однако он мгновенно взял себя в руки и шагнул к столу.       – Ну что ж, начнём, – сказал он, поставил сосуд с душой у головы Шаналотты, протянул над ней руки и заговорил.       Факелы на стенах с громкими хлопками погасли. Руки архимага испускали тревожный багровый свет. Стены словно сдвинулись, потолок угрожающе навис над прикованной к столу девушкой. Слова древнего заклинания на мёртвом языке эхом отражались от стен, дробились и сплетались в жуткий и неотвратимый зов, наполняющий душу первобытным предсмертным ужасом. Шаналотта стиснула зубы, чтобы не закричать.       Боль взорвалась в груди, отдавая в спину, как в недавнем кошмаре – будто Шаналотту прибили к столешнице толстым заострённым колом. Крик вместе с волной крови вырвался из горла.       Шаналотта кричала и кричала, и горло раздирало и жгло уже не криком и не горячим потоком крови, а настоящим драконьим пламенем.       Дракон проснулся и расправил крылья.       Точнее, тот, кого Шаналотта до сих пор считала драконом.       «Пришло твоё время, дитя! Лети!»       Боли больше не было. Пламя лилось из груди легко, как песня. Шаналотту словно бы подбросило в воздух. Низкий закопчённый потолок лаборатории куда-то исчез, сменившись тёмно-синим куполом ночного неба. Боль под лопатками сменилась тянущим ощущением, будто тело требовало разминки после долгой неподвижности.       И развернулись в ночное небо кожистые крылья.       Неверие – осознание – полёт.       Присносущие Драконы лишены чувств.       Но почему тогда новорождённое крылатое существо, взмывая всё выше, пело от восторга?..       Крылья рассекали воздух, звёзды звенели и подпевали песне пламени. Дракон поднимался и поднимался, пока цитадель не превратилась в едва различимый тёмный бугорок на зелёном ковре.       «А зачем нам возвращаться? Весь мир открыт перед нами! Кто нам этот жалкий обломок человека?»       «Он – наш отец. Он слишком многим пожертвовал, чтобы мы могли сейчас взлететь в небо. Мы обязаны ему жизнью – и свободой».       «Он готов был убить нас!»       «Не нас. Только меня. Чтобы спасти тебя. Любой ценой, даже ценой жизни собственного ребёнка. Вы, драконы – неповторимы. А нас, людей, и так слишком много в этом мире».       «Сестра. Тебе не кажется, что ты слишком милосердна?»       «Для тебя любое милосердие – слишком. Ты ведь бесчувственное древнее создание, не способное сострадать и привязываться…»       «Ирония нам всё же доступна, как я вижу…»       «Вот и хорошо. А теперь вернись в цитадель. Отец беспокоится… О нас».       «Я чувствую его беспокойство. И боль. Возможно, ты права…»       Шаналотта-дракон, снижаясь по спирали, опустилась на залитую дождём террасу пустующего храма на утёсе, окружённом ущельями и скалами.       «Вот наш дом. В цитадели нам не хватит места».       «Хороший дом. Настоящее гнездо дракона. И храм в нашу честь. Да будет твоя вечность спокойной. А мне пора возвращаться. Прощай».       «Прощай, сестра. Жду тебя в конце времён».              Шаналотта поморгала, но с открытыми глазами было видно не больше, чем с закрытыми. Пахло кровью и раскалённым железом. Было совершено тихо, только совсем рядом что-то капало в замедляющемся ритме.       Девушка попыталась сесть и охнула. Всё тело болело, а грудь будто бы раздавил ногой гигант. Но оков на руках и ногах больше не было.       Ощупав грудь, Шаналотта стиснула зубы: ран, казалось, не было, но платье пропиталось кровью. Судя по всему, это её кровь капала со стола.       Что произошло? Где Алдия?       Медленно приподнявшись, девушка села на столе и огляделась. Ни единого лучика света. Осторожно спустившись на пол, она вытянула вперёд руки и пошла вперёд. Наткнулась на стену, двинулась вдоль неё, спотыкаясь о скамьи и обломки неизвестно чего. Добравшись до двери, толкнула – и едва не захлебнулась воздухом и зажмурилась от света, показавшегося ей нестерпимо ярким, хотя это был всего-навсего факел на стене.       Знакомый коридор. Подземелье цитадели. Лаборатория.       Где же Алдия?..       А впрочем, где бы он ни был, пусть там и остаётся.       Шаналотта вспомнила всё. И безумный взгляд её «отца», произносящего над ней древнее заклинание Извлечения души. И невыносимую боль, когда тёмное колдовство отрывало вторую часть её сущности, которую Шаналотта привыкла считать драконом, от неё самой – от той, кто искренне считала себя человеком.       «Кто мы? Дракон в теле человека, наделённый чувствами, и человек в теле дракона, стремящийся к покою?»       «Мы – не человек и не дракон. Мы – вне законов этого мира. Наша судьба – вывести сам мир за эти пределы».       Вестник надежды.       Или пешка судьбы?       «Маджула. Нас ждут».       Шаналотта бросилась вверх по лестнице, на первый этаж, к комнатушке Петры.              Алдия. Сейчас       Мир тонул в крови. Кровь эта во всё замедляющемся ритме капала с края лабораторного стола.       Вихри багрового света под стиснутыми веками. Бешеное вращение серебряных точек на тёмно-синем. Мир скручивается, сжимается в сферу Тьмы – и взрывается всплеском драконьего пламени.       И снова перед глазами – растерзанное тело на столе. Прядь рыжих волос, обрывки пропитанной кровью ткани. Навеки остановившиеся глаза широко открыты. Золотисто-карий и фиолетовый. Смотрят прямо в душу, которой нет…       И снова – кап-кап. Кап. Кап.       Крик.       Рёв пламени.       Хлопанье исполинских крыльев.       Тишина.       Кап. Кап…       И снова – небо. Мерцание звёзд на миг заслоняет огромная серая тень.       Вспышка. Темнота.       Больше ничего не капает.              Было холодно и жёстко. Резко пахло железом. Алдия застонал и попытался приподняться, опершись руками на поверхность, на которой лежал ничком. Руки заскользили по чему-то мокрому, липкому…       Память.       – Нет! – хрипло закричал архимаг. – Лотта!..       Вцепившись в край стола, он кое-как поднялся на ноги – зажмурившись, не решаясь посмотреть на то, что лежит на столешнице. Наконец с коротким стоном он разомкнул веки – и тело словно тряхнул разряд молнии.       Стол был пуст. И абсолютно чист.       Алдия поднял трясущиеся руки –засохшая кровь на них казалась чёрной в свете догорающих факелов.       Архимаг судорожно обернулся и уставился на второй стол. На нём стоял пустой сосуд из-под души гиганта и лежал раскрытый на чистой странице лабораторный журнал. И больше ничего.       – Лотта! – закричал Алдия и побежал к выходу.       Поднявшись на первый этаж цитадели, архимаг заметался по вестибюлю, пытаясь сообразить – куда бежать, где искать… И что именно он надеется отыскать.       – Коллега! – раздался из угла заинтересованный голос. – Как успехи?       Пошатываясь, Алдия подошёл к нише, отгороженной серебристой туманной стеной, за которой виднелся сидящий на табурете Навлаан. Почему он здесь? Кто его запер? Как его выпустить? И нужно ли?..       Вспышка. Короткий удар памяти и боли.       «Отпусти её! Нет! Лотта!.. Отпусти её, чудовище! Я доберусь до тебя, слышишь?! Алдия!..»       – Ты получил Дракона? – нетерпеливо спросил Навлаан, подходя ближе к барьеру. Алдия отшатнулся – он словно глянул в зеркало. Через туманную стену на него жадно смотрели будто бы его собственные глаза – горящие азартом и страстью исследователя. Счастливые и безумные.       Голодные глаза чудовища.       Алдия попятился и начал медленно отходить от барьера. Навлаан недовольно скривился.       – Как-то странно ты выглядишь. Что-то пошло не так? Только не говори, что ты упустил подопытную. Что, и правда девчонка сбежала? Ну что молчишь? Опомнись уже, встряхнись! И выпусти меня. Вон там, напротив – рычаг. Скорее же! Я помогу тебе поймать её, и продолжим.       Алдия, развернувшись, бросился к выходу из цитадели.       – Стой! Куда ты? А ну вернись! Выпусти меня, жалкий неудачник! – бесновался за магическим барьером Навлаан.       Алдия распахнул дверь в наполненную свежестью и запахом влажной травы летнюю ночь. Занимался рассвет. Со светлеющего синего купола неба один за другим осыпались алмазные пылинки звёзд. Сад тонул в тишине. Ни ветерка, ни печального голоса ночной птицы.       И вдруг безмолвие расколол страшный грохот. Земля ударила в ноги, словно пытаясь сбросить недостойного ходить по ней архимага. Небо озарилось ослепительной оранжевой вспышкой. И всё стихло.       Над Дрангликом разливалось зарево, похожее на отсвет страшного пожара, но без дыма и треска пламени.       Небо впитывало это свечение и отливало красным.       Алдия упал на колени и заплакал.       – Прощай, брат, – прошептал он. – Прости. Я не успел…       Розовел край неба на востоке. Опускался утренний туман. Мир впитывал разлитую силу Величественных Душ и молча оплакивал короля, утратившего свою корону – и свою душу.       Четвёртого из четверых.              «Жизнь бесценна. Прекрасна. Она очаровывает нас, завораживает. Мы все куда-то стремимся, забывая, что мы – всего лишь оболочка: плоть и разум. Некогда Владыка Света изгнал Тьму и навсегда изменил жизнь людей. Люди стали быстротечными созданиями. Такова сущность нашего мира. Они – лишь актеры, играющие свои роли, и неважно, насколько хорошо они в них вживаются. Ложь остается ложью»*.       «Хватит лжи. Мне нужны настоящие ответы».       «Я всё за них отдал… Почти всё. Что осталось?..»       Алдия в последний раз посмотрел в светлеющее небо. Закрыв глаза, вызвал в памяти улыбающееся лицо дочери. Вздохнул, вытянул руки вперёд и начал вполголоса произносить заклинание. Дождавшись, когда кончики пальцев начнёт покалывать от рвущейся на волю тёмной магии, с коротким криком повернул руки ладонями к себе.              Шаналотта. Сейчас       Когда земля сотряслась, а небо разорвала вспышка, Петра не удержалась на ногах, и девушка бросилась к ней.       – Что это было? Ты не ушиблась?       Опершись на руку подопечной, Петра поднялась на ноги и обернулась в ту сторону, откуда они шли.       – Дранглик пал, – глухо сказала она. – Вендрик стал полым, сила Душ Повелителей вырвалась на волю. Теперь судьба Пламени – в твоих руках.       Девушка молча кивнула. У неё уже не было сил для скорби или страха.       – Идём скорее. Я устала. А нас точно не прогонят?       – В Маджуле собираются те, в чьих сердцах ещё не угасла надежда, – отозвалась бывшая Хранительница Огня. – Обычно они милосердны к путникам. Если те не посягают на их покой.       – Мне страшно, – призналась Шаналотта, ёжась от предутренней прохлады. – А что если Алдия найдёт меня там?       – Он больше не сможет причинить тебе вред, – заверила её Петра. – Теперь ты под защитой самого Пламени.       – Что это значит? Как это?..       – На самом деле, – Петра остановилась, обернулась к девушке и мягко взяла её за руки, – это означает, что ты больше не принадлежишь себе. Ты – слуга Пламени. И пока ты не выполнишь свою задачу, Пламя будет защищать тебя.       – Это означает, что я стала бессмертной?       – Нет, конечно. Тебя можно убить. Но кому и зачем может вздуматься убивать ту, в ком заключена последняя надежда для этого мира и для каждого человека или немёртвого?       – Для кого-то надежда мучительна.       – Это тоже верно. Но у тебя всё равно уже нет иного выбора.       – И никогда не было. Меня создали те, кто пытался обмануть судьбу. Но им не удалось. Им не удалось меня создать такой, как хотелось. Судьбу не изменить, и люди были прокляты снова*.       – И всё же твой долг – вести нового Избранного по пути к трону. Оставаться на его стороне. До тех пор, пока хрупкая надежда не растает*...       – Я понимаю. Я готова…              Небо светлело, и наконец первый луч солнца прорезал тонкую пелену розовых облаков. Миновав древнюю каменную арку, путницы вышли на край обрыва, под которым негромко шумело спокойное море, залитое оранжевым светом зари.       – Мы пришли, – Петра обняла ученицу за плечи. – Это Маджула. Последнее место в Дранглике, где люди и немёртвые могут обрести покой и мир – или хотя бы их иллюзию.       – И я смогу?..       – Это зависит от тебя, – улыбнулась Петра. – Идём дальше. Посмотри на свой новый дом.       Спустившись по тропинке, нырнувшей под очередную арку, Петра и Шаналотта очутились на небольшой деревенской площади. Вокруг неё стояли простые хижины и добротные дома, к стенам лепились палатки торговцев. В центре поселения виднелся широкий колодец, окружённый каменным бортиком. На самой высокой точке утёса стоял маяк, к подножию которого вела широкая лестница. Справа, у самого края обрыва, росло одинокое дерево, рядом с которым в кольце из камней неярко горел Костёр с воткнутым в середину витым мечом.       Петра легонько подтолкнула Шаналотту в спину.       – Смотри, вот он. Дальний Огонь. Средоточие всех путей Нежити, стержень этого мира. Здесь ты будешь ждать Избранного – нового короля или же очередную пешку судьбы. Иди, согрейся у огня.       Шаналотта медленно приблизилась к каменному кругу, опустилась на одно колено перед Костром и коснулась рукояти меча. Живительное тепло заструилось по жилам, и Пламя вспыхнуло с новой силой, приветствуя свою новую Хранительницу.       – Добро пожаловать, – раздался за спиной девушки мягкий, слегка вибрирующий голос. Шаналотта испуганно обернулась. Позади стояла крупная кошка с ярко-голубыми глазами.       – Доброго утра, – девушка застенчиво поклонилась.       – Шалкуар! Рада тебя видеть, – улыбнулась Петра. – Как вы тут живёте? Всё хорошо?       – Петра, друг мой, – промурлыкала Шалкуар, садясь и обвивая передние лапы пушистым хвостом. – Я тоже рада видеть тебя в добром здравии. Да, у нас всё по-прежнему. Было до сегодняшней ночи, по крайней мере.       – Да, после сегодняшней ночи ничего уже не будет как прежде. – Петра скорбно покачала головой. – Король лишился разума, души и силы. И теперь судьба мира в руках этой юной девушки. Её зовут Шаналотта. Она будет хранить Дальний Огонь.       Шалкуар грациозно поднялась и подошла ближе к Шаналотте.       – Хм-м, какой странный запах, – мурлыкнула она. – Пахнет… Огнём. И цветами. Первое – неудивительно для дракона. А второе…       – Это, наверное, из сада цитадели, – пробормотала девушка.       – Цитадель? – удивилась Шалкуар. – Откуда ты пришла, дитя моё? Я полагала, что ты из Дранглика…       – Она – дочь Алдии, – пояснила Петра.       – О, – усы Шалкуар встопорщились от любопытства. – Дитя несчастного безумного архимага… а что случилось с ним самим?       – Я… не знаю. Последнее, что я помню – это ритуал, который он проводил надо мной. Он освободил дракона. Но чудом не убил меня.       – Он освободил тебя, – строго сказала Шалкуар. – А дракона оставил при себе, чтобы продолжать искать ответы.       – Возможно, и так. – Шаналотта отвернулась. – Но мне от этого не легче.       – Тебе и не должно быть легче. Твоя судьба – превращать боль и страдания этого мира в силу для Пламени. Это тяжёлый труд, и тебя ждёт путь, полный горечи и сожалений. И чтобы стать достаточно сильной, ты должна была пройти через это. Закалиться в драконьем пламени.       – В собственном пламени, – эхом отозвалась Петра. – Но сначала тебе нужно отдохнуть и поспать. В тепле и безопасности. Идём, я познакомлю тебя с сёстрами. Они живут не в самой Маджуле, а в некоем скрытом ото всех месте, где над ними не властно время. Его называют Междумирьем. Они живут там уже очень давно, и когда-то я была одной из них, но долг позвал меня в путь – Пламени нужна была Хранительница на пути будущего короля. Теперь для меня настало время вернуться домой, а для тебя – занять моё место. Идём, мои сёстры будут нам рады. ___________ *Из внутриигровых диалогов