Хозяйка Велена.

      Фиона проснулась и потерла руками заспанные глаза, из-за приоткрытой двери веяло холодом, слышались звуки жужжащей об точило стали и не хитрый разговор. Исенгрим зарабатывал тем, что искусно затачивал мечи, ножи, серпы, лопаты и прочее особым эльфским способом, после чего орудия труда долго не тупились. Его дело неплохо шло, по крайней мере, голод им точно не грозил. После собрания высшего совета Aen Seidhe Фиону сместили с должности наместницы Долины цветов, и она поселилась вместе с Железным волком в его небольшой хижине, стоящей на отшибе деревни Дол Блатанна. Уединение, которое стало результатом их совместного выступления перед эльфской знатью, какое-то время искренне радовало двух влюбленных, но теперь оно все больше и больше вселяло в Фиону беспокойство. Отказ от магии с самого начала давался ей непросто, а по истечению трех месяцев, ощущения слабости и нездоровья каждый день начали давать о себе знать. По человеческим меркам недоэльфка прожила очень длинную жизнь, и теперь природа начинала в кратчайшие сроки брать свое. К тому же, ее отношения с Фаоильтиарной складывались двояко. Железный волк служил ей, как служит рассудку рука держащая меч, доверяя недоэльфке всецело, но когда дело касалось близости в глазах бывшего скоя’таэля начинала блистать сталь. Он брал ее жестоко и решительно, без лишних разговоров и компромиссов. Его страсть была обжигающе горячей и неукротимой настолько, что на коже Фионы оставались синяки и царапины, которые без магии неохотно исчезали с ее тела.       Дрожа от холода, недоэльфка стремительно поднялась с теплого ложа, быстро накинув поверх длинной льняной рубахи теплый кожух. Затворив поплотнее входную дверь, она подбросила дров в еле тлеющий огонь в печи. Погрев о разгорающееся пламя озябшие руки, Фиона достала небольшой сундучок, откуда извлекла красивое зеркальце, украшенное изразцами. К ее огорчению в уголках глаз уже появились первые морщинки, так не свойственные ее прекрасным точеным эльфским чертам лица, а на шее и запястьях виднелись следы недавней страсти. Решив не сдаваться, недоэльфка достала из сундучка несколько флаконов, и, раздевшись догола, стала втирать мази в свое еще пока прекрасное гладкое тело. Комнату наполнил горький аромат горных трав и сладкого жасмина. Фиона снова посмотрелась в зеркало: — Мертвому припарка! — поморщившись, проговорила она. Убрав полупустые флаконы и зеркало обратно в сундучок, недоэльфка снова забралась под теплое одеяло.       В необходимости полностью отказаться от магии ее убедила Сереброокая Эитнэ. После возрождения богини к новому месту силы стали прибывать друиды со всего материка, а вскоре на Коломницу пожаловала и сама хранительница Брокелона. Ее телепортировала на остров одна из новоявленных дриад. Дриада была крупной высокой девушкой, явно человеческой расы, кожа которой была вымазана зеленым соком какого-то растения. На широких бедрах красовалась льняная набедренная повязка, а большую грудь прикрывало ожерелье, сплетенное из кожи, материи, клыков и драгоценных камней. По мощи телосложения она легко могла тягаться с чернокожими зерриканками, которые тоже присутствовали на Коломнице. Сама же хранительница Брокелона оказалась маленькой, хрупкой, с серо-зеленой кожей и длинными волосами цвета расплавленного серебра, которые поддерживал серебряный обруч, украшенный внушительным нефритом посередине. Ее жесткие угловатые черты лица немного смягчали большие оленьи глаза серебряного цвета, а царственная осанка делала ее немного выше и значительнее. После долгих утомительных приветствий она начала говорить о лесе: о там как и с чего необходимо начать его восстановление, о значимости воды и земли, о животных. Друиды не спорили с ней, слушая хранительницу Брокелона внимательно, иногда задавая вопросы. И вот дело дошло до применения магии при восстановлении. — Магов учат, что магия проистекает из хаоса, являющего собой бесконтрольный бесконечный круговорот энергий, которые необходимо обуздать, — объясняла Эитнэ. — Первая часть фразы –правда, а вторая — ложь! Хаос — это действительно круговорот энергий, несущий смерть всему живому. После смерти души умерших становятся частью хаоса. Если душа не желает покидать этот мир, то хаос со временем начинает протягивать через нее свои лапы к миру живых. Тела же являются частью стройной системы — порядка, выстроенного богинями равновесия. Из двух богинь, только Черная мать способна своей силой сдерживать хаос и взаимодействовать с ним. Все, что существует внутри порядка, никогда не соприкасается с хаосом, а если соприкасается, то погибает. Маги лишь вытягивают энергию, которой богиня наделила наш мир, разрушая и ослабляя этим всех нас. Поэтом я прошу вас воздержаться от применения магии без крайней необходимости. А тебе, деточка, — обратилась она к Фионе, стоящей возле места силы, — лучше вообще не использовать магию. Те, кто выжил после очищения, получили особенные дары, которые магия может разрушить в одночасье. — Что за дары, пресветлейшая? — поинтересовалась Фиона. — Насколько мне известно, Вы, пресветлейшая, не обладаете магическим даром? — высокомерно перебил ее высокий худощавый иерофант с длинной седой бородой. — И магия на Вас не действует? Внезапно сияющий источник силы, что находился посередине выложенного камнями на земле Радогоста, снова стал просто алтарем. Фиона и другие друиды обладающие магией ощутили опустошение и бессилие. — Простите меня, пресветлейшая, — выдохнул Ангилерм, склонив седую голову. — Я могу направлять потоки силы, которыми Черная мать питает порядок. Она стоит между нами и хаосом, между жизнью и небытием, — хранительница Брокелона тряхнула серебряной гривой. — Будучи еще очень юной, я пережила очищение, которое произошло в Брокелоне более семиста лет назад, и получила эту способность в дар. Эитнэ вытянулась и Фиона почувствовала, как волна силы покатилась по земле. Пострадавший лес вне пределов Коломницы пришел в движение. На выкаченных с корнем, сожжённых корягах появилась зелень, свежей травой покрылись чернеющие после пожара берега, защебетали птицы, на речной глади появились круги от играющей в воде рыбы. Алтарь снова засиял силой и Ангилерм облегченно вздохнул. А Эитне подошла к сидевшему в первом ряду полуразрушенного амфитеатра Гаэтану, рядом с которым подсела маленькая чернокожая девочка с длинными кудрявыми волосами и голубыми глазами. Они все это время оживленно беседовали, не обращая особого внимания на происходящее. Девочка размахивала руками и делала то страшное, то испуганное лицо, что-то рассказывая ведьмаку. — Тебе нужно идти, — сказала Эитне, поднимающемуся с места Гаэтану. Ведьмак непонимающе посмотрел в серебряные глаза хранительницы Бракелона. — И ее забирай! — Эитне повернулась и указала на Фиону. — Вы исполнили свою задачу! Последняя из дриад поклонилась Гаэтану и Фионе, а вслед за ней и все друиды отвесили им глубокий поклон. Чернокожая девочка в набедренной повязке подошла к недоэльфке, взяла ее за руку и потащила за амфитеатр, подводя к берегу реки: — Тебя там ждут, смотри! На другом берегу стоял Исенгрим. Увидев Фиону, он помахал ей рукой. Она еще никогда не была так рада видеть ни одного из мужчин, которых когда-либо встречала. *** Исенгрим вошел в комнату, вытирая руки после работы. Его глаза улыбнулись. Он опустил голову, пряча изуродованное лицо, не желая пугать любимую той отвратительной гримасой, которая получалась у него вместо улыбки. Запах горьких трав взбудоражил Фаоильтиарну. — Вы проснулись, моя госпожа? — он поставил на стол кувшин парного молока и положил половинку свежеиспеченного каравая. Фиона демонстративно откинула одеяло, представ перед ним обнаженной. Она поднялась с деревянного ложа и присела на крепкий табурет, стоящий рядом со столом. Затем элегантно отломила небольшой кусочек от каравая и отправила его в пухлый ротик. Исенгрим поспешил налить ей в стакан молока. Недоэльфка хитро улыбнувшись, сделав глоток: — Здесь достаточно жарко. Думаю, тебе стоит раздеться, — молвила она. Фаоильтиарна молча начал раздеваться. Верхнюю одежду он скинул быстро, а потом скромно, потупив взгляд, начал стаскивать с себя льняную рубаху и штаны. Фиона бесстыдно разглядывала его тело. Он был высок, крепок, худощав, но при этом атлетичен. Черные длинные волосы собирались сзади в хвост. Многочисленные шрамы усеивали его кожу. Она провела босой тонкой ножкой по внутренней части ноги Исенгрима, от колена к паху. Сдержанность и смущение мгновенно улетучились и в синих глазах любовника блеснули победные огоньки. Фаоильтиарна прыгнул на нее, как дикий зверь прыгает на добычу. Фиона упала на пол, немного ударившись головой. Исенгрим схватил ее руки и рывком завел их ей за голову. Даже если бы его лицо не было изуродовано шрамом, оно все равно в такие моменты казалось бы устрашающим. Его поцелуи обожгли тело недоэльфки и она растаяла в них. Удовлетворив страсть, Исенгрим поднялся с пола и подал руку Фионе. Она попыталась подняться, но комната закружилась в ее голове, к горлу подступила тошнота. Недоэльфка рухнула в объятия своего любовника. — Я бываю резок и даже груб, но много не прошу. Мне вполне достаточно счастья быть просто рядом с Вами, — осторожно молвил он, сидя на полу и гладя ее по снежным волосам. — Может нам стоит воздержаться от…? Он нащупал небольшую шишку на голове любимой, и разглядел синяки на тонких запястьях. Его сердце сжалось от сожаления и стыда. — Я беременна, — прошептала, приходящая в себя Фиона. — Я догадался, — ответил он. — Только беременность может заставить чародейку отказаться от магии. Насколько мне известно, это необходимо в период вынашивания потомства. — Я надеюсь, ты не никому не рассказывал о моей беременности?! — чёрные глаза, пришедшей в себя недоэльфки, вцепились в Железного волка. — Ты думал об этом на совете? Они могли прочесть твои мысли! — Я думал и говорил лишь то, что Вы мне приказали, — ответил Исенгрим. — Сомневаюсь, что эльфы, узнав о том, что размножение нашего народа продолжается, оставили бы нас и Филавандреля с его отрядом в покое. — Я не уверенна, что переживу эту беременность, — заявила Фиона, поднявшись на ноги. — Возможно, не стоило лгать совету. — Вы не лгали! Ложь и молчание — разные вещи, — отозвался Железный волк, помогая любимой добраться до кровати. — Я представила все так, будто эльфы не были непосредственными участниками возрождения богини, а всего лишь сторонними наблюдателями этого события. Сказала, что оставила Филавандреля в Велене, чтобы он оценил последствия. Совет остался недоволен! — недоэльфка залезла под теплое одеяло, а Исенгрим присел рядом с ней на кровать. — Думаю, что Франческа согласится поддержать Ваше здоровье и молодость своей магией на время беременности, несмотря на дерзости, что Вы ей наговорили, — предположил Фаоильтиарна. — Ты видел единорога? Тогда в Велене когда мы с тобой впервые соединились?! — прорвало Фиону. — Ты знаешь, что это значит?! Исенгрим непонимающе посмотрел на недоэльфку, поправляя на ней одеяло: — Я видел его мельком, но не отчетливо. Когда мои глаза затмевает страсть, я теряю контроль, — стараясь вспомнить, ответил он. — Вы что-то говорили про то, что эти животные, когда-то сопровождали Aen Ziriael в путешествиях между мирами, а для Aen Undod и Aen Elle сделались смертельными врагами. — Помочь в пути живым сердцам сквозь время и пространство мчаться, закрыть дорогу мертвецам, что исполнять судьбу бояться, — произнесла Фиона. — Я уверена, что единорог пришел не случайно. Он пришел благословить зачатие. Старшая кровь теперь растет в моем чреве. Изуродованное лицо Фаоильтиарны вытянулось от удивления. Он отвернулся от недоэльфки, облокотившись локтями на широко раздвинутые ноги, а потом провел руками по лицу. Ему вспомнилось, как побледнела Фиона, увидев ведуна из народа Aen Elle, который присутствовал на эльфском совете народа гор по приглашению Франчески. Креван молчал, хитро улыбаясь и делая вид, что не вмешивается в дела Aen Seidhe. При этом Исенгрим отчетливо ощущал, как кто-то беспрестанно лезет ему в голову. — Аваллак’х, — произнес Фаоильтиарна, сжимая кулаки. — Я принадлежу к древнейшему из эльфских родов, и умею блокировать любые вмешательства в мое сознание, — произнесла Фиона, укутавшись в одеяло. — А обнаружить беременность на сроке менее полутора месяцев от зачатия очень сложно, даже с помощью магии. Исенгрим снова углубился в воспоминания. Франческа явно была не равнодушна к этому чужаку, отпуская в его сторону кокетливые взгляды и улыбки. Тогда Фаоильтиарна был абсолютно уверен, что они общаются друг с другом тем самым мысленным диалогом, неуловимым для окружающих, который был доступен только высшему эльфскому сословию. — Как я и говорила, народ гор не далеко ушел от народа ольх, несмотря на отказ от ведовства и заботу об окружающем мире, — сказала недоэльфка. — Они захотят забрать дитя! — выкрикнул, осознавший угрозу, Исенгрим. — Все они! — Они не просто захотят его забрать, они убьют в его сердце любовь и заставят подчиняться своей воле. Я в этом нисколько не сомневаюсь, — откликнулась Фиона. — Нам надо бежать! — Фаоильтиарна вскочил с кровати. — Куда ты сможешь убежать от тех, кто ходит сквозь пространство? Они найдут нас везде, — попыталась успокоить его недоэльфка. — Если бы они знали, то меня уже бы держали под бдительным контролем, тщательно отслеживая протекание моей беременности. Значит, они не знают, но возможно у них есть подозрения. Если это так, тогда наш побег лишь спровоцирует их на погоню. Для меня было важно, чтобы они не пустились на поиски Филавандреля в Велен. Там они бы все сразу поняли, этого нельзя было допустить. — Филавандрель может сам связаться с ними, — твердо сказал Исенгрим, пытаясь начать собирать вещи. — Он ничего не скажет им, я в этом уверенна, — недоэльфка лежала на кровати и озадаченно смотрела, как ее обнаженный любовник мечется по небольшому помещению. — Знаешь, а ты очень привлекателен, когда нервничаешь! — Я не могу… Нам нельзя… А вдруг, Вы потеряете ребенка? — стараясь не смотреть под распахивающееся одеяло, выдавил Фаоильтиарна. — Моего ребенка! — Не смей лишать меня последней и единственной радости! — скомандовала Фиона, поманив Исенгрима к себе рукой. За дверью послышался странный звук, характерный для разверзшего пространство портала. — Они пришли за нами, — прошептал Фаоильтиарна, быстро выхватив из висящих на стене ножен эльфский клинок. — Одевайтесь, и приготовьтесь бежать! Фиона начала натягивать на себя первую попавшуюся одежду. А за дверью послышался женский голос: — С неба капает кровь! Что за мерзость? И что это за хижина? Разве в таком безобразии может жить одна из отдалённейших чародеек современности? В дверь постучали. Фиона кинула штаны, собравшемуся сражаться любовнику. — Кейра? Это ты? Ты одна? — крикнула она за дверь. — Да, — откликнулась чародейка. — Мне во сне явился единорог… Недоэльфка распахнула дверь, и прекрасная гостья вошла в хижину. Исенгрим стоял в одних штанах, на всякий случай, держа меч наготове. Его лицо и поза говорили о том, что он готов разрубить кого угодно, угрожающего его госпоже. Увидев Кейру, он неохотно опустил меч. — А ты неплохо держишься! — сказала Кейра, оглядев кое-как одетую Фиону. — Я ожидала худшего. Чародейка без церемоний положила руки на живот недоэльфке. — Пока все идет нормально, — Кейра взмахнула рукой и все признаки старения и нездоровья на теле Фионы улетучились. — Но хочу тебя предупредить, магия — это не по-настоящему. Возможно, мне и удастся облегчить твое положение во время беременности, но роды… Кейра печально оглядела Исенгрима и недоэльфку: — Роды — это, как очищение, что мы пережили. Если ты действительно молода, сильна и дети у тебя внутри здоровы, то выживешь, а если нет… — чародейка помрачнела. — Магия здесь бессильна! Поэтому в нашей среде дети случаются не часто. — Дети? — удивилась Фиона. — Будет двойня, — констатировала Кейра. — Думаю, девочки. — Что сказал единорог? — поинтересовался Исенгрим, он все еще беспокойно метался по комнате с мечом в руках. — Ничего, — отозвалась чародейка. — Мне снился прекрасный сон про Велен, как мы с Ламбертом проводили время на обугленной траве. А потом все исчезло, и черная дыра разверзлась предо мной. Единорог вылетел у меня из-за спины, и понесся вглубь разверзшейся бездны, освещая себе путь сияющим рогом. Я побежала за ним и проснулась с мыслью, что должна найти Фиону. И вот я здесь! Кейра неплохо умела владеть собой, но недоэльфка ощутила небывалую горечь, пронзающую ее сердце. — Ты потеряла ребенка, — констатировала Фиона, присев на кровать и трагично сложив руки. Исенгрим поднял с пола опрокинутый табурет и пригласил чародейку присесть. — Я потеряла ребенка, потеряла любовь и доверие Ламберта, излечила тысячи людей от Катрионы, свела императрицу Цириллу с Морваном Воорхисом, который после пережитого на Коломнице, наконец, покорил ее сердце отзывчивостью и добротой, внезапно возникшими в его доселе расчетливом сердце, — Кейра печально улыбнулась, снимая с себя легкую лисью шубку, и устраиваясь на стуле. — Я в порядке! — Кто знает о том, что ты здесь? — спросил Фаоильтиарна, приняв шубу из рук чародейки. Его лицо было похоже на исчерченный трещинами камень. — Все знают, как и о моем горе, — хитро улыбнулась Кейра. — Такое не просто пережить, поэтому я отправилась к одной из самых чутких чародеек современности, своей подруге Фионе. Ты не представляешь, как фыркнула Франческа, когда я сказала ей это! — Что еще ты ей сказала? — в голубых глазах Исенгрима блеснула сталь. — Она ничего ей не сказала! — не дав ответить чародейке, вмешалась недоэльфка. — Потому, что нечего говорить, — добавила Кейра. — Я толком ничего не помню. Сказала, что мне теперь снятся дурные сны. — Узнав о твоей беременности, они могли понять, что ребенок — это дар богини! А иначе, как возможно забеременеть от ведьмака?! — выкрикнул Исенгрим. — Они придут за нами! — Мне еще нет пятидесяти, — Кейра смущенно опустила зелено-карие глазки. — И Ламберт не единственный мужчина, который был в моей жизни. Таких нечаянных залетов, как мой, случается тысячи в магической среде, вряд ли кто-то узрит в произошедшем волю богини. — Но рано или поздно, то что случилось в Велене начнет получать огласку, — задумчиво молвил Исенгрим. — Несомненно! — Кейра сняла со своих длинных волос капельку крови, поднялась со стула и подошла к недоэльфке. — Но я почему-то уверенна, что эта зима будет настолько холодной, что никакие бродяги или торговцы, или даже любопытные маги не захотят в ближайшее время посетить Велен. Она коснулась окровавленным пальцем лба Фионы, которая как-то сразу воспрянула духом. — И покинуть Велен до весны смогут лишь те, для кого молчанье свято, — продолжила ее мысль недоэльфка, стирая кровь со лба. — Этого времени вполне достаточно, чтобы родить, а дальше посмотрим! — Отличный план! — отозвалась Кейра.