***
Ханбин спит. Точнее, находится в стадии быстрого сна; он все еще может легко проснуться, если вдруг услышит что-то. Рядом на полу спит Чживон. Они засиделись вдвоем в комнате Бина, пока смотрели фильм, и уснули во время просмотра. Вдруг парень слышит звук открывающейся двери. Тот, кто вошел, очень аккуратен и идет очень тихо, так, что шаги не слышны вообще; и только когда матрас чуть проседает под весом чужого тела, Ханбин понимает, кто пришел в такое позднее время. — Чжинхван, какого черта, — недовольно тихо стонет парень, но замолкает, когда чужие юркие пальцы касаются резинки его нижнего белья. Он просто-напросто стискивает зубы, чтобы не было слышно вообще ничего, кроме шороха одеяла; и не столкнешь же его, на полу ведь спит Чживон! Если мини-хен столкнется с этой тушей, проблем не оберешься. Он очень злится, если его будят ночью. Пальцы Чжинхвана обхватывают чужой мягкий член, и сам он обхватывает ствол губами — слишком, чересчур быстро, потому что Ханбин не смог даже что-то сказать ему, что-то вроде «перестань», что, очевидно, не срабатывает, если старший хочет добиться какой-то своей цели. Парень задыхается — сжимает темную простынь в кулаках и запрокидывает голову назад, жмуря глаза и пытаясь вдохнуть. У Чжинхвана во рту жарко и мокро, и самому лидеру, как девственнику, очень сложно (и приятно) испытывать это впервые. Особенно, блять, с Чжинхваном, который наверняка видел его член во время их совместного душа, в котором они мылись не только вдвоем, а то и втроем, да еще и вчетвером. Это было... странно думать, что он вообще думал о его члене когда-то. Пока Ханбин пытается дышать, старший поднимается к его лицу и в ухо ему выдыхает: — Я вижу, как ты смотришь на меня. Если я не обращаю внимания, это не значит, что я не отмечаю это для себя. Я замечаю каждый твой взгляд на моей заднице и бедрах, я вижу, как ты взглядом скользишь по моему телу, когда я танцую. Я все вижу, Ханбин. Я вижу, что ты хочешь меня. Так возьми. Он седлает его бедра и трется промежностью о ханбинов член, чем заставляет его почти взвыть и сильнее сжать простынь. И только из его горла вырывается стон, Чжинхван тут же зажимает его рот ладонью и смотрит на Чживона, спящего на полу. Тот только хмурится во сне и недовольно ворочается, на что старший спокойно выдыхает и глаза на мгновение прикрывает. Когда открывает, видит охеревшего в край Ханбина, который вроде бы ждет, пока Чжинхван начнет действовать, а вроде бы заломленными бровями выражает бесконечную агрессию, и последний определенно знает, что делать. Он аккуратно стягивает с себя домашнюю футболку и кладет ее на кровать, и Ханбин обнаруживает, что Чжинхван пришел без домашних штанов. Ему остается только снять белье, чтобы наконец приступить к делу — парень под ним от нескольких коротких манипуляций с его членом уже давно изнемогает от возбуждения, да так, что его пенис упирается старшему между ног, а Чжинхвану нужно лишь постараться беззвучно насадиться на возбужденный член и дать Ханбину то, чего он так давно хотел. Парень тянется за смазкой к прикроватной тумбе, но лидер останавливает его руку, шепча: — Она скрипит. Чживон точно проснется. Чжинхван только плечами пожимает и тянется снова, выдвигая один из ящиков очень аккуратно — он лишь чуть-чуть скрипит и дает старшему возможность взять смазку. Клубничная? Какая пошлость. «Лучше бы уже без запаха, чем такую», — думает парень, аккуратно ее раскрывая и смачивая руки чуть вязкой и до ужаса пахучей субстанцией. Ханбин наконец берет дело в свои руки и помогает парню снять белье, чтобы он его не запачкал, и слышит наконец тихий нетерпеливый стон, который вырывается из чужого зажатого ладонью рта. Чжинхвановы брови взлетают вверх, глаза закрываются, ресницы дрожат, и это, наверное, самый прекрасный вид, что лидер хотел увидеть перед собой. Пальцы Чжинхвана юркают внутрь, он растягивает себя, и Ханбин видит, насколько ему это нравится. Слышит и видит. Маленькие пальцы вокалиста наконец касаются стоящего члена младшего, и тот выгибается в грудной клетке, жмуря глаза и ладонью зажимая рот, чтобы не застонать в голос. Даже такое маленькое прикосновение к его члену заставляет его стонать и выгибаться, и даже немного неприятно от того, что стонать заставляют его, а не он. Чжинхван склоняется к Ханбину ближе и целует, отставляя задницу и направляя чужой член в себя. Последнему, кажется, из легких весь воздух разом выбивают, он разрывает поцелуй и пытается вдохнуть, чувствуя чужие влажные губы на своей шее. Старший начинает двигаться, и Ханбин опрометчиво шумно выстанывает его имя, на что слышит ерзанье на полу и безумно пугается. Он не хочет, чтобы кто-то увидел это, это будет… очень неловкой подробностью его жизни, о которой он бы не хотел, чтобы знали другие. — Пиздец, да? — шепчет вокалист тому на ухо, и младший вздрагивает, усмехаясь тихо. Возбужденный смех звучит немного странно, но Чжинхвану это ужасно понравилось. И Ханбин сам целует его, прижимая его за затылок к себе ближе. Поцелуй выходит влажным, по подбородку старшего течет слюна, он отрывается от чужих губ и слизывает ее, чем вызывает еще одну волну возбуждения у Ханбина. — Жутко. Мы бы могли пойти ко мне, но в гостиной Юнхен с Донхеком и Чану. Мы мимо них не пройдем. — Ты хочешь идти… так? — Ханбин улыбается. Чжинхван возбужден, он возбужден, они просто не дойдут до комнаты Чжинхвана, а завалятся куда-нибудь в ванную или вообще в коридоре, если, конечно, перед этим не споткнутся об Чживона на полу. — Меня это возбуждает, — шепчет старший, языком проводя по ушной раковине лидера, и тот только к себе Чжинхвана прижимает, чтобы стонать ему куда-то в шею, но не зажимать рот ладонью. Кажется, где-то они переступили тот допустимый порог громкости, и на полу стала слышна возня; Чживон приподнимается на локтях, трет глаза недовольно, будучи готовым уже разразиться злобной тирадой, и тут же прилично охеревает, слыша очередной стон Чжинхвана с кровати Ханбина. Он, кажется, уже не утруждается сдерживать себя, стонет почти в голос, голову так призывно назад откидывает, двигается на чужом члене с большой амплитудой. Ханбин как-то странно рычит, сжимая чужие медовые бедра в ладонях, вбивается в хена быстро, Ханбин хочет его. Они получают искреннее удовольствие друг от друга. И только тогда, когда Чживон думает тихонько выползти из комнаты и промыть глаза с мылом, достать их и положить на полочку, чтобы развидеть этот кошмар, он очухивается от женского, блять, вскрика испуга Чжинхвана и тут же на ноги подскакивает, пока хен пытается прикрыться и прикрыть Ханбина вместе с собой. — Какого... — Чживон хочет заорать в голос, но Чжинхван вовремя подлетает к нему и зажимает рот руками. Он наклоняется быстро к его уху и шепчет: — Пожалуйста, — видимо, это просьба молчать. — Пожалуйста, нет. И если Чживон в принципе для себя решил как-то кому-то об этом сказать, тихо, чтобы не привлекать внимания, он не думал, что Чжинхван на его месте сможет поступить так подло. Он стоял перед одногруппником полностью обнаженный, его волосы были взъерошены, он руки держал у чужого рта, и тут вдруг решил чуть надавить на плечи Чживона и поцеловать его. Краем глаза он видел взгляд Ханбина, который был буквально охуевшим от жизни. Чуть отстраняясь, Чжинхван пальцем по груди Чживона проводит и цепляется за резинку брендовых боксеров, закусывая губу. — Присоединишься к нам? Кажется, взгляд Чживона говорит о том, что ради такого под собой он может поступиться своими убеждениями.***
Чживон языком прикасается к гладкому колечку мышц и проводит по нему снизу вверх, разводя сочные ягодицы Чжинхвана чуть в стороны, и с чжинхвановых искусанных от возбуждения губ срывается стон. Ханбин неспеша надрачивает ему, любуясь чужим видом, и кажется, будто в его глазах блестят звезды и цветет влюбленность. Он все еще мальчик, который стал композитором года. Он все еще мальчик, добившийся ошеломляющего успеха, но для полного счастья ему не хватало только одной маленькой вещи. И сейчас эта маленькая вещь так призывно стонала, уцепившись ладонями за спинку постели и уткнувшись носом в ключицу Ханбина, и иногда поднимала взгляд на глаза последнего, чтобы найти там какое-то успокоение и привычный холод, успокаивающий все его нутро. Но когда горячий язык Чживона проскальзывает внутрь, Чжинхван сжимается, подается вперед и вскрикивает от неожиданности. Ханбин мягко сжимает чужую талию, чтобы хен не упал на него, и от этого у Чжинхвана космос и звезды перед глазами. Тут вдруг Чживон перехватывает его под грудью и тянет к себе, упирается твердым стояком в его задницу и целует за ухом и в шею, из-за чего Чжинхван даже теряет дар речи и вдыхает слишком много, задыхается почти. И наконец хен дождался своего. Он хотел их обоих, он так чертовски мечтал об этом, что просыпался по ночам от своих мокрых снов. Ему было жарко, нечем было дышать, и поэтому он выходил в кухню где-то ближе к четырем утра, чтобы открыть окно и подышать свежим воздухом. Ему одновременно не хотелось просыпаться так поздно, но хотелось досмотреть этот странный порнофильм с ним же в главной роли. Иногда он поднимался наверх, к Ханбину, но никогда не решался зайти. Из его комнаты всегда пахло сигаретами, либо же его не было вообще — он снова до утра был в студии, возможно, с Джевоном и Рэсоном, и... в Чжинхване просыпалась такая ревность, которую он не мог контролировать, и задыхался еще сильнее. И тогда же он трусливо убегал к себе, иногда даже встречая Ханбина на пороге, но никогда с ним не здороваясь. Иначе он бы точно выдал себя. — Ханбин, Чживон, скорее, пожалуйста, — они с Чживоном пытаются что-то выяснить, что-то вроде «где презервативы», «где смазка», «ой, Чживон, я даже не знал, что ты пидор», «ой, Ханбин, а не пошел бы ты на хуй, наш натурал года?», и Чжинхван почти воет, пытаясь обратить внимание на себя. Был бы он девушкой, он бы уже давно тек под напором двух горячих парней, которые в такой ответственный момент не могут решить, кто пидор, а кто нет. Чтобы заткнуть их обоих, он целует сначала Чживона, так мокро, кусается, рот его вылизывает, а Ханбин получает нежный поцелуй, такой мягкий, будто зефир в шоколаде. Хена потряхивает от возбуждения и желания, а эти двое будто даже не чешутся что-то сделать с этим. Хотя краем глаза Чжинхван замечает, как у лидера дрожат руки. Последний снова входит в старшего уже без проблем, когда Чжинхван раскатывает по его члену тонкий презерватив, и начинает вбиваться в него так, будто его хен — это секс-игрушка или, может быть, представительница древнейшей профессии, которая в постели предпочитает грубость и не может кончить без такой огромной амплитуды толчков. — Боже, Боже, Ханбин, Господи, — взмаливается парень, опираясь спиной на горячую грудь Чживона, и старается подстроиться под эти толчки, обнимая парня сзади за шею. Когда Ханбин наконец случайно находит простату, Чжинхван запрокидывает голову и сжимает зубы, чтобы не быть слишком громким — его натурально трясет, по телу бегут мурашки, и когда он стонет, голос так нежно дрожит... Чживон смотрит на лицо хена и не может поверить, что эта красота была рядом столько времени. Она была такой открытой, не скрывалась, но он все равно предпочитал закрыть на нее глаза, ведь если бы он один раз признал ее, он бы больше никогда не смог отказаться от своих внезапных чувств. Парень склоняется к старшему и целует так напористо, твердо, ему нужно это, и он это получает. Чживон никогда не был тем, кто не смог бы получить то, что он хочет. Чжинхван отстраняется и смотрит возбужденно, разгоряченно, ему хочется еще, и потому он ложится на грудь Ханбина и оттопыривает задницу, сверкая ей перед Чживоном. — Для тебя там тоже найдется место, — он усмехается так по-шлюшьи, обнимая лидера за шею, и не ждет даже, когда парень начнет действовать. Он переключает свое внимание на Ханбина, целуя его, медленно двигаясь на его члене и наслаждаясь так открыто, не стесняясь никого в этой комнате. — Чжинхван, помоги мне кое с чем, — просит Чживон, и хен тут же поворачивается, чтобы узнать в чем дело. Тот лишь протягивает ему закрытый презерватив и добавляет: — Вот с этим вот. У парня до одури сахарная улыбка, такая вязкая, что потонуть можно, и он аккуратными пальчиками помогает Чживону надеть средство защиты, пару раз проводя ими вперед-назад по стволу, будто оценивая размер, и размазывает смазку по всей длине. В следующий момент эти пальцы ведут по чужой груди, хен губу закусывает и маленький засос на ключице парня ставит. Он, блять, невероятный. Чживон не знает, где там может найтись место для него, и Чжинхван берет инициативу в свои руки. Пока Ханбин еще совсем лениво толкается в нем, он старается максимально отставить задницу и вставляет туда два пальца, тут же выстанывая что-то (так чертовски мелодично). Несколько толчков, несколько разведений пальцев, и вот он уже почти готов. — Будет больно, — шепчет Чживон, а Чжинхван только кивает — да, будет. Но потом он будет буквально терять сознание от удовольствия, кончать без остановки от влажных снов и мечтать об этом до следующего раза, который определенно случится, зная этих двух парней. Чживон толкается в него, и Чжинхвану приходится зажать рот ладонью, чтобы не закричать — член парня слишком велик для того пространства, которым они располагают. Но Чживону, похоже, все нравится — он толкается медленно, но стонет сквозь зубы еще тогда, когда головка исчезает в анусе нижнего. Чжинхвану плохо. Его почти разрывают сзади, но когда Чживон делает несколько толчков на месте и не двигается дальше — он медленно привыкает, и это на пару мгновений даже становится приятно, но Чживон продолжает растягивать его и причинять нестерпимую боль. И когда ему кажется, что сейчас снова будет больно, Чживон наклоняется к его уху и возбужденно шепчет: — Я полностью в тебе. Чжинхвану не верится. По его лицу текут слезы боли и смешиваются со слезами счастья — те, о ком он так долго мечтал, владеют им. Вместе. Вдвоем. — Я так сильно люблю вас, — шепчет он, все еще не веря в упавшее ему на голову счастье. Ханбин готов кончить уже сейчас, излиться прямо в парня, но сдерживает себя. Он вытирает слезы с чужого прекрасного лица и улыбается Чживону напротив — их целью всегда было защищать и оберегать Чжинхвана. Он бы принял их любыми. С их тараканами, с их херней в голове и их ребячеством, которое иногда так выводило его из себя — он бы принял их. И они должны принять его. Все любят Чжинхвана. И это, черт возьми, даже не нелепая шутка.***
Чжинхван толкается им обоим навстречу, пока Ханбин терзает его губы, а Чживон кусает шею и рычит ему на ухо. Они слились воедино, в целый механизм, который не сможет работать без связующей шестерни, без сердца, без мотора — без Чжинхвана. Его сердце стучит в унисон каждому, ведь стучит так часто, что сбивается с ритма, и парню хочется больше, быстрее, сильнее; он стонет громко, не стесняется соседей, знает, что завтра будут вопросы, но ему все равно. Он не может держать свою любовь в себе. Ему не хочется. А в полуобморочном от возбуждения состоянии он привык идти на поводу у своих желаний и нежеланий. С волос капает пот, между ними троими нет уже никакого расстояния, и Чжинхван на лопатках чувствует твердые чживоновы соски и спиной ощущает рельефную грудь, а сам трется об крепкий пресс Ханбина и выгибается ему навстречу, стараясь увеличить угол проникновения. Он не понимает, где реальность, а где мираж, открывающий все его тайные желания, потому что когда-то это казалось такой бредовой идеей… — Я кончаю, — на выдохе шепчет он, запрокидывая голову назад, на плечо Чживона, и получает от него несколько поцелуев в линию челюсти, и стонет так громко и возбужденно, что и является, по сути, чем-то вроде катализатора — он бурно кончает на живот Ханбина, тычется носом в щеку Чживона, пальцами зарывается в его влажные от пота волосы и ласкает его ухо нежными стонами, но затем обхватывает основание его члена пальчиками в тугое кольцо. — Подожди немного. Он тянется за поцелуем к Ханбину, играет с его губами и языком своим языком, целует с такой страстью, пока Чживон сзади целует каждый позвонок на спине, и затем с громким чмоком отстраняется, тут же соскальзывая с обоих членов сразу и чувствуя неприятное опустошение. Чувство заполненности нравилось ему куда больше. Чжинхван спускается на пол и стягивает с членов парней презервативы со спермой на дне (они кончили уже не в первый раз за ночь), завязывает на них маленькие узелки и бросает прямо на пол, в следующий момент начиная быстро водить по обоим стволам вперед-назад, направив их прямо на свое лицо. Кажется, и Ханбину, и Чживону в этот момент вспоминается все порно, которое они видели в своей жизни. Они изливаются ему на лицо не вместе — Чжинхвану приходится еще немного потрудиться над Чживоном, но тот быстро догоняет Ханбина. Чжинхван ловит густые капли ртом, размазывает некоторые из них по лицу и с наслаждением отправляет испачканные спермой пальцы в рот, заставляя двух сидящих на постели парней безотрывно пялиться на себя любимого. — Вкусно, — резюмирует парень, встает с пола и прыгает на подушки, устало закрывая глаза. Он даже не вытер лицо — настолько утомился, а Ханбину и Чживону это только в плюс. Чжинхван выглядел невероятно соблазнительно. Они ложатся по бокам от него, обнимают за талию и прижимаются к нему; Чживон тычется носом в шею, а Ханбин целует чжинхваново ухо, шепча что-то приятное и очень влюбленное. Парень смеется и целует их обоих, желая спокойной ночи и уютно устраиваясь в чужих объятиях.***
Утром Чжинхван просыпается раньше всех. Задница нещадно саднит, в постели ужасно жарко, и эти дураки придавили ему все что можно, запутав руки и ноги. Чжинхван даже не сразу понимает, где его, где Ханбина, а где Чживона. Он аккуратно выбирается из постели, на голое тело натягивает ханбиновы адидасовские треники и выползает из комнаты, сразу же перебегая к ванной. Там он смотрится в зеркало и понимает, что выглядит ну очень измученным. В голову закрадываются мысли о жалости к себе — он хотел больше, но, черт, он просто не мог. Выдержать такое, особенно если это твой первый опыт группового секса, просто нереально. Он машет головой из стороны в сторону, по максимуму выбрасывает эти мысли из своей головы, снимает треники и прыгает в душевую кабину. Долго нежиться под горячим душем ему не дают: в ванной раздаются веселые голоса, и дверь кабины непринужденно открывается. Чжинхван разлепляет глаза, останавливает воду и смотрит на дебильно улыбающихся Чживона и Ханбина. — Я немного занят, — говорит он, на что получает совершенно очаровательный ответ: — Мы приготовили тебе завтрак. Скорей выходи, — говорит Ханбин и тянется к чжинхвановым губам за поцелуем. Тот только смотрит непонятливо, а потом смеется так ласково, что у обоих парней от любви буквально тает сердце. — Может быть, завтрак немного подгорел и вообще не удался, но мы старались… — добавляет Чживон, и Чжинхван, смеясь, говорит: — Вы такие дураки!