Причина ненависти

      Вернон Дурсль едва достигнув шестнадцатилетнего возраста, всерьез увлекся боксом, а затем начал выступать и на подпольных боях. Заработав определенный (и, надо признать, достаточно высокий) неофициальный рейтинг, он решил основательно поправить еще и собственные материальные дела. Проще всего было договориться с букмекерами чтобы хоть как-то систематизировать схему побед, поражений и иных, менее значимых итогов.       Денежки потекли если не рекой, то уж точно достаточно бурным ручейком. Он был на самом пике своего развития, готовясь провести еще три-четыре поединка и в зените славы завершить карьеру боксера. Но увы, внезапно произошел один очень знаковый случай.       После очередного боя, который Вернон «слил», рухнув на ринг в дополнительном раунде, он собирался домой. Покинув здание через «черный ход», Дурсль неторопливо брел к автобусной остановке. И вдруг, откуда ни возьмись, ему путь заступил ОН. Это был молодой мужчина, среднего роста, с длинными кудрявыми волосами и одетый в темное длиннополое пальто.       — А ведь ты «слил» этот бой, ублюдок! — негромко проговорил он. — Я из-за тебя, маггла грязного, сегодня слишком много потерял. Либо ты мне вернешь все в двойном размере, либо никогда не выйдешь на ринг. Выбирай!       — Да пошел ты! — рявкнул Вернон, бросаясь вперед. Не единожды ему угрожали и он подспудно был готов к отпору. Один точный удар и этот задохлик тут же рухнет. Как говорится, и не таких бивали!       Но увы, сегодня явно был не день Вернона Дурсля. Первые два удара были очень легко сблокированы, а затем его противник ударил сам — открытой ладонью в область сердца. Вернону показалось, что его лягнула лошадь, настолько было больно. Задыхаясь и скривившись, он буквально повалился на стену и грузно осел на землю.       — Знай свое место, маггл вонючий! — воскликнул его противник. — Каждый грязнуля должен находиться в грязи! Затем он еще пару раз пнул Дурсля и, негромко насвистывая, растворился в ночи. Вернона обнаружили далеко не сразу и привезли в ближайшую больницу едва живого.       — Как это вы так, мистер? — поинтересовался дежурный врач. — Шесть сломанных ребер и серьезный ушиб внутренних органов. Вы неудачно упали или вас кто-то побил? Тоже самое у него спрашивал и полицейский. А когда он услыхал рассказ, то очень сильно призадумался.       — Похоже, вы столкнулись с мастером каких-то боевых искусств, возможно наткнулись на выходца из азиатских колоний. Очень, очень необычный случай.       С последствиями того жестокого удара Вернону оставалось мучиться всю оставшуюся жизнь. Ребра-то срослись, а вот сердце стало очень серьезно барахлить. Невозможность серьезных физических нагрузок резко активизировали его природную склонность к полноте, очень рано проявилась одышка, а в груди то и дело проявлялась тупая ноющая боль. Он знал, что рискует умереть от инфаркта едва ли не в каждый завтрашний день. Это было ужасно.       И все же Вернон не сдавался. Не тот это был человек, чтобы безропотно дожидаться кончины. Он с головой ушел в бизнес и даже стал подыскивать подходящую супругу. И вот, когда он уже готовился к собственной свадьбе, таинственное прошлое вновь напомнило о себе.       На жениха его будущей золовки, наглеца Джеймса Поттера, он вначале не обратил слишком уж пристального внимания. Обычный мальчишка из богатой семьи. Как и его дружок, впрочем. Который, к слову, чем-то Дурслю напомнил ту тварь, которая его так сильно искалечила. Все было относительно мирно, пока не Вернон не похвастался своим спортивным прошлым. И тут внезапно прозвучало:       — Бокс — это для тупых магглов! — презрительно бросил Сириус. — От толпы в подворотне он не защитит. То ли дело мы — один взмах рукой и лежит куча трупов. Да и в бою один на один тоже есть два-три действенных приема. Вон, мой дядя Альфард может одним толчком ладони убить человека, попросту остановив ему сердце. Он мне рассказывал, как разок стукнул одного наглого боксеришку, вздумавшего с ним сладить при помощи собственных кулаков, да так, чтобы тот до сегодняшнего дня на ринг и носа не смел показать. Просто повредил ему сердце, да и дело с концом!       У Вернона в этот самый миг перед глазами затанцевали черные точки, а в груди стало просыпаться, казалось, давно позабытое чувство первобытной ярости. Но лишь одного взгляда в равнодушно-спокойное лицо Сириуса хватило для его резкого успокоения. Дурсль внезапно осознал, что если он начнет бучу, то его попросту убьют. Причем убьют так, как убивают назойливого комара. Один хлопок — и о нем более никто не вспоминает. Это вызвало какой-то подсознательный страх. Теперь Вернон понял, что всю оставшуюся жизнь будет бояться этих странных людей, страшиться как-либо связываться с ними и переходить им дорогу.       Страх однажды перестает в ненависть и злобу, так было, есть и так будет до тех самых пор, пока существуют разумные существа.