While Cherry Blossoms

Быть может, именно сейчас сбывается невольное пророчество Виктора Гюго: догорает Notre Dame, теряя свое первобытное величие, многовековой налет истории. Быть может, именно сейчас на полной скорости столкнулись два автомобиля или же самолет камнем рухнул на землю, лишая своих пассажиров права на жизнь. Быть может, именно сейчас космический спутник, пройдя плотные слои атмосферы, скрылся в водах Мирового океана. Быть может... Да, много чего еще быть может, вот только... Сакура все цветет. Цветет, тихо роняя на землю нежные розоватые лепестки. Цветет, тем самым знаменуя приход долгожданной весны. Цветет, напоминая о том, что волшебные сказки о любви на деле остаются всего лишь сказками, и никакой принц на белом коне не спасет от рутины серых будней, не отвезет в прекрасный замок и не подарит счастливую любовь до гроба. Это все ерунда. Сказки для наивных маленьких девочек. Однако... На первый взгляд хрупкие веточки сакуры обвивают, сжимая в своих тисках, окровавленное сердце, щекочут своими лепестками ребра. Она заполнила собой всю грудную полость, ее лепестки проникают в легкие, после вырываясь наружу вместе с до боли сжимающим грудную клетку кашлем, обращаясь в пепел, едва коснувшись земли. Обессилевшее сердце все еще пыталось функционировать так, как положено, однако нежные, но в то же время грубые объятия сакуры не позволяли ему вырваться на свободу, да оно уже и не пыталось. Скоро иссякнут последние силы, и оно вовсе перестанет перегонять кровь по сосудам. Тогда все закончится. Совсем. А пока Джисон еще слышит смех Минхо, чувствует, как на его плечо опускается тяжелая рука, однако смеяться вместе с Ли над его шутками не может. Смех приносит с собой нестерпимую боль, пронзающую грудь и отдающую тупыми ударами в сердце. Он лишь слабо улыбается краем губ, отворачивая лицо в сторону, чтобы не смотреть на черты, заставляющие сжиматься живое кольцо вокруг его сердца. Джисон прижимает руку к груди, стараясь сделать это как можно более незаметно. - Ну, ты чего раскис, бельчонок? - Минхо, перестав смеяться, толкает Хана в плечо. - Ничего, хён, все хорошо, - Джисон натягивает на лицо улыбку, с трудом заставляя себя посмотреть в бездонные омуты карих глаз. К горлу подступает противный кашель. Джисон срывается с места, оставляя Ли стоять в полном недоумении. Хан завернул за угол, оперся спиной о холодный бетон. Грудная клетка буквально рассыпается на тысячи частей, противный кашель разрезает горло, отдаваясь тупой болью где-то в легких. Нежно-розовые лепестки, вырываясь из горла, обращаются в пепел, едва коснувшись земли. Джисон согнулся в три погибели, заходясь в новом приступе кашля, мысленно проклиная и Минхо за то, что появился в его жизни, и самого себя, так безрассудно влюбившегося в Ли. Много раз у него мелькала мысль рассказать обо всем Минхо, но он отметал ее, стоило ей только промелькнуть в его голове. Он не хотел умирать на глазах у Ли, ведь в случае отказа ветви сакуры попросту бы разорвали его сердце на куски, прорвались бы через кожу к свету, пачкаясь в джисоновой крови. А этого он не хотел. Не хотел, чтобы Минхо знал об этом. Он молча страдал и физически, и духовно, скрывая все свои чувства, всю свою боль глубоко внутри, не раскрывая ни перед кем душу, постоянно натягивая на лицо улыбку. Никто и не подозревал, что с ним что-то не так, пока... Джисон поднимает голову, прижимая руку к груди, медленно набирает грудью воздух, выплевывая застрявшие в горле лепестки. Он медленно оседает на землю, царапая спину о неровную поверхность стены. - У тебя что... ханахаки? Практически над самым ухом Хана раздается немного подрагивающий бархатистый голос. Джисон нервно вздрагивает, вновь прижимая руку к груди, чувствуя, что кольцо веточек вокруг сердца сжалось еще сильнее. Он опускает голову, утыкаясь лицом в колени, даже не смотрит в сторону Ли, не хочет, чтобы тот видел собравшуюся в уголках глаз влагу. - Уходи, хён, прошу.. оставь меня.. - ему и правда хочется, чтобы Минхо ушел. Джисон чувствует, что еще чуть-чуть и эмоции возьмут верх, он не выдержит и попросту выбросит все, что накипело в его душе за несколько месяцев, при этом рыдая, как маленькая девочка, которой сломали куклу. - А если не уйду, то что? - Минхо садится перед ним на корточки, положив руки на плечи. - Что если я не хочу уходить? Джисон поднимает голову, глядя прямо в глаза Ли. Веточки в груди щекочут ребра, обвивают легкие, проникают в горло, однако кашель пока не возвращается. Хан лишь молча смотрит в глаза Минхо. В уголках глаз поблескивают слезы. Умирать не хочется. Хочется жить. Жить, как все нормальные люди, а не, сгибаясь в три погибели, заходясь в жутком кашле, выплевывать окровавленные лепестки и ждать смерти. - Почему? Тебе нравится причинять мне боль своим присутствием? - в глазах Хана стоят слезы, голос заметно дрожит. - Я скоро умру, хён, из-за тебя, из-за этой чертовой болезни, которую даже вылечить нельзя! - Белка... - большими пальцами Минхо вытирает слезы Хана. - Из-за меня? - Да! Из-за тебя! - Джисон оттолкнул от себя Ли, резко вскакивая и уходя с тупой болью в сердце, от которой дышать становилось еще труднее. Но он идет, не подавая ни малейших признаков того, что с ним что-то не так. Минхо сидит на холодной земле, опустившись на колени, смотрит вслед Хану, прокручивая в голове его слова, пропуская их через сердце. Умрет из-за него, из-за Минхо? То есть, его ханахаки связано с Ли? То есть, Джисон любит его? Но Минхо всегда видел в Хане лишь неугомонного ребенка, который постоянно попадает в передряги, он никогда не воспринимал его всерьез и уж точно не мог даже подумать о том, что этот ребенок может влюбиться в него. Однако сейчас, когда он увидел его, сгибающегося пополам, выплевывающего испачканные кровью лепестки сакуры, судорожно прижимая руку к груди, Минхо захотелось взять Хана под свое крылышко, защищать от всего мира, от любой, даже малейшей угрозы. Лепестки сакуры ложаться к ногам Джисона, образуя некое подобие персидского ковра, только в десятки раз прекраснее. Нежно-розовые лепестки... Такие же и внутри у Хана. Однако сейчас они осыпаются только в его сердце, не причиняя особого дискомфорта. - Красиво, правда? - горячее дыхание опадает кожу на шее Джисона, руки смыкаются в кольцо вокруг его талии, как когда-то ветви сакуры обвивали его сердце. - Да, очень, - не отрывая взгляда от невероятно красивого дождя из лепестков, Хан поглаживает руки Минхо, сомкнувшиеся на его талии. - А я раньше и не замечал, насколько это красиво, - опираясь подбородком на плечо Джисона, Ли ловит один из лепестков, подставив под него ладонь. Такой нежный. У него этот лепесточек ассоциируется с Хан Джисоном. Он точно такой же хрупкий, нежный. Не составит большого труда попросту взять и разорвать его на тысячи частиц. - Ты и меня не замечал... Все искал чего-то, - Джисон откинул голову назад, находя опору в виде плеча Ли, прикрывая глаза и думая о том, что сейчас, спустя почти год, он бы тут не стоял, если бы Минхо не осознал, что все это время искал не там, если бы он не нашел ключ от своего сердца и не открыл его Джисону. Как же все-таки часто в жизни происходит так, что мы отчаянно ищем что-то, не замечая того, что уже нашли. Что оно совсем рядом, под боком, стоит только протянуть руку. Но нет, мы все равно продолжаем искать, и порой, осознаем то, что искали не там, слишком поздно.