Искупление

Дождь закончился к полудню. Пришедшая с севера непогода заставила путника потерять пару часов, ища укрытия от ливня в чаще леса. Ненастье уже не в первый раз вносит свои коррективы в планы мужчины, приходя совершенно неожиданно, а затем так же внезапно сменяясь ярким августовским солнцем и теплым ветром. Повинуясь капризам природы, путник должен был сходить с дороги, каждый раз теряя драгоценное время. Алекс Брайс, мужчина средних лет, шел на восток по Уильям Пенн Хайуэй, по его подсчетам, западная граница штата Пенсильвания осталась позади примерно полторы недели назад. На некогда оживленном шоссе, покрывшемся после катастрофы изрядными трещинами и ямами, не встречалось других людей. Лишь один раз, издалека услышав шум работавшего двигателя автомобиля, Алекс поспешил спрятаться в придорожном лесу. Неизвестно кто, с какими намерениями мог ехать в несшемся навстречу легковом автомобиле, Брайс предпочитал не рисковать. К дальней дороге путник, направлявшийся домой в Нью-Йорк в надежде отыскать родных, подготовился основательно, в чем ему очень помог брошенный пост армии США в Огайо. Там Алекс смог разжиться сухими пайками, вместительным рюкзаком, хорошим оружием, без которого сегодня никуда, боеприпасами и кое-каким снаряжением. В полной экипировке высокий и достаточно крепкий Брайс выглядит бывалым и опытным. На серую футболку надет темный жилет с разгрузкой, в карманах которого лежат магазины, всякая полезная мелочевка, а также рация, ловившая в последнее время только помехи и тишину. На жилете крепится кобура с верным тысяча девятьсот одиннадцатом кольтом, служившим Алексу с самых первых дней катастрофы. На ногах мужчины надеты светло-синие джинсы и песочные армейские ботинки на шнурках, удобство которых позволяет проходить большие расстояния, не натирая мозолей. На ремне с квадратной пряжкой закреплены ножны, где лежит бритвенно-острый армейский нож. Кисти рук защищены перчатками без пальцев, а на левом запястье противоударные механические часы морской пехоты, подаренные Брайсу около восьми лет назад. На шее путника повязан плотный платок, закрывающий в бурю нос и рот от пыли, за спиной висит рюкзак. Помимо пистолета и ножа у Алекса есть штурмовая винтовка М4A1, дополненная глушителем, стабилизатором отдачи и лазерным целеуказателем. Словом, имелся необходимый для выживания минимум, и даже больше. Путник нашел в кармане жилета пачку сигарет с зажигалкой и закурил. Медленно потягивая табачный дым, он неспешно шел по мокрому после дождя асфальту. Быстрый шаг изрядно бы вымотал мужчину и вскоре пришлось бы делать очередной незапланированный привал. Сейчас это было непозволительной роскошью, потому как сегодня, из-за ливня, Алекс не провел в пути и трех часов, хотя выдвинулся еще на рассвете. Благо, выносливость позволяла Брайсу делать в день всего несколько привалов для отдыха. Лесополоса возле уходившего вправо шоссе становилась все реже, и через какое-то время вовсе отступила, сменившись широким полем. Чащу хвойных деревьев теперь можно было заметить только вдалеке. После дождя воздух был свежим, дышалось легко. Ярко светившее солнце пригревало, и по обе стороны от дороги вырисовывались приятные глазу пейзажи, но красотой природы не давали насладиться выбивавшиеся из общей картины частично поваленные линии электропередач и осознание полного одиночества на мили вокруг. Теперь, когда мир круто изменился, это ощущение угнетало, нежели даровало душевное спокойствие. Впрочем, Алекс не знал покоя уже очень давно. Примерно через полчаса за поворотом обнаружился покрытый каплями влаги и изрядно покосившийся придорожный знак-вывеска с неактуальными более ценами на бензин, который ныне был на вес золота. Означало это только одно – неподалеку находилась заправка, в паре сотен метров виднелось сравнительно целое здание. Подойдя ближе, мужчина затушил сигарету, снял с плеча штурмовую винтовку, а затем стал присматриваться. Это была самая заурядная американская автозаправка с маленьким магазинчиком, ничего необычного, кроме рухнувшего навеса, под которым стояли поломанные бензоколонки. Само же здание пострадало несильно, отделавшись только выбитыми стеклами, куски которого лежали повсюду, и крупными трещинами на стенах. Поблизости не было видно ни души, да и внутри наверняка никого не было, но медленно ступавший Алекс не спешил убирать оружие – не бывает слишком осторожных людей. Аккуратно обойдя здание по периметру, мужчина добрался до державшейся на добром слове входной двери и без резких движений вошел внутрь, осматриваясь по сторонам, держа оружие наготове. В тесном магазинчике царил полный хаос – почти все полки оказались пусты, часть из них вовсе была опрокинута. Плитка на полу пошла трещинами не хуже тех, что были на стенах, большая часть люминесцентных ламп попадала с потолка, и теперь их обломки лежали среди мелких осколков стекла. Почти у самой кассы обнаружился засохший след крови, сама касса валялась раскуроченная в паре метров от ленты. Большой стеклянный холодильник с прохладительными напитками оказался разбит и теперь, судя по всему, приглашал освежиться, лишь глядя на вывеску с запотевшей бутылкой спрайта. Вывод напрашивался сам собой – тут побывали еще задолго до Брайса. Одному богу известно скольких людей повидало это место за последние полгода, и скольких из них ждало такое же разочарование. За ненадобностью в новом мире уцелела только полка с прессой, которую путник стал осматривать беглым взглядом, убрав оружие. Из-под толстого слоя пыли с некогда глянцевых обложек Брайсу улыбались какие-то знаменитости, политиканы, переборщившие с косметикой певицы вызывающего вида, более походившие на проституток и, конечно же, полуголые девицы легкого поведения. Сплетни, шоу-бизнес, политика, порнография – все было на месте. На одной полке уместили лучших людей старого мира, тех, на кого будто бы нужно было равняться. Такие приветливые на обложках, в жизни они бы и не посмотрели в сторону Алекса, что уж говорить о задушевных беседах о прекрасном: диетах, гей-парадах, модных брендах, звездных браках и прочая, прочая, прочая. На каждом из журналов значилась дата – апрель две тысячи двенадцатого. Подумать только, с момента катастрофы прошло всего шесть месяцев. Алекс невольно предался воспоминаниям. Первым пало западное побережье. Пришедшая волна мощных землетрясений и цунами за пару суток превратили в руины Бостон, Нью-Йорк, Филадельфию, Вашингтон и другие крупные города вместе с их многочисленными пригородами. Огромное количество людей погибло под завалами, совсем немногим удалось спастись. На помощь тотчас же были брошены все силы из других уголков страны и мира, но это было только начало. Ни США, ни ООН этого не подозревали. Через пару недель сейсмическая активность увеличилась во Флориде, и волна мощных подземных толчков двинулась на север, дойдя до самой Миннесоты. Ничто не могло остановить стихию на ее пути. Среди пережившего катастрофу населения царили паника и отчаяние, связь внутри страны и с внешним миром была нарушена. На восточном побережье все повторилось по такому же сценарию через неделю, Америка рухнула меньше чем за месяц, человек оказался бессилен против природы. Алекс, находившийся в это время в командировке в Огайо, не сгинул под завалами. Ему повезло, но только отчасти. И было сказано, что живые будут завидовать мертвым. Так и случилось – Мир вокруг стал диким, жестоким и безжалостным, в нем не нашлось места слабым. Многие выжившие сплочению перед лицом общей опасности и мирному сосуществованию предпочли язык силы и оружия, жалкие остатки государства пытались исправить ситуацию, но тщетно. Дело не дошло дальше эвакуационных центров, многие из которых были брошены после разбушевавшейся спустя месяц эпидемии. Неизвестная болезнь поражала воздушно-капельным путем лишь небольшую часть выживших, другим же для заражения требовалось попадание в организм вируса вместе с кровью или пищей. Хворь, против которой не было вакцины, постепенно убивала изнутри, лишала человеческого облика. На одном из покинутых ныне пунктов эвакуации Алексу лично удалось понаблюдать за изолированным для изучения зараженным, и это было жуткое зрелище, такого исхода не пожелаешь даже врагу. В первые дни больного бросало в жар, учащался пульс, имели место скачки кровяного давления, потери сознания. Где-то к третьему дню заметно ухудшались память и слух, падало зрение, частично отказывали органы, выпадали волосы, отслаивалась кожа. К концу недели зараженный переставал быть самим собой как внешне, так и внутренне. Значительно нарушалась мозговая деятельность, больной попросту сходил с ума, становился крайне агрессивен и чувствителен к внешним раздражителям – представлял угрозу для других людей, поэтому единственным лекарством для бедолаги была смерть. Зараженных, памятуя о средневековых эпидемиях, опустошавших целые города, прозвали чумными, а саму эпидемию – Новой чумой. О природе вируса ходили самые разнообразные слухи, но многие до сих пор считают, что это ничто иное, как биологическое оружие, направленное на истребление мирных людей. В очередной раз все списывают на террористов и стратегических противников США, их же обвиняют и в глобальной катастрофе, но никаких доказательств ни у кого нет. Да и важно ли все это теперь? Сейчас главную роль играет лишь выживание. Алекс вновь осмотрел полку с журналами, но на этот раз тщательнее. В самом ее низу, среди кучи ненужной макулатуры, ему удалось разглядеть кое-что полезное. Брайс присел на корточки и взял с полки складную туристическую карту штата Пенсильвания. Путнику не терпелось свериться с курсом, поэтому, поднявшись, он дошел до кассовой ленты, разложил на ней карту и сориентировался за пару минут, вспоминая оставшиеся позади дорожные знаки с указателями. За кассовым столиком поблизости отыскался карандаш, Алекс делал пометки, отмечая эвакуационные пункты и другие важные места. Теперь, если подсчеты были верны, дорога до следующего крупного города – Питтсбурга – в идеале должна была занять около двух дней, а следом за ним, на пути в Нью-Йорк, встречался Джонстаун – город поменьше, но значительно дальше. Помимо карты, в магазине удалось найти только нетронутую коробку пальчиковых батареек в укромном месте, но больше ничего полезного не было. Даже маленькая подсобка оказалась обчищена, о чем свидетельствовали сломанная дверь и поваленные на пол металлические стеллажи. Признаться, Алекс не надеялся, что отыщет хоть что-то. Теперь он сможет еще долго пользоваться фонариком, хватит батареек и для видеокамеры. Да, порой путник снимал на видео то, что осталось от крупных городов, и просто записывал свои мысли с первых дней катастрофы, ведя что-то вроде дневника. Это помогало отвлечься, и, если угодно, даже не сойти с ума от полного одиночества в дороге. Только на выходе мужчина обратил внимание на, висевшее на стене, пыльное разбитое зеркало. Проходя мимо, Алекс нехотя присмотрелся и с трудом узнал себя в искаженном отражении. Некогда зеленые глаза уже давно перестали быть яркими и полными жизни, постепенно выцветая. Короткие темные волосы взъерошены, покрылись легкой сединой на висках, а на лбу с едва заметными мелкими морщинами и узком носу с небольшой горбинкой видны следы грязи. Тонкие губы мужчины обветрили и потрескались, подбородок и щеки заросли густой недельной щетиной – сейчас внешний вид Брайса оставлял желать лучшего. При другом раскладе мужчину сорока двух лет можно было бы назвать достаточно привлекательным с его правильными чертами лица и густыми низко посаженными бровями, но не сейчас. Теперь разве что один угрюмый взгляд заметен под осевшей на лице пылью дороги. Брайс не любил смотреться в зеркало. Он был сильным мужчиной, но не хотел лишний раз видеть того, кто в своей жизни волей случая видел, делал и переживал такое, о чем не стоит говорить вслух. Отражение всегда навевало тоску и воспоминания о прошлом, от которого он пытался скрыться. Но от прошлого невозможно убежать и его очень тяжело принять. Замкнутый круг для Алекса, его личный ад. Как же так вышло? Началось все с того, что обычный парнишка, будучи подростком, помогавший отцу крутить гайки на автосервисе в пригороде Нью-Йорка, окончил школу и поступил в университет, а через шесть лет стал магистром истории. Ему пророчили хорошее будущее и карьеру в какой-нибудь престижной академии исторических наук, но со временем Алекс понимал, что это не его призвание. Тогда же он решил пойти в морскую пехоту США, несмотря на протесты матери. А вот отец, ветеран войны во Вьетнаме, в чем-то даже поддержал инициативу сына и не забыл предупредить о том, что могло ждать парня. Но тот был готов, он попал в одну из частей Коннектикута в качестве рядового, а через какое-то время изъявил желание стать сержантом. На дворе был роковой две тысячи первый, когда Брайс прошел курсы. А затем наступило одиннадцатое сентября, и все круто изменилось. После теракта, правительство США решило ввести войска в Афганистан, Алекс был среди первых морпехов, занявших Кабул. За командование взводом солдат и боевые заслуги сержант был несколько раз награжден, однажды его даже представили к Серебряной звезде. Но служба была тяжелой, на войне не бывает легко, она очень сильно изменила Алекса. Страшные вещи делали с ним, страшные вещи делал и он. Там не было правых и виноватых, была только смерть. Каждый раз, хороня кого-то из своего взвода, он будто бы терял какую-то часть себя, которой попросту было не суждено вернуться с поля боя. А новобранцы все прибывали, и далеко не каждому из них довелось выбраться из Афганистана живым. Через шесть лет комендор-сержант Брайс решил, что попросту больше не мог воевать, поэтому, вскоре, после легкого ранения ушел в отставку и вернулся домой. Физически, но не душевно. Душа его так и осталась в Афганистане, который снится ему по ночам и по сей день, не давая спать. Фонд психологической помощи ветеранам должен был помочь мужчине избавиться от боевого посттравматического синдрома, мешавшего вернуться к мирной жизни. Но как Алекс ни старался, у него не получалось. В какой-то момент он встретил женщину, которая сказала ему, что другую он полюбить просто не сможет. Ее звали Кейт, и она оказалась права – вскоре Алекс женился на ней. Он был счастлив три года, иным же не выпадает и трех дней. Супруги не стало, когда по злому стечению обстоятельств никого не оказалось рядом. Кейт забрал приступ, у нее с рождения было слабое сердце. Для почти вернувшегося к нормальной жизни Брайса все повторилось, но на этот раз ситуация обстояла куда хуже. Он так и не смирился с потерей и, начав пить, за полгода перестал быть похож сам на себя, стал жалок. Это был не конец, еще нет. Однажды мужчина через силу заставил себя вернуться в фонд психологической помощи и не пожалел – нашел хорошего друга в лице Дианы, которая смогла его понять и помочь подняться на ноги. Но, как позже выяснилось, ей как раз и нужен был человек вроде Алекса. Оказалось, что подруга проводила вербовку для ЦРУ, которому мог пригодиться Брайс со своими навыками. Мужчина согласился работать на правительство, кроме того, он не видел для себя каких-то альтернатив, был благодарен Диане за помощь, впоследствии ставшей его напарницей. Следующая пара лет прошла в бесконечных командировках и слежке за подозреваемыми в терроризме. Работа была не всегда чистой, снова приходилось делать не самые приятные вещи, но в вопросе государственной безопасности все средства были хороши. Вот и в Огайо мужчина должен был следить за сбежавшими из Нью-Йорка подозреваемыми, но глобальная катастрофа внесла свои коррективы в работу. Воспоминания застывшего у зеркала Алекса прервал доносящийся снаружи звук. В тишине мужчина услышал шум работы двигателя. Но на этот раз, машина, судя по всему, грузовик, ехала не навстречу его курсу, а, наоборот, с той стороны, откуда шел путник. Брайс сразу сообразил пригнуться и спрятаться за полками, чтобы его не заметили через выбитые окна. Он лишь надеялся, что приближавшийся грузовик пронесется мимо. Конечно же, ожидания обманули мужчину. Когда машина затормозила на парковке и заглушила двигатель, Алекс уже держал оружие наготове и прислушивался. – Все, пять минут перекур, – послышался низкий мужской голос, и следом громко хлопнула дверь, – Эй, вылезайте. – Даже не проверишь, нет ли тут кого? – поинтересовался кто-то у незнакомца. – Да нет тут никого, и тащить тут давно нечего, – ответил первый. Алекс осторожно выглянул из-за укрытия. На заправке, возле армейского грузовика, стояли двое в военной форме, один из которых неспешно курил, а второй копался в поднятой решетке радиатора. Из обтянутого брезентом кузова лениво вылезали люди и толпились рядом, среди них были женщины, и даже двое детей. Всего Брайс смог насчитать полтора-два десятка пассажиров, и те не выглядели опасно, несмотря на имевшееся у некоторых из них простое оружие: винтовки, ружья, пистолеты, винчестеры. Военные перевозили беженцев, это был шанс. Незнакомцы у грузовика сразу оживились, как только заметили выходящего из магазинчика мужчину с висевшей на ремне штурмовой винтовкой. Дети попрятались за родителей, кто-то в толпе схватился за оружие, куривший мужчина в форме тоже резко вынул пистолет из кобуры на плече. Алексу сейчас явно не стоило делать резких движений. – Я не ищу неприятностей, – уверенно сказал путник, медленно поднимая руки так, чтобы все их видели, – Просто прохожу мимо. – Ты один? – настойчиво поинтересовался незнакомец в форме, не опуская пистолета. – А ты оглянись. Я был тут один, пока вы не заявились сюда с этими замечательными людьми, – произнес в ответ Алекс, кивнув в сторону беженцев, – Откуда едете? – Тебе-то какое дело? Иди, куда шел, – бросил кто-то из толпы. – Как я вижу, вы все направляетесь на запад, но тут только одно шоссе, которое ведет до города, никуда не сворачивая, – все так же держа руки на виду, поделился Брайс своими наблюдениями, подкрепленными проложенным по туристической карте маршрутом, – Мне вот что интересно, попутчиков берете? – Ты шутишь?! – удивился мужчина, все еще державший на мушке Алекса. – С чего бы вдруг? По-моему ты все еще целишься в меня, и я уж точно сейчас не в положении для шуток, – справедливо подметил Брайс, – Так что нет, я серьезно. Мне тоже нужно на запад. На пару секунд в воздухе повисла неловкая пауза, после которой незнакомец в форме, окинув Алекса оценивающим взглядом, все же убрал оружие, этому примеру последовали и беженцы. Обстановка разрядилась, и у путника наконец-то появилась возможность подойти ближе к одному из военных, второй тем временем вернулся к радиатору, тихо ругаясь себе под нос. – Тоже военный? – поинтересовался несколько расслабившийся мужчина, выпуская дым из легких после затяжки и стряхивая пепел с сигареты. – Можно и так сказать, – нехотя ответил Алекс, не желавший вдаваться в подробности, – Как далеко едете? – До поста возле Джонстауна, а потом обратно. Думаю, на месте будем к вечеру. – Отлично, чем дальше на запад – тем лучше. – Сегодня твой счастливый день, – подвел итоги незнакомец, затушив брошенную сигарету ногой. Внутри оказалось достаточно места для двух десятков человек с сумками. Брайс, сняв рюкзак, сел в дальнем правом углу кузова, рядом с худой и невысокой женщиной, напротив седого старика в очках и с тростью. Грузовик тронулся, как только все уселись по своим местам. Алекс молчал, почти не обращал внимания на своих попутчиков, которые о чем-то переговаривались. Дети шумели, старик охал, машину трясло на кочках и ямах, стояла духота – раскалившийся на солнце брезент толком не пропускал воздух, но такая поездка была куда лучше многодневной пешей прогулки. Уже меньше чем через час Алекс задремал в полумраке, а проснулся, когда грузовик остановился, заглушив двигатель. Но до Джонстауна было еще очень далеко, остановки не планировалось. – Что-то я не припомню, чтобы вы тут стояли, – услышал Алекс голос водителя, вылезшего из кабины, все пассажиры в кузове разом затихли. – Нас поставили два дня назад, приказ пришел, велено всех проверять, – говорил незнакомец, постовой, судя по всему, – Что везете? – Да вот, пустыми идем до Джонстауна, взялись гражданских довезти, – отвечал водитель. – Гражданские, вот как? Джейк, – позвал постовой, – Посмотри, что там в кузове. Послышались быстрые шаги по асфальту, а вскоре молодой человек в форме и каске откинул брезент и заглянул внутрь. Посмотрев пару секунд, паренек удалился, подтверждая слова водителя. – Ну, мы поехали? – спросил тот. – Не думаю, – произнес в ответ постовой. Раздались три громких выстрела, а затем сразу же еще два, сопровождаемые звуками бьющегося стекла – стреляли в кабину. Кто-то из женщин закричал, дети заплакали, прижимаясь к родителям от испуга, мужчины снова в общей суматохе схватились за оружие, кто-то даже кинулся к выходу. Но было слишком поздно. Длинная очередь из штурмовой винтовки пришлась на левую сторону кузова. Пули прошивали брезент и оставляли в нем дыры, через которые пробивался солнечный свет. Грудь старика в очках, сидевшего напротив Алекса, прострелило насквозь в трех местах, остальных ждала та же участь. Успевший залечь на полу Брайс смотрел, как ни в чем неповинных беженцев расстреливают, и ничего не мог сделать. Пули свистели над головой, часть безжизненных тел с обеих сторон кузова падала со скамей, а другая так и застывала в сидячем положении, истекая кровью. Когда выстрелы затихли, сидевшая рядом с Алексом женщина, будучи сильно раненной в живот, потянулась дрожащей рукой к мужчине, прося о помощи. Но тут снаружи послышался звук передергиваемого затвора, и раздалась еще одна длинная очередь, на этот раз добивающая. Бедняга медленно сползла со скамьи, замолкнув навсегда. Алекс не спешил вставать. Его руки дрожали, а сердце билось так часто и громко, что ему казалось, будто его слышно снаружи. Брайс лежал, не двигаясь, и прислушивался. – Так, ребята, сейчас мы оттащим этого, потом вынем мудака из кабины, а вы нам потом с Джейком поможете всех из кузова вытащить. Обшмонаем и в лесу спрячем, сам грузовик отгоним, – командовал тот, кто еще совсем недавно, судя по голосу, интересовался возможным грузом в кузове, – Джейк, еще раз туда посмотри. – Да чего там смотреть, – донеслись негодования стрелявшего, – Я на них и так два рожка перевел, никуда они не убегут! – Ладно, иди, подсоби лучше. Хорошо я с формой придумал, а? – военными оказались простые переодетые бандиты, занявшие брошенный пост. Алекс, не поднимаясь, не желая отдавать свое добро врагу, дотянулся до рюкзака и неспешно надел на одно плечо. Стараясь быть как можно тише, мужчина взял штурмовую винтовку, снял ее с предохранителя и перевел в режим автоматического огня, готовясь к худшему. Брайс взял себя в руки. Он, стремясь вылезти из кузова и сбежать, пока не поздно, почти бесшумно полз мимо безжизненных окровавленных тел, стараясь не смотреть на них лишний раз. Дыхание мужчины сбилось, чувство страха обуяло путника, но тот пытался не паниковать. Еще на войне он усвоил, что паника – самый страшный враг любого бойца. Сначала из-под брезента показалось дуло М4А1 с глушителем, и только затем Алекс осторожно выглянул, осматриваясь по сторонам. Ему повезло, поблизости никого не было, шум возни доносился со стороны кабины. Мужчина аккуратно вылез из кузова и пригнулся, прячась за большим задним колесом грузовика. Путник присмотрелся – один возился с мертвым водителем на асфальте, еще четверо стояли дальше, о чем-то оживленно спорили у сваленных друг на друга мешках с песком. Брайс осторожно перебрался на правую сторону задней части машины и увидел, что расстояние от крайней правой полосы шоссе, на которой стоял грузовик, до леса составляло всего метров семь-восемь. Эта сторона почти не просматривалась, но дверь в кабину была открыта – один из бандитов залез в нее по пояс, стоя на ступеньке, и копошился внутри, собираясь вытащить еще одно тело. Сейчас или никогда. Низко пригнувшись, Алекс быстро и тихо направился в сторону густого придорожного леса, держа в поле зрения грузовик, сжимая в руках оружие. Уже на полпути он заметил, как бандит высунулся из кабины. Брайс уже было подумал, что его заметили в зеркало заднего вида, но пронесло – стрелявший пару минут назад из автоматики только что-то показал остальным, стоявшим у поста, те на находку бурно отреагировали одобрительным смехом. А беглец тем временем двигался дальше и уже прошел большую часть пути, сойдя с асфальта на траву. Пройдя еще пару метров, он оказался у густых зарослей деревьев и сорвался с места. Брайс со всех ног бежал прочь, на юг, чтобы потом обойти захваченный пост по большому радиусу, избегая возможной опасности. Путник бы попросту не смог выстоять в перестрелке один к шести. В какой-то момент он перешел на шаг, чтобы перевести дыхание. Именно тогда Алекс услышал донесшийся до него сзади быстрый топот и, экономя время, вынул пистолет из кобуры, готовясь стрелять в бандита на поражение. Но это, к удивлению мужчины, оказался совсем не бандит, а девушка, которая ехала с ним в кузове грузовика. Алекс не мог понять, как она выжила под шквальным огнем. – Стой, стой! – не очень громко окликнула она его, приближаясь. – Тише ты! – бросил в ответ Брайс, отведя пистолет в сторону, – Они гонятся за тобой? – Нет, я одна, меня не заметили, – ответила запыхавшаяся незнакомка, подойдя к Алексу. Он смог рассмотреть ее получше. Девушке вряд ли было больше двадцати пяти, она оказалась худой и на голову ниже Брайса. Если бы не зачесанная набок челка и частично закрытые уши, можно сказать, что светлые волосы незнакомки были стрижены под мальчика. Дама обладала округлыми чертами лица с выдающимися скулами и узким ртом, а ее взгляд казался растерянным, что отнюдь не мудрено. Одежда на девушке была самая простая: белая топ-майка, потертые и рваные светло-синие джинсы на ремне, светлые кеды на невысокой подошве, да кожаный браслет на правой руке. Еще у нее имелось какого-то украшения на шее, но Алекс не стал его рассматривать. За спиной незнакомки висело нечто большое, поначалу мужчина принял это за рюкзак, но потом понял, что это гитара в мягком футляре на лямке. На поясе незнакомки крепилась кобура с пистолетом, береттой М9, судя по выступавшей рукояти. В целом, в таком виде девушка и впрямь больше походила на мальчика, и это впечатление только усиливала ее очень небольшая грудь. – Что нам теперь делать? – пытаясь отдышаться, поинтересовалась незнакомка. – Каким еще «нам»? – переспросил Алекс, облокотившийся на дерево. – Погоди, то есть ты вот так просто бросишь меня тут? Да я за тобой едва угналась! – протестовала она. Алекс молчал, он стоял перед выбором – плюнуть на все и идти дальше без нее, или же, поборов нежелание, взять с собой. Мужчина понимал, что хоть это и ненадолго, девушка значительно замедлит его, но если оставить ее здесь – наверняка найдут бандиты, или заблудится сама. Эта жертва вновь будет на его совести, а на руках путника и без того было много чужой крови. – Ладно, пока можешь идти за мной, если успеешь, – вздохнул Брайс после недолгих раздумий, – Но я пойду быстро, не отставай, я не собираюсь ждать. И еще кое-что, никак не пойму, как тебе удалось выбраться? – Так же, как и тебе. Залегла, а потом выждала момент, когда никого не оказалось рядом, – рассказывала она, поспевая за шедшим впереди Алексом, – Может, скажешь хотя бы, как тебя зовут? – Алекс. Алекс Брайс. А ты?.. – Роб. – Роб? Что же это за имя такое? – не скрыл удивления мужчина. – Роберта, – недовольно процедила спутница, следуя за Алексом, ведшим ее через тихий августовский лес, – Или просто Роб. Когда стало темнеть, Брайс наломал веток и разложил костер возле небольшой поляны. Ужинали привычно – консервами. Сумка Роб с большинством ее пожиток осталась в грузовике, она не рискнула отягощать себя ею при побеге, одной гитары с разным мелким скарбом в футляре и без того оказалось достаточно, поэтому Алекс поделился с девушкой своей едой. Когда все было съедено, они сидели у огня, и в темноте, не произнося ни слова, всматривались в пламя, каждый думая о чем-то своем. Роберта держалась молодцом, несмотря на то, что сегодня могла отдать концы, а Алекс и вовсе не вспоминал о произошедшем. С привычной угрюмой личиной он снова пытался высчитать маршрут в уме и хотя бы примерно сообразить, докуда доехал грузовик, сколько же миль оставалось до Джонстауна. Роб заговорила первой из любопытства. – Я слышала, ты говорил, что ты военный, – негромко произнесла девушка, осторожно подбрасывая сухие ветки в огонь. – Больше нет, – неоднозначно ответил мужчина, сидевший упершись спиной в дерево, для удобства скрестив руки на груди. – Тогда кто же ты? – Это слишком сложный вопрос, чтобы ответить на него с ходу, – растерялся Брайс, он и в правду не знал, кто он такой, и кем он был последние годы, поэтому поспешил перевести разговор на другую тему, – откуда ты? – Вашингтон. Хотела мир посмотреть, – предвидела она следующий вопрос спутника, – А ты? – Нью-Йорк. Далеко же нас занесло, – вздохнул Алекс, а затем потянулся к стоявшему рядом рюкзаку и вынул из него спальный мешок, который незаметно положил неподалеку от Роб, – Я так понимаю, ты тоже направляешься домой? Тоже хочешь найти родных? – Да, – последовал не слишком уверенный ответ. Роберта не знала, зачем соврала ему. Это была необдуманная и ненужная ложь, которая абсолютно ничего не меняла. Вновь в воздухе повисла тишина, которую девушка осмелилась нарушить только через пару минут, делая в это время вид, будто занята костром. – А я никогда не была в Нью-Йорке, – сказала она, – Раньше очень хотелось, а теперь уже поздно. А ты бывал в столице когда-нибудь?.. Алекс? Алекс, сидя у дерева, спал в той же позе. Сегодня был трудный день.