То, что не видят другие.

— Баки? — в голосе Стива смешивается надежда, непонимание, сомнение, растерянность — тонна эмоций, которые всегда вызывал обладатель имени. — Какой, к чёрту, Баки? — голубые глаза мужчины напротив как будто выжигают в сердце Роджерса дыру. И он видит эти голубые глаза. Он снова тонет в них, пускай между ними куча обломков машин, разные организации, цели, он видит цвет его глаз, видит цвет абсолютно всего вокруг. Они оба видят. * * * Стив и Баки с детства были вместе: Барнс заботился о хрупком младшем, то и дело попадающим в передряги с уличными хулиганами из-за своего «я могу делать это весь день», а Роджерс пытался помогать ему с учёбой, когда другу прилетало от отца за успеваемость. Хотя друзьями их было трудно назвать — по иронии судьбы парни были соулмейтами. Они не понимали, как устроена эта система, но если большая часть их сверстников не различала цвета, то они могли часами обсуждать растения в саду, выдумывать новые названия оттенкам заката. К тому же Стив начал рисовать в тайне, и показывал наброски только Барнсу, который вызвался ещё и добровольцем в «подопытные манекены», как выразился сам, будучи не против посидеть час-другой в одной позе, зная, что Роджерс будет изучать каждую деталь его профиля, что безусловно доставляло удовольствие его самолюбию, но ещё больше он просто цеплялся за любую возможность быть рядом. Стив не принимал факт их предназначения друг другу до конца, он то ли стеснялся, то ли боялся, но не мог вести себя так свободно, не выражал свои эмоции так, как делал это Баки. Он вообще считал это какой-то странной ошибкой и пытался делать вид, что этого нет. — Дай свой синий галстук, мне надо сходить на какое-то мероприятие с отцом, а он свой давать не хочет ровно так же, как я не хочу выбирать другой костюм, — попросил как-то Барнс. — Да, конечно, я всё равно не умею его завязывать, — Роджерс открыл гардероб, где сбоку висели галстуки, и потянулся за синим, но, задумавшись, дал Джеймсу зелёный. — Не беси меня, Стив, — Баки посмотрел на него со всей серьёзностью, из-за чего тот смутился и отдал несчастный синий галстук. Когда Барнс пошёл в армию, в 40-е, ему пришлось найти двоих довольно симпатичных, надо отдать им должное, девушек, чтобы они со Стивом могли спокойно пойти погулять вместе. Баки часто пытался таким образом провести время с «другом», который периодически даже боялся лишний раз сесть рядом, но в тот момент он боялся отпускать Джеймса, отчасти завидуя, что в армию взяли именно его, настолько Роджерсу не сиделось на месте. — Не наделай глупостей, пока меня не будет, — как обычно усмехается Барнс, прощаясь со Стивом. — Не наделаю — все глупости останутся с тобой, — отвечает он уже отошедшему сержанту, заставляя того вернуться. — Сопляк, — Баки обнимает его. — Тупица. Единственное, что успокаивало Стива, когда отряд Барнса был захвачен — он всё ещё видел, какого цвета тот или иной предмет. И он помнил эти голубые глаза, постоянно затягивающие и не дающие оторваться. — Уходи! — кричал Стив, когда, уже с сывороткой суперсолдата, выводил всех из плена. — Без тебя не уйду! — в ответ крикнул Баки. Они вернулись вместе, снова были рядом, но только друг для друга. Хотя Барнс иногда ревновал Стива к Пегги, непередаваемое счастье наполняло его от мысли, что англичанка, хоть и не хуже его, понятия не имеет, насколько золотистые на летнем ярком солнце волосы у Роджерса, как его бледная кожа раньше выделялась, когда он надевал тёмные костюмы на какие-то важные события, как, в конце концов, идёт ему даже обычная зелёная каска. нет, она не знала, каково видеть не просто его движения, а видеть в цвете каждый рисунок, каждый собранный для матери букет, блеск в его синих глазах, когда тот радуется. Баки не знал, заслуживают ли они друг друга в равной степени, но он хотел думать, что так оно и есть. Стив стал спокойнее относиться к их совместному времяпровождению, возможно, почувствовав уверенность из-за фактически нового тела, новой должности, но он мог с чистой душой уйти от компании сослуживцев к сидящему у бара Джеймса и не думать, что ему влетит от какого-то парнишки повыше, который возомнил себя лучше. Он понимал, что есть люди гораздо лучше, которые подходили бы Баки куда больше, есть и Пегги, которая, кажется, сразу поняла, что происходит между Капитаном Америкой и сержантом, но промолчала, продолжая, тем не менее, игнорировать приглашения Говарда Старка на фондю. Роджерс просто устал подавлять в себе эту «слабость», как говорил раньше, и в какой-то момент понял, что обоим будет лучше, если поговорить об этом. Он несколько раз откладывал этот разговор, чего потом не мог простить себе. В один момент всё резко оборвалась, померкло. Они собирались перехватить доктора Зола в поезде, где в итоге их ожидала засада. Стив до самого крушения самолёта помнил этот момент: Баки, летящий в пропасть, и постепенно тускнеющий мир. Если он когда и слышал о разбитом сердце, то в тот момент оно как будто пропало, как и все закаты, все краски, все букеты. * * * — Даже когда у меня не было ничего, у меня был Баки, — отрезал Роджерс, всё ещё не осознавая, что произошло. Он видел огненно-рыжие волосы Наташи, снова видел все 3 цвета своего щита, его отражение в зеркале перестало быть чёрно-белым, как и всё. Он не мог радоваться, потому что Барнса не было рядом, был лишь какой-то «Зимний солдат», которого надо было обезвредить как минимум, но если бы не эти идиотские цвета, всё было бы куда проще. Однако в данный момент он лежит без щита, с разбитым в кровь лицом, а Баки, тот парень, готовый разнести весь Бруклин, если услышит откуда-то «я могу делать это весь день» и после незнакомый смех, занёс над ним готовую ударить руку. — Ты моё задание, — через каждое слово Стив получает новый удар. — Так выполни его, — сдаётся он, смотря в эти чёртовы голубые глаза, — потому что я с тобой до конца. И Барнс замирает. Сотни воспоминаний проносятся в голове, но он не знает, чьи они. Его сознание пытается взять верх над сознанием оружия Гидры, он испуганно ловит себя на мысли, что в синих, как река, что под их настоящим местоположением, глазах противника слёзы, а не готовность сражаться дальше. Солдат понимает, что кровь Роджерса ярко-алая, а розоватые губы не произносят больше ни слова. Он толкает уже почти потерявшего сознания Стива в воду, но не может убить его. Никогда бы не смог. Поэтому Баки вытаскивает полуживого Капитана на берег вместе с щитом, осматривает его, стараясь уловить каждую деталь, пока тот не придёт в себя, и уходит, продолжая искать ответы в том, что подкидывает память. « — Получается, у нас как будто свой фильм, опережающий время? — непонимающе спрашивает худенький маленький мальчик у другого. — Да, и никто другой увидеть его так же не может. только мы вдвоём, — улыбается второй, объясняя всё. — Это потому что так было задумано: ты и я, сопляк и тупица. — Хм, а неплохая задумка, — смеясь, немного краснеет Стив.»