Нет времени, детка

В тусклом, серо-буром, песке вязли пальцы. Крупные песчинки, смешанные с мелкими камушками, кололи раскрытую ладонь - их за ночь щедро принесло море. Тяжелое и низкое сизое небо казалось неподвижным, но у воды ветер был настолько сильным, что стоило бы отойти друг от друга на полметра — невозможно было бы услышать ничего, кроме него, стучащего по голове и разметывающего волосы по лицу. Размеренно вскидывающееся море, со свистом выдыхающее своими северными легкими каждый раз, что ударялось о берег и выступающие из песка камни, разбрасывало вокруг себя брызги, попадавшие в эту дурную погоду и на двух человек, занявших вдвоем никого не могший заинтересовать пустынный пляж. — Здесь холодно, — заметил Джон, оттягивая рукава свитера крупной вязки; в шерсть глубоко забился песок. — Ты мог выбрать место поприятнее. — Мне через час надо быть дома, Лили с детьми вернется, — ответил мужчина, приподнимая низ стеганой из плащевой ткани рабочей куртки, чтобы подлезть к ремню. — Это самое близкое место. Парнишка по имени Джон Рид, с фамилией по матери, смотрел на тяжело перекатывающееся перед вязким рыхлым берегом море. Темная линия горизонта пролегала ровной полосой, в такую погоду по ней не ходило ни одной лодки. — Ну, чего ты там увидел? У меня сейчас яйца отмерзнут, — нетерпеливо окликнул его мужчина, скаля зубы, окруженные тонкими губами и серой, как пляжный песок, щетиной; будто в доказательство своих слов он тряхнул зазвеневшей пряжкой ремня. — Прости, я задумался, — опомнился Джон, приподнимаясь на песке, в котором увязли его пальцы, и на коленях переползая вперед, между ног своего собеседника и своего тайного любовника. У мистера, чье имя он впоследствии больше никогда не называл, хоть и вспоминал — изредка, был маленький темный двухэтажный дом с маленьким, но ухоженным двориком, вежливая религиозная жена, которая часто заносила Джону молоко и яйца по дороге в церковь, и двое детей, мальчик и девочка; как казалось Джону, они не были похожи ни на кого из родителей. Но он, по правде сказать, старался никогда их не разглядывать. По началу Джон, когда он стал походить на молодого юношу, и мистер часто — как это бывает в маленьких городках — виделись на шумных многолюдных праздниках их поселка, пересекались на дежурствах по уборке улиц или в городе, расположенном неподалеку, куда Джон ездил учиться, а мистер — на своем грузовичке на работу. Скоро проржавевший корпусом грузовичок мистера, на котором тот ездил в город, стал частым местом их свиданий. Когда они впервые остались одни, задержавшись вдвоем после уборки улицы, в грязной одежде, с нелепыми большими мешками, забитыми мусором, Джон впервые узнал, что значит быть с мужчиной. А также впервые по-настоящему влюбился. В их первые встречи мистер, что был значительно старше него, был обходителен и нежен, говорил ему много приятных слов о его уникальности и особенности и обещал однажды, когда скопится достаточно денег, увезти его туда, где им не придется прятаться от соседей — ведь наверняка такая страна где-то существует, ходили слухи о том, что в далекой Америке все совершенно по-другому, быть может, и это в ней тоже — было по-другому. Он говорил, что любит Джона, а свою жену — не любит, но не может бросить детей с ней, ведь те решительно пропадут без тех денег, что он зарабатывает на перевозках, да и она после развода наверняка перестанет ходить в церковь и от горя запьет. Стоит ли сказать, в этих рассказах не было ничего, что не было бы похоже на правду. Со временем же Джон оказался на сером пустынном пляже, с продувающим до костей ветром, стоящим на коленях, увязших в песке, и берущим за щеку слишком горячий по сравнению с этим промозглым пляжем член, казавшийся от того инородным и практически ему этим отвратительным. Он не слышал ни голоса, ни дыхания любовника, слышал только себя, собирающего слюну во рту и соскальзывающего губами по соленой и специфически пахнущей от плохой гигиены головке члена. На затылок ему настойчиво жала мозолистая широкая ладонь, удерживающая лицо Джона рядом с пахом, торчащим из расстегнутой молнии приспущенных брюк и источающим влажный жар. Он со спазмом подавился, закашливаясь попавшей в горло спермой, и выпрямился в занывшей от склоненного положения и промерзшей спине. Чтобы смотреть перед собой, приходилось придерживать ладонью отросшие волосы, из-за ветра стучащие по лицу. Чтобы видеть, как мужчина заправляет член в белье, застегивает ремень и одергивает плотную куртку. — И это все? — озлобился пораженный Джон, толкая мужчину в колено; он отпустил свои волосы и те снова подхватились ветром. — Я же сказал, детка, нет времени, — примирительно ответил он, растягивая губы в улыбке, в которой виднелось несколько обломанных зубов. — Но ты отлично справился. Он погладил пальцем щеку Джона, и тот ощутил сильное желание сплюнуть, а затем наесться песка, чтобы избавиться от вкуса чужого члена в своем рту. Среди соседок в поселке ходили слухи, что мистер с семьей скоро переберутся на юг — и уже готовят дом к продаже, заставив маленькую столовую коробками с барахлом. Собираясь на пляж, Джон был уверен в том, что они собираются поговорить о переезде. Чувство болезненного разочарования в своих надеждах было настолько сильно в эту минуту, что какой-то части его хотелось развернуться и кинуться в море. Идти по тяжелой противящейся воде так долго, пока она не утащит на глубину. — Ты уезжаешь? — с вызовом спросил Джон. — Да, — просто ответил мужчина; он не был ни удивлен, ни смущен вопросом. — Вещи заберем на следующей неделе. — На следующей неделе… — Рид повторил эхом его слова, раздраженно усмехаясь. — Я думал, ты уедешь не с ней. Что мы уедем вместе. — Я не педик, приятель, — мужчина встал на ноги, и Джон сразу поднялся следом; мистер стал словоохотлив. — Мы отлично провели с тобой время, мы оба были довольны. А теперь хватит. У меня есть жена и есть дети. Тебе бы тоже ими обзавестись, глядишь, и эта блажь пройдет. — Блажь? Чертов мудила, ты говорил, что любишь меня! — крик Джона разнесся над пляжем и потонул в шуме пенных волн. Рид толкнул мужчину в грудь обеими руками и поспешил увернуться от неповоротливого рывка руки в обратную сторону, но цепкая рабочая ладонь схватила его за рукав свитера, встряхивая так, словно парень ничего не весил. — Не смей меня трогать, щенок, — предупредительно оскалился мистер, тыча пальцем с отросшем ногтем почти в самый нос Джона. — Ты еще слишком мелкий, чтобы знать, как устроена эта жизнь. Ты нихера об этой жизни не знаешь. — Сраный говнюк, ты меня обманывал все это время! — Джон вывернулся из его хватки, отступая назад по мокрому песку. Мужчина раскатисто засмеялся, застегивая куртку повыше, под самое горло. На пляже действительно было холодно, настолько, что к этому моменту уже едва ощущались покрасневшие кончики пальцев. Ветер же, казалось, стал еще порывистее, громко завывая между камнями. Пока мистер хохотал, Джон чувствовал себя глупым и оскорбленным. — У нас все было честно, — сквозь смех ответил он. — Ты хотел, чтобы тебя кто-то трахнул. Я тебя трахнул. Обмен равноценный. — Пошел вон отсюда, — разозленно процедил сквозь зубы Джон. — Пошел отсюда вон! Мистер снова засмеялся, опуская ладонь на свои брюки и сжимая в ней член сквозь плотную ткань. Он растянул губы в сальной улыбке, вскидывая густые поседевшие брови. Джон мог поклясться богом, что убил бы его, если бы в его руке оказался нож. — Если захочешь последний раз развлечься, я буду здесь до четверга. — Вон! Мужчина сплюнул на мокрый песок и развернулся, уходя к узкой тропинке, поросшей бледными тонкими растениями, похожими на гигантские клубки волос. Его тяжелые ботинки оставляли в песке глубокие следы. — Блять! — выкрикнул Джон, ударяя ногой по нагнанной водой песчаной горке. Он повалился на пляж, выставив ноги перед собой; в подошву ботинок ударялась приходящая прозрачная волна, спешащая после этого снова вернуться в море. Очень хотелось закурить, но ветер здесь никому бы не позволил зажечь спичку, не делая исключений даже для тех, кто оказался перед морем сжираемым чувствами пустоты и одиночества, грязи и гигантской совершенной ошибки. Джон сидел на песке, упершись локтями в колени и держа ладонью волосы, мешавшие всматриваться ему в далекую линию горизонта. Когда боль и злость по-настоящему сильны, не сложно принимать решения. Решения, сделанные в минуты отчаяния, становятся самыми верными — ведь за этими чувствами исчезает все твое настоящее, вот только откроется ли будущее… Джон вспомнил о том, что в прошлом месяце весь поселок обсуждал мужчину, работавшего на своей небольшой рыболовной лодке, и который повесился в собственной крохотной, но с высокими потолками гостиной. В прощальном письме, которое нашли рядом с трупом, он написал, что всегда любил Маргарет из рыбной лавки, но та отказала ему в женитьбе, найдя мясника с домом в городе более привлекательной ставкой для себя. Джон подумал о том, что не хочет, чтобы поселок со звериным азартом обсасывал историю о том, как сам Джон свесил ноги с потолка, потому что был голубым. На следующий день, не ранее чем в полдень, когда мистер уехал на своем грузовичке на работу в город, Джон впервые постучал во входную дверь дома его семьи, светлую и сдержанную, деревянную, с замком поблекшего металла и погрызанным собакой порогом. Когда дверь открылась, он увидел скромно одетую женщину, в великоватом для ее худощавого телосложения свитере, нависающем на струящуюся длинную юбку; ее русые волосы с поддернувшимися сединой висками были собраны в тугой пучок на затылке. — Джон, здравствуй! Что-то случилось? — она вежливо и удивленно улыбалась, вытирая руки о застиранный передник. — Здравствуйте, миссис (…). Можно войти? — улыбался Джон, стоя на ее пороге. — Мне кажется, я должен Вам кое-что рассказать. Как он узнал впоследствии, переезд на юг семьи мистера отменился. В скором времени они возвестили о разводе. Но к тому времени Джон уже садился на борт самолета, который должен был отвезти его в совершенно другую страну.

***

Джон лежал на спине в кровати, забросив ноги на талию Элтона, неловко скручивающего крышечку с миниатюрного флакона и от своей неловкости глупо улыбающегося, бросающего взгляд на Джона; без очков его лицо казалось еще более растерянным, чем было на самом деле. Рид приподнялся, опуская ноги ниже и перекрещивая их позади Элтона; он осторожно вытащил из его рук флакон, с крышкой которого тот уже успел справиться, и накрыл горлышко ладонью, подставляя нос и глубоко вдыхая едва имеющие запах испарения содержимого. Он передал флакон Элтону и прижался губами к его шее, под самым ухом, всасывая краснеющую под его вторжением кожу. Он языком проходился сзади ушной раковины и усмехался от того, что Элтон начинает зажиматься от щекотки. Ладонь Рида обхватила вставший член любовника, вторую — он пропустил вниз, поднимая на пальцах и поглаживая перекатывающиеся на них яйца. Сбивающийся от ощущений со стороны всего тела — в отдельности с каждого участка и одновременно со всего — Элтон после глубокого вдоха содержимого выронил юркий стимулятор в простыни. — Черт, я… Джон засмеялся, убирая руку с его члена и ладонью поворачивая лицо Элтона к себе. Он жадно поцеловал его, придвигаясь ближе, напрягая ноги, снова поднимающиеся выше, а спиной — вновь опустился на кровать. Влекомый следом за ним Элтон навалился сверху, и чем дольше он целовался с партнером, тем сильнее вдавливал его в дорогой пружинистый матрас. Он торопился, словно необузданный подросток, скорее вставить любовнику, проходящейся по промежности головкой найти кольцо мышц, расслабившееся под действием афродизиака. В тело Джона и каждый-то раз — как в омут с головой, а в состоянии того, что больше всего походило под слово «эйфория», каждое прикосновение ладони к плечу, давление ног любовника почти под самыми ребрами, его губы, обхватывающие скулы, подбородок, — прошивающие потоки молний по коже, мышцам, и они заводят сердце как бешеное, да так, что голова идет кругом. И голова, и комната. Перевалившись на спину, Элтон обхватил Джона обеими руками, с нажимом спускаясь по его мокрой спине до ягодиц, сжимая их пальцами, оттягивая в стороны. Когда в неконтролируемом ритме член выскальзывал из растянувшегося ануса, Рид сам направлял его рукой в себя; и Элтон едва не рычал, замечая, как его рука проходит между их телами, ведь Джон не упускал возможности выполнить это действие едва ли незаметно. Ладони Элтона опустились на кровать, уперлись в матрас, чтобы поднять корпус его тела. Он, поднявшись, прижался лицом к широкой, с нечастыми темными волосками, груди Рида, и пальцы последнего прошлись тогда по его голове. И Элтон чувствовал, как натягиваются пряди волос между ними, как короткие ухоженные ногти царапают кожу головы. Джон коленями вжимался в постель, то двигаясь на ярко ощущающемся им в себе члене, то задерживаясь в одном положении, давая Элтону вскидываться самому, Элтону, сорвавшемуся с тормозов от простимулированного удовольствия, напряженно вколачивающемуся в подставленный зад любовника; и тогда Рид стонал бесстыдно громко, на весь их роскошный дом, обхватывая руками плечи партнера и держась за них как за единственную возможную опору. Они снова упали на кровать, целуясь мокро и неаккуратно, все чаще только жарко дыша друг другу в рот. Лежа на спине, Элтон сам дрочил любовнику вспотевшей ладонью, и Рид поднял руки выше, хватаясь пальцами за деревянную спинку их огромной кровати, изрезанной золотыми переплетениями растительных узоров; они кончили практически одновременно, крупно содрогаясь после своих оргазмов: он на Элтоне и Элтон — под ним. После самой яркой вспышки следовали уже не молнии — растекающаяся волнами по телу нега, медленно затихающая пульсация в члене, а головокружение, на мгновение усилившееся, кругом перевернувшее всю комнату, сменилось расслабленной усталостью, собравшейся клубками в шее, коленях и плечах. Рид пришел в себя быстрее и слез, вытаскивая из себя мокрый член, с тела своего партнера. Перед глазами раскрылась большая, изысканно обставленная спальня; за лежавшим в кровати Элтоном виднелось бежевое кресло с золотой отделкой, заваленное наспех сброшенной на него пестрой и вызывающей одеждой. Джон растянулся на боку рядом с любовником, оставляя одну ногу лежащей поперек бедер рок-звезды, с которой он спал и которая его любила как вряд ли любила еще кого-то до него. — Это было… — Восхитительно? — подсказал ему Джон, улыбаясь и подпирая голову рукой. Глядевший на него Элтон заулыбался в ответ, усердно кивая. Он тоже повернулся на бок, подпирая голову точно также, как и Рид, и от того его глаза оказались ровно напротив, азартно щурящиеся и поблескивающие. Джон с интересом вскинул брови. — Может, еще раз? — поинтересовался Элтон, придвигаясь к любовнику и целуя его в поддавшиеся губы; рукой он снова потянулся к паху Джона, но у самого члена его запястье сжали чужие пальцы. — Нет времени, дорогой, — ответил Рид, отпуская перехваченное запястье и мягко коснувшись ладонью щеки Элтона. После поцелуя он спустил ногу с его бедра, садясь на кровати. От поднявшегося веса матрас пружинисто выпрямился, и Элтон растерянно и разочарованно проследил глазами за обнаженным Джоном, встающим и пересекающим их спальню. Вид подтянутого тела, блестящих после секса мышц, как после хорошей тренировки, от невозможности снова к нему прижаться исключительно расстраивал. — Может, ты обменяешь билет? Или купи другой, у нас полно денег, чтобы переживать о неиспользованном билете, — забормотал Элтон, натягивая на себя простынь и садясь выше на кровати; из складок ткани выкатился опустевший флакончик. — Останься еще на пару часов со мной, я уверен, это не помешает бизнесу. — Уверен? — с усмешкой переспросил Джон, скрываясь за приоткрытой дверью совместного гардероба, меньшая часть которого относительно масштабов помещения принадлежала его рубашкам и костюмам. — Ладно, — признался Элтон, когда любовник вернулся в комнату с чистой одеждой, выбранной для перелета и деловой встречи в Европе; какой стране Элтон, признаться, совершенно забыл. — Ничего я не знаю о бизнесе, но я хочу, чтобы ты остался здесь еще на пару часов. Он сидел в кровати, сложив руки на коленях, и выжидательно улыбался; взлохмаченный после кувырков в постели и когда-то успевший снова нацепить на лицо очки. Тонкая простынь неаккуратно драпировала его пах и ноги, низ живота вплоть до темных волосков все равно из-под нее виднелся. — Ну, что скажешь? — поторопил не ответившего Джона Элтон. — Скажу, что на это нет времени, — отозвался Рид, скидывая сброшенную Элтоном одежду на сиденье кресла и вешая свою — на высокую выгнутую спинку. — Это важная встреча для твоей карьеры, дорогой, и переноса она не предполагает. — Когда ты вернешься? — он сник, вытягивая ноги под простыней и сползая ниже на кровати. — В следующую среду. — Это почти неделя! — И ты сможешь вытерпеть ее без меня, — улыбнулся Джон, подготавливая на столике аксессуары для рубашки и доставая из фирменной коробки золотые часы со строгим циферблатом, прежде чем принять душ перед перелетом; Рид любил все планировать заранее, его внешний вид — не был исключением. — Устрой вечеринку. Развлекись, пока меня не будет. Лежа головой на подушке, Элтон посматривал на спину Джона и отражающийся в зеркале перед ним его обнаженный торс с оставленными на нем алыми засосами. — Джон, — окликнул он его, и Рид повернул голову, взглянув назад через плечо. — Я тебя люблю. — Постарайся не потратить все деньги на развлечения. Я слышал, что в последнее время доставка алкоголя вскрутила цены по всему штату, — ответил он, подмигнув Элтону. Дверь ванной комнаты закрылась со звонким щелчком.