Секреты лесной сторожки, или Гнездо Королька

Предместье Стамбула. 1915 год. — Куда мы едем? — спросила Фериде, как только они свернули к лесу. Дорога заметно сузилась — так, что фаэтон с обоих сторон обступили заросли, а колеи дороги стали едва различимы в траве. Под колёсами то и дело с хрустом ломались валявшиеся на земле ветки да прошлогодние сосновые шишки. — Sevgilim, мы ведь давно собирались прогуляться за городом. Забыла? Вот я и решил, что пора нам подышать свежим воздухом, — ответил её супруг — доктор Кямран. Фериде вскинула на него удивлённо-кокетливый взгляд. — Скоро всё узнаешь, — загадочно улыбнулся Кямран, сжимая тонкие пальчики возлюбленной. Глаза его хитро блеснули, а на губах заиграла чуть нахальная, а вместе с тем невероятно любящая улыбка. — Это сюрприз. Уверен — тебе понравится!!!       Присмотревшись, Фериде узнала дорогу, что вела к тому самому лесному домику, наполненному воспоминаниями. ИМИ любимому домику. Любовному гнездышку. Личико Чалыкушу озарила счастливая улыбка.       Охотничья сторожка уютно расположилась среди разросшихся вперемежку с кустами орешника дубов и буков, чьи густые кроны, тем не менее, не заслоняли лесное пристанище. Тот, кто когда-то возвел это незатейливое строение, позаботился о том, чтобы в деревянном домике не было постоянной темени от тени деревьев. Он располагался на небольшой полянке, и ничто не мешало солнцу проникать в небольшие, но чистые окошки с уютными шторками.       Окружающие дебри напоминали о том, что вы, господа, уже не в Стамбуле. Кямран, как всегда, был прав — воздух тут был совсем иной. Хотя вокруг их столичного особняка тоже растёт немало деревьев, но в нём вовсе нет того особенного ощущения дикой природы с её разнотравьем, многоголосьем птиц и свежими запахами первозданного леса.       Переступив порог сторожки, супруги словно на машине времени, если бы такая существовала, вернулись в романтические и драматичные моменты своего прошлого — вроде бы и не такого далёкого, но разительно отличающегося от их теперешней женатой жизни. Сразу всплыли в памяти дорогие моменты редких сердечных встреч в этом глухом месте. В домике ничего с тех пор не поменялось: та же бордово-зелёная полосатая тахта с подушками — это на ней они, бывало, спали, целомудренно не снимая одежды; над небольшим дубовым столом — полочка с медной утварью; в углу — железная печка — сбоку висит железный совок для выгребания золы да рукавица, чтоб не обжечься, открывая раскалённую дверцу.       С легкой примесью сентиментальной грусти Кямран и Фериде оглядывали узнаваемую обстановку и всё дальше уносились мыслями от городской накатанной жизни. Немудрено, что в восприятии обоих сегодняшнее их прибежище представляло собой совершенно особую территорию любви, где можно полностью отгородиться от суеты и хлопот внешнего мира.       Доктор помог жене снять пальто. При этом не преминул как бы ненароком погладить её по спине и пояснице. Фериде растерянно заморгала, но уже не искала пути к отступлению как бывало прежде. Муж был рядом — такой любимый, родной, желанный. У неё сладко закружилась голова. Несмотря на то, что они уже были мужем и женой, Фериде почему-то иногда всё ещё смущалась в таких ситуациях. Её сердце начинало бешено колотиться и бухать, как барабаны в Рамадан, стоило Кямрану лишь приблизиться вплотную и обжечь её своим страстным обволакивающим взглядом. Вот и сейчас этот пламенный взгляд заставил трепетать всё её тело и душу. — Так давно хотел побыть с тобой наедине — вдалеке от всего… Чтобы только я и ты, и больше никого вокруг… Любить тебя… долго…везде и по-всякому… попробовать тебя всю, — с сексуальной хрипотцой тихо и доверительно признался красавец, не отрываясь глядя в глаза своей прелестной жены. — Что попробовать? — Фериде не знала, как и реагировать на такие откровенности, лишь удивлённо вскинула брови. — Много чего попробуем… я давно этого ждал…. — Aşkım…, — Фериде смущённо поджала губы, — но как же наша девочка? — Фериде очень волновалась за приёмную дочь. — Мы ведь вернёмся домой ночевать? — Фериде, canım, Мунисе осталась не одна! Мама и *Сютлю (*прислуга, бывшая няня-кормилица Кямрана и его сестры) присмотрят за ней. Не стоит так волноваться! К тому же ей уже почти шесть. А мы… Пусть этот день и эта ночь будет только для нас!       С этими словами он приблизил жену к себе и жадно поцеловал в губы, одной рукой при этом обнимал её за плечи, а другой сжимал аппетитную попку. — Мой бей, подожди, мы же только приехали! — попыталась остановить его Фериде, — Дай мне хотя бы вещи разложить! Да и окна открыть надо — комнату проветрить! Как же тут душно! — Потом разложим! — Нет, тут и правда, душно — пойдём лучше прогуляемся в лесу — там такой свежий воздух! — у Фериде всегда семь пятниц на неделе.       Кямран вздохнул, но перечить супруге не стал. Не сводя с неё своего горящего взгляда, обречённо произнёс: «На воздух, так на воздух… Так и быть — прогуляемся немного!», хотя самым огромным его желанием в этот момент было побыстрее овладеть ею, и не раз. Они шагнули к двери. Кямран обнимал жену за талию. Фериде на секунду остановилась и привстала на цыпочки, чтоб в знак благодарности чмокнуть мужа в щёку — так по душе оказался его сюрприз. Поцелуй смазался и пришелся куда-то то-ли в шею, то ли в ухо, и она ощутила такой родной сводящий с ума запах — запах ЕЁ мужчины!       — Ты так умопомрачительно пахнешь! — интригующе призналась она, едва касаясь губами его уха. Не выдержав, Кямран простонал, чуть не прорычал: «О Аллах! Фериде, какая прогулка?! Потом!» и, развернувшись у двери, легонько подтолкнул госпожу обратно в комнату. Ловко закрыл дверь ногой, повалил жену на топчан и стал горячо целовать. Та с нежностью отвечала на страстные поцелуи, безуспешно пытаясь расстегнуть пуговицы его пиджака. Он тут же помог любимой — быстро расправился с пуговицами, стянул пиджак и отшвырнул его подальше. Затем расстегнул, почти оборвал, миниатюрные застёжки на её платье и, обнажив декольте, поочерёдно расцеловал каждую грудь. Кямран всегда умел завести и разжечь даму, и вскоре огонь его желания перекинулся на Фериде.       Королек вскрикнула, когда Кямран нежно прикусил её сосок — пусть это было чуть больно, однако настолько сладостно, что пронимало насквозь. Её рука незаметно проскользнула под рубашку и прикоснулась к тёплой меховой мужской груди, и от этого прикосновения Кямран вздрогнул, словно сквозь его тело прошёл электрический разряд. — Фериде… — с дрожью в голосе попросил он, — давай, сними рубашку с меня… Сама…       В ответ на эту просьбу Фериде, уже не в силах сдерживать желание, совершенно одурманенная своей и мужниной страстью, аккуратно принялась за пуговицы рубашки. Медленно расстёгивала она их по одной, дразня нетерпеливого супруга своей неспешностью. Когда с этим было покончено, и ненужная больше одежда ничего не скрывала, она залюбовалась мощным мужским торсом, а потом скорее прижалась к нему и с упоением стала гладить широкую спину. Поглаживания легких нежных, но горячих пальчиков ещё больше распалило супруга и подстегнуло к более изощренным ласкам. Фериде закрыла глаза, растворяясь в пламенных объятиях любимого.       Ах, эти руки Кямрана! Они, кажется, были везде и всюду, хозяйничали по всему телу одновременно! Фериде и не заметила, как они оба оказались обнаженными, а мягкие идеально очерченные губы супруга всё продолжали целовать её тело, заставляя трепетать и просить большего. Фериде уже не стеснялась моментов близости, как бывало поначалу, и с Кямраном ей каждый раз было неописуемо сладко. Входя в транс от охватившего её вожделения, она нежно прошептала: — Кямран, милый, у меня прямо голова кружится. Это от любви к тебе… — Красавица моя, Фериде! Очень тебя хочу!       Не прерывая поцелуя, Кямран навалился на жену и коленом раздвинул соблазнительные ножки. Нависая всем телом, он как бы подразнил свою милую какое-то время прежде, чем она впустила его, закатив глаза от палитры захлестнувших её чувств и ощущений. Став женой записного красавца, доктора Кямрана, Фериде порой подумывала о любовно-интимных выкрутасах, которыми в былые времена так долго удерживала молодого любовника вдова Нариман.       «Интересно, что же такого вытворяла Нариман в постели, что он, как дурачок, за ней бегал?» — даже сейчас эта навязчивая мысль не давала покоя молодой жене. Но вот неслабый толчок Кямрана вытеснил и эту, и другие мысли из её головы. Прекрасное женское тело выгнулась навстречу мужской силе, а с губ сорвался громкий стон наслаждения.       Надо признать, что подобные думы посещали выпускницу французского пансиона последнее время частенько. Только ответа она не находила. «Я всего лишь маленькая птичка Королёк и не знаю всех этих постельных премудростей, но, пожалуй, мне не следует так стесняться и противиться каждый раз, когда Кямран предлагает что-то новое, что мне незнакомо и от этого кажется странным и нелепым. Она искусна в любви, а я? Неужели можно пресытиться нежностью? Нет, я должна открыть Кямрану не только душу! Ах, как же трудно и страшно переступить через свою стеснительность!»        Едва муж блаженно отвалился на спину, «Спасибо тебе, лев мой!» — промурлыкала красавица и поцеловала своего героя в шею. Кямран зажмурил глаза от удовольствия и прошептал: «Sevgilim, целуй ещё!»       Милая жёнушка наградила его несколькими трепетными поцелуями, заставляя своего льва урчать, как и подобает довольному царю зверей. — Я просто обязан раскрыть Фериде, — думал врач, — помочь ей познать свою чувственность! Он повернулся к жене и в ответ тоже покрыл поцелуями любимое лицо и шею. Его усы приятно щекотали, и Фериде с улыбкой хихикнула: — Кямрааан, щекотно! — М-м-мм-, сладкая моя… Гюльбешекер, так бы и съел тебя!       Тут Кямран накрыл её ладонь своей — большой загорелой — и приложил к своей волосатой груди, дал почувствовать биение сердца и ощутить твердый сосок. Затем, не отпуская, неумолимо повёл дальше — к низу живота. Когда он привёл эту ручку туда, где… Фериде попыталась высвободиться в ужасе вытаращившись на супруга — сердце её сильно заколотилось, будто намерилось пробить грудную клетку. — Ах, Кямран! Что, что ты делаешь?! Доктор же, лукаво улыбаясь, потерся носом об её аккуратный носик и спокойно вымолвил: — Фериде, услада моя, просто прикоснись пальчиками… «Да что я, в самом деле? Ведь я же больше жизни люблю Кямрана! А если люблю, то люблю его ВСЕГО!» — очень кстати осенила учительницу простая истина. «Аллах, Аллах!» — Фериде робко дотронулась до его могучего полового органа и тут же, как ошпаренная, одёрнула руку. Но только стоило ей поймать магический взгляд чёрных, завораживающих глаз своего господина, как она вновь коснулась этого дела одним пальцем, мгновенно ощущая приятную упругость, а вместе с этим и свою собственную власть над мужским достоинством возлюбленного… «А что, если я полностью возьму это в руку?» — посетила её шальная идея, и, недолго думая, неожиданно осмелев, Фериде всей ладошкой нежно охватила предмет своего смущения. Кямран же, вновь объятый желанием, простонал:  — Ну-ка, сожми чуть сильнее! При этом его теплая ладонь по-прежнему накрывала её ладошку и властно направляла действия своей неопытной госпожи. Фериде горела, будто охваченная огнём. Стыд жёг ей уши и лицо. Сердце и вовсе норовило выпрыгнуть из груди. А она сжимала напряженный ствол и чувствовала, как намокает.  — Кямран… Люби меня! — прошептала она, глядя в его потемневшие полуприкрытые глаза. — Я тебя… очень люблю, девочка моя, — прерывисто дыша, отвечал он, не переставая манипулировать ручкой жены, так, как ему хотелось бы, чтобы делала она сама. Фериде же смущенно улыбалась и краснела всё сильнее, чем здорово забавляла своего льва. Но виду он не подавал, лишь в его глазах плясали смешинки-чёртики. «Ему нравится! Нариман, наверняка, тоже так делала», — догадалась Фериде и продолжила сжимать и поглаживать твёрдый член. «Не буду форсировать события, пусть входит во вкус постепенно», — рассудил Кямран и отпустил руку несмотря на то, что ему невообразимо сильно хотелось, чтоб нежная ладошка подольше задержалась там, где она сейчас находилась. Перепугавшись вдруг охватившего её отчаянного желания прикоснуться к мужскому достоинству губами, Фериде залилась краской. Однако, будучи особой целеустремлённой, она решила, что ни за что не позволит себе проиграть негласную битву с бывшей любовницей Кямрана, безусловно оставившую след в его душе. Тогда, преодолев робость, она спустилась ниже и неуверенно так, легонько дотронулась до его гордости губами — припухшими от непрерывных поцелуев. Жеребец-доктор от неожиданности замер и широко раскрыл глаза. — Ах, Фериде! Ты — моё счастье! — только и смог прошептать наш доктор. А его счастье, сгорая и от стыда за свою нескромность, и от обуявшего её вожделения, ласково обхватила член мужа губами. Кямран и сам не мог поверить, что это никакой не сон — ласки bal dudak осмелевшей жены ТАМ стремительно понесли его на вершину блаженства.       Фериде старалась показать свою любовь — пусть неумело, зато невыразимо трогательно и оттого ещё более приятно, целуя и облизывая. В какой-то момент ей показалось, будто это всё равно, что леденец обсасывать, и она едва не захихикала от такого сравнения. «Моя непредсказуемая Овечка! Как только она догадалась? Да ведь не обязательно про это откуда-то узнавать — такие вещи делаются по наитию — если любишь, то любишь целиком и полностью», — попытался было поразмышлять Кямран, но вместо этого полностью отдался столь неожиданно свалившемуся на него наслаждению, что было, согласитесь, вполне разумно. «О, Всевышний, что я творю? — усомнилась в своём поведении Фериде. — Я, наверное, очень грешна, если мне нравится сосать его — это же не конфета… Ой, а вдруг Кямран подумает, что я читала грязные журналы!» — перестав творить мистерию любви, Королёк подняла на своего красавца затуманенные страстью глаза. — Кямран, милый, я… Тебе нравится? Только не говори никому, ладно?! — совсем по-ученически начала оправдываться она. — Глупенькая моя, ну КОМУ я стану такое рассказывать? — успокоил доктор. И они оба тут же рассмеялись нелепости своего диалога. Кямран, совершенно потерявший голову от всего происходящего, в том числе и от признания жены, готовый уже взорваться, одним отработанным движением уложил женушку на спину. Он проделал дорожку из поцелуев от груди до живота и ниже, ниже, и под конец поцеловал совсем другие bal dudak. «Наконец-то, добрался! —несказанно обрадовался он. — Только бы она не передумала!» Красавчик с непревзойдённым мастерством целовал и ласкал языком в самом заветном месте так, что совсем скоро его прекрасная госпожа застонала в экстазе. — Sevgilim! Ты моя вкусная! — еле сдерживаясь, Кямран бей без лишних слов ворвался в ещё трепещущее от полученного удовольствия лоно красавицы и тоже не остался в накладе. «О, Всевышний! Получается, я ничем не лучше Нариман…? — корила себя Фериде. — Но ведь это — мой муж, мой любимый!!! Я должна ради нас, ради нашего счастливого будущего… Да, ДОЛЖНА перебороть свой стыд и стеснительность!!! Я обязательно стану ему самой лучшей женой в мире!»