Три ночи в поместье Дуаньму

      Ночь. Здесь, вдали от города, ночь действительно была красивой. В городе никогда не бывает по-настоящему темно. А здесь свет исходил только от звезд. Тысяч и тысяч звезд...       Вот только Ян Цзинхуа давно перестал замечать красоту природы. Ночь для него была самым ужасным временем. Ведь ночью он оставался один на один с собой, и отвлечься ему было решительно не на что. Днем можно что-то делать. Можно было играть с Шияо, ругаться с Иньчжэ или болтать с Си. Впрочем, какое там болтать. Путаться у него под ногами — так будет точнее.       Цзинхуа вздохнул и улегся на спину, раскинув руки. Он старался не проводить ночи в комнате Дуаньму Си. Все в этой комнате давило на него, заставляя уйти. В ночной тишине перед глазами проносились воспоминания Си, и каждый предмет в этой комнате был будто воплощением этих воспоминаний. Особенно голос, который до рассвета доносился из наушников.       В этой комнате не было места для Цзинхуа.       Так что молодой дух облюбовал крышу поместья, и проводил ночи там. На крыше никогда никого не было. Ведь никто не должен был забираться туда. Именно поэтому Цзинхуа легче было справиться со своим одиночеством, сидя там. Ведь если ты находишься в месте, где никого не может быть, ты один вовсе не потому, что люди не хотят тебя видеть, не потому, что тебя презирают или игнорируют. Ты один просто потому, что тут никого нет. Это приносит покой. Можно представить, что во всем мире вообще никого нет. Нет старой хозяйки Дуаньму и ее любимицы Сыюнь, которые смотрели на него с неизменным высокомерным отвращением, нет всех этих важных персон, которые шепчутся за спиной.       С первого дня в поместье Дуаньму Цзинхуа понял, что ему не место здесь. Весь этот мир с его сложными правилами и интригами был чужим и враждебным. И даже прислуга считала отражение души своего господина как минимум невеждой. Цзинхуа старался не обращать внимания, за шутками и дурачеством пряча свое смущение. Ведь в конечном счете он здесь только ради Си. Разве должны его волновать остальные?       Когда Си сделал его своим отражением души, Цзинхуа был совсем слаб и бесполезен. Он недоумевал, зачем молодому экзорцисту понадобился такой бесполезный дух. Но Дуаньму Си с неизменным упорством защищал Цзинхуа. И даже получив тяжелое ранение от его руки, молодой господин не изменил своего отношения к духу. Тогда Цзинхуа действительно поверил, что он важен. Что он особенный, что он нужен Си. И ради этого можно было стерпеть косые взгляды и издевки ревнивой Шияо. И он даже обрел силу, чтобы защитить своего господина. Для него Цзинхуа мог сделать невозможное! И делал. Даже когда Дуаньму Си гнал его прочь, требуя спасаться самому. Эта самоотверженная забота наполняла Цзинхуа отвагой.       Ни что не могло его смутить. Даже привязанность Си к Чжансюаню. Ведь Цзинхуа стал его отражением души! Разве мог быть кто-то ближе? Кто-то важнее, чем он? И Цзинхуа закрывал глаза на насмешки о том, что их контракт не подлинный. Он верил, что Си просто хочет уберечь его. Сохранить ему жизнь любой ценой, даже после собственной смерти.       А потом, Цзинхуа узнал, почему.       Это было как гром среди ясного неба.       Цзинхуа действительно был особенным. Пожалуй, самым особенный человеком в мире. Но только не для Си. Молодой господин так яростно оберегал жизнь Цзинхуа вовсе не потому, что она была дорога ему. Просто Цзинхуа был последним человеком в этом мире, способным сдержать дух первого мастера Янмин, погрузившегося во тьму. И это даже не было заслугой самого Цзинхуа. Просто он родился в семье Ян. Вот и все. Как прозаично.       Забота Дуаньму Си не имела никакого отношения к его чувствам. Просто он был обязан любой ценой сохранить жизнь Цзинхуа, нравилось ему это или нет.       Что тут скажешь?       Цзинхуа понимал, что обида тут не уместна. Дуаньму Си выполнял свой долг, посвятив защите людей всю свою жизнь, до последнего вдоха. Разве мог он просить от мастера Янмин чего-то еще? Какими глупыми и самонадеянными были его мысли...       Но даже понимая все это, Цзинхуа не мог избавиться от горечи, и прятать свою тоску за шутками становилось все сложнее. Хотелось взвыть, так чтобы крик его сотряс горы. Но Цзинхуа не мог кричать. Не мог показать свою печаль, чтобы не тревожить лишний раз Дуаньму Си. Он даже не смел пожелать исчезнуть. Ведь это создало бы Си еще больше проблем. Все, что мог сделать Цзинхуа — это защищать его и не путаться под ногами.       Вся его жизнь теперь заключалась в том, чтобы не путаться под ногами. ***       Вечером он оставался в комнате ровно до тех пор, пока Си не заснет под тихий звук голоса Чжансюаня. Си засыпал быстро, так что долго ждать не приходилось. А потом можно было лежать на крыше до рассвета. Можно было и вовсе уйти. Но тогда Си будет волноваться.       Цзинхуа как раз собирался покинуть комнату, но уже у двери его окликнули.       — Ты куда?       Мастер Янмин смотрел на него уставшими сердитыми глазами, держа в руках белые наушники.       Цзинхуа замер и натянуто улыбнулся.       — А... ну... просто не хотел мешать тебе спать... — попытался оправдаться он.       — Не мешаешь, — угрюмо возразил ему Си.       Дух нерешительно переминался с ноги на ногу, не зная какой бы предлог придумать, чтобы уйти. А Дуаньму Си не спускал с него хмурый взгляд.       — Оставайся здесь, — наконец сказал он, — твой топот по крыше пугает людей.       Цзинхуа залился краской.       — А, вот оно что, — промямлил дух. Похоже, что бы он ни делал, никому не мешать он все равно не сможет, — хорошо, тогда я останусь.       Си снова окинул его взглядом, недоверчивым на этот раз, и улегся обратно на подушку, отвернувшись к окну.       Цзинхуа сел на пол у стены. Хотелось спрятаться, но в дорого обставленной комнате каждый угол был на виду. Так что дух просто подтянул колени к груди и уткнулся в них лбом. Если не видеть ничего вокруг, можно представить, что ты один, и что ты не здесь. Ночь же не слишком длинная, верно? Уже совсем скоро рассветет.       — Чего ты там сидишь? — снова раздался голос Си.       Цзинхуа растерянно поднял голову.       — Сижу... — отозвался он, — а что?       Молодой господин что-то недовольно проворчал себе под нос и отогнул край одеяла.       — Ложись, — распорядился он.       Цзинхуа поперхнулся словами и отодвинулся подальше от кровати.       — Это совсем ни к чему, Си, — торопливо заверил он и неуверенно засмеялся, — я же мертв, мне не нужно спать.       Дуаньму Си хмуро свел брови.       — Не нужно, — согласился он, — но ты можешь. Ты не в себе последнее время. Ложись, отдыхай.       "Едва ли мне поможет сон", — грустно подумал Цзинхуа, но спорить не стал. Упрямый Си может всю ночь потратить на препирательства. А он, в отличие от духа, был живым и нуждался в отдыхе.       Так что Цзинхуа поднялся и прошагал к кровати. Он лег на самый край, вытянувшись на боку, чтобы занимать как можно меньше места. Ужасно хотелось провалиться сквозь землю. Но земля не разверзлась под ним, и потому приходилось оставаться в постели.       — Да что с тобой такое? — сердито проворчал Си, и в следующий миг крепкая рука заставила Цзинхуа развернуться.       Дух вскрикнул от неожиданности и уткнулся носом в чужую грудь.       — Дуаньму Си! — возмутился он, — Ты что такое делаешь?! Отпусти!       — Мне надоела твоя кислая физиономия, — заявил Си, не обращая никакого внимания на попытки Цзинхуа вырваться, — говори, что случилось.       — Ничего не случилось!       Справиться с мастером Янмин не было никакой надежды, но он все продолжал выворачиваться и брыкаться.       — Врешь, — хладнокровно возразил Дуаньму. Хватка его ничуть не ослабла. Цзинхуа готов был разреветься.       — Ничего не случилось! Пожалуйста, дай мне уйти!       Он сам ужаснулся тому, как жалко и отчаянно прозвучал его голос. На глазах выступили слезы, и дух торопливо опустил голову, надеясь, что мастер Янмин не успеет их заметить. Но похоже, скрыть слезы ему все же не удалось. Потому что Си замер в удивлении.       — Цзинхуа... — растерянно позвал он.       Но дух лишь ниже склонил голову.       — Я не пойду на крышу, — тихо проговорил он, зажмурив глаза, — я найду какое-нибудь место в саду, где никому не буду мешать. Пожалуйста, дай мне уйти.       Он лежал, сжавшись в комок и не решался открыть глаза. В голове отчаянно билась одна лишь мысль — "бежать!". Как можно дальше, не разбирая дороги. Бежать, бежать, бежать! От этой невыносимой заботы, которую он не заслужил.       — Неужели я сделал что-то настолько ужасное? — раздался над головой голос Си, и стальная хватка мастера Янмин вдруг превратилась в объятья — бережные, почти нежные.       Цзинхуа всхлипнул. От ласковых прикосновений становилось тошно. Ведь все это не настоящее. Все это только потому... А черт знает, почему вообще. Дух не знал, насколько безграничным может быть чувство долга мастера Янмин.       — Пожалуйста, дай мне уйти, — только и смог повторить он, пытаясь подавить накатившую дрожь. Похоже, не было предела тому, насколько жалким он мог быть.       Си покорно убрал руки, и Цзинхуа тут же неуклюже скатился с кровати. Он старался не смотреть на Дуаньму Си и потому не заметил печали в серых глазах. Спотыкаясь, дух выбежал из комнаты.       Остаток ночи он провел на окраине леса, рукавами вытирая слезы, которым, казалось, не было конца. Он и сам не знал, почему ему было так больно. Лучше бы Си не был таким добрым. От его опеки хотелось умереть еще раз. Если бы только Цзинхуа действительно был ему дорог...       Но мастер Янмин не имел права распоряжаться ни собственной жизнью, ни собственными чувствами. Его невеста была выбрана исключительно благодаря происхождению и уровню духовной силы. Никого не интересовало, хочет ли Си от нее детей — для блага семьи он должен был оставить наследника, и как можно раньше. Ведь жизнь мастеров Янмин коротка. И даже отражение души он вынужден был взять, хотя никогда этого не хотел. Потому что не было другого способа оставить беспомощного невезучего Цзинхуа в этом мире. И Цзинхуа заполнял жгучий стыд за каждое прикосновение, за то, что Си вообще был вынужден терпеть его. За то, что он оказался не в состоянии даже сберечь свою жалкую жизнь. Цзинхуа тер красные от слез глаза мокрыми насквозь рукавами. Нужно было хоть как-то привести себя в порядок к рассвету, чтобы не заставлять Дуаньму Си снова волноваться о нем. ***       Наступления вечера Цзинхуа боялся так, будто с закатом его жизнь могла оборваться. Но время неумолимо отсчитывало минуты. Он избегал Дуаньму Си весь день. Но ужинали дух и его хозяин всегда вместе, а потом Цзинхуа провожал мастера Янмин в его комнату и ждал, пока тот не заснет. Пожалуй, было бы странно, если бы сегодня он сбежал. И Си наверняка отправился бы на поиски. Так что дух просто надеялся, что Дуаньму Си сделает вид, что вчера вечером ничего не произошло, и будет вести себя как обычно.       Цзинхуа уже поверил, что так все и будет. За ужином молодой господин не проронил ни слова — он ел молча, неотрывно глядя в свою тарелку. А после, как обычно, переоделся ко сну и забрался в постель. Дух уже в мыслях вздохнул с облегчением. Вот только почему-то Си не торопился доставать свой плеер с записью голоса Чжансюаня. Молодой мастер так и сидел в постели, задумчиво глядя на свои руки.       Дух напрягся, чувствуя неладное.       — Цзинхуа, — позвал Си, не поднимая головы, — ты останешься со мной сегодня?       Цзинхуа вздрогнул и отвел взгляд в сторону. Он не знал, что сказать. Отказать Дуаньму Си у него язык не поворачивался.       Со стороны кровати раздался тяжелый вздох, и дух снова услышал голос мастера:       — Цзинхуа, я... — слова его звучали отрывисто и как-то неуверенно, — я чувствую слабость. Ты позволишь мне взять у тебя энергии?       Услышав эту просьбу Цзинхуа тут же обернулся и подошел. Обида и смущение мгновенно вылетели у него из головы. Как можно думать о чем-то еще, если Си нуждается в помощи? И только забравшись на кровать и приблизившись к лицу Дуаньму он вдруг замер в нерешительности. В последнее время мастер Янмин не проводил ритуалов, которые могли бы отнять у него много сил. Да и выглядел он вполне здорово. Едва ли он действительно нуждался в...       — Так ты позволишь? — прервал его размышления голос Си.       Цзинхуа прерывисто вздохнул и кивнул. От пристального взгляда серых глаз мысли начинали путаться, а сердце забилось чаще.       Он склонился к Дуаньму Си, робко коснувшись пальцами щеки, и накрыл его губы своими. Мастер тут же притянул его к себе, не позволяя отстраниться и углубляя поцелуй. Щеки Цзинхуа пылали огнем, а голова пьяно кружилась. Его всегда ужасно смущал этот способ передачи энергии. И в то же время...       Он точно знал, что безумно жаждет близости с Си, и не смел признаваться в этом себе даже в мыслях. Но сейчас, когда Дуаньму Си целовал его, можно было забыться и отдаться теплой силе его рук. В его объятьях Цзинхуа всегда чувствовал себя беспомощным и неумелым. Да и где ему было набраться опыта? Но мастера это, похоже, не смущало. Он был жаден и подавляюще властен. В его объятьях Цзинхуа терял себя. И только когда Дуаньму оторвался от его губ, дух вдруг понял, что тот так и ни взял у него ни капли энергии.       — Си, — начал было он, но Дуаньму Си оборвал его фразу новым требовательным поцелуем. Цзинхуа уперся было ладонью в его грудь, но сопротивляться был не в силах. От прикосновений мастера он плавился, как свеча. Цзинхуа не нашел бы в себе сил отстраниться, даже если бы Дуаньму не держал его. Все, что он мог, это тихо постанывать в жаркие требовательные губы да сжимать пальцами рубашку Си.       — Зачем? — выдохнул Цзинхуа, когда мастер все же позволил ему отстраниться.       — Ты не хочешь, чтобы я это делал? — серые глаза потемнели от страсти, а голос Си звучал низко и хрипло, так что от звука его у духа по спине побежали мурашки.       Но сладость губ не развеяла сомнения в его сердце. Он не понимал, почему Дуаньму Си ведет себя так. И боялся поверить в его искренность.       — Тебе не обязательно, — пробормотал Цзинхуа, пряча глаза, — я и так сделаю для тебя все.       — Раз ты готов сделать все, то почему отказываешься быть моим? — не сдавался мастер.       От его слов сердце обдало жаром. Цзинхуа закусил губу. Хотелось просто забыться и отдаться его жарким ласкам. И не думать больше ни о чем. Никогда. Только было одно "но".       — Я не Чжансюань, — тихо напомнил он.       Дуаньму пристально посмотрел на него, будто пытаясь прочесть мысли по лицу.       — Знаю, — наконец сказал он, — даже близко на него не похож. А разве тебе нужно быть им?       Цзинхуа зажмурил глаза, боясь, что если посмотрит сейчас на Си, то ни за что не наберется решимости сказать.       — Мне нет места в твоем сердце. Мы даже не связаны подлинным контрактом. Я знаю, что ты должен сохранить мою душу любой ценой, знаю, что мне ни в коем случае нельзя исчезнуть. Тебе не обязательно привязывать меня к земле так.       Дуаньму Си тяжело вздохнул, уже второй раз за этот вечер.       — Цзинхуа, посмотри на меня, — позвал он.       Дух несмело открыл глаза.       Си запустил руку в карман и достал оттуда маленький белый плеер, обмотанный шнуром от наушников.       — Если ты так ревнуешь к моим воспоминаниям, то забери их себе, — заявил он, протягивая ему раскрытую ладонь с плеером.       Дух растерянно уставился на белый предмет в его ладони.       — Я не... — смущенно забормотал он, стремительно заливаясь румянцем, — это не... я совсем другое имел в виду... то есть...       — Как еще мне убедить тебя в искренности моих чувств? — слова Си звучали решительно и почти сердито, — ты не желаешь слышать ничего, кроме собственной тоски. Что я сделал, что заставило тебя усомниться во мне?       — Ничего, — Цзинхуа боялся смотреть ему в глаза, — но разве я здесь не потому, что нужно сдержать дух мастера Лоюэ? Ведь ты поэтому сделал меня своим отражением души.       — Поэтому, — не стал отрицать Дуаньму, — и что это меняет?       Цзинхуа не знал, что ответить.       — Какой бы ни была причина, — продолжил он, — сейчас мы те, кто мы есть. Так почему ты отвергаешь меня, если сам хочешь того же?       — Я просто боюсь поверить, что это правда, — сознался дух.       Дуаньму Си фыркнул, и Цзинхуа услышал шорох извлекаемого из ножен лезвия. Мастер обнажил меч Лоюэ, висевший у него на поясе, запечатав тем самым свои силы.       Дух удивленно моргнул и проследил взглядом, как Си отбросил меч в сторону. Стоило лезвию обнажиться, как Цзинхуа почувствовал, что прибавил в росте. Тело его всегда меняло форму в этот момент, так что теперь он смотрел на Дуаньму Си сверху вниз.       — Зачем? — растерянно спросил он.       — Хочу, чтобы ты был сильнее меня, — пожав плечами пояснил Си, — а то я как будто все время принуждаю тебя. Если захочешь, можешь беспрепятственно уйти прямо сейчас.       Цзинхуа пристально смотрел в серые глаза. Но он никогда не мог понять, что у его хозяина на уме.       — А если не захочу?       Дуаньму Си откинулся на спину, увлекая духа за собой и прикрыл глаза.       — Тогда я твой, — ответил он, — хочешь — бери.