Путеводитель по романтическим клише.

Тойя нетерпеливо стучит пальцами по рулю. За пятнадцать минут ожидания под дорогим ночным клубом к нему в окно постучались уже три девицы, кокетливо просящих подкинуть их до дома. Но Фуюми и Найя все не торопятся выходить. А ведь сестра написала ему полчаса назад с таким посылом, будто уже вышла, а он должен был быть на месте еще пять минут назад. Поэтому пришлось кинуть все дела, садиться в машину и ехать сюда. И ждать. Не то чтобы он был занят чем-то чрезвычайно важным, просто просматривал очередные туториалы по рисованию, но сам факт, что ему пришлось сорваться, а теперь — ждать, раздражает. Взяв телефон, он набирает номер сестры, но та скидывает. Телефон Найи вообще выключен. Идти в сам клуб и искать их среди пьяных, танцующих тел тоже не хочется. Но тревога все больше вонзается когтями в грудь. Кто вообще пустил двух шестнадцатилеток в ночной клуб? Вдруг к ним пристал какой-нибудь извращенец? Вывел из клуба до того, как Тойя успел приехать. Или подсыпали что-то? Или… Тойя стискивает зубы и снова набирает номер сестры, пока паранойя не вышла из-под контроля. Если не получится связаться даже сейчас, он пойдет искать их в клуб. Несколько гудков, и вызов снова сброшен. Но Тойя успевает только расстегнуть ремень безопасности, как приходит сообщение. IcePrincess: Мы уже одеваемся. Тойя щурится, но все равно выходит из машины. Садится на капот и достает сигареты, внимательно следя за дверьми клуба. Спустя четыре затяжки он, наконец, замечает среди выходящих людей белобрысую макушку своей сестры. Рядом, с гордо поднятой головой и прямо спиной, шагает Найя. И совсем не гордо держит в руках туфли на высоких каблуках. Фуюми утыкается носом ей в плечо и хихикает. Найя стучит ей кулаком по плечу, и от этого движения ее заметно ведёт в сторону. Замечательно, они ещё и пьяные обе. Тойя кидает окурок на асфальт и тушит его носком ботинка. Скрещивает руки на груди, всем видом показывая, что недоволен таким раскладом событий. — Браааатик, — кричит пьяно Фуюми, махая рукой. — Спасибо, что приехал. Ты чудо! — Кто вам продал алкоголь? — не реагируя на радостное приветствие, морщится Тойя и открывает дверь машины. — Я на них жалобу накатаю. — Ну не будь таким зануууудооооой, — надувает губы Фуюми, заваливаясь в салон и хихикая. — Мы Тодороки и Фукада! — гордо кивает Найя, и её голос звучит куда трезвее, хотя поведение всё равно выдаёт, что она не сок в баре пила. — Мы не должны оправдываться перед какими-то там этими самыми… В общем, ты понял. Тойя явно поспешил с выводами по поводу Найи, которая теперь тыкала пальцем с длинным ногтем ему в лоб. Цокнув языком, он перехватывает её запястье, разворачивает к машине и заставляет усесться в салон. Девушки о чём-то перешептываются, пока Тойя заводит двигатель, и смеются. Найя подаётся вперёд, свешиваясь между сидениями, и капризно тянет: — А я хочу сидеть рядом с тобой. — А я хочу, чтобы ты не дышала на меня перегаром, — раздраженно огрызается Тойя, выворачивая руль. Найя оскорбленно невнятно ворчит, но откидывается на спинку заднего сидения, прикрыв рот ладонью. Фуюми тут же участливо достаёт из сумочки жвачку и протягивает ей. На некоторое время в машине повисает молчание. Фуюми прижимается лбом к стеклу, вглядываясь в огни ночного города. Потом, растерянно моргнув, спрашивает: — А куда мы едем? — Найю домой везу, — мрачно отзывается Тойя, уже предчувствуя неладное. Фуюми шумно охает и подается вперед, сжимая пальцы на плече брата. Сделав страшные глаза, она быстро бормочет: — Нет-нет-нет, ну что ты! Нам ни в коем случае нельзя отдавать Найю на растерзание! — Кому? — Отец убьет ее, если она вернется в таком состоянии домой! Ты что?! — Вряд ли он убьет единственную дочь. — Тогда накажет! — Может, оно и правильно? Вас не должно было быть в этом клубе. — Ну не будь ты таким бездушным! Тойя закатывает глаза, мрачно глядя в зеркало заднего вида на Найю, которая прислонилась лбом к стеклу и молча жевала жвачку, как будто речь вообще не о ней идет. Впрочем, доля здравого смысла в пьяном лепете Фуюми присутствовала. Господин Фукада трясся над своей репутацией еще больше, чем Тодороки-старший. И пьянство несовершеннолетней дочери точно вывело бы его из себя. Вряд ли, конечно, его наказание было бы слишком суровым, но если этого можно избежать, стоит наверное помочь… подруге сестры? Своей… подруге? девушке? будущей жене? О нет, об этом лучше не думать. Тяжело вздохнув и демонстративно закатив глаза, Тойя круто поворачивает руль. Машину слегка заносит, выпившие девушки катятся в левую часть салона и нелепо смеются, игнорируя, что только чудо спасает их от того, что машина на встречной полосе могла их протаранить. Адреналин в крови Тойи мгновенно подскакивает, и это вызывает приятную дрожь в теле. Он вжимает педаль газа, лавируя между машинами. О черт, ему определенно стоит делать так чаще, чтобы чувствовать себя живым. Это ощущается даже ярче, чем шоплифтинг. Но восторг длится недолго. Фуюми снова дергает Тойю за плечо, капризно протягивая: — Слишком быстро! Сбавь скорость. Даже пьяная — слишком правильная. С трудом, но Тойя убирает ногу с педали газа. Сердце замедляется, а дыхание — выравнивается. Все в порядке. Он абсолютно нормален. — Кажется, меня укачало, — резко выдает Фуюми, прижав ладонь ко рту. — Останови машину! Тойя, со сдавленным рыком, вжимает в пол педаль тормоза, сворачивая на обочину. Так резко, что Найя ойкает, врезаясь лбом в сидение напротив. Как только машина затормаживает, Фуюми вырывается из салона, отбегая подальше. Найя провожает ее равнодушным взглядом и флегматично вздыхает: — Она абсолютно не умеет пить. В очередной раз закатив глаза, Тойя достает из кармана сигареты и прикуривает. Найя демонстративно громко жует жвачку и надувает пузыри. Со всем происходящим можно было бы, в принципе, смириться. В целом. Почти. Но именно в этот момент позади машины раздается полицейский гудок. Тойя кривится и, поправив зеркало заднего вида, кисло смотрит, как из машины выходит мужчина в форме. Фуюми, сидящая на обочине, ойкает, заметив его, и пулей влетает в салон. Трясет брата за плечо, испуганно шепча: — Давай, гоним отсюда. — Ты с ума сошла? — устало спрашивает Тойя, стряхивая с себя руку сестры и опуская стекло. — Добрый вечер. — Добрый, — скептически протягивает полицейский, показывая жетон. — Будьте добрый, документы. — Ооооо, мужчина в форме, — кокетливо протягивает Найя, подаваясь вперед между передними сиденьями и надувая большой пузырь из жвачки. — Люблю мужчин в форме. Дать вам номерок? Полицейский растерянно моргает, глядя на пусть очень красивую и накрашенную, но все же явно несовершеннолетнюю девушку. — Не позорь меня, — раздраженно шипит Тойя, локтем отодвигая Найю назад. — Простите, она немного не в себе. — Мы ни в чем не виноваты! — выпаливает Фуюми. — Вы хоть знаете, кто мы? Если вы посадите меня в тюрьму, мой отец устроит вам такую взбучку! Да он вас… — Так, заткнулись быстро обе! — гаркает Тойя, резко развернувшись к девушкам. — Еще слово — и я позвоню отцу, пусть он тебя и везет домой. Фуюми ойкает и закрывает ладонями рот, широко распахнув глаза. Найя набирает в грудь воздуха, явно намереваясь что-то возразить, но ее подруга зажимает рот и ей. Тойя прищуривает глаза, глядя на них, и, убедившись, что лишних комментариев больше не последует, медленно разворачивается обратно к недоуменному полицейскому. Выдохнув, он старается натянуть улыбку на лицо и говорит: — Простите их, они были на дне рождения, и несколько там перебрали. Сейчас дам вам документы. Подхватив рюкзак, Тойя выходит из машины и захлопывает дверь, чуть сильнее, чем следовало бы, что выдает искрящееся в нем раздражение этой ситуацией. — А что насчет вас? — хмыкает полицейский, глядя через стекло, как девушки перешептываются. — Я просто приехал их забрать с тусовки, — роясь в рюкзаке в поисках кошелька, отзывается Тойя. — И я абсолютно трезв. Могу в трубочку дыхнуть или типа того. Вы из-за этого подъехали? — Нет. Пару километров назад вы значительно превысили скорость. Тойя растерянно моргает. О, да, это было круто. Вздохнув, он протягивает полицейскому свой паспорт и поддельные права. Мужчина берет карточку и скептически заламывает брови, недовольно ворча: — Ты должно быть издеваешься надо мной… Но после он открывает паспорт, и его лицо слегка бледнеет. Он поднимает взгляд, с опозданием понимая, почему этот красноволосый мальчишка показался ему таким знакомым. Как и блондинка в его салоне. Тойя неловко улыбается, стараясь удержать на лице дружелюбие. Облизнув губы, полицейский бормочет: — Пройдемте к моей машине, Тодороки-сан. — А это обязательно? — дергает плечом Тойя. — Я просто хочу отвести свою сестру поскорее домой. Там нас ждет отец. А если мы начнем с вами разбираться, это затянется. К тому же, мне нет двадцати одного, если вы захотите выписать штраф или арестовать меня, придется опять-таки звонить моему отцу. Никому не нужны эти проблемы. Полицейский растерянно смотрит в паспорт в своих руках. Парень перед ним во всем прав. Особенно в том, что иметь дело с Тодороки Энджи посреди ночи чрезвычайно не хочется. Тойя слегка щурит голубые глаза, улавливая колебания в человеке напротив. Заглянув еще раз в кошелек, он зажимает между пальцами две крупные купюры и участливо спрашивает: — Может, я могу как-то помочь вам решить вашу дилемму? Например, оплатить штраф без квитанции? Я ведь абсолютно трезв, просто слегка превысил скорость. Спешил домой. Вы должны понимать. Мужчина поднимает на него взгляд. В нем на мгновение вспыхивает еще большее сомнение. Метание между правильностью и собственной выгодой. Но это быстро затухает. Полицейский натянуто улыбается и кивает: — Да, думаю, это возможно, Тодороки-сан. Вы действительно можете оплатить штраф на месте. — Славно, — кивает Тойя и протягивает деньги в обмен на свои документы. В груди неприятно сжимает. Будь в них другая фамилия — все бы закончилось по-другому. Закончилось бы правильно. Впрочем, если бы на месте полицейского стоял кто-то вроде Шимуры, Тойя бы так просто не отделался. Эта мысль вызывает нервный смешок. О нет, не дай бог Шимуре Тенко стать полицейским. Все взяточники и мелкие преступники взвоют. К счастью, полицейский не замечает этого неуместного веселья. Или делает вид, что не замечает, пока прячет деньги в карман брюк. Когда Тойя садится в машину, девушки сразу подаются вперед, но он успевает крикнуть быстрее: — А ну заткнулись обе! Одно слово — и пойдете домой пешком. Звучит очень грозно, поэтому Фуюми и Найя сразу оседают на своих местах. Тойя аккуратно нажимает педаль газа, хотя очень хочется втопить ее в пол. Но еще одной такой тошнотворной встречи с полицейскими он не выдержит. До дома они доезжают в абсолютной тишине. Припарковавшись, Тойя осматривает окна. Света нигде нет. Вероятно, младшие братья уже спят, а отец даже не появлялся дома. Ведь окно в его кабинете горит чуть ли не до утра, если он не задерживается на работе. Девушки кое-как выползают из машины, глупо хихикая и перешептываясь. Тойя закатывает глаза и нехотя следует за ними. Он бы многое отдал, чтобы находиться сейчас в любом другом месте. Не успевают они переступить порог, как Найя повисает на плече Тойи и кокетливо протягивает: — Тойя-куууун, уложишь меня спать в своей комнате? — Абсолютно точно нет, — мрачно отзывается Тодороки, пытаясь отцепить от себя девушку. — О, ты можешь заночевать в моей комнате! — радостно хлопает в ладоши Фуюми, слегка пошатнувшись. — Наденем пижамы, сделаем коктейли и будем… — И это тоже нет, — перебивает ее Тойя и, прежде чем сестра успевает ему возразить, грозно добавляет: — Вы устроите какой-нибудь очередной балаган. Или мне отцу позвонить и рассказать, где вы были и в каком состоянии вернулись? — Нет, — понуро отзывается Фуюми, виновато опустив голову. — Тогда марш к себе в комнату, умываться и спать, — командует Тойя и, развернувшись к Найе, говорит: — А ты — в гостевую. Я принесу тебе сейчас одеяло, подушку и что-нибудь переодеться. — Ты, как обычно, так жесток ко мне! — трагично вздыхает Фукада, кидая с грохотом на пол туфли на каблуке. Тойя в очередной раз за вечер закатывает глаза, провожая гордо уходящую девушку взглядом. Потому оборачивается к сестре и просит: — Дай ей какую-нибудь свою пижаму, чтобы спала. — А вот если бы она заночевала в моей комнате… — Я тебе что сказал? — Но… — Фуюми! — Ладно, я поняла! Не кричи на меня. Какой же ты… Угх! Фуюми резко разворачивается на пятках и чуть ли не бегом поднимается по лестнице, громко хлопнув дверью. Тойя тяжело вздыхает. Теперь он еще и плохой, замечательно. Осталось только, чтобы весь этот грохот разбудил Нацуо, который будет жаловаться, что у него завтра рано тренировка, или испугал Шото, который расплачется. Он стягивает ботинки и плетется в свою комнату. Кинув там рюкзак, заходит в гардеробную и достает оттуда запасную подушку и одеяло. К этому времени Фуюми успевает оставить под дверью аккуратную стопку одежды: чистая футболка, шорты и даже теплые носки. Кроме этого там же стоит коробочка с какими-то кремами, ватными дисками, зубной щеткой и пастой. Тойя, обняв подушку, долго смотрит на этот набор. Даже у такого человека как Найя есть близкий друг, который о ней заботится. Эта мысль отдается иголками в груди. Не то чтобы Тодороки считает Найю плохим человеком, не заслуживающим подобного. Скорее наоборот: они с Тойей слишком похожи. Но к нему никто не относится с таким теплом, даже если собственная семья. Тойя быстро машет головой, словно это поможет откинуть мрачные мысли. Он подхватывает пижаму и коробку и, нарочито грозно топая, направляется в гостевую комнату. Кое-как нажав локтем ручку, он толкает дверь, ворча: — Фуюми тут еще подготовила косметический набор для умывания, поэтому… И осекается на полуслове, медленно моргая. Найя лениво лежит на диване, сонно листая ленту инстаграма на телефоне. С одним незначительным «но». Ее платье уже валяется рядом на полу. Она болтает в воздухе длинными ногами в черных колготках, а волосы рассыпались по плечам, едва прикрывая кружевной бюстгальтер. Как модель, она определенно знает, какую позу стоит принять, чтобы выгодно показать все изгибы своего тела. Тойя еще раз растерянно моргает, а потом абсолютно невпопад вздыхает: — Да ты издеваешься. — Тебе что-то не нравится? — тут же смеется Найя, словно только этого и ждала, и изящно переворачивается и садится подобрав под себя ноги. Серые глаза насмешливо блестят. Девушка зевает, откинув назад волосы, и специально потягивается руками вверх, демонстрируя подтянутый живот, выступающие ребра и ключицы и кружевное белье, которое, в принципе, скрывает тело от взгляда только благодаря темноте в комнате. В ее все еще слегка пьяной голове это был безупречный план. Какой парень в здравом уме устоит перед полуголой девушкой, еще и востребованной моделью, которая сама к тебе тянется? Но Тойя явно не отличается здравым умом, потому что он медленно разворачивается боком, ставит на тумбочку у двери корзинку с гигиеническими принадлежностями и, не глядя, кидает в Найю пижаму, ворчливо вздыхая: — Прикройся, в этой комнате обычно достаточно прохладно. Фуюми еще носки положила. Не ожидавшая такого поворота событий, девушка упускает момент, и одежда мягко ударяется ей в грудь. Она кое-как ее подхватывает, не позволяя скатиться на пол, и смотрит на Тойю широко распахнутыми глазами, с трудом задавив в себе вопрос «Какие еще к черту носки?!». Тот же, как ни в чем не бывало, подходит к дивану и кладет на него подушку и одеяло. Потоптавшись пару секунд на месте под пристальным убийственным взглядом Найи, Тодороки, наконец, бормочет: — Ну, в общем, доброй ночи. Я пошел. Найя издает какой-то возмущенный птичий звук и, подорвавшись, хватает Тойю за запястье, восклицая: — Нет-нет-нет, не смей! Не уходи от меня вот так вот просто! Прикосновение как будто обжигает. Тодороки дергает рукой, отступая на пару шагов, вырываясь из раздраженной хватки Найи. Слегка прищурившись, он почти угрожающе шепчет: — Надеюсь, это не был ваш с Фуюми план… Найя оседает, чувствуя как в животе холодеет. Тяжело сглотнув, она старается натянуть на лицо милую улыбку. Покачав головой, он бормочет: — Нет, что ты… Просто… Побудь немного со мной. Поговори. Все такое. Никакой это… не план. И не ловушка. И не… В общем, просто побудь немного со мной, пока я не засну. Мне одиноко. Тойя до боли сжимает зубы. Многое становится на свои места. Значит, Фуюми действительно притащила в их дом свою подругу, чтобы свести ее с братом. Как будто мало постоянных слов отца о том, что Тойя должен жениться на дочери господина Фукада. Надо, чтобы вся семья поучаствовала в этом цирке. — Уйдешь? — после долгого молчания обреченно вздыхает Найя. Эта фраза впервые за вечер не звучит фальшиво. Тойя поджимает губы и, помедлив, отвечает: — Нет. Если ты оденешься. Найя, не скрываясь, закатывает раздраженно глаза, но все-таки разворачивает розовую пижаму и натягивает на себя футболку и, сняв и кинув к платью колготки, шорты. Весь модельный лоск тает, когда она, ворча, натягивает еще мягкие носки. Каждое ее движение искрится злостью. Но Тойя, искоса наблюдая за ней, старательно делает вид, что не замечает этого. Оглядев комнату, он в конечном итоге садится прямо на пол рядом с диваном, опираясь спиной на него. Найя смотрит на его красную макушку и, вздохнув, раскидывает одеяло. Забравшись под него, она плюхается на подушку и тяжело вздыхает. Они некоторое время сидят в тишине, а потом Найя устало спрашивает: — Я тебе не нравлюсь, да? — Я этого не говорил, — почти сразу же реагирует Тойя, хмурясь. Этот разговор точно не приведет ни к чему хорошему. Почему они не могу просто поболтать о всякой дребедени? Почему обязательно выяснять отношения? Даже пререкаться с Шимурой о преследованиях не так мучительно. — Ты так себя ведешь, что и слов не надо, — фыркает Найя, тыкая острым ногтем Тойе в плечо. — Если ты про то, что было только что, то я… — Я про все, дурачок. Как ты собираешься сказать отцу, что не женишься на мне? Обоим нашим отцам. — Я… Слушай, мы можем прекратить этот разговор? — У тебя есть другая? — Нет. — Правильно, не говори мне о ней. А то я выцарапаю ей глаза. — Найя… — Я не шучу. Я мясо не ем, но на мясо пустить могу. — Да нет у меня никого! — У тебя нет, зато знаешь, сколько у меня поклонников? — смеется Найя. — И они готовы в ногах у меня ползать и выполнять все мои прихоти, даже самые безумные. Но я их всех отвергаю ради тебя. Знаю-знаю, ты скажешь, что не просил об этом. — Но об этом просит твой отец, — фыркает Тойя, чувствуя, как в груди разрастается что-то злое и горячее, сжимая сердце. — Тебе никогда не хотелось… пойти против него? Найти дело, которое ты любишь. Парня, который будет интересен тебе, а не ему? И все такое. — Не имею привычки кусать руку кормящую, — протягивает Найя, зевнув. — К тому же, я уже занимаюсь любимым делом — моделингом. И у меня есть парень, который мне интересен. Просто… я ему не нравлюсь. Это, конечно, интересно — завоевывать его. Но я даже не представляю, почему он ко мне так равнодушен. Я ведь такая умница, красавица и вообще душка. Девушка трагично вздыхает и переворачивается на бок, протягивает руку и накручивает на длинный палец красную прядь Тойи. Тот закусывает губу и хмурится. Все происходящее кажется чем-то неправильным. Найя. Найя. Она красивая, это правда. Тойе нравится на нее смотреть. Правильные черты лица, длинные ноги, тонкие пальцы, аккуратная и хрупкая фигура, большие серые глаза. Он пару раз даже порывался ее нарисовать, да мастерства не хватало, чтобы передать всю привлекательность. А еще она умная. Да, у нее были все возможные репетиторы, но это не умаляет того, что она стабильно заканчивает учебный год с отличием. И, зная ее отца, который принципиально не готов давать взятки за учебу, это все ее заслуга. И она знает несколько языков. А еще она правда интересная и веселая. Тойя на своем опыте знает, что за маской «богатенькой сучки» скрывается очень глубоко чувствующая личность. У Найи на все есть свое мнение, которое она умеет отстаивать. И она не против каких-то мелких шалостей или хулиганств. Может быть, конечно, она не очень умеет быть тактичной и заботливой, но она точно знает, как играть по правилам этого мира. Тойя не сомневается, что Найя — это чья-то мечта. Это абсолютно не удивительно. Вот только… сам он ничего не чувствует, глядя на нее. С ней может быть приятно проводить время, но когда он думает о том, чтобы она была его девушкой, женой, спутницей, внутри ничего не ёкает. Ему безразлично, что она прикасается к нему. И безразлична мысль, что она может быть с кем-то другим. Ему неинтересно ее полуобнаженное тело. Он не хочет видеться с ней каждый день или написывать ей сообщения. Он не скучает по ней, когда они долго не общаются. И не хочет делиться чем-то сокровенным. — Тойя. — М? — Хотя бы поцелуй меня. Раз я не права. По коже бегут неприятные мурашки. Тойя слегка отодвигается и разворачивается лицом к собеседнице. Найя не выглядит ни насмешливой, ни даже смущенной. Скорее… какой-то печальной и совсем немного по-нежному забавной, потому что закуталась в одеяло почти с головой, один нос да глаза видны. Столкнувшись с растерянным взглядом бирюзовых глаз, Найя слабо улыбается и приподнимается на локте. Одеяло спадает с головы, а черные пряди красиво обрамляют лицо. Она смотрит внимательно и с легким интересом. Хоть в темноте не видно, но на ее щеках загорается легкий румянец. Тойя хмурится, взгляд фиксируется на красивых, пухлых губах. Помада с них уже стерлась. Внутри все еще ничего не дергается. Но Тодороки все равно придвигается ближе. Если он ее поцелует, она не будет такой печальной, и эта дурацкая тема с «нравится-не нравится» будет исчерпана хотя бы на ближайшее время. Это ведь ничего ему не будет стоить, верно? От Найи пахнет сладким дорогим парфюмом и мятной жвачкой. Это даже приятно. Ее длинные ресницы слегка подрагивают, и она закрывает глаза, слегка подаваясь вперед. Но когда между ними остается буквально пару сантиметров, Тойя резко отстраняется, с трудом заставляя себя усидеть на месте, а не сбежать в ужасе. Найя удивленно распахивает глаза, а потом хмурится, едва заметно кусая нижнюю губу. На ее лице отражается разочарование и… обида? Тойя не привык видеть ее такой, и это вызывает лишь новую волну злости на самого себя. Ну почему он не смог просто поцеловать ее? Ведь много не надо было? Всего лишь на мгновение коснуться ее губ. Почему он не может переступить через себя, будто между ними гребаная стеклянная стена? Найя неловко отодвигается, заправляя прядь за ухо. Ее губы подрагивают в нервной улыбке. Она опускает взгляд и, стараясь быть нарочито бодрой, произносит: — Ладно, я тебя поняла. — Прости, — бормочет Тойя, но Найя его перебивает: — Нет, все в порядке. Я просто тебе не нравлюсь, и это, вероятно, нормально. Просто… непривычно для меня. Но я справлюсь. И даже не буду жаловаться твоей сестре, что наш план провалился, хах. — Нравишься, — тут же выпаливает Тойя, но зубы едва не сводит от этой очевидной теперь лжи. — Но это все… слишком сложно. Должна нравиться. Должна. Ну пожалуйста, пусть хоть что-то будет так, как надо всем вокруг от него. — Как скажешь, — кивает Найя, и ее лицо на миг искажает злость, но она тут же берет себя в руки. — Ладно, пожалуй, лягу спать. Ты тоже иди, не буду тебя больше мучить. Сегодня. Доброй ночи, Тойя. Фукада ложится и отворачивается в другую сторону, накрываясь одеялом. Тойя тяжело сглатывает горькую слюну. Что-то внутри просит растолкать девушку и хоть как-то объяснить свое поведение, оправдаться, чтобы его не сочли ненормальным, неправильным, неподходящим. Но все дело в том, что никаких внятных слов у Тодороки, на самом деле, нет. Он просто дурак, который не понимает, чего хочет от этой жизни. Он некоторое время еще сидит на полу около дивана, разглядывая плечи Найи и разметавшиеся по подушке шелковистые черные волосы. Даже порывается прикоснуться к ним, поднимает руку, но так и не решается. Это тоже не то, чего ему хочется. Он только надеется, что девушка не вздумает плакать из-за него. Это было бы совсем ужасно. Так и не решив, что делать в этой ситуации, Тойя бесшумно встает и идет к двери. Замерев на секунду, он шепчет: — Спокойной ночи, Найя. Ответа не следует, хотя он почти наверняка уверен, что девушка все еще не спит. Тихонько закрыв за собой дверь, он медленно направляется к своей комнате. Кажется, что каждый шаг дается с трудом, будто к ногам привязали десяти килограммовые гири. Самообладание осыпается на ходу. Приходится сжать кулаки, до боли царапая ладони ногтями. Тодороки заходит в комнату, с трудом заставляя себя не хлопнуть дверью, чтобы не перебудить весь дом. Он прислоняется затылком к дереву, медленно вдыхая и выдыхая. Но это не помогает. Чтобы хоть как-то унять дрожь в конечностях, он с силой ударяет кулаком по своему бедру. Еще раз. И еще. Пока боль не приносит секундное облегчение. Да откуда только это паршивейшее ощущение, что он живет не свою жизнь? Почему оно стало таким острым? Тойя отталкивается от двери и с головой забирается под одеяло. Что-то в груди сжимается с такой силой, что кажется: еще немного, и сердце просто лопнет. Неплохо было бы поорать до срыва голосовых связок. Но Тойя может только дышать-дышать-дышать и надеяться, что его взорвавшееся сердце не забрызгает кровью комнату. Это такая гребанная ирония: у него есть все, о чем могут мечтать подростки его возраста: деньги, машина, репутация, девушка модельной внешности «обещанная ему», перед ним открыты все дороги благодаря фамилии отца. Но ничего из этого ему не нужно. Но если не это, то что тогда? Тойя резко откидывает одеяло в сторону и включает лампу на прикроватной тумбе. Переворачивается на бок, глядя перед собой. Может быть, действительно стоило заставить себя поцеловать Найю? Она симпатичная, и они знакомы с детства. С детства. В этом проблема, вероятно. Это все равно, что пытаться поцеловать Фуюми. Ощущается так противоестественно. Но вот только почему это ее, в таком случае, не смущает? Вздохнув, Тойя садится и берет блокнот. Слегка щурясь в тусклом свете лампы, он водит карандашом по бумаге. Но хаотичные линии отказываются складываться во что-то вразумительное. Потратив на это десять минут своей жизни, Тойя вырывает испорченный лист из блокнота и, скомкав его, швыряет куда-то на пол. Но и этого кажется мало. Подняв укатившийся под стол смятый листок, Тойя отходит к окну. Достает из-под подоконника припрятанную пепельницу и зажигалку. Пару щелчков, и неудавшийся рисунок охватывает огонь, медленно его пожирая. Это зрелище удивительным образом завораживает. Тойя крутит скомканную бумагу, чтобы она горела равномернее, наблюдая за язычками пламени и искрами. Вот теперь действительно становится легче. Когда огонь кусает за кончики пальцев, Тойя роняет остаток бумаги в пепельницу, позволяя ей дотлеть. Сердце бьется ровнее и больше не хочет взорваться. Обессиленно упав на кровать, Тойя достает телефон и нажимает на иконку. Немного поколебавшись, он открывает сообщения и быстро печатает: Dabi: Привет Он не особо ожидает ответа в столь поздний час, поэтому кидает телефон на кровать и достает из рюкзака сигареты. Но успевает сделать только одну затяжку, как слышит уведомление о сообщении. Кинув сигарету в пепельницу, Тойя слишком быстро кидается к телефону, снимая блокировку. Tomura: Что за сообщения в 12 ночи???? Ты что, извращенец????? Тойя растерянно моргает, глядя на экран. В груди вспыхивает раздражение вперемешку с разочарованием. Впрочем, чего он вообще ожидал от этого сумасбродного мальчишки? Видимо Тойя слишком долго смотрит на это сообщение, потому что вдогонку приходит следующее: Tomura: Ну и что ты молчишь? Чего хотел? Тойя вздыхает, слегка хмурясь. А действительно: чего он хотел? Чтобы его утешили? Но что плохого случилось в его жизни? Богатая и влиятельная семья, влюбленная в него модель? Вот уж бедняжка. Шимура точно тут не посочувствует, скорее наоборот. Но почему-то именно с ним хочется поделиться своим плохим самочувствием. Какая же нелепость. В груди снова начинает болезненно сжиматься сердце. Кое-как переступив через себя, Тойя набирает расплывчатое: Dabi: Просто сложный день был. Думал, мы могли бы немного… поговорить? Ответ приходит мгновенно: Tomura: Я тут причем? я не твой психотерапевт. Не кинуть телефон в стену стоит больших усилий. Тойя блокирует экран и подрывается с места, возвращаясь к почти потухшей сигарете. Пальцы подрагивают. Тойя затягивается, выдыхая дым в окно. Это было так глупо: надеяться, что хоть кому-нибудь не все равно на его проблемы. Хотя для многих это даже и не проблемы… Злость начинает душить. Хочется сжечь весь этот дом, который ощущается тугим ошейником на глотке. Так хочется понимать, кто Тойя на самом деле, за пределами чужих ожиданий. Телефон снова вибрирует. Тодороки косо смотрит в сторону кровати, с трудом подавив порыв кинуться посмотреть сообщение. Нет, он точно не хочет сталкиваться с очередным язвительным комментарием Шимуры. Вдавив в пепельницу окурок, Тойя достает еще одну сигарету. Пока он ее докуривает, телефон успевает издать ещё два уведомления. Только спрятав улики своей вредной привычки, Тойя возвращается на кровать и, хмурясь, просматривает сообщения. Tomura: Океееей, моя подруга только что отчитала меня, что я грубиян, и так людям в беде нельзя отвечать. Так что, если хочешь, рассказывай, что у тебя там произошло. Tomura: Только как ты уже мог заметить, у меня немного беды с эмпатией и навыками утешения ¯\(^-, -^)_/¯ Tomura: Хэй, ну и чего ты молчишь? Обиделся, что ли? Ну прости, я правда не хотел. Тойя долго смотрит на эти сообщения, а потом быстро набирает: Dabi: Ого, ничего себе, ты умеешь извиняться! Ответ приходит мгновенно: Tomura: Конечно. Я же не ты. Tomura: . . . . . Tomura: Видимо, прости еще раз. Tomura: Но, если что, это не я такой, это мир такой, что у меня выработалась реакция «лучшая защита — это нападение» Тойя поджимает губы, но через секунду все-таки слабо улыбается. Почему-то злиться долго не получается. Устроившись на кровати поудобнее, Тодороки быстро печатает: Dabi: На самом деле, ты прав. Это ерунда, не бери в голову. Ты сейчас на работе? Tomura: Нет. Но если ты собираешься заявиться в мой магазин, чтобы его ограбить, то я напишу Токоями, чтобы он сразу бил тебя шваброй. Tomura: Или наслал какое-нибудь проклятье. Он увлекается оккультизмом. Dabi: Ты так говоришь, как будто я кассу пытался вынести, а не шоколадные батончики. Dabi: Значит, у тебя сегодня выходной и ты тусуешься дома? Tomura: У меня сегодня выходной, но я не дома. Dabi: Ты писал про подругу. Получается, ты не на работе и не дома? Dabi: Уже достаточно поздно для прогулок. Tomura: Ну мааааам =((((( Tomura: Я с ночевкой у двух самых замечательных девушек в мире. Так что можешь не волноваться. Я в безопасности. Tomura: В целом. Dabi: В целом? Dabi: И я не волнуюсь. Tomura: Как скажешь. Тойя недовольно поджимает губы. Он как наяву может представить это самодовольное лицо Шимуры, со слегка прищуренными глазами, искусанными губами, изогнувшимися в ехидной усмешке. Это вызывает смутное раздражение и… что-то еще. Едва уловимое, но достаточно сильное, чтобы Тойя проигнорировал выпад Шимуры и, вместо того, чтобы кинуть ему писать, отправил еще одно сообщение: Dabi: И чем вы занимаетесь с подругами? Красите друг другу ноготочки и делаете масочки для лица? Tomura: Это токсичная маскулинность или ты просто завидуешь? Могу и тебе лак принести. Остался розовый, будешь? Tomura: А вообще, все ноготочки уже накрашены, а масочки нанесены. Время заняться серьезными вещами. Tomura: Поэтому мы планируем играть в монополию, они раскладывают карточки. Tomura: Будет делать бизнес. Tomura: Но для этого мне нужен нож ¤=[]::::::: > Dabi: Что Tomura: Одна из моих подруг — чокнутая сучка. И если мы начнем драться за карточку авиакомпании, я точно должен быть вооружен. Tomura: Ну знаешь, чем-то, кроме моего острого языка и яда, которым я плююсь. Dabi: А этого разве недостаточно? Tomura: С Тогой — точно нет. Я знаю, в это тяжело поверить, но она в этом плане еще хуже, чем я. Tomura: Ладно, если ты не собираешься жаловаться на жизнь, я пошел. Dabi: Я могу завтра зайти в твой магазин? Tomura: Ограбить его? Dabi: НЕТ Dabi: Просто ну не знаю…. Поговорить? Скоротать время? Tomura: . . . . . . Tomura: Ты ведь в курсе, что на работе люди обычно РАБОТАЮТ? Ну, я там не для мебели прихожу постоять. Хотя Шуичи, конечно, поспорил бы со мной. Dabi: Я приду. Tomura: Ну кто бы сомневался…. Tomura: Ты такой НАВЯЗЧИВЫЙ Tomura: Устройся тоже на работу, станет меньше свободного времени на кражи и преследования. Dabi: У вас в магазине есть вакансии? Tomura: ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ Tomura: Ну вот, пока я тут с тобой болтал, Тога украла у меня деньги! Tomura: Извини, мне срочно надо с ней подраться Tomura: До завтра Tomura: Если я выживу, конечно. Тойя тихо смеется и гасит экран, откладывая телефон. Напряжение в груди спадает. Почему все остальные не могут общаться с ним так непосредственно и просто? Да, Шимура наглый, беспардонный и острый на язык. Но все это с лихвой компенсируется его подкупающей честностью и простотой. До завтра. Тойя переворачивается на живот, обнимая подушку и заворачиваясь в одеяло. Мысль, что его кто-то может ждать, приятно греет. Может быть, завтра все будет немного лучше?