green ray

      Спустя двадцать лет по-прежнему знакомый до мельчайших деталей Лондон, в котором прожил часть своей удивительной жизни. Каждая улица, дом, проезжающая машина или автобус — не забыты. Воспринимаются или выглядит иначе — да, но никак не забыты, стёрты из памяти заклинанием... Иногда даже посещает чувство, что вовсе не покидал этот шумный, старый город, не жил в мире волшебников — самых настоящих! — не учился в магической школе…       До одиннадцати лет даже и не ведал, что что-то подобное реально существует, а после… всё перевернулось, завертелось, унося его куда-то прочь, прочь, прочь из обычного, не обременённого какими-то там магическими войнами, угрожающими всему миру…       Сейчас войн уже нет. В магическом сообществе — мир и покой, достигнутый высокой ценой, ценой сотен, тысяч жизней волшебников: детей, взрослых, а также иных магических существ.       Однако покоя нет для него и сейчас.       Каждый раз сбегал в этот город — чтобы хоть немного побыть обычным человеком, побыть тем, кем считал себя до одиннадцати лет, и в какой-то момент юности даже думал таковым и остаться,.. увы, друзья, семья, дети — связь, уже ставшая плотной и крепкой, с тем миром не позволяла. А только на время…       Мог побыть в одиночестве, покое. На некоторое время отгородиться, спрятаться от магического мира. Забыть, что он — волшебник. И непросто какой-нибудь, а остановивший самого Тёмного Лорда! Сбежать от журналистов, по-прежнему интересующихся историей его победы, хотя и без того им уже рассказано всё до самых-самых мелких крупиц, а они продолжают, продолжают, продолжают его атаковывать вопросами — наверное, из слишком сильного интереса слушать его. Слушать бесконечно.       В Лондоне мог раствориться в толпе обычных людей — занятых работой, семьёй, не помышляющих о каком-то там волшебстве, что для них — чудеса, что-то свыше.       Мистер Поттер любил их, пусть и вырос среди тех, кто является ярым противником любой магии. Любил притворяться (или быть таким?) — обычным: ни волшебником, ни знаменитостью (с бешеной популярностью!), сильно уставал от всей этой суматохи, трубящей везде о его «великом подвиге в истории Магического сообщества XX века».       Невыносимо.       Лондон мерно и тихо погружался в дремоту, готовясь окончательно заснуть — огни в домах, на вывесках ресторанов, магазинов, в фарах авто становились ярче, а небеса темнее.       И знаменитый волшебник остановился. Остановился напротив какой-то тёмной, почти (или слабо-слабо) освещённой улочки, что ярким контрастом отделялась от шумной и ярко-горящей, как новогодняя ёлка, улицы, по которой он шёл. Вглядывался в тёмные глубины улочки так, будто что-то должно было там появиться, что-то вроде... грима или дементора.       Внутреннее напряжение, бьющее пульсом в виски, медленно нарастало, но, делая медленные шаги вперёд, Гарри не думал доставать палочку. На вряд ли в каком-то переулке появится какая-то тварь магического мира, дабы напасть на него или всё-таки?..       Напряжение, атмосфера, мрачно-ледяная, вязкая, тягучая, липкая, тишина, чертовски больно давящая на уши, звеня тысячами колоколов — всё очень-очень знакомо, что охота кричать, но издать хоть звук не получалось.       Шаг. Шаг. Шаг...       ...и вспышка зелёного света — яркая-яркая. Смертельная.       Не забыл. Помнил.       Помнил,.. как умер.       Страха не было, была лишь добровольная (или всё-таки нет?) воля. Громкий вопль, произносящий смертельное заклинание, зелёный луч, стремительно летящий в него со странным свистом, проходящий насквозь и…       …ничего. Ни боли, ни холода, а только белый-белый, с непривычки слепящий свет отовсюду…       Открыл глаза — темнота, холодный, ночной мрак повсюду. Никакого света, никакого убийственного зелёного луча.       Приснилось…. опять…       Медленный вдох и выдох. Откинулся на подушку, оглянувшись на мирно и спокойно спящую жену, чуть улыбнулся. Всё в порядке. Он дома, а не где-то на улицах Лондона, где его убивает этот треклятый зелёный луч.       ...что от него не отстанет, а будет преследовать всю жизнь. Но его ли?..