Теплый воздух наполнил мои легкие, и я с невероятным усилием приоткрыла глаза. Меня тут же ослепило белоснежное сияние, и я уже решила, что попала в Рай, но… Режущая взор белизна спала, и размытая картинка стала потихонечку проясняться перед глазами.
— И что я снова сделала не так? — Послышался тихий, надломленный голосок.
Я резко подскочила с пурпурного дивана, и пришла в ужас. Передо мной снова всплыла сцена из моего прошлого, но я играла здесь роль наблюдателя. Мама сидела на полу, приложив к своему лицу прохладную, бледную ладонь. Я приоткрыла рот в удивлении, и поняла, что более не могу сдвинуться с места. Невероятной красоты женщина рыдала, сжимая свободной ладонью ворс на белоснежном ковре. Подол ее воздушного платья раскинулся под хрупким телом, и я не могла оторвать от голубоглазой завороженного взгляда. Вся эта картина одним словом — снег. Белая, роскошная мебель с пурпурной отделкой вельвета, высокие, белоснежные потолки, и мой отец — такой же белый. Я с трудом подняла взгляд на мужчину, что так презрительно оглядывал мою мать. Только сейчас я поняла, как Кайто похож на главу нашей семьи: непослушные белоснежные волосы, фарфоровое личико без единого изъяна, желтые, почти дьявольские глаза, и до безобразия статная фигура. За всей этой неприличной красотой скрывался жестокий нрав и грубость. Я не помню дня, когда бы эта женщина не роняла слез. Мама сама по себе была хрупкой натурой, как и моя сестра, а потому не стеснялась и не скрывала своей слабости. Не знаю, откуда это пошло, но почему-то в поместье Иудорёдей мужчинам чуть ли не поклонялись. Конечно, на то были веские причины, но это было слишком.
Так как наш демонический ген передавался только по мужской линии, мальчиков в династии торжественно превозносили. Нам же, женской доле, оставалось только потыкать прихотям дьявольских отродий. И почему-то всем этим недовольна была одна я. Моя мама страдала, страдала и Хосой, но они даже слова пикнуть не смели. А я не хотела, вернее, не могла мириться с таким раскладом. Так как в нашей семье пробуждение носило обязательный характер, я долго не могла понять, что со мной не так. Этого не мог понять даже мой отец. Помнится, он меня даже за дочь считать не хотел, обвинял маму в немыслимых погрешностях. Единственным, кто от меня никогда не отворачивался, был он…
— А что, если я никогда не смогу пробудиться? — Тихо спросила девочка, сидя напротив камина. — Тогда я стану никому ненужной?
— Глупости, — ответил золотоглазый юноша. — Ты прекрасна в любом своем проявлении.
— В любом? — тихо повторила прежняя я.
Теперь я оказалась в темной комнате Кайто, где проводила все свое свободное время от тренировок. Мы с Кайто были до глубины души несчастны. Наше несчастье — две капли воды, только его несчастье — пресная водица, а мое — соленая. Отец исполнял любые капризы единственного сына, но исключением стала просьба Кайто жениться не на моей старшей сестре, а на мне. Глава династии был оскорблен тем, что его любимый и неповторимый сын хочет породить наследников от «непробужденной». Ну, а что касалось Кайто и матери… Здесь дела обстояли куда хуже.
— Уйди, пожалуйста, уйди! — У мамы была чуть ли не паническая боязнь отца, и чем старше становился Кайто, тем больше он напоминал ей супруга. — Можешь положить свой подарок на стол.
— Но… — Кайто поджал губы и снова взглянул на приготовленный им подарок. Я видела его боль, но маму переубедить не могла.
— На стол, — повторила женщина, опуская голубые глаза в пол. — Пожалуйста.
Кажется, это был мамин день рождения. В тот вечер я поняла, что единственное, чего не было у Кайто — это настоящей любви. Он получал все материальные ценности, но так и не познал душевного тепла. Да и я, будучи ребенком, мало могла ему дать, даже при всем своем желании. Как мне кажется, из-за маминого отношения к нему, Кайто вырос довольно циничным юношей, для которого нет преград. Он рос в окружении, где его капризам смели только потакать. Но им не потакала я. Никогда, не при каких условиях. Из-за того что мы часто проводили время вместе, Кайто возомнил, что любит меня, и это действительно может быть так, но… эта любовь — братская любовь, и готова поклясться, он ее путает с иными чувствами.
В моменте, мне стало тяжело дышать, и я будто провалилась в нечто неосязаемое и грязное. Тьма окутала меня с головы до пят, и я начала тонуть в невидимой вязкой жиже. Мне почудилось, что эта скверна буквально заполняет мои легкие, просачивается через уши и пытается поглотить меня всю… Я попыталась оказать сопротивление, но лишь сильнее погрязла в этой сыпучей смеси. В конце-концов, она поглотила меня.
— Пульс в норме, — послышался отдаленный, женский голос. — Уважаемый, может, съездите домой и отдохнете?
— Нет, я в порядке.
Я с трудом разомкнула глаза, и почувствовала легкий запах медикаментов и приятного парфюма. Повернув голову набок, я затаила и без того затрудненное дыхание и искренне удивилась.
«Я жива? — Проскочило в моей голове».
Прямо около койки (судя по всему, больничной), сидел на стуле мой старший брат. Я вполне осознано разглядывала его белоснежное лицо, наблюдая за тем, как его зрачки двигаются под веками. Юноша дремал сидя, закинув ногу на ногу, и скрестив руки на груди. Меня терзали всевозможные вопросы, и я бы с удовольствием хотела узнать ответы на них от Кайто, но мне больно не хотелось его будить и тем более разговаривать.
— Очнулась уже? — Совершенно неожиданно спросил парень, тяжело вздохнув.
— Да, — тихо ответила я. Белобрысый медленно раскрыл свои желтые глаза и усмехнулся. Я тут же смутилась. — Ты спас меня?
— А кто бы еще смог? — Уверенно выдал парень. А ведь действительно, только Кайто мог знать, что в лабиринте есть тайник. В любом случае, глава выглядел весьма радостным, пускай он и старался держаться невозмутимой стороны. — Твои способности не настолько хороши, чтобы создавать нечто масштабное. В следующий раз
воздержись от подобного.
— У меня не было выбора, — Тихо выдала я, и огляделась вокруг. На прикроватной тумбочке стояла ваза с узким горлышком и хрустальным цветком. — Долго я в отключ…
— Ты при смерти уже два дня, — перебил меня брат. — Конечно, твои раны давно исцелены при помощи магии, но привести тебя в чувства было невозможно.
— Вот оно как, — я отвела изучающий взгляд от парня, и уставилась в белоснежный потолок. — Спасибо.
— Сочтемся, — отчеканил маг, ухмыльнувшись. — Завтра тебя выписывают, не скучай.
— Только завтра? — Я едва заметно возмутилась. — Почему не сейчас?
— Я хочу, чтобы сегодня ты осталась под присмотром специалистов. — Желтоглазый встал со стула, и прошел к выходу из палаты. — Да и к тому же, с твоим слугой что-то не так.
— То есть?
— У меня есть информация, что несколько дней назад, твой слуга наведался к вражескому мастеру, — У меня сердце укатилось в пятки. — К кому именно, мне неизвестно, но я хочу, чтобы ты была как можно осторожнее.
Двери в палату закрылись, и я снова осталась наедине со своими мыслями. Они так безбожно атаковали мою голову, что я была готова расплакаться не то от счастья, не то от горя. Во-первых, я выжила, и это уже хорошо, а во-вторых, теперь я была обязана Кайто за спасение. Ненавижу оставаться в долгу, но не суть. Мне нужно было достать свой мобильник, но судя по тому, как меня покромсали два дня назад, от него ничего не должно было остаться. Глубоко вздохнув, я перевернулась на бок и обнаружила небольшой, плазменный телевизор. Встав с постели, я включила новости, и взмолилась, чтобы выпуски были не о катастрофах в Фуюки. Даже при том при всем, что Катамине имеет хорошие связи, репортеры найдут ниточку, за которую можно схватиться и раскрутить репортаж. Так я надеялась выяснить, не происходило ли ничего грандиозного во время моего хворания.
Напомним, что неделю тому назад, при расширении каналов реки Евфрата, было найдено тринадцать табличек из белой глины эпохи древнего Шумера. Первоисточник заявил, что эти таблички — работа современных аферистов, ибо все таблички хорошо сохранились, но лишь на одной вычерчены иероглифические письмена. Как выяснилось позже, на табличке красовалось послание: «Загадай сам» или как переводят иные ученые «Самостоятельное желание». Что это могло бы значить, пока не известно, но археологи уже строят свои загадочные теории. Так же, из-за этой находки древнего Ниппура, разгорелся огонь критики и обвинений. Как заявляют ученые Нидерландского Университета древних раскопок, на обратной стороне таблички красуется японский иероглиф. Что именно он в себе несет, ученые пока афишировать не торопятся.
— Бред, — выдохнула я.
Неожиданно я призадумалась о словах брата. Зачем Гильгамеш приходил к Рин и Широ? А к ним ли он приходил? Вражеских мастеров ведь все еще достаточно. Громко цокнув, я поняла, что Гильгамеш слишком далек от меня. Во всех смыслах этого выражения. Я не понимаю его, не знаю, чего он хочет, а он, в свою очередь, совершенно не открывается мне. Вероятно, во всем виновата я сама, но признавать такой факт было тяжело. Грааль должен был позаботиться о том, чтобы маг и слуга были хоть немного похожи; будь то взгляды на жизнь или общая цель. Но мы такие разные, черт его дери!
***
Не успела я ввалиться в квартиру, как на моей шее повисла Аой. Девушка рыдала навзрыд, не поднимая головы. Я погладила ту по дрожащей спине и усмехнулась. Меня небыло дома всего несколько дней, а она, наверняка, накрутила себя по самое не хочу.
— Явилась, наконец, — Синее свечение обрамило коридор, и перед моими глазами всплыл блондин. Я замерла на месте, всматриваясь в его ядовито-алые глаза. Не будь у меня командных заклинаний, я на уровне подсознания приняла бы Гильгамеша за врага. Иначе его представить сложно.— Прошло достаточно времени с твоего исчезновения. Я хочу знать причину, не медли, изложись.
— Не сейчас, — тихо выдала я и обратилась к Аой. — Извини, мне нужно отдохнуть.
Девушка отстранилась от меня, и я медленным шагом двинулась в свою комнату. Когда я прошла мимо Гильгамеша, тот одарил меня невероятно хитрым взглядом. Признаться честно, теперь я нервничала, когда видела его. Отныне первый герой был для меня опаснее, чем сама война за Грааль. Я не знала, чего от него можно ожидать. Захлопнув за собой дверь, я медленно сползла по ней и схватилась обеими руками за голову. Не знаю, что на меня нашло, но я прослезилась, а затем и вовсе зарыдала. Только сейчас, сидя в своей комнате, я поняла, что чуть ли не простилась с этим миром. Я была совсем недалека от смерти, но осталась в живых. Мою голову посетили такие страшные мысли, что я готова была биться ею об стену. Состояние шока так сильно отпечаталось на мне, что я не могла успокоиться вплоть до самого вечера. Я пыталась вздремнуть, но внутренний голос строго настрого запрещал этого делать. До меня только сегодня дошло, что в этой войне я одна. Я и Гильгамеш — совершенно разные игроки. Дуэта из нас никогда небыло, и быть не может.
Я вышла из комнаты и медленно прошла в ванную. Отражение в зеркале мне не особо понравилось: опустошенный взгляд, бледное лицо, обветренные губы. Намочив руки холодной водой, я принялась похлопывать себя по щекам. Времени депрессовать совсем небыло, поэтому мне надо было взять себя в руки и выиграть войну. Самонадеянно, конечно, но деваться некуда. Вижу цель — иду к ней.
После отрезвляющих процедур, я вышла на кухню и заварила себе кофе. Допив его, я собиралась побеседовать с красноглазым, но тот оказался куда шустрее меня.
— Терпением я с детства пренебрегал, — выдал юноша, материализуясь из призрачной формы в человеческую. — Но для тебя сделал исключение.
— И чем же я заслужила? — Прежде чем выжать из себя эту фразу, я поперхнулась. Юноша сел напротив меня и сложил руки в замочек прямо перед лицом.
— Нет в моем снисхождении твоей заслуги, — усмехнувшись, выдал блондин. Я подняла на парня подозрительный взгляд и снова отпила из чашки. Корчить из себя невозмутимую барышню оказалось куда сложнее, чем я предполагала. — Пока мы здесь, в этом мире, я намерен проявлять широты доброты своей.
— Вот оно что, — мне бы хотелось ответить сарказмом, но я воздержалась. Глубоко вздохнув, я принялась удовлетворять любопытство слуги. — Если в двух словах — то на меня снова напал Райдер. Кайто спас меня, но как я поняла, с Райдером лицом к лицу не встречался. Как оказалось, мастер Райдера — Синдзи, как я и предполагала до встречи с главой Мато. Странно это все.
— Что именно? — Гильгамеш вскинул бровью.
— Два участника из одной семьи.
— В этой войне Грааль полон причуд, — блондин усмехнулся, а затем добавил. — Но нет в нем ничего странного.
— Сомневаюсь, — я прикусила губу. Что-то мне подсказывало, что я снова ничего не пойму. У Гильгамеша весьма глубокий склад ума, а потому мне тяжело поймать его мысль. — Даже мы с тобой… Не думала, что призову кого-то вроде тебя.
— Отбрось абсурдные сомнения. Твой призыв один из величайших, — было не похоже, что красноглазый меня подбадривает, но мне отчего-то полегчало. — Я уверен, что наша встреча не случайна, маг.
— У нас должно быть что-то общее, — проскулила я и положила голову на стол. — Но мы совсем разные.
— Тем и лучше, — герой ухмыльнулся. Так как мои волосы буквально рассыпались по столу, я не сразу почувствовала, как юноша накрутил на свой палец тоненькую прядь.
— Гильгамеш, твоя ненависть ко мне распространяется на битву за Грааль? — Я решила спросить об этом прямо.
— Глупая до безобразия женщина, — кинул в никуда блондин. Я медленно подняла голову со стола, и взглянула в алые глаза Короля. — Ненависть — чувство для тех, кто неспособен мстить. Разве я не говорил, что имею виды непосредственно на тебя, маг?
— Все верно, — выдохнула я. — Говорил.
Гильгамеш испарился, а я осталась сидеть на кухне, утопая в собственных раздумьях.
«Значит, он намерен мстить, — подумала я. — Вот же дура». В оправдание своей мысли, я чихнула пару раз. Нет, если задуматься, я могла бы делать вид, что разделяю взгляды Гильгамеша. Конечно, я не должна была ждать от первого героя беспрекословного послушания. Он ведь выдающаяся личность, да и к тому же, со скверным характером. Было глупо с моей стороны уповать на мысль, что статус слуги для него что-то значит. На данный момент, командные заклинания играют одну единственную роль — гарантию на мою жизнь, и что задумал юноша, мне до сих пор неизвестно.
