Слабо, малыш Чу?

Утро воскресения в доме Накахары, по мнению Осаму, начиналось довольно поздно. Часов так в одиннадцать утра. Увы, Дадзай по природе своей был птичкой ранней и уже в семь часов, даже в выходные был свеж и бодр. Что нельзя было сказать о самом владельце квартиры, конкретнее о Чуе Накахаре. Мафиози был тем еще соней, любящим поспать до обеда, но после того, как у этих двоих появились отношения, Чуе такой возможности предоставлялось все меньше, так как суицидник каждый раз будто специально пытался его разбудить. Особенно в те случаи, когда парочка или пила или трахалась всю ночь, а иногда и то и другое, и у рыжего вообще не оставалось сил раньше обеда открыть глаза, но Дазай просто в наглую отнимал одеяло, ходил гремел чем-нибудь или специально громко разговаривал. И откуда только столько сил и энергии в этом костлявом полудохлом теле?! В итоге это утро не стало исключением, ведь вчера проходила грандиозная пьянка по поводу его дня рождения. И вместо того, чтобы выспаться, Чуе пришлось с самого раннего утра выслушивать бодрящие (хотя в этом очень сильно можно посомневаться) речи и отбирать отнятое одеяло назад. Но Дазай все не унимался! — Эй, Чу, а малыш Чу? Хотя ты же не малыш, вон вчера на еще один годик стал старше или скорее старее… — и при этом говоря все это с такой сахарной и самодовольной улыбочкой и такой наигранной радостью, что зубы сводить начинало. Вот гад! Не упускает возможности поиздеваться! — Того и гляди еще годик-два и волосы седеть начнут и лицо все изморщинится, такое прекрасное лицо, какая жалость! — и снова наигранный ужас. Бесит! — Иди к черту, скумбрия! Иначе сейчас почувствуешь всю силу моего кулака! А теперь верни мне одеяло и вали на все четыре стороны! — я просто пылал гневом, мало того, что спать мешает, так еще и прямо намекает на то, что я старею. Вот мерзавец! — Ну Чуенька, не обижайся, ты такой холодный! — Ах, ты!.. — Но не переживай, даже если ты постареешь, я все равно буду любить тебя таким, какой ты есть! — и снова самодовольная улыбочка, да когда ж он так улыбаться-то перестанет?! Я решил, что продолжать спор будет бесполезно, поэтому просто хорошенько пнул Осаму ногой, отобрал одеяло и, закутавшись в него с головы до ног, отвернулся и очень быстро провалился в сон, уже не слыша обиженного ворчания Дазая.

***

— Эй, Чу! Может уже наконец перестанешь меня игнорировать и мы с тобой займемся более приятными вещами, чем просто пялиться в телек, м? — голос Дазая ворвался в мое сознание неожиданно, слишком сильно я ушел в свои мысли и поэтому не сразу понял о чем тот мне говорил. — Какими вещами? — я решил переспросить, хотя уже подозревал на что тот мне намекает. — Ну, например, ты мог бы отсосать мне, а я в свою очередь тебе. Что думаешь, разве не отличная идея? — радость так и сквозила в голосе скумбрии от открывающейся перспективы. Вот гадство! — Даже не мечтай. Я это делать не собираюсь, — по правде говоря, я не то, чтобы этого не хотел, но делать такое с Осаму было немного стыдно. При том, что мы уже столько встречаемся и спим, в большинстве своем инициативу проявлял Дазай, а тут решимость должна была исходить от меня, поэтому минет в итоге я так ему ни разу и не делал. — Что такое, неужели Чуенька испугался? Что, слабо, малыш Чу? — а в глазах так и плещутся дьявольские огоньки, понимая, что такого моя гордость точно не стерпит. И он был прав, такого я просто не мог пропустить мимо ушей, я понимал, что он взял меня на «слабо» и насколько глупо было поддаваться, но я ничего не мог с этим поделать. Такой уж я. — Я? Испугался? Да не неси бред. Подумаешь, отсосать. Тоже мне, сложную задачку придумал. Вот увидишь, ты еще пожалеешь, что решил мне это предложить. Будешь охреневать от моего мастерства и просить еще как текущая сучка! — эта скумбрия меня реально задела, и мне действительно захотелось доказать этому суициднику, что брать меня вот так на "слабо" чревато для него и я даже придумал как… Усадив Дазая на кровать в спальне и заранее спустив с него штаны вместе с бельём, принялся осматривать поле своего действия. На вкус член был ничем не примечательным, разве что чуть солоноватый. Как и смазка, выделяющаяся из уретры. Член был средней длины, не толстый и не тонкий, то что нужно. Такой, если заглатывать глубже, не поперхнешься, а Дазай скорее всего попробует во время предоргазменных судорог насадить мой рот глубже и сильнее, так что в этом плане было все отлично. Пройдясь сначала кончиком языка несмело по члену, от головки, вниз по стволу и до основания, и снова верх, языком проведя по выпирающим венкам, стараюсь не пропустить ни одну, смотрю за реакцией Дазая. Тот сидел, широко расставив ноги, чтобы мне было удобно, с самодовольной улыбкой на лице и дьявольским огнем в глаза, и наблюдал за моими действиями. Ну погоди! Поэтому, когда закончил обводить венки, уже принялся постепенно погружать полувозбужденный, еще немного вялый член в рот, с каждым движением головы погружая его все больше и глубже. Сначала медленно, после постепенно набирая темп, ведь мы же не спешим? В свою же очередь Дазай все больше возбуждался и его член становился тверже, а с губ стали срываться еле уловимые, но все-таки вздохи. Вот тогда-то я и решил осуществить свою задуманную пакость и тем самым дать понять Осаму, что не всё так просто, как ему кажется. Вылив на свободные пальцы заранее приготовленную и лежащую в моих ногах смазку, так чтобы Осаму ничего сразу не заподозрил, продолжая все еще его ласкать языком и ртом, поднес пальцы к его анусу и принялся растягивать. То, как у детектива округлились глаза от удивления, было непередаваемым зрелищем. Так тебе и надо! Но тем не менее тот меня не остановил, что удивительно. Сначала одним пальцем, мизинцем, преодолевая сопротивления мышц, рефлекторно пытающихся вытолкнуть инородное тело, но увеличивая скорость и глубину заглатывания члена Дазая добивался расслабления мышц и продолжил растягивать, постепенно добавляя еще один, растягивая уже двумя. И при этом не забывая смотреть на Дазая. Его лицо было что-то с чем-то, полуприкрытые глаза, блестящие, с огнем сдерживаемого гнева за самовольство, похоти и желания, чуть прикрытый рот, тяжелое дыхание, рука Дазая опускается на мою голову, пальцы вплетаются в волосы, чуть массажируя кожу головы и ероша локоны, а я тем временем добавляю еще один палец, растягивая уже тремя, сосу еще не так глубоко, как мог, но уже близко к этому, помогая себе уже рукой, после чего вырываю из Дазая уже целый стон, что заражает меня охотничьим азартом, сделать так, чтобы Дазай стонал без перерыва, как последняя портовая распутная женщина. Поэтому убираю один из пальцев и оставшиеся два ввожу глубже, проходясь по стенкам в разные стороны, ища простату. А губами остановился на головке, играя с уретрой, а рукой нашел яички и принялся их мять, чуть сжимая, перебирая в руке. Пальцы на моих волосах сжались чуть сильнее, после чего Дазай подтянул меня к себе и впился в мои губы страстным поцелуем, на который я ответил с той же страстью и желанием, мы не просто целовались, правильнее было сказать кусались и лизались, как последние животные. Моя рука с яичек снова переместилась на член, не прекращая надрачивать, а пальцы таки нашли нужную точку и я надавил, после чего глаза Дазая от неожиданности распахнулись, а поцелуй разорвался. Последовал стон. И я продолжил так делать. Потом был еще один стон и еще. Теперь Дазай стонал не прекращая, пальцы на моих волосах были сжаты сильнее некуда, и теперь уже он пытался контролировать скорость и глубину заглатывания. То натягивая мой рот на свой член, то просто позволяя неглубокие заглатывания. Теперь уже Дазай по полной включился в процесс, контролируя мои действия, и сам же толкался навстречу мне, при этом каждый раз, когда он уходил от ласки моим ртом, насаживался на пальцы, получая очередную дозу удовольствия. И вот, когда возбуждение было сильнее некуда, и сил его сдерживать не было, Осаму сильнее толкнулся мне в рот, кончая. Я, не ожидавший такого, поперхнулся и попытался отстраниться, но Дазай все еще меня держал. Вот через пару секунд он отпустил меня, сам полностью падая на кровать и тяжело дыша, пытался прийти в себя после оглушительного оргазма, а я откашливался и пытался так же восстановить дыхание. Из уголков рта тянулись ниточки слюны вперемешку со спермой, но мне было уже все равно. Главное было видеть Дазая таким: тяжело дышащим, с горящими огнем щеками и похотью глазами, такого открытого и соблазнительного. Я же говорил, что не стоило так просто брать меня на «слабо»? Тем временем мой парень уже немного пришел в себя, снова сел и посадил меня к себе на колени, при этом крепко приобнимая и шепча в ухо: — Это было потрясающе, Чуя. У тебя получилось очень хорошо, то, как ты работал своим ротиком, может позавидовать любая порноактриса. Но вот за твое самовольство тебя ждет наказание, — после чего его зубы прихватывают мочку уха, чуть кусая, спускаясь укусами ниже, вдоль шеи. — Ты сам виноват! Нечего было брать меня на «слабо», — мое дыхание участилось от его действий, вот же гад, знает все мои эрогенные зоны! — Но ты мог и не вестись, так что от наказания не отвертишься, но не волнуйся, за отличный минет я отплачу тебе твоей львиной долей удовольствия. Но перед этим оттрахаю как последнюю сучку, чтобы на попе сидеть нормально не смог несколько дней, так что готовься, малыш Чу. — Ты не посмеешь, скумбрия! У меня завтра очень важное заседание, на котором я просто обязан быть и скорее всего просижу там несколько часов, пока не решаться вопросы! Так что я тебе не позволю зверствовать над моим телом! — хотя я и понимал, что мои возмущения бесполезны, все равно этот гад сделает все по своему. Правда, не могу сказать, что я не хотел бы этого, ведь по настоящему Осаму насиловать меня не стал бы, если бы я не хотел секса с ним, а повыпендриваться мне же всегда надо, что б не расслаблялся этого гад, любимый, на гад. — Проверим? — после чего я оказался лежащим спиной на кровати, а меня вовлекли в головокружительный поцелуй, после которого все мои мысли просто исчезли из головы… А ведь потом Дазай действительно выполнил свое обещание оттрахать меня как сучку и при этом доставить огромное удовольствие, правда после задница несколько дней давала о себе знать, но это такие мелочи в сравнении с тем, что стало причиной боли, правда же?