Терновый венец

Ночью в Четвертой необычайно тихо. Лунный свет едва проникает в комнату через грязное окно. Луч пробегает по волосам Македонского, ласково касается носа Курильщика, спотыкается о Табаки и останавливается на Лорде. Волосы жидким золотом спадают на плечи. Его кожа бледная, в редких родинках. Руки обжигающе холодные, в мелких царапинах и белесой паутинке шрамов. Луч освещает лицо юноши. На нем ничего, кроме капризного изгиба плотно сжатых губ и едва заметной складки над переносицей. Лорд завораживающе красив. Но сейчас в моде любоваться собой открыто. А мода доходит до Дома с определенными интервалами, если не затеряется где-то по дороге. Лорд все еще боится зеркал. Ненавидит их. И старается избегать. Лорд не Нарцисс, но он испытывает необъяснимый страх, что зеркало, подобно портрету Дориана Грея, исказит его отражение, выпишет все страхи и пороки, так тщательно погребенные в недрах души. В конце концов, нам всем есть, что скрывать. Звенящую тишину прервало лишь шуршание шин в коридоре и легкий, но отчетливый звук не до конца надутых резиновых покрышек, которые на мгновение прилипают к линолеуму. В Четвертой никогда не было зеркал - из-за отвращения Лорда на них было наложено табу. Единственное зеркало стояло в коридоре. Подъехав ближе, Лорд почувствовал невыносимую, душащую тяжесть, обхватывающую голову и шею. Он потер ее рукой и тонкими, как паучьи лапки, пальцами провел по молочно-бледной коже, едва царапая ногтями артерии и пульсирующие жилки. Тихо, судорожно вздыхает и сдергивает тяжелую ткань с дверцы. Лорд непроизвольно жмурится. Мутное, с грязными расползающимися потеками зеркало отражает тот же маневр. Юноша приоткрывает глаза и смотрит из-под ресниц. Зрачки сужаются, а дыхание спирает. Отражение зло ухмыляется, и протягивает руку к собственным щекам, с которых, словно фарфор, крошится кожа. Лорд пытается дотронуться до своего лица, но не может - невидимые нити режут пальцы. Он щурится, заметив в отражении некую деталь - руки, шею, голову обвивала терновая лоза. Юноша сразу же отдергивает от себя ладонь. Для него взгляд в зеркало - вытащенная из груди стрела, рана от которой никак не желает заживать. Лорд вздыхает полной грудью, разворачивая коляску и направляясь обратно в Четвертую. И только страхи, обвившись терновым венцом, все больше душат воспаленное сознание.