В лапы к ведьмаку

      Пробираться по болоту в самом мрачном лесу в мире вряд ли входило в планы даже ярых суицидников, и Найтмер сам не понимал, что именно дернуло его сунуться в эту мировую, простите сердечно, клоаку. Ах да, ведьмак, живущий в этом лесу, был его последней надеждой на положительный ответ на такие внезапные чувства Негатива. Казалось бы, младший брат нынешнего короля, проигравший в борьбе за власть, униженный, ограниченный в магии, презираемый большинством разумных в королевстве, какая на хрен ему любовь? Тут бы хоть сколько-то положение свое улучшить и уйти из-под опеки навязчивого братца. Но нет, его душа выбрала именно этот момент, чтобы начать биться сильнее в присутствии одного определенного стражника. Стражника, переданного, подобно подобранной с улицы псине, пресловутому старшему братцу. Стражника, давшего понять, что он, Найтмер, всего лишь работа.       Найт тогда едва сдержался, чтобы снова не придушить Дрима, решившего поддержать разбитое сердце младшего, так что тот легко отделался матами и вылетом в коридор.       Ночь сам не понимал, как можно было до такого додуматься, но теперь он искал определенного ведьмака ради, стыдно подумать, любовного зелья. Его гордость вопила, угрожала, молила одуматься, хладнокровно принять отказ и успокоиться, забыть, сохранить собственное достоинство, но душа и упрямство упорно затыкали её, гнали вперёд в смутной, непонятной надежде. Через несколько дней ему будет точно стыдно за свое поведение, но сейчас, одолеваемый ещё свежими эмоциями, он не мог иначе.       По мере того, как ветви мрачных, жухлых деревьев сплетались над головой все плотнее исчезали звуки лесной жизни, затихало пение птиц, не слышно шороха животных, даже шелест листвы сменился тихим скрипом. Та ещё атмосфера. Не будь Кошмар таким безразличным, чёрствым и сосредоточенным на своей цели, то даже не сунулся бы в эту чащобу, ну или развернулся и ушел после первой же минуты.       Мшистый покров под ногами с отвратительным хлюпаньем прогибался под давлением его лёгкого тельца, проседая и выпуская воду, тонкая одежда не грела, давно утратив хоть какой-то лоск, ветки словно специально старались посильнее царапнуть открытые участки костей. Найт с тоской вспоминал покров негатива, что делал его практически неуязвимым ко всему, но теперь оказавшийся недоступным из-за тупых ограничений, как и щупальца, что сейчас тоже значительно бы облегчили задачу.       Кошмар в который раз поправил на макушке раздражающую диадему, зацепившуюся за очередную ветку. Словно насмешка. Посмотрите кто тут у нас. Опальный принц, который ещё не был казнён лишь по прихоти слишком милосердного и заботливого братца. Теперь ничего из себя не представляющий, бесполезный, слабый. Дрим кичился им — посмотрите какой я хороший, даже пощадил своего предателя-брата. Все это вызывало в Негативе бессильную ярость, в приступе которой он сбивал костяшки в кровь о стену в каком-нибудь укромном уголке под безразличный, до ужаса не уютный взгляд телохранителя-соглядатая, представляя на месте каменной кладки личико брата.       Увы, но снять и выбросить так раздражающую безделушку Найтмер не мог. Именно она выполняла роль ограничителя, а стоило ей оказаться снятой, как его местоположение становилось известно и можно было ожидать прибытия армии по его грешную душу. Ах да, ещё один маленький нюанс. При попытке снять она билась током, причем не слабо, дезориентируя и парализуя на некоторое время, за которое успевал прибывать так называемый «отряд по усмирению и захвату монстра». То ещё удовольствие. Спать приходилось тоже в ней. Не самое приятное ощущение, просыпаться от разрядов тока, когда эта штука каким-то образом могла соскользнуть, благо это случалось редко.       Через несколько метров лес неожиданно прервался, и Найт, напоследок запнувшись о какую-то корягу, вывалился на солнечную поляну, словно прошел через какой-то портал, так как это место несколько выбивалось из общей картины мрачного болота, по которому опальному принцу пришлось идти несколько часов. Мягкая трава, яркое солнце и небольшой, аккуратный двухэтажный домик посередине.       Ночь поднялся с колен и отряхнул штаны от налипших травинок, пытаясь вернуть себе более-менее презентабельный вид. Он очень надеялся, что попал в правильное место, а не поехал окончательно, чтобы его воображение начало выдавать желаемое за действительное. Слишком уж нереально это выглядело.       Немного помявшись в стороне и вернув себе хладнокровный вид, стерев с лица желание убивать окружающих особо мучительным способом, принц прошел по едва заметной тропинке к крыльцу. Скрипнули под его весом ступени, разрывая повисшую в этом месте тишину, а дверь неторопливо распахнулась, выпуская густой травянистый запах.       — Я уж думал, что вы там до самого вечера стоять собрались, Ваше Сиятельство. Проходите, не бойтесь, я не кусаюсь, — из недр дома донёсся чуть насмешливый, мягкий голос, а вскоре показался и его обладатель — весьма необычный высокий скелет.       И если его одежды кремово-кофейных цветов ещё могла не привлечь внимание, то остроконечная, заляпанная разноцветными пятнами шляпа, постоянно меняющиеся зрачки и черная клякса на скуле — да. Было в нем что-то такое, необычное, завораживающее, опасное. Интуиция ворочалась за рёбрами, склоняясь от варианта зайти к варианту бежать не оглядываясь, и обратно.       Все же выбрав второе, Найтмер, задержав дыхание, как перед прыжком в воду, отсекая страх и пути назад, переступил порог, с опаской оглядывая помещение. Весь первый этаж представлял собой одну большую комнату, в которой царил хаос, но тем не менее, была какая-то атмосфера правильности и порядка. В одной половине под потолком висели травы, стены были заставлены шкафами, за стеклянными дверцами которых хранилось множество склянок с цветастым содержимым, эта кухня-лаборатория постепенно переходила в гостиную, с двумя диванчиками и столиком между ними, там везде были книги, свитки и отдельные листы, содержание которых Кошмар старался не читать. Он вовсе не хотел думать, что это за рецепт, содержащий в себе яд мантикоры, заячий глаз, какой-то тысячелетник, интимные жидкости единорога и дальше по списку. Нет, спасибо. Ведьмаки и ведьмы всегда были странными. Прямая противоположность магам. Первые были хаосом, взрывами в лабораториях, импровизацией в рецептах, тогда как вторые — порядком, холодным расчетом, логикой и зубрежкой формул. Хотя какими бы они не казались разными, все ещё являлись двумя сторонами одной медали. Общество их, мягко говоря, презирало и боялось опасалось, большую часть времени предпочитая просто не замечать.       Ведьмак хмыкнул и показал Кошмару на диванчик, сам усаживаясь на противоположный, вальяжно закидывая ногу на ногу, не сводя с гостя выжидающе-хищный взгляд. Как змея перед броском, хотя, казалось, выглядел расслабленно-дружелюбно.       Найтмер очень жалел о потере возможности читать чужие эмоции. Это бы сейчас крупно помогло, хотя бы немного… Взяв себя в руки, он все же сел на предложенное место, игнорируя очевидно ироничный настрой ведьмака. С каждой проведенной в этом доме минутой происходящее всё больше напоминало затянувшийся фарс.       — Чаю? Вы прошли большой путь, чтобы встретиться со мной. Я надеюсь, что мои ловушки от нежеланных гостей и вредителей не доставили вам неудобства, — не дожидаясь ответа Негатива ведьмак сделал несколько пасов, от чего на той стороне кухни посуда пришла в движение, окутанная сероватой дымкой магии.       Найтмер с толикой тоски наблюдал за этим. Когда-то подобное было для него пустяковым делом, не требующим большого внимания, а теперь, с теми крохами магии, он даже чашку от стола оторвать не может. Не дав себе податься унынию, он отбросил лишние мысли в сторону, снова смотря на высокого скелета, который, как оказалось, являлся ещё и магом.       — Не назвал бы это сильными препятствиями, но спасибо, за беспокойство, — спокойно сказал Найтмер, хотя хотелось крыть матом. Ему удалось пройти целым, только благодаря опыту и внимательности. Но надо сохранять хладнокровие, ему нужна помощь этого разумного, предъявлять ему претензии слишком нагло, тем более не то положение.       — Ясно, — зрачки Инка на секунду вспыхнули красным цветом злости, но тут же вернулись к нейтральному зелёному и жёлтому, — чем я обязан визиту, ваше сиятельство? — перешёл к делу ведьмак, складывая руки на груди. Секундное недовольство от обесценивания его трудов сменилось острым, но ещё сдерживаемым любопытством. То, что принц их королевства пришел к нему за помощью действительно льстило.       — Любовное зелье, — немного помолчав и подумав все же озвучил свою цель Кошмар, удерживая на лице нейтральное выражение.       На несколько секунд Инку показалось, что он ослышался. Он, честно говоря, ожидал какое-то проклятье, яд, снятие блокировки, но… Это… Вызвало в нем настоящее смятие. Он ожидал таких запросов от кого угодно, простолюдинов, дворян, рыцарей, солдат, торговцев, но от самого принца, пользующегося дурной славой? Это было поистине неожиданно. Ведьмаку даже показалось, что он ошибся, и сидящий перед ним сейчас скелетик, тщательно удерживающий лицо, стискивающий своими маленькими кулачками ткань брюк, вовсе не тот беспощадный монстр, как его описывают слухи, а скорее уж рано повзрослевший ребенок, отвергнутый в своих первых, ещё неуверенных чувствах. Хотя, что мешает совмещать это?       — Необычная просьба, — только и произнёс Инк.       — Так ты можешь помочь? У меня есть золото, чтобы заплатить, — нетерпеливо поторопил принц. Как же ему было неуютно. Знал бы он пару месяцев назад, что будет идти на такой позор ради какого-то телохранителя, собственными руками бы задушил.       — Могу. Но знаете ли вы, о чем именно просите? Что такое по вашему мнению любовное зелье? — кажется, совсем не замечая чужой нервозности, спокойно спросил ведьмак.       — Ну… Полагаю, исходя из названия, оно заста… — не дал себе договорить Кошмар, больно прикусив язык.       «Заставляет» звучит слишком мрачно, хоть и является правдой. Лучше продолжать лгать самому себе, тщетно, желая забыть правду, — вызывает в принявшем его чувства к кому-то.       Инк хмыкнул, прищуривая глазницы, чуть склоняя голову на бок и оценивая Кошмара уже каким-то другим, более холодным и жутким взглядом, от чего тот почувствовал прошедшую вдоль позвоночника дрожь, но секундой позже ведьмак вернулся к своему нейтральному состоянию, натягивая дежурную благодатную улыбку. Между тем небольшой чайный сервиз, подсвечиваемый сероватой магией неторопливо и аккуратно расположился на столике. Две чашки, с каким-то незамысловатым черным узором извивающихся лоз, были наполнены слабо дымящимся темно-малиновым чаем, от которого исходил яркий запах ягод и цветов.       — Отчасти, — сказал Инк, поднимая чашку с чаем с блюдца и немного вертя её в руках, прежде чем сделать глоток, даже не морщась от обжигающего жара и лёгкой кислинки, свойственной ягодным чаям, и удовлетворенно усмехнулся, скрывая эту свою реакцию за фарфором, когда принц последовал его примеру, явно нервничая.       Нет, это не было заметно по лицу, оно сохраняло идеально бесстрастное выражение, но вот его тело, лёгкая дрожь рук, периодическое ерзанье, иногда сбивающееся, от каких-то своих мыслей, дыхание.       — Но всё-таки у «Любовного зелья», есть некоторые свои нюансы, которые известны не всем, — после недолгого молчания вновь произнес ведьмак, — я обязан разъяснить вам их, прежде чем оказать услугу. Мне не нужно недопонимание в работе и глупые претензии после.       — Хорошо, — тут же насторожился Найтмер, все же навредить стражнику он не хотел.       В конце концов, в этом случае подошёл бы и простой свободно доступный яд, ради которого не пришлось бы идти к черту на болото.       — Начнем с того, что «Любовное зелье» это всего-навсего лишь мощный афродизиак, — усмехнулся радужный, наблюдая за тем, как скулы голубокровной особы окрасились нежным сиреневым румянцем, — у него есть отличие от других возбудителей. Достоинство или недостаток, как знать. Возбуждение завязано лишь на заказчике. То есть эту навязанную страсть не утолить никак, без его участия. Это не чувство, а стимуляция физических реакций, похоть, страсть, влечение, но не любовь. Отвратительный туман, обволакивающий разум, лишающий воли, подчиняющий тело. Зная это, вы все еще желаете получить «Любовное зелье»? — под конец Инк уже отбросил в сторону свою игривость, став предельно серьезным.       Он с чистой совестью мог сказать, что ненавидел подобное. Акт, совершенный под этим действием, можно вполне считать изнасилованием. Ему так надоело пытаться разъяснять это. Добиваться или найти новую привязанность? Большинство предпочитали самый лёгкий путь, предпочитая сладкую ложь стараниям.       Если до клиентов так туго доходят слова, то… Почему бы не показать все на деле? Поймет один — не сунуться с подобной мерзостью другие.       Инк снова усмехнулся. Только теперь это несло в себе гнев, горькую ярость, предвкушение.       Найтмер едва сдержал в себе инстинктивное желание отскочить, увидев преображение ведьмака. Его беспокойство и напряжение проявилось только в ещё сильнее сжавшихся пальцев на тонком фарфоре. Отчасти, он понимал его. Теперь, с открывшимся знанием. Это действительно звучало… Мерзко. Но также…       Это был его единственный шанс. С самого начала Негатив знал на что шел. Знал — то, что он собирается совершить, ужасно и аморально. Он предаст то немногое доверие, что ещё оставалось в его брате, он испортит и так не радужные отношения с Кроссом.       Но разве он уже и так не был на самом дне? Презираемый, скованный, ограниченный. И главное за что? За то, кем он был. Просто за то, что, по иронии судьбы, именно ему в их с Дримом тандеме досталась темная магия. Все ожидали от него этого. Ведь не может младший близнец, да ещё и с черными силами, не хотеть захватить власть. А Кошмару просто надоело пытаться что-то доказать. Он с головой ушел в изучение своих способностей. Настолько, что на него повесили вспыхнувшее восстание и лишили единственной отдушины. Даже старший брат, каким бы заботливым и милосердным не старался он выглядеть, ему не верил. Негатив до сих пор дрожит, вспоминая тот взгляд, полный разочарования, когда ему выносили приговор.       Найтмер плотно сжал зубы и мотнул головой, отгоняя от себя мысли недалёкого прошлого, оставляющего отвратительное ощущение запятнанности. Его репутация и так желает лучшего. Так что его единственное преступление даже не заметят на общем фоне всего того, что уже было на него повешено. Кажется, на суде он даже слышал о жертвоприношениях младенцев и крови девственниц.       Кошмар оторвался взгляд от содержимого наполовину опустевшей чашки и со спокойствием посмотрел на собеседника. Он хотел получить хоть что-то. Пусть даже не обманчивая нежность и влюбленность, но хотя бы похоть. Возможно… Он даже разрешил себе подумать о ребенке. Но тут же отбросил эту мысль. Даже если подобное случится, он не собирается обрекать кого-то на такую незавидную участь, как быть его сыном или дочерью.       — Да, даже на то, что вы мне рассказали, я бы хотел воспользоваться вашими услугами, — твердо дал свой ответ принц.       Инк выдохнул, стараясь выпустить через это действие все раздражение, что копилось в нем. Он ожидал, что хоть Найтмер прислушается к его словам, но видимо они думают и разговаривают на каких-то разных частотах. Ведьмак устало потёр висок и щедро отпил чай. Но горячий напиток, кажется, только усилил тот пожар эмоций внутри.       — Ясно, — разочарованно выдохнул чернила, — афродизиак имеет быстрое действие.       Первым симптомом действия зелья является лёгкое головокружение и дрожь в конечностях, — его хищный взгляд с мрачным ожиданием впился в хрупкую фигуру напротив.       Он и сам не понимал, почему так сильно взбесился. Неужели накопительный эффект, вот так не вовремя вырвавшийся наружу? Обычно он не позволял своим чувствам вмешиваться в дела с клиентами. Но, видимо, не наследному принцу просто не повезло оказаться не в том месте, не в то время.       Между тем Инк продолжил свой монолог, не нуждаясь в комментариях Кошмара:       — «Любовное зелье» имеет сладкий, даже приторный ярко выраженный вкус и розовый цвет, поэтому для его незаметного использования лучше добавлять в сладости или те напитки, которые ещё не пробовал объект. К слову, этот чай делается из малины, граната и розы, для него характерен кислый вкус.       Ведьмак поставил чашку с недопитым чаем на столик. Теперь принц явно мог видеть несоответствие оттенков с тем напитком, что был у него. Пусть это было несколько тонов, но…       Кошмар вздрогнул. До него резко, через странную тяжесть и туманность в голове дошел весь смысл сказанного. Его чай совсем не был кислым, наоборот, едва ли не приторным, но он не придал этому значения, так как в основном всегда пил именно такой. Уже ослабшими руками Найт поставил чашку, словно это было какое-то опасное соединение, что грозило взорваться в руках от любого неверного движения. Так глупо попасться…       Однако следующие действия Негатива были более резкими. Он рывком поднялся из-за стола, но упал обратно на диван, ощущая дрожь, прошедшую по позвоночнику, за которой последовал ужасный жар.       — Потом накатывает возбуждение, объект не может думать ни о чем другом, только о том, что диктует ему зелье, — а вот чернила спокойно, даже вальяжно поднялся со своего места и обошел столик, вставая за спиной Кошмара, кладя руки на хрупкие плечи, чувствуя их дрожь через тонкую сливовую ткань, — вам это нравится? Нравится, ощущать себя подобным образом? Вы были здравомыслящим разумным, контролирующим свои желания, и вот, уже они контролируют вас. Забавно, что эти желания даже не ваши, не так ли? Как жаль, что вы уже ничего не сможете мне ответить, ваше сиятельство.       Если бы Кошмар мог что-то произнести, это точно была бы не оценка действия зелья, скорее всего маты. Он чувствовал. Чувствовал все, что говорит Инк. Хотя постепенно слова переставали усваиваться. Значение имел лишь сам голос. Глубокий, с нотками ярости. Тот жалкий клочок магии, что ещё был в нем, стимулируемый зельем, жадно откликался, струясь по косточкам, формируя экто-плоть.       Через считанные секунды Ночь ощущал все, что описывал ведьмак. Навязчивое желание принадлежать, быть заполненным. Остатками ещё не подчинившегося «ЛЗ» сознания он кричал, плакал в отчаянии, ощущая себя позорным течным животным, чувствуя отвратительную сырость между бедер, напряжение, пустоту. Колдовской туман вытеснял здравомыслие. Все, что было в его голове — имя и отчаянная нужда.       Чернила хмыкнул и провел рукой по макушке Найтмера, кончиком фаланги подцепляя диадему, но не снимая. Какое отвратительное и позорное ограничение, доставляющее множество неудобств.       Инк бы, наверное, и дальше продолжил рассматривать и мимолётно прикасаться к дрожащему от возбуждения комочку костей, если бы дверь в его жилье просто бы нагло не выбили. Да ещё и так, что она впечаталась в противоположную стену. Пришедший был явно очень зол, а он даже не почувствовал чужого присутствия, слишком сосредоточившись на Негативе.       Высокая фигура беспрепятственно вошла в дом, и теперь уже чернила на его фоне выглядел хрупкой фиалкой. Теперь он мог рассмотреть вторженца. А посмотреть там было на что. Хотя бы на огромный меч, до этого торчавший в двери, точнее прибивающий её к стене, а теперь вернувшийся к владельцу, окутанный пурпурной энергией. Мечник был полностью закутан в чёрно-белые одежды, и только двухцветные зрачки на, наполовину закрытом шарфом, лице выделялись из этой монохромности.       Если высшие силы и существуют, то Инк готов в них поверить. Этот тип, по взгляду, словно уже множество раз расчленил его и только небольшое препятствие останавливало его от того, чтобы выполнить фантазии в жизнь. Конечно ведьмак узнал его. Не знать внешность надзирателя опального принца хотя бы по слухам было невозможно. Поэтому он сейчас понимал кто наведался по его душу.       — У тебя минута, чтобы объяснить свои действия и отдать принца, если не хочешь стать кучей праха прямо там, где стоишь, — прозвучал монотонный, но от этого не менее устрашающий приказ.       Инк чувствовал нервный тик. Сомневаться в исполнительности угроз стражника не приходилось. Почему он не догадался об этом обстоятельстве раньше? Можно было бы сделать привязку зелья на него, сдать Найтмера на руки и жить свободно, пусть бы сами разбирались.       — Я не сделал ничего, что угрожало бы жизни Его Сиятельству, — усмехнулся ведьмак. Как раз-таки сделал, — всего лишь украсил его жизнь новыми красками.       — Конкретнее. Не то у меня дрогнет рука и здесь станет на одного скелета меньше, ведьма, — нет, Кросс вовсе не был спокоен, как могло показаться сначала, он был просто в холодной ярости.       Сначала его подопечный сбегает, потом оказывается на паршивом болоте с каким-то таким же паршивым ведьмаком. Отличное исполнение служебных обязанностей, Кросс. Дрим точно за такое по головке погладит.       Монохромный бросил быстрый взгляд на Кошмара, тут же хмурясь ещё сильнее. Тот выглядел не очень здоровым. Точнее можно сказать, он был прямо противоположен понятию «здоровья».       — Я бы не советовал тебе делать подобное, если не хочешь, чтобы он медленно загнулся от «Любовного зелья», — ухмылка чернил превратилась в уже откровенный оскал. Он ненавидел, когда ему угрожали. Но вступить в схватку с этим танком, значило заиметь всю королевскую гвардию в качестве врагов, а этого хотелось в последнюю очередь.       Из рта монохромного выражалось самое настоящее звериное рычание. Он уже более тщательно осмотрел Негатива, чувствуя непреодолимое желание впечатать кулак в одну определенную пятнистую скулу. Об этой дряни не мог знать разве что только такой, как его подопечный, чей мир состоял из преимущественно художественной литературы, дворцовых библиотеки и сада. Икс чувствовал вину. Ему надо было быть внимательнее, тогда бы Кошмар не наглотался подобного.       — Видишь ли, — прекрасно чувствуя настрой мечника Инк уже снова вернул былое хладнокровие и управление ситуацией в свои руки, — зелье привязано ко мне. И даже если он перетрахает бордель, или его поимеет вся ваша гвардия, не поможет.       Кросс бессильно стиснул рукоять меча, подавляя желание убивать. Ведьмак не лгал. Как полукровка с кровью оборотня он мог прекрасно чувствовать подобное. А значит, сейчас это отребье было единственным, что может заставить его принца почувствовать себя лучше.       Стражник нехотя развоплотил свою магию, позволяя мечу исчезнуть. Он в нескольких шагов пересёк расстояние до дивана и взял Найтмера на руки. Душа сжималась от жалобного хныканья глупого подопечного. Кросс предпочел бы распрощаться с жизнью, если бы это помогло ему, но все было куда отвратительнее и приземистее. Он одарил замершего в стороне скелета злобным взглядом, усаживаясь на диван и устраивая дрожащий комочек хрупких костей на своих коленях.       — Делай что должен, ведьма. Но если ему будет больно, я обязательно убью тебя, — не угроза — обещание.       Чернила хмыкнул. Ну почему принцу не приспичило влюбиться в своего надзирателя? Тогда было бы проще. Сидели бы где-нибудь в своем саду и ворковали, и он был бы в безопасности, а не собирался заняться сексом под угрозой смерти. Но он должен был признать. Зрелище маленького ерзающего Негатива в лапах огромного стражника было довольно возбуждающим. Если бы конечно не взгляд этого самого стражника, обещающий все небесные кары.       Инк встал меж раздвинутых ног одурманенного принца, начиная расстёгивать его одежду, стараясь не обращать внимания на злобное ворчание под боком. Ещё и оборотень. Да ему прямо везёт сегодня.       Когда Кошмар остался без одежды, двум парам глаз предстало его хрупкое тело, объятое нежной сиреневой магией, сформировавшейся по женскому типу. Небольшая грудь, едва выделяющиеся холмики с бусинами затвердевших более темных по оттенку сосков, тяжело вздымалась. Дыхание Кошмара уже давно сбилось. Он жадно глотал воздух, словно тем самым пытался остудить разгоряченное тело. Округлые бедра крепко сжаты, и Найт определенно соврал бы, сказав, что это отголоски оставшегося смущения, вовсе нет. Трение, пусть и такое, ощущалось просто восхитительно, заставляя его напрягаться все сильнее, сжимать мышцы киски в бесполезных попытках ощущать внутри хоть какую-то наполненность. Зелье полностью поглотило его тело и разум, оставляя на растерзание чувствительные кости, что сейчас были в восторге от любого прикосновения.       Кросс наблюдал за принцем в своих объятиях, но переполняющие его чувства никак не отражались на нем в данный момент, лишь сухое хладнокровие. Ему претило происходящее. Но он не мог оставить подопечного медленно сгорать под воздействием наркотика. Часть его млела от возбуждения, наблюдая такого Негатива, но большая часть ревниво рычала и металась, отдаваясь фантомными вспышками боли за ребрами.       Монохромный мягко огладил тонкую талию, которую он мог без труда полностью охватить своими руками и наклонился, проводя сухим и чуть шершавым языком по скуле своего принца, слизывая текущие из глазницы слезинки. Из горла полукровки вырывалось мягкое урчание, которым он пытался успокоить дрожащий комок костей, даже заведомо зная о бесполезности своих действий. Найт сейчас едва ли его заметит, порабощенный магическим возбудителем.       Инк сглотнул, наблюдая за чужими нежностями. Вина за свою импульсивную ярость и подлый поступок жгла душу, в существование которой он давно уже начал сомневаться. Собрав остатки контроля над ситуацией и вернув былой самоуверенно-игривый вид, он ненавязчиво раздвинул дрожащие ноги Кошмара, попутно мягко оглаживая излишне мягкую магию, видимо ограничитель не давал ей стать достаточно плотной и упругой. Ведьмак склонился, чтобы поцеловать невольного партнёра, но остановился под лёгким рычанием стражника, а потом сменил направление накрывая ртом изящные шейные позвонки, слегка царапая их клыками, но тут же проводя по костной ткани языком. Его ладони скользили по сиреневой магии, массируя, держа острые кончики фаланг подальше, чтобы ненароком не поранить. И не только из-за страха перед телохранителем. Казалось кощунством вредить этой невинной, слабой магии.       Найтмер сдержанно выдыхал, прогибаясь под обжигающими прикосновениями, запрокидывая голову на широкое, мягкое от многочисленных слоев толстой одежды плечо. Что-то в обнимающем его казалось знакомым, таким родным и желанным, но возбуждение набатом било в голове, не давая сосредоточиться, позволяя думать только о Инке, о его глубоком голосе, от которого так сладко, навязчиво тянет в паху, о его широких, горячих ладонях, касающихся дрожащего в нетерпении тела. Инк. Инк. Инк. Это ненормально. Душа, хоть и обильно истекает плазмой, болезненно сжимается. Странно, дико, неестественно. Мягкие, ненавязчивые касания другого успокаивают, но не несут такого нужного облегчения, почти не заметные в эйфории зелья.       Когда ведьмак сбрасывает с него сапоги и стягивает брюки, Кошмар уже сам разводит ноги так широко, как может, не стесняясь, просто забывая о стыде. Его не заботит собственный непотребный вид, порочащий статус. Ему нужно, до жалобного хныканья и тихих просьб, произнесенных севшим от волнения голосом. Нужно заполнить пустоту внутри, утолить жар и голод.       — Что бы ты сделал, если бы я сказал тебе, что Его Сиятельство девственник? — положив руки на бедра Найтмера и огладив мягкий неон, спросил Инк, удерживая взгляд на уровне паха. Это был скорее риторический вопрос, ведь он знал на него примерный ответ.       — Тебе так не дорога жизнь, что ты решил усугубить свое положение? Поверь, больше уже невозможно, — убийственно посмотрел на ведьмака Кросс.       — Это я так, к слову, — издал нервный смешок чернила, опускаясь на колени и целуя сиреневый животик ближе к лобку.       Не смотря на угрозу смерти, происходящее начинало заводить Инка, или он все-таки игнорировал определенные потребности своего тела слишком долго? Когда в последний раз он занимался сексом? Кажется, это было пару лет назад с тем симпатичным, но немного нервным и угрожающим убить демоном? Воспоминания о голубых, стискивающих до треска кости струнах и других более интимных частях все ещё отдаются в нем дрожью и возбуждением. А может все-таки дело в том, что каждый партнёр непременно жаждет его преждевременной кончины? Интересно. Надо будет потом изучить этот вопрос поподробнее, да и найти призыв того демона. А пока стоило сосредоточиться на происходящем. Чернила потёрся скулой о внутреннюю сторону бедра, поражаясь мягкости чужой магии. Запах чужого возбуждения бил по обонянию. Что-то мягкое, сладкое и отдающее яблоками.       Ведьмак проурчал и перевел все свое внимание на истекающую смазкой киску. Она была одной из самых маленьких и очаровательных, что он видел прежде. Тонкие малые губы приоткрыты, от чего можно было увидеть узкую щель, откуда и вытекали полупрозрачные фиолетовые капли, неторопливо скатывались и падали на пол, где уже собралась небольшая лужица.       Хоть возбудитель и не даст почувствовать боль во время самого процесса, но судя по миниатюрности Кошмара, после это все равно аукнется, поэтому стоило расслабить и возбудить его ещё сильнее. Хотя казалось, куда уж больше. Небольшой скелетик в объятиях монохромного был все более нетерпелив, жалобно хныча и потираясь о бедного, уже залитого румянцем полукровку.       Инк усмехнулся над этой картиной, мог бы ещё и как-то прокомментировать, но вот получать по голове огромным кулаком не очень хотелось, поэтому он предпочел вновь опустить взгляд и наконец прикоснуться к нежным складкам, проводя языком от приоткрытой щелки к клитору, без стыда и брезгливости собирая смазку.       Кошмар выгнулся, не сдерживая хныкающий стон, сжимая бедрами череп ведьмака, что тому на секунду показалось, будто вот так его и придушат. А что, смерть вышла бы забавной. Но отбросив мысли о самых нелепых способах, которыми он уже чуть не умер, Инк вернулся к реальности и усмехнулся. Желание принца — закон.       Чернила сжал ладонями бедра Негатива, закидывая их на свои плечи, проскальзывая языком во влажное лоно, тут же оглаживая сжавшиеся стеночки, чувствуя под руками усилившуюся дрожь. Подразнив немного, он сосредоточил своего внимание на клиторе, накрывая набухшую головку (охренеть, и так бывает. У клитора тоже есть головка, представляете? Как жить со знанием, что мужской член — это мутировавший клитор? Кхм, прошу прощения) и втягивая её вовнутрь, тут же обводя языком, не сильно надавливая, чтобы не навредить столь нежной части.       Кошмар придушенно всхлипнул, вжимаясь спиной в Кросса. Он не сомневался, что давно бы уже кончил. Острое удовольствие одолевало его, но этого было слишком мало, зелью нужно совсем другое. И это сводило с ума. Стоило порадоваться невозможности выдавить из себя хоть что-то, помимо стонов, но пока это приносило лишь досаду, ведь хотелось кричать, выть, просить Инка о снисхождении.       Чья-то огромная ладонь схватила за подбородок, мягко принуждая запрокинуть голову. Сиреневые, практически розовые зрачки встретились с двухцветными — красным и белым. Если бы Найтмер мог осознавать происходящее, то ему бы стало неимоверно стыдно, но так он всего лишь подался вперёд, неловко, с глухим стуком прижимая зубы к чужой челюсти, в нелепой пародии на поцелуй, тут же скользя по чересчур острым клыкам языком, не замечая лёгкой боли от появившихся царапин. Но его не оттолкнули, лишь притянули ближе, и чужой, более массивный и немного шершавый язык обвил сиреневый, в вялой борьбе за главенство, уже через пару мгновений следуя за капитулирующим оппонентом, заглушая скулеж и жалкие стоны, обследуя новую территорию, заигрывая с проигравшим. Его мягкость ярко контрастировала с бесцеремонными ласками внизу, где Инк вновь вернулся к узкому лону, в буквальном смысле трахая его немного удлиненным магией языком, наслаждаясь хлюпаньем смазки и дрожью бархатистых стенок, что так отчаянно стискивали его.       Кошмар подрагивал и неловко вскидывал бедра, пытаясь усилить контакт, отчаянно желая большего, но его лишь дразнили. Так близко к финалу, но недостаточно. Ему казалось, что он горит. Слишком жарко, воздуха отчаянно не хватает, хотя поцелуй уже прерван и ничто не мешает дышать, внизу живота, словно скручивается спираль, между бедер уже болезненно, навязчиво пульсирует.       Инк оторвался от своего несомненно увлекательного занятия, поднимаясь с колен, и развязал шнуровку на штанах, приспуская их, вытаскивая уже возбуждённый член, увидев который Найт издал какой-то придушенный всхлип.       Кросс мягко приподнял Кошмара, разворачивая его лицом к себе. Он ободряюще улыбнулся, вытирая большим пальцем дорожку слез с правой скулы принца, и с лёгким стуком прижался зубами к его лбу.       Найтмер потерся об огромную ладонь, сильнее прижимаясь грудью к рёбрам монохромного, выгибая спину, сам того не замечая. Его тело отчаянно желало Инка, но душу предательски щемило от нежности и прикосновений второго, хоть он и не мог узнать его, словно какая-то дымка застилает взгляд, размывая картинку и не давая сосредоточиться на чем-то конкретном.       Почувствовав прижавшуюся к лону крупную головку, Негатив вновь всхлипнул, зарываясь лицом в плечо мечника, вдыхая запах леса и лёгкий душок псины, но не сказать, что это было чем-то таким уж неприятным, совсем наоборот, казалось даже родным и близким.       Благодаря зелью вся боль при проникновении осталась незамеченной, перекрытая ярким удовольствием и удовлетворением, что, словно разряд тока, разнеслись по телу, отдаваясь дрожью в конечностях.       Найтмер постанывал, ощущая себя чересчур заполненным, и жался к Кроссу. Пошлые хлюпающие звуки, появляющиеся из-за движения неона в нем, заставили его заливаться все более ярким румянцем, что, казалось, выключить сейчас в комнате освещение, темно все равно не будет.       — Ин… к, ахх, — совсем жалко простонал Кошмар, моля двигаться быстрее, поскорее закончить это. Ему казалось, что ещё немного и он просто лопнет от переполняющих его слишком ярких и непривычных ощущений.       Ведьмак усмехнулся, услышав донесшееся от полукровки приглушённое рычание. Возможно, он самоубийца, но дразнить монохромного было так забавно. Хотя в контексте полной ситуации, даже для него это было не очень. Но, заварил кашу — сам её и расхлебывай, в конце концов это он начал, напоив ничего не подозревающего принца любовной дрянью, и желание телохранителя снести ему голову имеет под собой веское основание.       Что может быть хуже быть опоенным заковыристой хренью, не имеющей противоядия? Постепенно возвращать контроль над своим телом и мыслями, прямо посреди процесса, чувствуя в себе посторонний предмет, и будь он проклят, приносящий наслаждение, такое постыдное и унизительное. Но ещё больший стыдом стало, понимание ЧЬИ руки его обнимают, в ЧЬЁ тело он вжимается, чтобы обрести хоть какое-то равновесие от глубоких и резких толчков.       Кошмар едва сдержал в себе крутящиеся на языке ругательства. Он зажмурился, желая просто провалиться на этом самом месте, чтобы потом не смотреть в глазницы монохромного, не видеть его брезгливость и отвращение. Но от самобичевания его отвлекли эти самые огромные и горячие, такие любимые ладони, успокаивающе поглаживающие его спину. Найт вздрогнул и прикусил язык, давя в себе позорный всхлип. Раньше он мог только фантазировать о таком, обычно его грубо хватали либо за шкирку, либо за локоть. Значит ли это, что Кросс не будет презирать и избегать его?       Найтмер вскрикнул от очередного толчка, задевшего что-то внутри него, удовольствие взорвалось в его теле, хотя, казалось, куда сильнее. Оно вспыхнуло цветным фейерверком перед взглядом, отдалось пульсацией в душе. Одновременно с этим он ещё сильнее вжался в мечника, чувствуя животом что-то горячее и твердое под чужой одеждой. Кошмар неверяще распахнул глазницы, упираясь лбом в ребра мечника и смотря вниз, со смущением и неожиданным трепетом замечая чужое возбуждение. И это откликнулось в нем жаром даже большим, чем при воздействии афродизиака.       Скосив взгляд на лицо стражника, отвлечённо смотрящего куда-то в сторону, залитого лёгким румянцем, Кошмар тяжело сглотнул, неуверенно выпуская из одной руки его куртку, опуская её вниз, и накрывая ладонью привлекший внимание бугорок, неловко потирая, не решаясь забраться под грубую ткань, но даже через неё чувствуя чужое тепло.       Монохромный вздрогнул от неожиданности и немного неверяще посмотрел на подрагивающий комочек косточек, сейчас прячущий лицо в его одежде и трогающий там, где этого делать не стоит. Кросс-то это понимал, но как же ему нравились эти слабые касания, так что решил отдаться случаю и будь, что будет. Он заурчал, оглаживая бока принца, ненавязчиво прикасаясь к его груди и нежно сминая её, массируя ореолы сосков. В эту игру можно играть и втроём.       Ночь подрагивал от этих лёгких ласк, доверчиво прижимаясь к телохранителю, постанывая от движений внутри. Сосредоточившись, стараясь удержаться на месте, он всё-таки поддался любопытству и, поборов смущение и робость, потянул черную ткань, стаскивая немного вниз и выпуская из её тисков крупный, уже полностью вставший член.       — Вам уже лучше, Ваше Сиятельство, не так ли? — вдруг, словно гром среди ясного неба, раздался мурлыкающий голос чернил, его горячее тело прижалось к спине Негатива, а изящная ладонь огладила сиреневый живот, экто-плоть которого сейчас была натянута вокруг радужного неона.       Найтмер вздрогнул, сильнее вжимаясь лицом в грудь монохромного. Может, если достаточно хорошо перекрыть себе воздух, он просто задохнётся и избавится от позора? Хотя… Он же скелет, это не сработает. А ведь такой вариант был.       В следующий момент Найтмер возмущённо пискнул, так как его рывком стащили на пол, благо хоть там был довольно толстый ковер, поэтому для его коленей все закончилось благополучно, но…       — Что, во имя Луны и Звёзд, ты творишь, полоумный? — прорычал монохромный, впиваясь убийственным взглядом в посмеивающегося ведьмака.       — Не злись, пёсик. Так ты тоже сможешь принять участие, — насмешливо сказал Инк, слегка потянув за челюсть мечника, вынуждая посмотреть вниз.       … Ночь вновь сглотнул, смачивая несуществующее горло. Теперь гордо стоящий член оборотня оказался прямо перед лицом. А сверху он казался меньше. Пропустив мимо своего слуха разговор этих двоих, Кошмар накрыл ладонью основание фиолетового члена, поражаясь тому, что длины его пальцев не хватает, чтобы обхватить этого «монстра» полностью. Это он чересчур миниатюрный, или просто Кросс слишком большой?       Возобновившиеся толчки стали для Кошмара лёгкой неожиданностью, и он, не удержавшись, подался вперёд, прижимаясь скулой к возбужденной магии. Лёгкая дрожь монохромного, и его сдавленный рык стали для него приятной неожиданностью. Ненадолго замерев, Ночь стал неуверенно двигать рукой по фиолетовому неону.       — Ваше Сиятельство… В-вам вовсе не обязательно это делать, — едва ли не с паникой протараторил оборотень, накрыв ладонью макушку Негатива, то ли поглаживая, то ли пытаясь ненавязчиво отстранить от себя.       Но Кошмар полностью проигнорировал его. Просто разомкнул зубы и провел языком по головке, слизывая выступившую из уретры смазку, а потом и вовсе погрузил в рот кончик члена, неумело посасывая и лаская его, вслушиваясь в сдавленные звуки, издаваемые телохранителем, который старался не стонать открыто.       Кросс тысячу раз проклял себя, наблюдая за сосредоточенной мордашкой Кошмара. Даже вот таким, полностью обнаженным и горящим от возбуждения, он выглядел ребенком. Монохромный чувствовал себя ужасно. Словно обманул его. Дико было видеть младшего принца в такой позиции, покорного, возбужденного и отзывчивого. Полукровка вздохнул и откинулся на спинку дивана, просто поглаживая Найтмера по макушке и позволяя ему делать все, что взбредет в голову.       Ведьмак хмыкнул, внимательно наблюдая за взаимодействием принца и его телохранителя. То, что о нем немного забыли расстраивало, хотя, наверное, это было отличным шансом сбежать, но, не смотря на сосредоточенность мечника на Кошмаре, что-то проверять его реакцию не хотелось. Поэтому чернила спустил ладонь с живота Негатива немного ниже, надавливая пальцами на клитор, мягко массируя, одновременно с этим делая сильный толчок под определенным углом, при котором Ночь реагировал особенно бурно. Тот всхлипнул от удовольствия, крупно вздрагивая и насаживаясь ртом, вбирая больше длины, чувствуя тянущий дискомфорт в челюсти, но упрямо продолжил работать языком, игнорируя вновь потекшие из глазниц слёзы.       Кошмар постанывал из-за частых и глубоких движений, попадающих прямо по чувствительной точке внутри, к тому же ласки головки клитора не оставляли его равнодушными, от чего он уже сам понемногу двигал бедрами навстречу, предчувствуя скорый финал, просто желая уже наконец избавиться от этого сжигающего изнутри жара. Он взял член монохромного ещё немного, пока не достиг своего предела, где кончик практически проникал в рефлекторно сформированное остатками магии горло, но так и не решился переступить эту черту, отстраняясь, а потом снова заглатывая на пределе своей способности, параллельно лаская ту часть, которую не мог вместить в рот, ладонью, надрачивая и массируя, чувствуя в неоне пульсацию, что только усиливалась с каждым его движением. Ночь чувствовал отклик полукровки, как тот изредка вскидывал бедра, ненавязчиво давил на голову заставляя взять немного больше, и от этого возбуждался только сильнее. Его бедра уже откровенно подрагивали, судорожно подаваясь то назад, делая проникновения более резкими, то вперёд, усиливая контакт с пальцами, а стенки лона сокращались, стискивая чужую магию все сильнее.       Не успел Негатив отстраниться, чтобы перевести дыхание, как почувствовал на своем лице нечто горячее, отдающее мускусом и терпким запахом хвои.       — П-прошу прощения, — выдохнул стражник, пытаясь восстановиться после оргазма.       Однако особой вины Кросс не чувствовал, прижимая ладонь к скуле Кошмара и большим пальцем будто бы стирая бледно-фиолетовые потёки своей спермы, но, на самом деле, только больше размазывал их. Зверь внутри него довольно урчал. Теперь пара помечена их запахом.       Найтмер едва ли не с урчанием прижался к его ладони, напрашиваясь на ласку. Скольких сил ему стоило держать зубы крепко сжатыми, чтобы откровенно не стонать от удовольствия, растекающегося по телу от каждого нового проникновения.       Сильнее вжавшись в тело монохромного, Ночь всё-таки издавая несколько пошлых стонов, чувствуя особенно сильную судорогу удовольствия и разливающееся глубоко внутри тепло. Тело наконец-то начало постепенно расслабляться. Разом навалилась усталость, от которой глазницы закрывались сами собой. Кошмар почти не заметил, как Инк, сделав ещё несколько коротких толчков, отстранился, с усталым стоном прижимаясь к кофейному столику спиной, но вот перемену в пространстве и широкие рёбра, к которым его мягко прижимали, не боясь испачкать куртку, вполне. Это вызвало в нем робкую улыбку и счастье. Ведь этого он собирался добиться, заходя так далеко? Правда, он не думал, что ценой окажется… Такое странное времяпровождение.       Уже через пять минут чернила шустро передвигался по комнате, доставая какие-то склянки и шустро записывая что-то на многочисленные бумаги. Оборотень поглядывал на него краем глазницы, но ничего не предпринимал, поглаживая разморенное тельце принца, прижавшегося грудью к нему, по спине, вслушиваясь в тяжёлое дыхание. Зверь внутри удовлетворённо урчал, наслаждаясь возможностью прикасаться к тому, кого выбрал своей парой.       Через какое-то время монохромный услышал уж слишком перевозбужденный радостный возглас. Кажется, за любимой работой тот терял весь свой холеный образ. Безумные маги и ведьмаки они такие.       Чернила вновь оказался в непосредственной близости, потрясая склянкой с непонятным белым содержимым. Уже наученный горьким опытом этого хитрожопого скелета, мечник прижал Найтмера ближе к себе и угрожающе зарычал.       — Уф, успокойся, пёсик. Это не навредит твоему хозяину. Как раз-таки наоборот, я лишь сниму с него весь этот ужас, понавешанный магами-недоучками, — насмешливо фыркнул Инк, покачивая склянкой прямо перед лицом полукровки, но не смотря на расслабленный вид, настороженный и готовый спасать шкурку при первой же опасности жизни и здоровью.       — С чего бы тебе это делать? Особенно после того, что ты уже натворил, — с рычанием спросил мечник, едва сдерживая себя от того, чтобы свернуть эту зататуированную шейку, хотя можно и перегрызть, тоже неплохой вариант.       — Из-за того, что сделал, я и хочу помочь. Так сказать, компенсация, — хмыкнул чернила, закатывая зрачки, прямо воплощая собой картину «я помочь хочу, а вы не цените, неблагодарные», — представь, как он расстроится, узнав об упущенном шансе вновь обрести свободу.       — С чего бы меня должно волновать подобное? — прорычал сквозь клыки монохромный.       — Ну как. Он явно тебе небезразличен. Ты заботишься о его благополучии и жизнеспособности. Последовал за ним сюда, помог избавиться от эффекта зелья, хотя мог бы просто взять за шкирку и вернуть Дриму, ведь попало бы не тебе, а напарнику, из-под присмотра которого он и сбежал, — сделал задумчивый вид Инк, поднимая взгляд на потолок.       — Смешно. Как ты вообще додумался до такого бреда, ведьма? Какого напарника успел придумать твой воспалённый разум? — с холодной насмешкой сказал Кросс, внутренне напрягаясь.       — А такой ли это бред, пёсик? Разве смог бы он, с обрезанным резервом, уйти незамеченным от оборотня, пусть и полукровки? — усмехнулся и с покровительственно-благодушным тоном, словно маленькому ребенку, не понимающему простых вещей, объяснил ведьмак, — ну так? Ты хочешь, чтобы Его Сиятельство и дальше оставался игрушкой и разменной монетой в руках Дрима, или я убираю эту дрянь?       — Хорошо, — рыкнул мечник, скидывая маску безразличия, позволяя себе проявлять явное пренебрежение, недоверие и раздражение, слегка отодвигая от себя Найтмера, — но учти, если с ним что-нибудь случится, я убью тебя без раздумий, даже праха не оставлю.       — Понял, не дурак, инстинкт самосохранения присутствует, — нервно рассмеялся ведьмак, откупоривая склянку и давая буквально паре капель упасть на выгравированный месяц на золотом обруче диадемы.       — Что-то не заметно, что он у тебя есть, — фыркнул Кросс, стараясь сдержать волнение за хладнокровной насмешкой. Эта непонятная ситуация заставляла его нервничать, от чего он не сдерживал себя, но потом внезапно замыкался, чтобы через какое-то время вновь позволить себе злиться.       — Ну так маскируется хорошо, — слишком уж беспечно пожал плечами ведьмак, закрывая и убирая колбочку.       Хоть мечник смотрел слишком уж пристально за любым изменением и заметил, как неизвестное зелье начало пениться и испускать лёгкий дымок, исчезающий спустя пару секунд, но он упустил момент, когда именно их с Инком оплели черные щупальца, держа слишком крепко, на грани боли, но чуть-чуть недостаточно, чтобы причинить реальный вред, ставя на колени и попутно закрывая рты. И надо было быть реальным наивным идиотом, чтобы не заметить, как наглые отростки пробираются под одежду, задевая такие места, о чувствительности которых ни один из скелетов до этого не догадывался.       — Как же приятно вновь чувствовать себя целым, — раздался холодный насмешливый голос.       Морозно-голубые зрачки смотрели на двух коленопреклонных скелетов с детского личика Ночи. Даже не верилось, что это воплощение надменного благородства, и есть тот неуверенный скелет, пришедший к Инку и жавшийся к Кроссу.       — Премного благодарен. Право, чувствовать себя отрезанным от магии так унизительно, — обратился к ведьмаку принц, поправляя манжеты рубашки сливового цвета.       Как приятно снова вернуть силы. Лёгкий щелчок пальцев — вся одежда на месте, а негатив плотным слоем обволакивает белые косточки, скрывая следы творившегося непотребства, и не приходится устраивать представление с натягиванием смятых тряпок перед зрителями.       — А теперь поговорим, — милая, но такая кровожадная улыбка появилась на лице Негатива. Секунда и он уже телепортировался за спины «пленников», кладя руки им на плечи и чувствуя чужую дрожь, с удовольствием отмечая, что смотрит свысока теперь он, — с тобой, о том, как правильно отказывать клиентам, — ледяные зрачки обожгли Инка, на несколько секунд потемнев на пару тонов от вспыхнувшего в них бешенства и жажды мести, — а с тобой, — теперь Найтмер склонился над монохромным, опаляя горячим дыханием его череп, — о том, кому именно ты принадлежишь.