Salacity

      Мне до жути уже хотелось прекратить эту пытку, но чертов Эванс продолжал играть с моим телом. Его ладони крепко сжали кисти моих рук, а тяжесть тела практически не давала возможности податься на встречу. Я была в плену, в головокружительно приятном плену. Пару минут полная наполненность сменялась мучительной пустотой, эти несчастные сто восемьдесят секунд казались мне вечностью.       — Крис, хватит, — мои жалобные полустоны, кажется, только забавляли мужчину и придавали большей уверенности. Однако, Кристофер не был роботом, и он сам уже слабо себя контролировал, ведь его движения стали заметно учащаться, а вздохи стали непозволительно громкими.       — Что ты со мной делаешь, — его хриплый голос оказался столь сексуальным, что от пары слов по моей коже пробежал табун мурашек. Моим ответом послужил горячий поцелуй.       Я буквально не ощущала ног, я чувствовала лишь наслаждение, которое росло с каждым толчком Криса во мне. Я в жизни не могла представить, насколько взрослые мужчины могут быть хороши в постели. Я в жизни так не захлебывалась стонами. Я в жизни не получала столько удовольствия от физического контакта с кем-либо.       Вероятно, это был не просто секс, — сплетение душ, вполне возможно. Но в одном можно было убедиться точно, мы оба хотели этого: наслаждаться друг другом, как можно дольше, быть максимально близко, как только возможно.       Томительное ожидание происходящего все наше знакомство неприятной волной окутывало меня с ног до головы при каждом его прикосновении. А сейчас, когда я выгибаюсь под ним кошкой, когда ощущаю его жар и аромат в непозволительной близости… Мне сносит крышу — мужчин до Криса не существовало.       Трудно опомниться в порыве одурманивающей страсти, но в одно мгновение меня переворачивают на живот и, кажется, с новыми силами, вторгаются в мое перевозбужденное тело. Его поцелуи, буквально, на каждом миллиметре моих плеч, а руки крепко сжимают мои ладони. На мужских костяшках проступает кровь через бинты, но Кристофера это не останавливает.       Я чувствую, как мое тело дрожит, как спина неестественно сильно выгибается, как ладони потеют. Мне кажется, будто я слышу свой стон со стороны, он непозволительно громкий. В ту же секунду меня накрывает. Такой всплеск эмоций и наслаждения, что на секунду в глазах потемнело. Оргазм не был продолжительным, однако ноги онемели надолго.       Мужчине потребовалось еще пару минут, чтобы достичь пика. Я почувствовала теплые капли на пояснице, но мне было все равно. Приятная усталость разлилась по всему телу, заставляя неосознанно прикрыть глаза и растянуть губы в легкой улыбке.       — Нам нужно сходить в душ, — Крис прикоснулся своими губами к моему плечу, я была уверена, на его лице тоже сияла улыбка.       — По отдельности, иначе я не скоро попаду домой.       — Я на это и рассчитываю, — мужчина усмехнулся и поднялся, направляясь в сторону лестницы и давая мне возможность рассмотреть его получше в ярком свете дня. Мускулистая спина, растрепанные волосы, крепкие ноги — передо мной был никто иной, как натурщик для величайших скульпторов всех времен. — Ты идешь?       — Обещаешь не приставать? — я улыбнулась и, поборов желание остаться на мягком бархате, пошла следом за Кристофером.       — Не обещаю.       Не знаю, прозвучит ли это хвастовством, но в ванной я испытала не менее головокружительную порцию удовольствия.       Мы лежали на кровати, я аккуратно выводила пальчиками замысловатые узоры на широкой мужской груди, Крис с упоением вдыхал аромат моих волос. Эти мгновения казались мне столь беззаботными, столь счастливыми, что я забывала обо всем на свете. О родителях, об учебе, о подруге, о бывшей жене Эванса, о том роковом вечере. Не было ни дня, чтобы я не вспоминала момент, перевернувший мое восприятие себя, но сегодня все было иначе. Я вновь почувствовала, что мужчины могут быть внимательными, они могут уважать меня, относиться нежно и ласково, я не кукла, не тело для игр, не способ отомстить.       Крис добр ко мне, мил, щедр, заботлив. Порой он закрыт, порой делал мне больно, однако сейчас… Почему-то после вчерашнего вечера и сегодняшнего утра мое мнение кардинально поменялось. Да, я и раньше считала его хорошим человеком и достойным мужчиной, но я дико сомневалась в его намерениях по моему поводу. Как только я вспоминаю его горящие яростью глаза, сожалеющий взгляд, вкрадчивый шепот, откровения за завтраком и чувственность в постели, сердце екает и бьется чаще.       Такое ощущение, будто Эванс моя крепость, моя защита. Раньше эта роль была лишь у отца, однако теперь уверенность в Кристофере возросла стократно. Мне до сих пор непонятно, как все это можно описать, как это объяснить родителям или даже Алише, как быть дальше, но честно говоря, меня это мало волнует. Здесь и сейчас. Я и он.       Возможно я поддалась искушению, его магнетизму и харизме, послушала сердце, а не мозг. Впрочем, стоит ли жалеть? С детства меня учили радоваться мелочам, находить счастье в обыденных вещах, и я делаю это. Хотя вряд ли секс с практически сорокалетним мужчиной можно назвать привычной бытовухой. Я усмехнулась своим размышлениям, что не осталось незамеченным.       — Поделишься?       — Как так получилось? Три месяца назад ты всего лишь попросил сделать музыку потише, а сегодня…       — А сегодня я прошу тебя стонать погромче? — я закатила глаза, но улыбка все же коснулась моего лица.       — Так странно. За мои двадцать лет со мной не случалось ничего интересного и из ряда вон выходящего, но это лето буквально перевернуло мою жизнь с ног на голову. И все из-за одного человека. Нет, я не виню тебя, просто… Столько произошло, хорошего и не очень, а я до сих пор не знаю твое второе имя или любимую музыкальную группу.       — Я не привык рассказывать о себе. В узких кругах меня хорошо знают, а остальным — нет надобности: студентам не положено, партнерам неинтересно. Если ты хочешь спросить меня о чем-то, я с удовольствием отвечу на твои вопросы.       — Расскажи мне о себе, своей семье, доме.       — Я родился в Бостоне, но рос в Садбери. Моя мама — Лиза — работает в театре, отец — Роберт — стоматолог. У меня есть две сестры — Шанна и Карли, брат — Скотт. Мое второе имя Роберт, как бы банально это не звучало. Я пантеист, и у меня есть пес по кличке Доджер. Предпринимателем я стал не по своей воле, но это в итоге позволило мне выучиться на того, кем я хотел стать. Преподавателем философии мне долго пришлось бы копить на этот дом.       — Погоди, погоди, — я нахмурилась и поменяла свое положение так, чтобы смотреть Крису в глаза. — У тебя что, есть собака? — мужчина кивнул с таким видом, мол «это же очевидно». — И ты молчал? Где она?       — Во-первых, это он, Доджер, а во-вторых, ты не спрашивала, в-третьих, он в Бостоне у родителей, — Эванс широко улыбнулся. — Ты такая забавная, когда морщишь носик.       — Хочу познакомиться с Доджером.       — А с остальной семьей? — Крис внимательнейшим образом посмотрел на меня, заставляя поперхнуться собственной слюной. Я не ослышалась?       — Ты хочешь, чтобы я познакомилась с твоей семьей? — уж лучше переспросить, чем заранее себя накручивать. Но получив короткий кивок в ответ, я засомневалась в правильности своего вопроса. — Почему?       — Я не говорю, что ты должна познакомиться с ними завтра или через неделю, — Эванс поспешил меня успокоить, потому что паника в моих глазах явно промелькнула. — Мы могли бы поехать на серфинг в последнее воскресенье сентября вместе. Это семейная традиция.       — Последнее воскресенье сентября через две с половиной недели. И я не уверена, что это хорошая идея. Ты же понимаешь, мы еще не определились, кто мы друг друг другу, и я младше тебя практически в два раза, неизвестно, как они к этому отнесутся, да и неловко это будет…       — Луиза, Луиза, — Кристофер обхватил мое лицо ладонями, заставляя посмотреть ему в глаза. — Если ты не хочешь, просто скажи. Я понимаю, что слегка огорошил тебя таким предложением.       — Можно я немного подумаю насчет этого? — мужчина кивнул и оставил мимолетный поцелуй на моих губах. — Мне нужно собираться, завтра на учебу. Странно, что родители еще не звонили, — я начало было выбираться из плена цепких рук, как вдруг меня осенило. — Что ты сказал моим родителям? Почему они так просто позволили мне остаться с тобой?       — Твой отец ни раз выручал меня, мы всегда приходили друг к другу на помощь, на протяжении пятнадцати лет ни он, ни я не отказывали в просьбах, этот раз не стал исключением. Я попросил разрешения остаться с тобой наедине, чтобы ты помогла мне спокойно уладить последствия, а затем пообещал вызвать такси и лично доехать до твоего дома и проводить до двери квартиры.       — И их не смутило, почему именно я должна остаться?       — Брэдли видел, как ты помогла мне успокоиться и сказал, что возможно так будет лучше. Конечно, он обещал прострелить мне колено, если с тобой что-то случится…       — Какое колено тебе не жалко? Ты ведь не выполнил своего обещания, — Крис тихо рассмеялся.       — Об этом же никто не узнает, — я хитро улыбнулась и пожала плечами, после чего начала одеваться. Как бы мне не хотелось остаться, все равно нужно было ехать домой. Ночь, утро и день были волшебными, но забывать о своей ответственности не стоит.       Я достала из сумочки телефон и увидела несколько сообщений, одно из которых было от мамы. Они приглашали меня на ужин, чтобы обсудить несколько тем. Я примерно догадывалась, о чем зайдет речь за столом, маловероятно, что мне это понравится, но и отказывать маме с папой я не могла. Поэтому пришлось напечатать ответ: «Договорились, буду к семи».       Спустя полчаса я ехала в такси с улыбкой вспоминая недавние события. Мне жутко хотелось подвести один огромный итог по теме «Близость с Крисом». Что же я могла прикинуть? Из плюсов предостаточно, в их числе неимоверное удовольствие, сближение с Эвансом, уверенность в нем, желание быть рядом и куча всего остального. Однако, минусы тоже присутствовали. Точнее, один большой минус — придется скрывать наши отношения от всех. Как говорится, счастье любит тишину, ну вот и посмотрим, насколько эта фраза правдива.       Честно сказать, мне до жути не хотелось ехать на семейный ужин. Почему-то непонятная утомленность и неприятное предчувствие всеми своими силами пытались заставить меня остаться дома. Но совесть и уважение к родителям оказались сильнее, поэтому ровно в семь ноль-ноль после полудня я стояла на крыльце родного дома с тортиком в руках.       — Анна-Луиза, мы тебя заждались, — папа открыл дверь, пропуская меня внутрь. И хоть его голос был веселым, в глазах читалось некое смятение.       — Я долго выбирала десерт, — вранье, я просто медленно, даже лениво, собиралась.       — Зато уже все готово. Проходите, садитесь за стол, — мама, как и папа, была чем-то озадачена. Каролины нигде не видно и не слышно.       — А где Лина?       — У подруги на дне рождении, папа заберет ее через два часа, — какая-то неловкость витала в воздухе, поэтому приняться за еду было самым логичным вариантом. Однако, как назло, кусок в горло не лез.       Первые сорок минут прошли еще более менее сносно, но потом… Черт, да лучше бы я действительно осталась дома, сославшись на мигрень.       — Луиза, я хочу, чтобы ты сейчас была максимально откровенна с нами, — мама совершенно неожиданно прервала затянувшееся молчание. Я подняла взгляд на нее, а затем на папу, увидев его сочувственный взгляд, поняла, что ничего хорошего сейчас не произойдет.       — Конечно. Что-то случилось?       — Что тебя связывает с Кристофером? — мама так холодно на меня взглянула, что волей-неволей по позвоночнику проползла мерзкая змейка мурашек.       — Ты имеешь ввиду мистера Эванса? — я пыталась максимально расслабиться и придать своему голосу непринужденности, но я четко осозновала, что придется либо выкручиваться, либо лгать родителям.       — Да, но для тебя он уже просто Крис, не так ли?       — Гвинет, не стоит быть такой резкой…       — Брэдли, я не резкая, я просто хочу узнать, что обещго у моей двадцатилетней дочери и сорокалетнего бизнесмена!       — Мам, что у нас может быть общего? — я усмехнулась, хоть и сделала это натянуто. В ответ прозвучала тишина, мама молча встала и подошла к тумбочке, на которой лежал конверт, после чего буквально швырнула его в мою сторону. Сказать, что я обомлела от такого ее поведения — не сказать ничего.       — Что там? — на мой вопрос ответил отец.       — Фотографии. Сегодня утром положили под дверь этот конверт. Лучше тебе взглянуть на них, — мне стало так жутко, что руки затряслись. Я медленно достала несколько фотографий и с замершим сердцем начала их рассматривать.       Я и Крис, обнимающиеся в ресторане на террасе, я, сидящая у Криса на коленях, на дне рождении его друга, Крис, целующий меня в щеку, в больничной палате, мы, выходящие из такси у его дома. На каждом снимке напечатана дата, а на моих ребрах уже высечено краткое «пиздец».       — Это… я все объясню.       — Уж пожалуйста, дорогая, — мама залпом осушила бокал вина, а затем вновь не сводила с меня взгляда.       — Ладно, а может не объясню, — мне стало так стыдно за себя, что глаза сами по себе опустились вниз.       — Не можешь объяснить, как ты водила шашни с женатым мужчиной? Как нагло врала нам с отцом? А на ужине? Ах, как вы хорошо притворялись на ужине! А цветы? Все те бесчисленные букеты — его рук дело?       — Гвинет, не пари горячку, я прошу тебя. Луиза взрослая девочка и понимает, что делает. Так ведь, дочка?       Я взглянула на папу, затем на маму. Внезапный прилив адреналина добавил мне уверенности. Мне не хотелось оправдываться за свою личную жизнь, а особенно, когда меня пытается пристыдить за мой выбор собственная мать.