Краски жизни

      Итак, его предали.       Хуже всего то, что Лань Ванцзи даже не мог назвать имени предателя, потому что не знал, кто именно мог выдать его местоположение госпоже Ян, а заодно и сдать вместе с ним и Вэй Усяня, которого эта коварная женщина вынудила играть по своим правилам.       Разумеется, он злился. Сначала на художника, за то, что тот оставил его на растерзание, пока сам сбежал через подсобку своей мастерской. Затем на свою навязанную невесту, которая без ложной скромности выложила как на духу, что весь план придумала сама, и если бы Вэй Усянь оказался женщиной, ему, куратору, уже выцарапали бы глаза, а бедному Вэй Ину вырвали бы всю набивку из кистей вместе с волосами.       В данном случае, настоящей жертвой происходящего являлся только художник, которого втянуло в их разборки против воли. Не мог Ванцзи на него злиться. Ему, напротив, было стыдно. Куратор и так не отличался в глазах Усяня особым авторитетом, а теперь и подавно пал перед ним.       — Когда ты собираешься вернуться? — Киу Ян приперла мужчину к стенке, Ванцзи против нее был абсолютно бессилен. Не мог же он позорно убежать? Она же сдаст его сразу же.       — В конце месяца мы вылетаем в Шанхай, — врать было бессмысленно. Эта женщина наверняка уже смогла раздобыть большую часть информации, и если он попытается ей солгать…       — И всё? Я надеюсь, на этом ты успокоишься? — мужчина нахмурился. Что значит «успокоишься»? Да он самый спокойный человек в этом городе! Адекватный так точно! — Я имею в виду, хватит бегать. Возьми уже ответственность.       — О какой ответственности ты говоришь? — лицо госпожи Киу покраснело, а щеки надулись, делая ее похожей на персонажа нелепого ситкома.       — Возможно, господин Лань забыл, между нашими семьями действует договор о том, что мы должны пожениться. Тебе не кажется, что тянуть дальше уже просто неприлично?! Я не молодею! Надо мной уже смеются из-за тебя, потому что ты до сих пор никак не можешь ни на что решиться! Мужчина ты, или кто вообще? — женщина говорила и зло топала маленькой ножкой, обутой в атласную туфельку, по плитке с узором под мрамор. От грохота голова мужчины разрывалась вспышками боли.       — Откажись от договора, — и все твои проблемы решатся, хотел добавить Лань Ванцзи.       — Тебе надо, ты и отказывайся! А если нет, тогда бери меня в жёны! — в этот раз актриса была настроена решительно. — Как тебе ни стыдно перекладывать на меня ответственность. Вэй Усянь о тебе лучшего мнения, что будет, если он увидит твое истинное лицо.       Холодная волна пробежала по спине мужчины.       Стоило Киу Ян привлечь к разговору образ художника, как шестеренки в голове куратора сразу же задвигались, обрабатывая общую мысль.       Он знает? Она рассказала Вэй Ину о том, что они связаны договором между их семьями? О чем еще эта женщина рассказала? Столько вопросов, что виски сдавило болью, будто на голову натянули железный обруч, который сужался все сильнее и сильнее под горящим взглядом Киу Ян.       Лань Ванцзи не хотел на ней жениться. Он вообще жениться не особо-то хотел. Но отказаться не мог. Для его отказа просто не было оснований, которые отец мог принять и разорвать эту договоренность. К тому же, этот брак уберегал Лань Сичэня от такой же участи. И Ванцзи пять лет назад сам на это подписался.       Если бы мужчина знал, чем это обернется, закатал бы старшего брата в ковер и вылетел первым же рейсом из страны, надеясь, что матери удастся обуздать отцовский гнев.       Но вместо этого… вместо этого он согласился, решив, что Киу Ян сама сбежит от него через пару месяцев, столкнувшись с его характером и ледяным отношением. Другие-то сбегали. Все, в ком Лань Ванцзи не был сам искренне заинтересован, не выносили его равнодушия.       А эта женщина, против всех ожиданий, не только выдержала, но и в конце концов смогла загнать его в угол.       — Слушай сюда, господин Лань, если ты подумаешь обмануть меня, я всё о тебе расскажу Вэй Усяню. Мы с ним неплохо подружились, и я уверена, он не из тех мужчин, которые позволят кому-либо плохо обращаться с женщиной, — глаза Ванцзи опасно сузились, но женщина, в ответ только выставив лоб вперед, нахмурилась и уперла тонкие руки в бока. — Сделаю так, что он знать тебя не захочет!       — С чего ты взяла, что его мнение обо мне имеет хоть какое-то значение? — куратор бравадно фыркнул. Внутренне он обливался холодным потом, но показать слабость означало тут же в пух и прах проиграть.       — Не имело бы, ты бы за ним не носился! А он о тебе, между прочим, хорошего мнения, что удивительно, зная то, каким гадким ты можешь быть. — Эта женщина… эта женщина переиграла и уничтожила его.       Она не только нашла, на какое место наступить каблуком, но и… заинтересовала его.       — Хорошего мнения? — Ванцзи стоял перед тяжелым выбором. Киу Ян сказала ему, что «подружилась» с Вэй Ином. Это значит, они встречались несколько раз и она действительно много могла рассказать. Как и Вэй Ин мог рассказать немало. И если женщина была актрисой, могла с три короба наврать, то художник, напротив, был человеком искренним и откровенным.       — Хочешь знать, что он о тебе думает? — черт, конечно же он хочет, что за идиотский вопрос. — Я могу сделать так, что у господина Вэя не просто останется о тебе хорошее мнение, но может быть и что-то большее. Например, желание работать с такой вредной задницей, хотя я бы на его месте выбрала кого получше.       Кого получше?! Это кого это? Разве всё высокое общество ещё не утвердилось в мысли, что лучше Лань Ванцзи нет никого и быть не может.       Мужчина, холодно фыркнув, окинул свою коварную невесту скептическим взглядом. Увы, она была сшита капроновой нитью настолько крепкой, что не поддалась. Ох, она ведь действительно долго выносила его равнодушие и, можно сказать, имела черный пояс по его укрощению.       Лучше Киу Ян с этим мог справиться только Вэй Усянь. Но что, если женщина исполнит свои угрозы и вынудит в конце концов художника отвернуться от его куратора, ведь тому было на кого смотреть. Сейчас его окружало столько очарованных людей, что Лань Ванцзи мог удавиться уксусом.       Но как убить, она могла и помиловать, сама же предложила ему этот щедрый вариант, цена которого была не так уж высока. К тому же, не только эта актриса не молодеет, Ванцзи, к сожалению, тоже не вечен, и хотел бы успеть как можно больше до того, как его час пробьет.       — Говоришь, можешь убедить его со мной работать? И каким же образом? — куратор был весь воплощением недоверия. Он-то знал, что на художника ни одно щедрое предложение не действовало, так что она могла предложить ему, чего не мог он?       — Сразу видно, что ты мужчина, к тому же черствый, как сухарь. И где твоя страсть и чувственность, которую ты так умело продаешь?! — Киу Ян опять топнула ногой в ложном гневе. — Вэй Усянь вдохновленный человек искусства, без ложной скромности скажу, я нахожу нас очень похожими, и поэтому я смогу его убедить в отличие от тебя. Так что давай заключать сделку, я уговорю его работать с тобой, а ты исполнишь наконец свой долг. Каждый в итоге получит то, что хочет, это ведь справедливо.       Все, о чем мог думать Лань Ванцзи, слушая эту женщину, это о том, что нет, нет, она и Вэй Усянь были совершенно не похожими людьми. Как бы она ни старалась в этом его убедить, он бы не поверил.       Но его уверенность начала расшатываться, как башня из костей для маджонга, которые использовали не по назначению. Словно из этой башни каждый день вытаскивали по кости, и вся конструкция убеждений начинала опасно шататься и раскачиваться.       Киу Ян прилипла к ним, как липкий тканевый пластырь, и не хотела отдираться. Женщина пользовалась своим статусом и популярностью, а еще не гнушалась воровать чужие идеи, чтобы добиться возможности находиться рядом с куратором и его художником. Последний, что ужасно, воспринимал это совершенно спокойно, вызывая у Ванцзи этим чувство глухой ревности и печали.       Почему этот человек так легко сходился с женщинами, если не уделял им того внимания, которое по обыкновению уделяли прочие мужчины? Хотя… если бы вдруг Вэй Усянь заинтересовался Киу Ян как женщиной, объектом любви и страсти, Ванцзи наверняка умер бы от ревности. И точно не к невесте.       Куда бы они теперь не пошли, она следовала за ними, и даже Лань Цзиньи находил эту женщину излишне навязчивой, не понимая, почему все ее согласны терпеть. Хотя, конечно, госпожа Киу никогда не позволяла себе много. Просто она, как люди их статуса, не могла принять простой мысли, что мир вокруг нее не вертится. Как, впрочем, и Лань Ванцзи отказывался принимать ту же мысль, считая, что в качестве всего мира достаточно одного только Вэй Усяня.       — О, вот эти выглядят красивыми, я возьму их для господина куратора, как думаешь, ему понравится? — Ванцзи вовсе не собирался подслушивать, это вышло совершенно случайно.       Их пространство было катастрофически тесным в этом городе и в богемном окружении Пекина. А с появлением госпожи Киу, оно стало еще теснее, лишая куратора привычной легкости в том, чтобы впечатлять своего художника разными мелочами, которые помогали ему настраивать того на благой настрой. Будь то кофе из Старбакс, или коробка очаровательных свежих эклеров, готовый ланч из Грин кафе — Ванцзи мог просто взять и принести то, что считал лучшим, в обмен на часы, которые художник будет полностью его, пока не насладится подношениями.       Вэй Усянь редко покидал здание академии в рабочее время. Все привыкли, что обязанностью Лань Ванцзи с какого-то момента стало умасливать преподавателя искусствоведения, и даже студенты не настаивали угостить того автоматным кофе, потому что понимали — оно никак не сравнится с тем, что притащит Лань Ванцзи.       Но Киу Ян… эта женщина, появившись, начала таскать художника по ресторанам в обед, громко и капризно жалуясь, что ей необходимо, чтобы такой чуткий человек не оставлял ее одну. Ах, эта актриска умела играть, ничего не скажешь, даже Ло Циньян была ей очарована, как и другие преподавательницы. И всё, что мог предложить куратор, теперь было не так хорошо и достойно. Будь он менее воспитан, он бы зло сплюнул кислоту и втоптал в городскую пыль.       — Только не эти. Посмотри лучше на эти, они будут лучше, — Ванцзи застал их в паре кварталов от городка академии, где надеялся разжиться свежими пирожными, которые мог бы предложить в конце трудового дня, им ведь было что обсудить перед вылетом, и он хотел подготовиться. Но встретил здесь эту парочку, которая спутала ему все карты.       Лань Ванцзи должен был уйти, чтобы не подслушивать, и вернуться позже, делая выбор, но не смог, поняв, что речь этих двоих о нём.       Не то чтобы это было важно, но… слова Вэй Усяня, которые он произнёс спустя минуту, заставили воздух застрять в легких, а уши и шею облило сладким жаром.       — Почему эти? Мне те нравятся больше… — Киу Ян капризничала, как маленькая девочка, и дергала свободный рукав пальто художника, оба стояли лицом к сверкающей витрине, забитой пирожными.       — Потому что Лань Ванцзи не станет их есть. Как его будущая жена, ты должна запомнить, у этого господина аллергия на орехи. Особенно он не переносит миндаль, — услышав это, Ванцзи опустил длинные ресницы, стараясь скрыть, как его глаза заблестели в свете ярких ламп. Неужели этот человек знал его так хорошо? Он помнил такие мелочи? До сих пор?       — Правда? О, похоже ты и правда знаешь его очень хорошо, — голос женщины звучал мягко и восхищенно, как и сердце куратора в этот момент.       Мало кто старался.       Правда, мало кто старался запомнить его привычки, что он любит, а что нет. Ванцзи очень хорошо помнил это из своей молодости, когда его вкусы постоянно игнорировались. Неужели Вэй Усянь помнил?       Если задуматься, похоже, так оно и было, просто только сейчас он получил откровенное подтверждение этому. При нем бы, разумеется, Вэй Усянь не открыл бы то, насколько он внимательный.       Это обычно проявлялось в мелочах и только, которые выглядели как намеренная осторожность. Кусочки сахара на отдельном блюдце, шоколадные конфеты к чашке американо, когда он заходил в мастерскую, простой зеленый чай со сдержанным вкусом без добавок, который, вероятно, никто кроме него не пил в их преподавательской, но все равно покупающийся каждый раз, как только пачка начинала заканчиваться.       — Просто есть вещи, которые тяжело забыть, и есть люди, которые достойны того, чтобы к ним относились внимательно, — тихо сказал Вэй Усянь, но Лань Ванцзи всё равно его услышал.       О да. Действительно, так и есть.       Стоит ли говорить, что для этого господина человек, который больше всего достоин внимания, это ты, Вэй Усянь. Теперь, раз и навсегда.