Профессиональный лжец

      Он никогда не был хорошим или плохим полицейским по отношению к преступникам. Постоянно серьёзный, иногда даже грубоватый, терпеливый, не́когда бывший мягким и едва беззаботным детективом Мин Юнги. Ныне же со своими коллегами он не общителен в основном из-за того, что они сами стараются держаться от него подальше, считая одержимым своей работой, ведь ничем более он не был заинтересован. А всё из-за памятного шрама на левой щеке, который стал чем-то вроде сувенира, связывающим его с человеком, чьё имя буквально вызывало рвотный рефлекс, стоило только произнести его имя. И имя это отзывалось тупой болью в груди апатичного детектива, всякий раз отдаваясь напоминанием об итогах их встреч.       В тот ясный день в его участок поступил тот, кого не могли поймать на протяжении долгих трёх лет — молодой парень по кличке «Койот», он же Чон Чонгук — главарь преступного сообщества «Рыжие волки», промышляющего в районе Итэвон-гу, который по сей день считался самым опасным районом в Сеуле. Это было связано с тем, что этот район буквально принадлежал иностранцам. Американцы, турки, иранцы, африканцы, британцы и прочие европейцы по штуке, которые никогда не упускали возможности «двинуть» по рукам наркотические средства и психотропные вещества, всегда были готовы заработать, а каким способом — дело второстепенное. Именно в этом районе чаще всего происходили убийства, которые в основном доводилось расследовать капитану О Сехуну и детективам, подчинённым ему. В тот день из-за отсутствия на посту капитана производить допрос пришлось Юнги, как главному детективу полицейского участка Итэвон-гу, на которого Сехун, будучи его хорошим другом, не раз возлагал ответственность за проведение отдельных мероприятий в его отсутствие. Мин ещё не знал, на что он шёл в тот день и кто его ждал в комнате для допроса.       Юнги, рассматривая на ходу дело Чона и попивая горячий латте с ванилью, спешил к допрашиваемому, что уже как полчаса ожидал его.       — Господин Мин, — окликнул Юнги хубэ, — поправьте, пожалуйста, галстук, чтобы выглядеть серьёзнее! Файтин вам!       — Спасибо, Чимин, — лёгкая улыбка тронула уголки губ Юнги.       Поправив галстук и повесив на входную дверь табличку «Не беспокоить», Мин, включив диктофон и бросив его в карман, вошёл в комнату, окутанную полумраком, в которой не было ничего, кроме тёмных, простых деревянных стульев и в тон им стола с одним не менее угнетающим светильником, бывшим единственным источником освещения в комнате. Такая обстановка добавляла серости в и так серые будни Мина, что уж говорить о буднях допрашиваемых, которым доводилось бывать в этой комнате. Всё грустно, однотонно и печально.       — Итак, Чон Чонгук, меня зовут Мин Юнги, и я, как ты понял, буду допрашивать тебя, — выдвинув из-за стола стул и сев на него, совершенно спокойно и безразлично проговорил Юнги заученную фразу.       На стол со звоном надетых наручников легли руки, пальцы которых были сцеплены в замок, а затем сидящий напротив Юнги парень подался вперёд, давая дознавателю разглядеть своё лицо.       — Мин Юнги? Тот самый? Шуга? Мятный Шуга? — не веря своим глазам, усмехнулся Чонгук и провёл языком по своей обветренной нижней губе, затем прикусив её.       Юнги продолжал выказывать всё своё равнодушие и безразличие. Ему было плевать на то, что перед ним сидела его школьная любовь. Чонгук уже давно не являлся головной болью Мина. О да, тот самый Чон Чонгук. Подумать только, насколько Земля круглая, раз Чон попал в его отдел именно в его смену. А Юнги-то думал, что больше никогда не встретит этого больного на всю голову парня, но, по всей видимости, судьба решила распорядиться иначе.       Мин до сих пор помнил тот день, когда Чон Чонгук — школьный мажор и разбойник, начал отравлять его жизнь. Уж этот период его жизни забыть было невозможно, даже если сильно попытаться, ничего бы не вышло. Чонгук оставил огромный след как в его жизни, так и в его памяти.       В тот день была такая громкая музыка и такие пьяные одноклассники, которые решили отметить начало последнего для них учебного года, что Юнги никогда в жизни больше бы не увидел их такими. Это был его первый вечер, в который он позволил себе выпить. Рядом ни одного взрослого, ведь этих ребят решили оставить одних, аргументируя это тем, что дети уже взрослые и справятся сами и самым цивилизованным способом — без драк и перебарщивания с алкоголем.       Вокруг дивана собралась компания ребят, выпивающих на брудершафт текилу. Одна из девушек, что громко смеялась со своими подругами, особо привлекала внимание Кима Тэхёна, который уже несколько минут заинтересованно наблюдал за ней.       — Скажи, Наён, а тебе слабо поцеловать свою подружку? — развязно спросил Ким, прикусывая губу.       — Ты в этом так заинтересован, Ким Тэхён? — ухмыльнулась девушка, принимая вопрос светловолосого за вызов.       — Ну так слабо или да? — продолжал издеваться выпускник, беря в руки стакан с текилой и выпивая всё его содержимое залпом.       Опьяневшая девушка ухмыльнулась и, посмотрев на свою подругу, как бы спрашивая разрешения на близость, получила положительный кивок Дахён, которая даже сама увлеклась предстоящим действием.       Наён улыбнулась и придвинулась к Дахён, после чего мягко поцеловала ту в губы, затягивая в их первый и, наверное, последний поцелуй, о котором на утро они точно не вспомнят, а если вспомнят, то виду не подадут точно.       Ребята, находившиеся в компании, оккупировавшей диван, дружно улюлюкали и начали хлопать в ладони. Всё внимание было обращено на две хрупкие фигуры, которые, обнимаясь, углубляли свой поцелуй, разжигая его страстью, отчего кто-то в комнате начал свистеть.       И только Наён, отстранившись от Дахён, ухмыльнулась, смотря на Тэхёна, открывшего рот в изумлении, как одноклассник невольно покраснел, опуская взгляд в пол.       — А теперь ты, Ким Тэхён, — улыбнулась темноволосая девушка, попивая виски, смешанный с колой, из пластикового стаканчика.       — Я? П-поцеловать тебя? — ахнул Тэ, развязывая галстук рубашки из-за подступившего волнения, заставившего его вспотеть.       — Нет, ты что. Поцелуй парня! Например, Мина Юнги! — Им ткнула в сторону Мина указательным пальцем.       Тогда Юнги, услышав своё имя, повернулся в сторону, где его произнесли. Вскинув бровь, Мин недовольно покачал головой, желая, чтобы его не втягивали в это.       — Его-то? — сглотнул слюну парень, смотря на Юнги, который так и прожигал в нём дыру, взглядом давая понять, что Тэхёну лучше не приближаться к нему. — А можно лучше кого-нибудь другого?       — Ой, да чё ты сопли распускаешь? — рядом с ребятами раздражённо закатил глаза Чон Чонгук. — Не можешь — так и скажи, чего комедию ломать? — после этих слов Гука Тэхён замолчал и вжался в кресло, в котором сидел. — Всё ясно, тряпка. Учись, как надо, сопляк.       Юнги только выдохнул с облегчением, как, услышав последние слова Чонгука, подскочил с места и хотел было уйти, но брюнет был настроен решительно и, схватив Мина за предплечье, притянул к себе, после чего требовательно поцеловал его. Юнги никогда не целовался с парнями, да что уж говорить, с девчонками он тоже не целовался. Чон Чонгук украл его первый поцелуй, который Мин ещё не придумал, кому подарит. Но что-то пошло не по плану, и вот Мин Юнги стоял посреди гостиной, целуясь с лидером школьной элиты. Конечно, он навсегда запомнит ощущения, которые заставил его испытать Чон. В какой-то степени Юнги даже понравилось и он не хотел прерывать свой первый и столь значимый для него поцелуй.       Отстранившись от парня, Чонгук довольно улыбнулся, а затем направился назад к ребятам из своей компании, оставляя Юнги в немом шоке. И кто бы мог подумать, что на этом связь Юнги и Чонгука не оборвётся.       Если бы Юнги знал, кем станет Чонгук в будущем, то непременно бы держался от него как можно дальше. Он бы не отвечал на его знаки внимания. Он бы точно оборвал все связи с этим человеком, если бы знал…       А Чонгук тоже был хорош, он не питал к Юнги никаких чувств. Ему было глубоко плевать, что где-то в школе от него сходил с ума один худощавый парень с мятными волосами. Чонгуку просто было скучно, вот он и развлёкся, влюбив в себя доверчивого мальчишку.       — Вы же знаете, Чон Чонгук, что обвиняетесь в обороте наркотиков, совершаемом преступным сообществом? — бесстрастно продолжил допрос Мин Юнги, совсем не обращая внимания на провокации.       — А то, — ухмыльнулся Чонгук, откинувшись на спинку стула.       — Вам светит пожизненный срок лишения свободы.       — Скажи, Шуга, зачем ты здесь? — подался вперёд Чонгук, игнорируя Юнги, следовавшего протоколу.       — Я здесь работаю.       — Так я тоже на работе, — самодовольно ухмыльнулся Чон.       «Нисколько не изменился, — мысленно фыркнул детектив. — Такой же самовлюблённый и самоуверенный кретин. Колония особо строгого режима так и плачет по нему».       Взгляд Юнги упал на руки задержанного, пальцы которого были по-прежнему сцеплены в замок. На его предплечьях красовались татуировки, которые покрывали собой едва ли не всю кожу рук Чона. «А ты далеко пошёл, маменькин сынок, — хмыкнул Мин, продолжая рассматривать Чонгука. — Видимо, на этот раз дядюшка не смог вытащить твой зад из очередной передряги. Ты попал, Чон Чонгук, и на этот раз сядешь уж точно. Я лично посажу тебя в камеру строгого содержания».       Достав рацию из кармана пиджака, Юнги спросил:       — Кто задержал Чона?       — Так это… — послышался взволнованный голос Чимина. — Он сам пришёл…       Юнги опешил. «То есть как это он сам пришёл? — прикусил нижнюю губу блондин. — Явка с повинной — это не удел Койота. Здесь что-то не так… Чон Чонгук никогда не признаёт своих ошибок и уж тем более преступность своих деяний».       Стоило только Юнги занести шариковую ручку над бланком протокола, чтобы заполнить реквизиты, как за дверью послышались выстрелы и крик. Парень тут же поднялся с места, доставая из кобуры огнестрельное оружие. Положив указательный палец на затвор и направив ствол перед собой, Юнги подошёл к двери допросной комнаты, которую тут же приоткрыл, чтобы увидеть, что происходит в отделе. Увиденное заставило его закрыть дверь и направить ствол на Чонгука, одновременно снимая пистолет с предохранителя. В здании отдела полиции творился сущий хаос: парни в масках стреляли по столам, стенам, электроприборам, а сотрудники правоохранительных органов даже сделать ничего не могли, кроме как укрыться за своими столами и отстреливаться.       — Какого хрена здесь происходит?! — злобно фыркнул парень, смотря на самодовольно улыбающегося Койота.       — Прости, Шуга-щи, работа, она ведь такая, — оскалился Чон, скидывая наручники с запястий и поглаживая указательным пальцем их зубчатый сектор.       — Как ты снял их?.. — растерянно спросил детектив. — Так и знал, что ты что-то задумал! — тут же опомнившись, вскрикнул Мин, сильнее сжимая шершавыми ладонями рукоять пистолета, из-за чего те побелели. — Зачем ты здесь?!       Наверняка у Чона была отмычка, а ещё в отдел полиции он точно не сам попал. Чону помогли, и сделал это кто-то из лиц, состоящих на службе в полиции.       — Я же говорю, что я на работе, хён, — вздохнул парень, швырнув в Юнги наручники, после чего добавил: — Надевай.       — И не подумаю!       — В таком случае прости меня, хён, — пожал плечами парень, после чего достал из-за пазухи кухонный нож, который метнул в Юнги.       От резких движений Чонгука Мин Юнги выстрелил. Под действием пороховых газов из канала ствола вышел снаряд, а из окна выбрасывателя вылетела стреляная гильза, привлекая боковое зрение Мина своим блеском и звоном, с которым она падала на серый кафель. Юнги, не моргая, смотрел на парня, пока не почувствовал лёгкое жжение на левой щеке, коснувшись которой, ощутил теплоту своей крови. Видимо, нож пролетел совсем близко и всё же смог задеть его. Детектив тут же сделал ещё несколько выстрелов, одним из которых ему удалось попасть в голень Чонгука, пытающегося перевернуть стол, чтобы укрыться.       Как же Мину было жаль, что по закону он должен обезвредить преступника, а не убить. Если бы не этот глупый закон, запрещающий сотрудникам правоохранительных органов наносить тяжкий вред здоровью, он непременно застрелил бы этого засранца и глазом не моргнув.       Юнги, спокойно дыша, начал приближаться к столу, за которым сидел Чон Чонгук.       — Выходи и сдавайся, Чон Чонгук. Иначе твои ребята за дверью получат дырявое тело, понял?! — гаркнул Мин, пиная ногой стол, за которым был Чон, но тот быстро покинул своё место укрытия, кинувшись на Юнги и повалив его на пол, схватил за волосы, поднимая его голову, и занёс перед его шеей подобранный с пола нож, что после того, как задел щеку Юнги, рукоятью ударился о дверь, от которой и отскочил.       — А тут я готов поспорить, Шуга-щи. Заложником станешь ты, а не я, — прошипел на ухо своей бывшей жертве Чон, после чего шумно вдохнул запах одеколона Юнги. — М-м-м, а ты, как я посмотрю, пахнешь так же, как и раньше. Как это мило, детектив Мин! — прыснул парень, закатывая глаза. — А помнишь наш поцелуй на выпускном? Конечно, помнишь! Куда же ты денешься, Сахарочек? Ты же так просил тебя называть? Ах-ах-ах! Проклятье, Мин, ты был такой тупой! Иногда мне даже было стыдно разводить тебя потому, что ты вёл себя слишком по-гейски! Вот же придурок! Напридумывал себе любви! Ой, наверное, тебя сейчас другой парень называет Сахарочком? Прости, если задел, я хотел, — ядовито протянул Чонгук, проводя языком вдоль уха Юнги.       Мину было противно слышать то, что говорил Чон. Стыдно и противно. Как грязно он поступил с ним. Как отвратительно. Как же позорно. Его ни разу за всю жизнь так не унижали, как этот Чон Чонгук. Он ведь был мальчишкой, верил всему, что ему говорили. Он верил даже Чонгуку, которому было плевать на него. И что в итоге? Его избили, как только Чонгуку надоело играть с ним в любовь. Жестоко избили. Но что теперь? Теперь Чон Чонгук здесь, и он снова пытается разрушить его жизнь, а Юнги и сделать ничего не в силах, так как лезвие ножа Чона находится прямо перед его шеей. Чонгук ничего не знал о чести, он плевал на других людей и всегда им лгал. И, может, он того не видел, но Юнги замечал всё, особенно, как тот лгал, в первую очередь, себе, глупо полагая, что его отец великий человек.       — Вставай, — грубо бросил Чон, выхватывая из руки Мина пистолет и заламывая руки ему за спину. — И без фокусов, Шуга-щи, иначе эта комнатка станет на несколько тонов темнее.       Юнги аккуратно поднялся. Сначала на колени, а потом и на ноги. Ох уж этот Чон… Ему бы только унижать и смеяться.       — Веди меня в архив, — всё так же грубо произнёс Чонгук, встряхивая Юнги за ткань пиджака.       Парни вышли из допросной комнаты, слегка наклоняясь вперёд, дабы избежать нежелательных попаданий пуль, ведь в коридоре перестрелка так и не прекратилась. Чонгук прихрамывал из-за раненой голени, а Мин мысленно прокручивал всевозможные варианты задержания Чона, но в голову ничего не приходило. Тем временем Чонгук со своим заложником подошёл к двери архива, заставив Мина открыть её с помощью карты-ключа, что тот, собственно, и сделал.       Оказавшись в тёмном помещении, где не было слышно звуков стрельбы, Чон прошипел:       — Ищи дело уголовное дело номер Н-228.       — Что? Ты за ним сюда явился? Хочешь прикрыть жопу отца? — нахмурился Юнги.       — Ты ничего не понимаешь, Шуга-щи, — хмыкнул парень. — Ищи его!       Юнги поплёлся к нужному стеллажу, а затем выдохнул, опустив голову:       — Ты ведь понимаешь, что все преступления твоего отца не окупят себя? Он такой же преступник, как и ты! Он подвергал опасности жителей нашего города! Он должен гнить в тюрьме! Но куда идёшь ты?.. Неужели это то, что тебе нужно?..       — Ты ничего не знаешь, — прошипел парень. — Мой отец не преступник…       — Он занимался мошенничеством! Разбоем! Он вырезал целую семью, чёрт бы тебя побрал! — вскрикнул Юнги, перебивая молодого преступника.       — Плевать я на это хотел! Ищи дело! — Чонгук сильнее надавил ножом на эпидермис шеи Юнги.       Парень нашёл нужную папку, но отдавать её в руки преступника не спешил, пока тот сам не выхватил её. Снова толкая Юнги к выходу, Чонгук остановился у двери.       — Знаешь, Мин, а мне тогда нравилось целоваться с тобой, — хмыкнул парень, тем самым заставив Юнги хмыкнуть. — Интересно, у тебя такие же мягкие губы, как и тогда?       Юнги замер, не понимая слов Чона и к чему тот говорит их, пока холодные губы напротив не накрыли его. Детектив тут же оттолкнул Чонгука, который с хохотом открыл дверь архива и был готов скрыться за ней. И он бы непременно сделал это, если бы Юнги вовремя не выхватил свой пистолет, что Чон припрятал за поясом.       Всё озорство вмиг улетучилось с губ Чона, когда Юнги передёрнул затвор, убедившись в наличии патронов, и направил ствол на него. Чонгук должен был понести наказание, и не важно, что для этого пришлось бы сделать Юнги. Мин работал в полиции для того, чтобы ловить таких, как он, и отправлять туда, где им самое место. А Чонгука уже давно нужно было отправить в места не столь отдалённые, прямо как и его отца.       По лицу Чонгука было видно, что он не верил в то, что Юнги осмелится выстрелить, однако как только мушка выровнялась в центре с це́ликом, Мин нажал на спусковой крючок, впервые запечатлевая в глазах своей первой и последней любви страх.       Если бы Мин Юнги встретил Чонгука как сотрудника правоохранительных органов, то всё было бы куда проще, но Чон — беглый преступник, над делом которого он, по иронии судьбы, работал уже более трёх лет. Юнги давал присягу не для того, чтобы в решающий момент сдаться из-за давно похороненной любви.